Спина покрылась испариной.
Похоже, мы крупно встряли.
И снова в Кирове.
– Мам, мы не сможем попасть в Москву, да?! – спросила Катя.
Я не знала, что ответить, поэтому опустилась на колено и протянула руки к дочкам.
Девочки обняли меня, но Маша сделала это по-другому.
Не так, как раньше.
Как знакомого.
***
«Может, расскажем маме?» – «спросила» Катя.
«О чем?!» – «ответила» Маша.
И правда, о чем? Как можно объяснить словами то, что они с сестрой сделали. Девочки любили мультики про пони и «Леди Баг», где у главных героев были суперспособности.
Понятно, что они захотели себе такие же.
Кто же знал, что все так обернется.
Очень-очень плохо.
«Не время», – добавила Маша.
Серьезно сказала.
Как взрослая.
Злая взрослая.
Катя даже открыла рот. Она понимала, что Маша начал меняться не сейчас. И даже не в подвале. Намного раньше.
Еще до того, как от них ушел папа.
В ту ночь было…
«Нет, нельзя думать об этом! Слишком страшно! Лучше просто забыть и никогда-никогда не вспоминать!»
«Значит, не расскажем?!» – спросила Катя сестру
«Нет. Пока нет», – «ответила» Маша.
«Никогда», – поняла Катя.
Вздохнула и поспешила следом за сестрой и мамой.
Что-то приближалось.
Что-то опасное.
Гораздо опаснее, чем все зараженные вместе взятые.
Ведь это шло изнутри.
И Катя ничего с этим не могла поделать.
***
Маша.
«Что случилось там, в подвале, такого, от чего она так сильно изменилась?! Вдруг тварь сотворила с ней нечто похуже, чем опыты с перекачкой крови».
Я отвлеклась на тревожные мысли, поэтому не сразу заметила движение на дороге.
Еще броневики.
– За угол! Быстро! – рявкнула я.
Мы резко свернули с Московской на Кирпичную…
… и практически уперлись в стаю зараженных.
Десятки.
Сотни.
Тысячи существ.
Они стояли, склонив головы, будто ожидая сигнала.
И вдруг все разом посмотрел на нас.
Девочки остановились. Катя завизжала.
Я быстро поняла, что шансов у нас нет – перестрелять всех не получится. Да и обращаться с ружьем толком не научилась – Саша старательно оберегал от всего, что касалось оружия.
«Как же мне тебя сейчас не хватает! Боже мой!» – пронеслось в голове.
Зараженные зарычали и бросились на нас.
Катя нырнула за спину, а вот Маша осталась на месте.
Подняла руку, растопырив пальцы.
Еще миг – и ее разорвут на части.
Раскромсают.
И косточек не останется.
– Маша-а! – закричала я.
Гудок.
Сзади.
Я чуть не подпрыгнула на месте. Благо, хватило толку в последний момент дернуть детей за собой – сработал материнский инстинкт.
И в этот момент улицу повернули броневики.
Они врезались в строй зараженных, пройдя через их ряды, словно нож сквозь подтаявшее масло.
Брызнула кровь.
Много крови.
Алый шторм.
И невыносимая вонь.
Броневики, не сбавляя скорости, пронеслись по улице.
Хрустели кости.
Трещала плоть.
Зараженные напоминали воздушные шарики, наполненные вместо водой кровью. Взрывались точно также.
– Поберегись! – раздался голос из микрофона. – Кто не спрятался – я не виноват!
Заработал пулемет.
Одного из зараженных, который до этого оказался вдавленным в столб, разнесло напополам. Останки с чавканьем сползли на асфальт.
– Да-а, ублюдки, подходите! – продолжал вещать голос. – Всех угостим!
А я поняла, что это не наше шоу – надо срочно уходить с улицы.
Сгребла детей в охапку и потащила к ближайшему подъезду.
– Быстрее, девочки! – поторапливала я. – Уходим! Пока им не до нас.
На спину брызнула кровь.
Как раз перед тем, как дверь за нами с грохотом закрылась.
***
– Нет-нет-нет! – продолжала шептать Маша, даже когда мы очутились в полной темноте.
Рванула назад.
К выходу.
Пришлось ее придержать.
– Нет! Куда-а?! – рявкнула я. – Тебя же убьют!
Девочка не сдавалась – пихнула в бок, так что я даже завалилась на стену.
– Они не могут так поступать! Это плохо! Плохо! Очень плохо! – пробормотала Маша.
И снова рванулась к двери.
Я попыталась задержать, но вышло неудачно – слишком тяжелая перчатка попала девочке прямо в живот.
Та охнула и осела.
Прямо во тьму.
– Маша-а! – я с ужасом поняла, что не вижу дочку. – Прости меня, пожалуйста! Я не хотела. Я только пыталась тебя остановить. Я только… Малыш, ты где?
– Она тут! – тихонько подала голос Катя.
Луч дарил ей в глаза – я врубила фонарик на ружье. Девочка зажмурилась.
– Ой, прости! Я такая неуклюжая. Вечно делаю всем больно…
Девочка отвела взгляд и показала на угол.
– Она там!
Маша сидела, подобрав ноги к груди и вжавшись в стену. Плечи подрагивали.
– Машенька, боже-е! – я бросилась к девочке.
Но та резко подняла голову, и, увидев ствол, направленный на нее, спросила:
– И что, убьешь меня?!
– Да нет же, Машенька, нет. Я бы никогда… Ты же знаешь…
