– Это Рода Монтейн, – громко сказал Мейсон. – Она отдает себя в ваши руки, господа, как представителям «Кроникл», зная, что «Кроникл» отнесется к ней честно и гуманно. Она узнала ключи по фотографиям, напечатанным в газете… Там есть и ключ от ее гаража. Она…
К ним подбежали полицейские. Один из них тут же схватил Роду за руку. Второй, побагровев от злости, оттолкнул Мейсона плечом.
– Так вот каков ты на самом деле, чертов интриган! – заорал он.
Мейсон воинственно поднял подбородок. Глаза его сразу приобрели стальной оттенок.
– Поосторожнее на поворотах, или я гарантирую вам крупные неприятности.
Первый полицейский дернул своего напарника за полу пиджака:
– Спокойно, Джон! Это же Мейсон! Мы взяли девчонку, а это главное. Больше нам ничего не нужно.
– Как это вы ее взяли? – возмутился один из журналистов. – Это Рода Монтейн, она отдала себя в руки «Кроникл» еще до того, как вы ее заметили!
– Убирайтесь к черту! Она арестована, мы преследовали ее до самого аэропорта. Советую вам не путаться под ногами.
– Не больше чем через четверть часа, господа, – сказал полицейским один из журналистов, шагнув в телефонную будку, освобожденную Мейсоном, – вы сможете купить газету, и тогда посмотрим, что вам скажет начальство…
Глава 8
Мейсон вышагивал из угла в угол по своему кабинету, словно запертый в клетке тигр. Кончилось время подготовки, когда он мог с философским терпением ожидать очередных новостей. Сейчас это был борец, стремящийся к схватке и от нетерпения не находящий себе места.
Пол Дрейк развалился в черном кожаном кресле для посетителей, делая время от времени заметки в своем блокноте. Напротив него за столом пристроилась Делла Стрит, держа наготове карандаш.
– Они все-таки упрятали ее, – проворчал Мейсон, бросив хмурый взгляд на молчащий телефон. – Этого следовало ожидать.
– Может быть, они… – начал было Дрейк, взглянув на часы.
– Боже праведный, ну как ты не понимаешь, Пол? Они ее упрятали. Я договорился, что меня предупредят, если она появится в управлении полиции или в кабинете окружного прокурора. Ее не доставляли ни туда, ни туда. Значит, увезли в какой-то дальний полицейский участок… Делла, поройся в справочниках. Разыщи мне дело Венсона, я там ссылался на хабеас корпус[2 - Habeas Corpus (лат.) – судебный приказ о доставлении в суд лица, содержащегося под стражей, для выяснения правомерности его содержания под стражей.]. Чтобы не терять времени даром, выпиши текст апелляции. Им придется действовать в открытую, и они не сумеют нам много навредить.
Делла Стрит тут же встала и вышла из кабинета. Мейсон повернулся к детективу.
– Вот еще что, Пол, – сказал он. – Окружной прокурор намерен опекать ее мужа, Карла Монтейна.
– Как основного свидетеля?
– Возможно, и как соучастника. Во всяком случае, он позаботится, чтобы мы до него не добрались. Придется искать окольный путь. Мне нужно встретиться с Карлом и поговорить.
– Мы могли бы послать телеграмму из Чикаго, что его отец заболел. Они отпустят Карла повидаться с отцом, если будут уверены, что ты об этом не знаешь. Можно не сомневаться, что он полетит самолетом. Вместе с ним этим же самолетом я отправлю одного из своих парней. По дороге он вытянет из него все, что только возможно.
– Нет, не пойдет, – после некоторого раздумья ответил Мейсон. – Слишком рискованно. Пришлось бы подделывать подпись на телеграмме и тому подобное. Ты представляешь, что поднимется, если все это раскроется?
– Брось, Перри, в первый раз, что ли? Все пройдет как по маслу…
– Филипп Монтейн принадлежит к той категории людей, которые привыкли диктовать свою волю. Уверен, что он явится сюда без нашего приглашения, а если нет, то надо придумать, как его сюда выманить.
– Но зачем?
– Хочу немного с ним поработать.
– Ты рассчитываешь, что он заплатит за то, что ты будешь защищать Роду Монтейн? Ни черта у тебя не выйдет, – усмехнулся Дрейк. – Нет, он не станет этого делать, вот увидишь.
– Никуда он не денется, заплатит.
Мейсон снова зашагал по кабинету из угла в угол.
– Да, еще, – внезапно остановился адвокат. – Окружной прокурор не может использовать Карла в качестве свидетеля в уголовном деле.
– Да, к этому можно придраться.
– К сожалению, нет. Они начнут с того, что добьются признания их брака недействительным на том основании, что он с самого начала был незаконным.
– А как они смогут это доказать?
– Если они докажут, что у Роды был жив первый муж, когда она выходила за Монтейна, то ее второе замужество в глазах закона недействительно.
– В таком случае Карл сможет свидетельствовать против нее?
– Да, – кивнул Мейсон. – Поэтому я хочу, чтобы вы раскопали всю подноготную об этом Греггори Мокси, обо всех его прошлых делах. Несомненно, кое-что известно окружному прокурору, но мне нужно знать значительно больше. Мне нужен список всех его жертв.
– Ты имеешь в виду женщин?
– Да. Особенно тех, с которыми он регистрировал браки. По-моему, его брак с Родой не был первым. Это был для него просто привычный способ добывания денег. У каждого мошенника со временем вырабатывается свой стиль.
Дрейк сделал пометку в своем блокноте.
– Следующее, – продолжал Мейсон. – Телефонный звонок, который разбудил Мокси. Звонили до двух часов. На два у него была назначена встреча с Родой. В телефонном разговоре он упомянул об этом, сказав, что она должна дать ему деньги. Попробуй что-нибудь выяснить в этом направлении. Вдруг тебе удастся найти человека, который ему звонил.
– Ты уверен, что разговор происходил до двух часов?
– Почти. Вероятно, Мокси прилег на пару часиков до прихода Роды, и звонок разбудил его.
– Ладно. Что еще?
– Вопрос о «хвосте». Я имею в виду того человека, что следил за Родой, когда она приходила ко мне в офис впервые. Пока мы о нем ничего не знаем. Он мог быть и профессиональным детективом, но если это так, то, выходит, его кто-то нанял. Таким образом, тебе придется узнать, кто не пожалел денег на слежку за Родой.
– Хорошо, – кивнул Дрейк.
В кабинет вошла Делла. Адвокат повернулся к ней:
– Делла, я хочу подготовить некий текст. Если в газетах будет сказано, что эта женщина – бывшая медицинская сестра, пытавшаяся одурманить наркотиками мужа, плохо наше дело. Нам следует выставить на передний план то зло, которое причинил ей муж, а не она ему. В одной из утренних газет имеется особый отдел «Письма читателей». Отправь в эту газету письмо, только не печатай его на машинке, иначе по ней они смогут проследить автора.
Делла кивнула и приготовилась стенографировать.
– Здравствуйте, уважаемый редактор, – начал диктовать Мейсон, не переставая ходить по кабинету. – Я всего лишь старый семьянин со старомодными взглядами. Я допускаю, что мои взгляды несколько устарели, но никак не пойму, куда летит мир, если от бережливого человека, сумевшего скопить путем строгой экономии небольшое состояние, шарахаются, как от прокаженного. Если в кино наибольшую популярность приобретает тот актер, который щелкает свою возлюбленную по носу, в то время как я поклялся любить, оберегать и почитать супругу до конца своих дней. И стараюсь изо всех сил выполнить свое обещание. С новой строки. Вот нынче печатают в газетах материал о муже – почитателе закона, который вычитал в репортажах уголовной хроники нечто такое, что заставило его предположить, будто его супруга имела какое-то отношение к убийству мужчины. Вместо того чтобы постараться защитить свою жену, отвести от нее подозрение, вместо того чтобы по-хорошему объясниться с ней, этот, так сказать, почитающий закон муж бросается в полицию и способствует ее аресту, обещая полиции всевозможную помощь, а та фабрикует дело против его жены. Неужели таково веяние времени? Неужели я просто зажился на свете и ничего не понимаю?.. Нет, я придерживаюсь другого мнения: современное общество вступает в новый период истории. Красная строка. Не является ли грубой ошибкой стремление опрокинуть вековые традиции, привычные моральные нормы, уважение к семье, к женщине, матери наших детей? Снова красная строка. Я считаю, что самого тяжелого наказания требует тот муж, который из каких-то корыстных побуждений дает согласие арестовать женщину, защитником которой он должен быть до конца своих дней. Таково мое глубокое убеждение, но ведь я всего лишь супруг с устаревшими взглядами… Подпиши это как-нибудь, Делла, и отправь как можно скорее.
Дрейк поднял на адвоката глаза и лениво спросил:
– Ну, и что это даст, Перри?
– Очень многое, – улыбнулся Мейсон. – Начнется дискуссия.
– В отношении мужа?
– Конечно.
– Ну а при чем тут напоминание о сбережениях?
– Чтобы поднялись споры. Сразу же поднимется волна возмущения на нынешнюю дороговизну, неправильную политику правительства, падение нравственности и так далее. Истории Роды и Карла маловато. Что касается темы «ну и времена!», то она дорога сердцу обывателя. А мы, когда придет время, используем эту историю о муже, предавшем интересы своей жены.
– Пожалуй, ты прав, – согласился наконец Дрейк.
– Да, Пол, тебе удалось раздобыть фотографии комнаты, где произошло убийство?
Детектив ленивым жестом потянулся к папке, лежавшей на соседнем стуле, вынул из нее порядочных размеров конверт из толстой бумаги и извлек из него четыре глянцевых снимка.
Мейсон принялся рассматривать фотографии через увеличительное стекло.
– Посмотри-ка сюда, Пол, – через несколько минут сказал он.
Детектив подошел к столу адвоката.
– Ну да, это будильник. Он стоял на тумбочке возле кровати.
– И, как я понимаю, на кровати спали. Но Мокси был найден полностью одетым.
– Да.
– В таком случае значение будильника возрастает.
– Почему?
– Возьми лупу и взгляни на него.
– Стрелки показывают три семнадцать, – сказал Дрейк. – Надпись на фотографии показывает, что снимок сделан в три восемнадцать. Таким образом, разница всего в одну минуту…
– Это не все, – улыбнулся адвокат. – Посмотри еще раз.
– О чем ты говоришь?
– С помощью увеличительного стекла можно рассмотреть верхний циферблат, на котором устанавливается время звонка.
– И что?
– Стрелка показывает без нескольких минут два.
– Естественно, ведь свидание было назначено на два часа. Он хотел быть на ногах к приходу Роды.
– У него почти не оставалось времени для того, чтобы одеться. Будильник был заведен на час пятьдесят пять или на час пятьдесят.
– Не забывай, – напомнил Дрейк, – что он когда-то был ее мужем. Она его видела и в пижаме, и без нее.
– Ты все еще не понимаешь меня, Пол. Телефонный звонок разбудил Мокси. Значит, будильник был ему не нужен. К тому времени, когда он зазвенел, Мокси успел полностью одеться.
Дрейк внимательно посмотрел на адвоката.
– Если бы я не понимал только этого! – воскликнул сыщик. – Какого черта ты не заявляешь об убийстве при самообороне? Я вовсе не собираюсь требовать от тебя обмана доверия клиента, но если она рассказала тебе правду, то наверняка сообщила о том, что произошла борьба, и она вынуждена была ударить его топором, спасая собственную жизнь. Я считаю, что нетрудно будет убедить присяжных, что так оно и было на самом деле. Особенно учитывая характер Мокси. Ей еще спасибо должны сказать, что избавила мир от подобного негодяя!
– В свете некоторых фактов, – покачал головой Мейсон, – опасно говорить о самообороне.
– Это почему же?
– Ты забываешь о том, что она пыталась напоить мужа снотворным. То, что она была когда-то медсестрой и пыталась подмешать ему в шоколад наркотик, вызовет предубеждение по отношению к ней всех присяжных. Ну, а потом, как доказать, что это именно она убила Мокси? Я не уверен, что обвинению это удастся.
– Но даже если она не убивала, то все же находилась в гостиной в тот момент, когда произошло убийство.
– В том-то и дело. Я не уверен, что она не пытается выгородить кого-то.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что нет никаких следов на дверных ручках.
– У Роды были перчатки.
– Но у всех остальных перчаток не было.
– М-да… Полиция ее следов не обнаружила?
– Если Рода не снимала перчаток, то об отпечатках ей вообще нечего было беспокоиться. Зачем бы ей нужно было обтирать ручки и рукоятку топора?
– Действительно… – присвистнул Дрейк.
– Подготовь для подписи апелляцию, Делла, – попросил Мейсон.
Она молча кивнула и вышла из кабинета. Через несколько минут вернулась с листом бумаги.
– Это последняя страница, – сказала секретарша. – Можешь ставить подпись.
– Отправь ее немедленно, – расписавшись, сказал адвокат. – Позвони в секретариат суда и проконтролируй, чтобы все было в порядке. Я уезжаю.
– И куда, если не секрет? – спросила Делла Стрит.
– Хочу задать несколько неприятных вопросов доктору Клоду Миллсэйпу, – усмехнулся Мейсон.
