– Вы привыкли к коронке? – поинтересовался он.
– Сначала казалось, что у меня камень во рту, но это быстро прошло.
– Думаю, этот зуб больше не будет вас беспокоить.
– Спасибо. Значит, мне больше не нужно приходить?
– Нет, мы закончили. Заглядывайте раз в год для профилактического осмотра, даже если не будет жалоб. Предупредить дешевле, чем лечить.
Алан снял перчатки, маску, халат и, оставшись в водолазке и джинсах, показался Маэ гораздо привлекательнее, чем в докторском балахоне. Маэ достала из сумки чековую книжку и взяла со стола ручку.
– Только не этой! – запротестовал он, неожиданно схватив ее за пальцы. – Она очень плохо пишет, возьмите лучше «БИК». Маэ с любопытством взглянула на него и начала заполнять чек.
– Я отвезу вас домой, мадемуазель Ландрие. Нет, правда, я уже закрываю кабинет и сам уезжаю, на сегодня хватит.
Она прекрасно понимала его желание поскорее уехать и невольно улыбнулась; ему показалось – очень сердечно.
– Хотите, обмоем ее? – спросил он весело.
– Кого – ее?
– Коронку!
Маэ посмотрела на него вопросительно, и Алану пришлось уточнить:
– Сейчас холодно, дождь, и заканчивать так рабочую неделю довольно грустно, вам не кажется? Приглашаю вас на коктейль в «Ля Бель Эпок»[4 - «Ля Бель Эпок» – («Прекрасная Эпоха») – период последних десятилетий XIX века и до 1914 года.] – это симпатичный бар в двух кварталах отсюда. Согласны?
Это предложение оказалось неожиданным для него самого. Было ли тому виной отсутствие Кристины, ненастье или очарование молодой женщины, заставившее его изменить железному правилу: никакого сближения с пациентами?
– Вы можете отказаться, – добавил он. – Я не обижусь. Мое предложение, может быть, не совсем уместно, я это понимаю, но совершенно бескорыстно.
Запирая дверь, он услышал за спиной смех.
– Вам нужна компания, доктор?
– Сейчас – да. Но вообще со мной такое редко бывает. Я нелюдим.
– Согласна на коктейль, – просто сказала Маэ.
Ни у одного из них не оказалось зонта, и ледяная изморось сопровождала их до самой улицы Буэн. Сев за столик, Маэ заказала пиво, благо меню предлагало богатый выбор, а Алан – виски. Она провела рукой по своим намокшим волосам, откинула челку со лба.
– Отвратительная погода, – вздохнула Маэ. – Откуда вы родом? Кергелен – ведь это бретонская фамилия.
– Из Канкаля. Но я долго жил в Ренне и Сен-Брие.
– Можно сказать, что никуда и не уезжали! – рассмеялась она.
– А вы?
– То же самое. Дальше Эрки – ни ногой! После сдачи экзамена на бакалавра отец оплатил мне тур по всей Франции, и я несколько месяцев путешествовала. Я видела потрясающие места, но если рядом нет моря, я начинаю тосковать, оно мне просто необходимо.
– Ваша рыболовная компания – это семейное дело?
– Да, вот уже несколько поколений. Я взялась управлять ею, когда моего отца разбил инсульт.
– Он стал инвалидом?
– У него провалы в памяти, головокружения, нарушена координация движений… А его свинский характер остался при нем, так что он не во всем изменился!
Алан слушал ее с интересом, все время спрашивая себя, почему он позвал ее в бар. С целью завоевать в будущем? Она казалась ему чересчур молодой и не производила впечатления девушки, которую легко соблазнить, несмотря на непринужденность ее болтовни. Но она была не замужем, не похожа на других и невероятно обаятельна – может, ей нравились мимолетные приключения?
– Во всяком случае, он больше не мог управлять делом, тем более правила в рыбном промысле постоянно меняются, и надо уметь вовремя адаптироваться.
– Еще пива? – предложил он, указывая на ее пустой бокал.
– Пожалуй, последний, уже поздно.
– Вас кто-то ждет?
– Все в порядке, – ответила она уклончиво. – Я только пошлю эсэмэску.
Маэ взяла телефон и, быстро набрав сообщение, положила его на стол. Когда она снова подняла голову, он вдруг увидел, что она удивительно красива с ее сине-зелеными глазами и улыбкой, прячущейся в уголках губ.
– А работа зубного врача вам нравится?
– Стоматолога. Здесь есть разница, потому что я могу выполнять хирургические операции, устанавливать имплантаты… Мне хотелось бы работать в больнице, но Ренн слишком далеко от моря! И потом, я дорожу своей независимостью и хочу жить по своему расписанию.
Телефон Маэ завибрировал, и она опустила голову, читая ответ на свое сообщение.
– Все вернулись в порт, теперь я спокойна, – пояснила она. – Вы живете в Ламбале?
– Нет, в довольно глухом месте в нескольких километрах отсюда, на опушке леса. У меня чудесный старинный особняк, в который я влюбился с первого взгляда, несмотря на то что это еще и царство сквозняков.
– Вы женаты?
– Боже избави! Я не Синяя Борода, хотя у меня и было два брака, и оба плохо закончились. Думаю, этого опыта мне хватит на всю жизнь. А вы?
– Я не замужем.
– Поэтому вы решили составить мне компанию?
– Составить вам компанию? – переспросила она иронически. – А я думала, вы собираетесь за мной ухаживать.
– Я и собираюсь. Поедем ко мне ужинать?
– Разумеется, нет.
– Хорошо, тогда в следующий раз.
– Вы думаете, будет следующий раз?
– По крайней мере, я надеюсь.
Они вместе засмеялись и допили свои напитки.
– Спасибо, что согласились на мое приглашение, – сказал, вставая, Алан уже более серьезным тоном.
Проходя мимо стойки, он расплатился с барменом. Они уже выходили на улицу, когда столкнулись в дверях с высоким черноволосым парнем, которого держала под руку молодая девушка.
– Жан-Мари! – воскликнула Маэ.
Алан заметил, что парень растерялся, явно смущенный этой встречей. Маэ представила их друг другу, обменялась несколькими словами с пришедшими и пожелала им хорошего вечера.
– Я провожу вас, – предложил Алан.
– Не стоит, я…
– Мне все равно надо забрать машину, а вы, кажется, едете в том же направлении, что и я.
– А я-то вообразила, что вы стараетесь проявить галантность!
– Вы бы все равно отказались…
Снова рассмеявшись, Маэ подняла воротник: дождь моросил, не переставая.
– Жан-Мари – лучший из моих капитанов, великолепный моряк! Он работает у нас больше десяти лет, и я надеюсь, что он не откроет собственное дело, потому что я очень им дорожу.
– В ближайшее время вам это не грозит, потому что он влюблен в вас, – заметил Алан.
– Какая чепуха!
– Простите, но это бросается в глаза.
– Вы ошибаетесь.
Не настаивая, он потянул ее за руку, чтобы она не ступила в лужу. Поверила она ему или нет, не имело большого значения, однако во взгляде этого сурового красивого брюнета с сумрачным взглядом он ясно увидел обожание. Неужели женщины не замечают таких вещей?
Остановившись перед своим пикапом, Маэ с любопытством взглянула на кабриолет «Эос», припаркованный прямо перед ней.
– Красивый, правда? – спросил Алан, указывая на него.
– Это ваша? Какая приманка для девушек!
– Это всего лишь «Фольксваген». Вы неравнодушны к красивым машинам?
– Вовсе нет. Посмотрите на мою. А внутри она еще хуже – насквозь пропахла рыбой.
Маэ с решительным видом протянула ему для прощания руку, явно торопясь уехать.
– Я не имею права использовать в личных целях номер телефона, который записан в вашей медицинской карте, это было бы неправильно. Но как мне пригласить вас в следующий раз? Ваши зубы вряд ли дадут повод снова ко мне обратиться…
– Мой номер можно найти в телефонном справочнике, даже в самом старом! – бросила она ему на прощание и улыбнулась.
Алан смотрел, как она уезжает, очень довольный проведенным вечером. Если немного повезет, Маэ будет следующей женщиной, которую он привезет в свой дом в пятницу вечером. Если она соответствует впечатлению, которое производила, это будет восхитительное мимолетное приключение – то, что он любил.
* * *
Жан-Мари отказался от вечера, который первоначально планировал. Управившись с коктейлем в «Бель Эпок» за десять минут, он вынужденно согласился повезти Эмилию ужинать в «Аббатство», как и было предусмотрено, но потом, сославшись на страшную усталость, отвез ее домой. Во время ужина он неотступно думал о Маэ и ее спутнике. Кто же был этот тип со слишком светлыми серыми глазами? Он был высок, строен, с пепельно-белокурыми волосами, лет сорока. Жан-Мари был уверен, что никогда не видел его раньше. А ведь он знал почти всех друзей Маэ – тех, с которыми она ходила в рестораны, когда уже не могла оставаться наедине с отцом. Иногда он тоже входил в эту компанию приятелей и в такие вечера обещал себе что-нибудь предпринять. Но, конечно, так и не осмеливался. Он смотрел, как Маэ флиртует с другими, внутренне кипя от ярости, но изо всех сил старался выглядеть безразличным. Он никогда не приводил девушек, всегда приходил один, чтобы дать себе шанс, и каждый раз уходил, разочаровавшись в себе самом. Неужели ему никогда не удастся преодолеть свою болезненную робость перед ней? С любой другой девушкой он чувствовал себя совершенно непринужденно, и это еще больше приводило его в отчаяние. Сегодня вечером, выходя из «Ля Бель Эпок», Маэ смотрела на Эмилию с любопытством. Завтра она спросит – кто эта красивая девушка и почему он ее прятал, почему сбежал из Эрки? Но что делала там сама Маэ? Был ли это ее любовник, которого она от всех скрывала? Ей тридцать лет, в конце концов, она захочет выйти замуж! Правда, ее спутник выглядел староватым для нее и между ними не чувствовалось особой близости, и это его немного утешало.
Жан-Мари лег спать с тяжелыми мыслями. Поставив будильник на шесть часов, он долго лежал в темноте без сна. Он впервые почувствовал страх и понял, что надо действовать безотлагательно. Встреча с Маэ, выходящей из бара с незнакомцем, потрясла его. Он не стал себе ни в чем клясться, но понял, что, наконец, сумеет преодолеть свою робость. На следующий день, в субботу, Маэ предложила собраться в портовой блинной и его тоже пригласила. Он подумал, что это его последний шанс и он обязательно им воспользуется.
* * *
Эрван недовольно смотрел на дочь. Маэ поставила на стол только один прибор, блюдо с холодным мясом, салат из зеленой фасоли, хлеб и фруктовый йогурт. Добавив к этому початую бутылку сидра, она повернулась к нему:
– Ну вот, у тебя есть все, что нужно!
– Есть в одиночестве не очень-то весело, – пробурчал он.
– Может быть, но вечером я ухожу. Прости, папа, но мне нужно иногда развеяться.
– Ну конечно… Надеюсь, ты там общаешься с парнями?
– И с ними тоже.
– Твоя подруга Армель тоже придет с вами веселиться?
– У нас с ней общая компания, папа.
– Что ж, развлекайтесь, – мрачно ответил он. – Но ты не должна приглашать эту девицу, когда ищешь свою половинку! Она слишком красивая и хочет всех очаровать.
– Армель – не «девица». Мы обе уже не дети. Кроме того, она настоящий друг.
– Если ты этому веришь, значит, ты очень наивная.
– Мы вместе учились еще в младших классах, я знаю ее лучше, чем ты, и не понимаю, почему ты ее так не любишь.
Отвернувшись, Маэ схватила свою меховую куртку и сумку.
– Вернешься поздно?
– Понятия не имею! Хорошего вечера, папа.
Прежде чем он успел что-то ответить, она хлопнула дверью. Почему он был неспособен порадоваться за нее? Каждый раз, уходя на встречу с друзьями, она чувствовала, что он оскорблен. Неужели ему хотелось, чтобы она всегда была дома, всегда при нем? Понятно, что он скучал, но это была не ее вина! Она знала, что когда бы ни вернулась, всегда найдет его спящим перед телевизором, но ее это больше не волновало. Если он отказывался ложиться спать, пока она не вернется, да на здоровье! По крайней мере, он избавил ее от своего привычного «Сдай меня в богадельню!». На самом деле, он не собирался уезжать из дома, пока дочь заботится о нем. Но сколько еще продлится это вынужденное сосуществование? Все чаще и чаще у Маэ возникало ощущение, что она задыхается от нехватки воздуха. Уже надо было идти, но ее все не отпускало раздражение и одновременно сострадание. Она снова напомнила себе, что отец вырастил ее один. Он сделал для нее все, что мог – учитывая его профессию и вдовство, которое он с таким трудом переносил. Увы, с возрастом Эрван становился все невыносимее, и когда ему придется умирать, он, конечно, не преминет напомнить ей, как бессердечна она была. Удастся ли ей смириться с ним в эту тяжелую минуту, выдержать его упреки и не считать себя виноватой?
Маэ присоединилась к своей маленькой компании в блинной «Старый порт», из которой открывался необыкновенный вид на залив. Новые владельцы прошли обучение в мастер-классе в Мор-де-Бретань и пекли восхитительные гречневые блины. Кроме того, пристроив к блинной крытую и отапливаемую террасу, они превратили ее в практически идеальное место. Ее уже ждали Армель с бокалом вина в руке, Жан-Мари и трое других ее приятелей. Все пятеро шумно обрадовались приходу Маэ, которая была душой компании.
