Дмитрий Глуховский "Будущее"

grade 4,1 - Рейтинг книги по мнению 2850+ читателей Рунета

НА ЧТО ТЫ ГОТОВ РАДИ ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ? Уже при нашей жизни будут сделаны открытия, которые позволят людям оставаться вечно молодыми. Смерти больше нет. Наши дети не умрут никогда. Добро пожаловать в будущее. В мир, населенный вечно юными, совершенно здоровыми, счастливыми людьми. Но будут ли они такими же, как мы? Нужны ли дети, если за них придется пожертвовать бессмертием? Нужна ли семья тем, кто не может завести детей? Нужна ли душа людям, тело которых не стареет? Утопия «БУДУЩЕЕ» – первый после пяти лет молчания роман Дмитрия Глуховского, автора культового романа «МЕТРО 2033» и триллера «Сумерки». Книги писателя переведены на десятки иностранных языков, продаются миллионными тиражами и экранизируются в Голливуде. Но ни одна из них не захватит вас так, как «БУДУЩЕЕ».

date_range Год издания :

foundation Издательство :АСТ

person Автор :

workspaces ISBN :978-5-17-118366-0

child_care Возрастное ограничение : 18

update Дата обновления : 14.06.2023


Например, полиция реагирует на сигнал с камер наблюдения. Я оказываю сопротивление – и… Это, с какой перспективы ни погляди, хорошо: публике представят шкуру убитого зверя-людоеда, Бессмертные получат урок дисциплины, а их покровители – возможность говорить, что это был единичный омерзительный случай и что злоупотребления со стороны Фаланги всегда караются строжайшим образом.

Хотя почему именно полиция? Посланы за мной могут быть и эти трое с пересаженной кожей. Да и вообще кто угодно.

Еще большой вопрос, Аннели, кого сегодня на самом деле собираются принести в жертву в твоей квартире.

Но, прости уж, не убить тебя я не могу тоже.

Одного раза, что я оступился, уже слишком много. Я в Фаланге, и Фаланга во мне. Если мне приказано закрыть грудью амбразуру, так тому и быть. Бессмертные – это не профессия, а орден. Не работа, а служба. За ее пределами нет ничего. Моя жизнь без моей службы – пустота. А дезертиров ждет трибунал.

Так мне надо думать. Так думать я должен.

Но, пока я сижу в библиотеке, занимая лобные доли штудированием чертежей «Гипербореи», мой мозжечок вписывает в план действий какую-то отсебятину. Мозжечок на нашей службе у всех гипертрофированный, а лобными долями некоторые научились и вовсе не пользоваться. Проще и спокойней.

Мне нужен триста восемьдесят первый этаж, сектор J, западный коридор, апартаменты LD-12. И мне нужно найти эти апартаменты самостоятельно. Коммуникатора на мне нет, как нет и вообще никакой электроники, которая позволила бы отследить меня. Мои глаза – под огромными зеркальными очками: даже если система распознавания лиц с такими справится, доказать, что это моя физиономия, им будет непросто.

«Триста восемьдесят первый этаж», – говорит лифт.

Выхожу. И трое выходят следом.

Какое совпадение.

Я был прав: господин Шрейер не привык доверять людям.

Во все стороны от лифтов расходятся коридоры и коридорчики, каждый сплошь в перфорации дверных проемов. Тут царит настоящий бедлам, тесные проходы похожи на улочки средневековых городов, живущие лихорадочной, воспаленной жизнью.

Я-то знаю, куда мне, а эти трое, выйдя, топчутся на месте, уткнувшись в какие-то карты. Что ж, у меня есть немного времени. В этих коридорах сам черт заплутает. Жаль, на сей раз не могу врываться в офисы и штурмовать чужие кабинеты, жаль, со мной не марширует звено Бессмертных. Придется идти длинной дорогой.

Неудивительно, что Рокамора свил тут свое гнездо. Башня старая – настолько старая, что проектировали ее, еще когда болезнь Альцгеймера не была побеждена, и последний удар она нанесла, кажется, именно по архитекторам «Гипербореи». Сплетения коридоров и нагромождения ярусов хаотичны, в их рисунке нет ни шаблона, ни вообще закономерности. На каждом этаже – своя планировка, названия секторов словно сгенерированы случайным образом, между обитаемыми уровнями есть непронумерованные технические, а таблички с цифрами, которые прикрепляют на двери апартаментов, разыгрывали в лотерею.

Вперемешку идут набитые битком жилые квартиры, конторки каких-то загадочных организаций и магазинчики, в которых самой невообразимой белибердой до сих пор торгуют люди. Воздух – жирный от ароматических масел. Прямо в коридоре под яркой вывеской ведет прием мускулистый негр-остеопат, его распластанный клиент стонет, суставы звонко хрустят. За ним – квартира с хлопающей на сквозняке дверью, через которую снуют неопрятные старики, тянет давно немытыми человеческими телами. Приют? Хорошо бы вернуться сюда со звеном, проверить, все ли у них легально. Поворот направо и еще раз направо. Дальше – с десяток лавчонок традиционной медицины, прилавки, исписанные иероглифами, устроены в открытых дверях, узкоглазые шарлатаны лично принимают скопившихся в очереди страждущих. На развилке – налево.

Прежде чем повернуть, оглядываюсь – ни одной из трех этих уголовных харь в толпе вроде бы не видно. Оторвался? Или они тут не по мою душу?

Дальше.

Дешевый бордель под вывеской модельного агентства. Общежитие гастарбайтеров. Трактир с живыми тараканами. Вниз на пол-этажа… Маленькая дверь без вывески.

Сюда вроде.

Я – в том самом темном низком коридорчике, откуда мы со звеном заходили в квартиру Рокаморы. Размеренным шагом – чтобы не привлекать внимания – двигаюсь мимо десятков заставленных хламом пожарных и запасных выходов каких-то безымянных и утлых мирков. Гудят вентиляторы. Шуршат крысы. Отсчитываю двери. Нахожу ее – ту самую. Манекен, велосипедная рама, стулья. Вот мы и дома.

Звонок.

– Вольф?

Босые ноги, торопясь, шлепают по полу. Молчу, боясь спугнуть. Дверь открывается.

– Здравствуйте. Я из социальной службы.

Она смотрит на меня растерянно, не понимает, что я ей сказал. Вся в потекшей черной туши – красилась, чтобы забыть, что с ней случилось, но потом все равно вспоминала – и в мятой мужской рубашке на голое тело. Острые плечи, худые ноги, руки скрещены на груди.

– Разрешите пройти?

– Я не вызывала социальную службу.

Нельзя долго задерживаться под камерами. Я протискиваюсь внутрь прежде, чем она успевает сообразить, что происходит. На полу в прихожей – свернутое одеяло, тут же – ополовиненная бутылка неизвестной дряни.

Работает проектор: анимированные модели голливудских актеров двадцатого века отыгрывают какую-то историческую драму в рисованных декорациях. Актеры тоже не дожили до бессмертия самую малость. Так что им уже все равно, зато наследнички теперь зарабатывают, сдавая в прокат цифровые чучела своих предков.

– Я не вызывала социальную службу! – упорно бормочет Аннели.

– Нам поступил сигнал. Мы обязаны проверить. – Я вежливо улыбаюсь.

Мельком оглядываю помещение. Есть ли тут камеры? Дверь в спальню приоткрыта. Прохожу туда. Окно расшторено, вид во внутренний дворик. На постели – скрученные бухтами простыни, промочены красным.

– Там кровь, – возвращаюсь я к ней. – Это ваша?

Она молчит, щурится, старается сфокусировать на мне взгляд.

– Вам нужно к врачу. Собирайтесь.

Увести ее отсюда. Увести, прежде чем нагрянула полиция, прежде чем эту квартиру нашел дублирующий состав шрейеровских чистильщиков. Увести туда, где нет камер наблюдения, где не будет посторонних глаз, где я смогу остаться с ней наедине.

– Твой голос… Мы знакомы?

– Простите?

– Я знаю твой голос. Кто ты?

У нее язык заплетается, и на ногах она еле стоит, но тем лучше для меня. Переупрямить пьяного – непростая задача, зато потом мне предстоит тащить ее через места, кишащие всяким сбродом, и пусть лучше случайные свидетели верят мне, а не ей.

– Мы не знакомы.

– Почему ты в очках? Сними очки, хочу на тебя посмотреть.

Есть ли тут камеры? Успели ли они нашинковать камерами квартиру Рокаморы и изнутри? Если да, у них будет неопровержимое доказательство того, что я здесь был.

– Я никуда с тобой не пойду. Я вызываю полицию…

Блефует. До сих пор не вызвала – и сейчас не вызовет. И все же я оголяю глаза. Я не боюсь, что она меня узнает: во время нашей позавчерашней операции я так и не снял маски, хоть она и натерла мне душу до волдырей.

– Я тебя не помню, – задумчиво говорит Аннели. – Не помню лица. Но голос… Как тебя зовут?

– Эжен, – отвечаю я; нужно уже перехватывать инициативу. – Что случилось? Откуда кровь?

– Уходи. – Она толкает меня в плечо. – Уходи отсюда!

Но тут сквозь бубнеж анимированных актеров пробивается, прорастает еще какой-то шум. Еле слышный, тревожный. Голоса! Чье-то перешептывание в этом заброшенном черном ходе. Если бы я не ждал его, если бы не встретил тех троих в лифте, мое ухо нипочем не уловило бы его, этот инфразвук. Но я ждал.

– Тихо! – приказываю я Аннели.

Шорох шагов – мягкие подошвы, кошачьи лапы – замирает.

– Тут вроде. – Сиплый голос вползает в дверные щели. Так. Так-так. Так-так-так.

Подкрадываюсь к двери – к висящей на одной дохлой петле двери, которую мы же сами накануне высадили, – и приникаю к глазку. Черно. Вспоминаю: мы его заклеили снаружи. Прекрасно.

– Что происходит? – спрашивает у меня Аннели.

– Спокойно, – говорю я себе.

Мерзким старческим голосом дребезжит дверной звонок – звук до того неуместный в новом мире, что я не сразу понимаю даже, что он имеет отношение к этому моменту, к этой квартире, что он раздается сейчас и здесь, а не пятьсот лет назад в мелькающем на фоне нашей драмы историческом кино.

– Молчите, – предупреждаю я Аннели.

Но сразу вслед за звонком на дверь обрушиваются чьи-то кулаки. Стучат так, что я уверен: сейчас она рухнет внутрь; а у меня ничего не готово.

– Аннели!

– Кто это? – кричит Аннели.

– Откройте, Аннели! – За дверью переходят на громкий шепот. – Мы свои. Из партии.

– Из какой еще партии? – Она распрямляется, складывает руки на груди.

– Из п’ртии! Х’сус нас п’слал… За т’бой… – глотая гласные, вступает другой голос – не того ли упыря с переплатанным лицом, который хотел мне п’мочь в лифте? Точно – его.

– Не открывайте… Не вздумайте! – Я хватаю ее за руку.

Аннели высвобождается, вывинчивается – теряет равновесие и чуть не падает.

– Какой еще Хесус?! – нетвердо выговаривает она.

Неужели Рокамора действительно никогда не говорил ей о том, чем занимается? Притворялся обычным человеком? Скрывать такое от женщины, с которой живешь… Браво.

– Не слушай их. Это убийцы, – говорю я ей. – Головорезы.

– Хесус! Твой парень! – настаивают за дверью.

– Не знаю никакого Хесуса!

– Аннели! Мы должны вытащить тебя отсюда, пока тебя не убрали! – шипят в коридоре.

Вовремя я.

Мне вдруг хочется думать, что Шрейер действительно настолько хитроумен, как я полагаю, и что кто-то подстраховывает меня в этом моем деле, что меня не оставят один на один с боевиками Партии Жизни. Эти типы в лифте выглядели как наемные убийцы, и под плащами у них, готов биться об заклад, не кружевное белье. Мы не в кино, и я со своим скромным инструментом против троих вооруженных террористов не выстою. Убрать девчонку прямо сейчас, пока внутрь не ворвались ее спасители?

– Послушай! – Я беру Аннели за плечи. – Я не из социальной службы. Это я должен тебя вытащить отсюда, я, а не они, понимаешь? По просьбе Вольфа.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/dmitriy-gluhovskiy/buduschee/?lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом