Ну да, это тетка из семнадцатой квартиры. Кажется, ее зовут Варвара Петровна. Или нет – Варвара Семеновна. Жуткая личность. Сплетница, каких мало. Та же Катя говорила мне, что до карантина она часами торчала перед подъездом и внимательно следила за всеми обитателями дома, а теперь, поскольку на улице находиться нельзя, она пытается следить из своей квартиры.
– А вы чегой-то без масок ходите? – прошамкала тетка невнятно из-под маски.
Один из полицейских, который шел позади меня, рявкнул на Варвару:
– Закройте дверь немедленно! Тут вам не цирк! И вообще, мы при исполнении…
Тетка испуганно втянула голову в квартиру, как черепаха в панцирь, щелкнула замком. Но она, конечно, успела разглядеть, как меня вели по лестнице, так что теперь весь дом будет знать…
Впрочем, не об этом мне сейчас надо думать.
– Таких, как вы, никакая зараза не возьмет! – крикнула Варвара, отворив дверь, и тут же ее захлопнула перед носом последнего парня, который сильно пнул ногой железную дверь, от чего она негодующе загудела.
Мы вышли на улицу. Меня втолкнули в неприметную серую машину и куда-то повезли. Хорошо хоть, у подъезда никто сейчас не ошивается, каждый норовит проскочить поскорее в дверь и запереться в собственной квартире.
Сперва я пыталась следить за дорогой, пыталась понять, куда меня везут, но машина то и дело поворачивала на светофорах, и очень скоро я запуталась. Тем более что я всегда не слишком хорошо ориентировалась на местности, один малоприятный тип говорил мне, что у меня топографический кретинизм. Я тогда, помню, ужасно на него обиделась и прервала всяческие отношения.
Да… как же давно это было. И какая я была глупая, если обижалась на такую ерунду.
Перестав следить за дорогой, я задумалась.
Вот интересно, почему Катька так на меня набросилась? Вроде я ей не сделала ничего плохого, и до сих пор она нормально ко мне относилась, мы с ней даже чуть не подружились. Хотя какая уж тут дружба, когда я всего две недели в этом доме живу. То есть, если точно сказать, квартиру снимаю.
Когда точно мы познакомились, я помню. Я вообще стараюсь откладывать в памяти все мелочи, вроде бы и ненужные на первый взгляд. Жизнь научила меня, что ничем нельзя пренебрегать и что никогда не знаешь, что может пригодиться впоследствии.
Так вот, было это дней через пять после моего вселения в эту квартиру, как раз в субботу. Я шла из магазина, где купила пару кружек с зайчиками и медвежатами (их предлагали с большой скидкой), стиральный порошок и еще кое-что в хозяйство. Потому что тетка, что сдала мне квартиру, оказалась порядочной выжигой.
Квартира-то была в неплохом состоянии – не то чтобы евроремонт, но относительно чисто. Но совершенно пусто. На кухне две кастрюли, ровесницы Русско-японской войны, тарелки с отбитыми краями и погнутые алюминиевые вилки (где она их нашла-то, интересно бы знать, скорее всего, на помойке).
В ванной даже обмылка паршивого не было. И лампочек тоже не было, причем они не перегорели, а были просто вывернуты. И я постепенно кое-что самое необходимое приобретала.
И вот захожу я в лифт, а тут летит какая-то девица и орет, чтобы подождали. Ну, мне не жалко, я придержала двери.
И втискивается она в лифт, в руке у нее горшок с цветком, на локте сумка висит, под мышкой – пакет, плечом телефон придерживает, а ногой еще коробку толкает.
Тут у нее телефон выпадает, она пытается его рукой перехватить и чуть не роняет горшок с цветком.
Горшок я подхватила и коробку в лифт втащила. Оказалось, ей тоже на четвертый, так что я помогла все вещи в квартиру внести.
Квартира у нее оказалась однокомнатная, как и у меня, я не спросила, снимает она или в своей живет.
Катерина, как представилась она еще в лифте, быстро распихала покупки и в благодарность за помощь пригласила меня на кофе. Кофе сварила она в обычной медной турке, но это пока, сказала тут же, поскольку в коробке оказалась новая кофеварка, так что приходи завтра, обмоем покупку.
Мне не очень хотелось идти к ней, но отказаться было неудобно, так что я купила в магазине напротив дома пирожных и пошла в гости.
Мы очень мило поболтали, в основном трепалась Катерина, сообщая мне сплетни про соседей, тогда-то я и узнала про Варвару Петровну. Или Семеновну, без разницы, в общем.
Квартирка у Кати была однокомнатная, как и моя, еще на площадке одна однокомнатная, в ней жила Зинаида, которая со мной не общалась, а большая трехкомнатная заперта, поскольку хозяева проживают на даче.
Сама Катерина мне показалась девкой непротивной, держалась по-свойски, что мне понравилось, – особо не любопытничала, не спрашивала, кто я, да откуда, где работаю, есть ли у меня кто-то или в данный момент на безрыбье нахожусь.
К болтовне ее я особо не прислушивалась, а зря, потому что сейчас понимаю, что про себя-то она тоже ничего не рассказывала, так, больше про соседей трепалась. Внешне тоже ничего особенного, как все, полновата немножко, а так все в норме. Постарше меня, то есть тридцать пять ей точно есть, а может, и больше. В общем, никаких опасений она с моей стороны не вызывала.
Потом мы пару раз сталкивались в лифте, и я уже подумывала, что нужно мне пригласить Катерину к себе чайку попить, так сказать, для развития отношений, вот только прикуплю еще посуды и хотя бы чайник электрический – и соберусь.
Не успела. Но, вообще-то, правильно сделала. Нужно было сразу вежливо отказаться от кофе. И сегодня нужно было мне пройти мимо открытой двери, да пускай там хоть пожар, хоть потоп, хоть крыша провалится!
Но я ведь и представить не могла, что она такую подлянку мне подсунет! Сама, наверное, убила мужика, а на меня решила свалить! Нарочно кастрюлю на газу оставила, подгадала к моему приходу. Верно рассчитала, что я зайду.
Но с другой стороны, непонятно, как соседи ничего не заметили. Ведь такая вонь на площадке стояла… Ах да, этих, из трехкомнатной, нету, а Зинаида вообще наружу не выходит. Видела ее один раз мельком, так она даже на приветствие не ответила.
И еще одно странно.
Как-то слишком быстро появились эти менты. Они сказали, что приехали, потому что поступил сигнал, но что-то здесь явно не вяжется… от кого это он поступил… От самой Катьки, что ли… больше некому позвонить было.
Додумать эту мысль до конца я не успела, потому что машина остановилась, меня вытащили на улицу и поволокли к приземистому зданию.
Один из конвоиров ткнул меня в бок и злобно прошипел:
– Не верти головой! Не зыркай по сторонам!
Я успела только увидеть, что здание двухэтажное, довольно обшарпанное и запущенное.
И тут же меня втолкнули в какую-то дверь, так что я при всем желании ничего не успела разглядеть.
Дверь захлопнулась.
Мы оказались в пустом гулком коридоре, тускло освещенном светом из узких редких окошек. Стены коридора были выкрашены унылой темно-зеленой краской, и в них было множество обшарпанных дверей, как в каком-нибудь третьесортном учреждении.
Меня провели по этому коридору и втолкнули в небольшую комнату. Стены здесь были такого же, как в коридоре, гнусно-зеленого цвета, из мебели имелся пустой сильно исцарапанный стол и несколько металлических стульев.
Меня усадили на один из этих стульев; тот тип, который был пристегнут ко мне наручниками, снял со своей руки браслет и приковал меня к трубе отопления. Мои ноги он примотал куском скотча к ножкам стула, чтобы я не могла встать.
В голове у меня мелькнула какая-то неясная мысль… но тут же уплыла, исчезла в темной глубине.
Вместо нее пришел страх. Все случилось так быстро, что я не успела осознать весь масштаб катастрофы. А в машине, вместо того, чтобы обдумать свое положение, вспоминала зачем-то Катьку. Да уж, нашла о ком думать…
Полицейский проверил, надежно ли я прикована, потом бросил ключ в ящик стола и задвинул его.
Только теперь я смогла разглядеть троих своих конвоиров.
Тот, которого я назвала Первым, был хмурый мужик лет сорока, с короткими желтоватыми волосами и темными подглазьями. Второй был моложе, долговязый брюнет с трехдневной щетиной на подбородке. Был еще и Третий – толстяк с растрепанными светлыми волосами и маленькими свинячьими глазками.
Первый полицейский придвинул ко мне стул, сел на него верхом и уставился на меня тяжелым, пристальным взглядом.
Я заерзала под этим взглядом, вжалась в спинку стула.
Наконец он заговорил – медленно роняя слова, как тяжелые камни или чугунные болванки:
– Нехорошо, Лидия Викторовна!
И снова замолчал.
А я снова задумалась. Вот откуда он знает мое имя? Я его точно не называла, и документов никаких они у меня не спрашивали…
Вот именно, схватили меня и привезли, не спросив даже, кто я вообще такая, как оказалась в той квартире, документы опять же… И сами не представились, кто они вообще такие, из какого отделения, и вот сидит этот тип не за столом, а напротив меня. А как же протокол вести? Или это только следователь под протокол допрашивает?..
Я порядков этих не знаю, но что-то тут не то.
Впрочем, это было не самое главное.
– Я не убивала того человека! – проговорила я как могла убедительно. – Говорю же вам – он уже был мертв, когда я вошла! Ну, то есть, я у него пульс не проверяла, но он лежал на полу, и по всему было видно, что он уже мертв…
Но полицейского мои слова не заинтересовали. По-моему, он их и не слушал. Он повторил таким же чугунным голосом:
– Нехорошо!
Тут у него над плечом появился Второй и рявкнул:
– Где они?
Так, во всем этом было что-то неправильное. И коридор, по которому они меня вели, не похож на коридор в полицейском участке – уж больно он пустой, безлюдный. И сама эта троица не похожа на полицейских… правда, я не так уж много видела полицейских, но все же их разговоры… что-то явно не вяжется…
Первый обернулся к напарнику, взглянул на него укоризненно и поднял ладонь, как будто придерживая не в меру ретивого приятеля. Потом снова повернулся ко мне и повторил те же самые слова:
– Где они?
– О чем это вы? – спросила я растерянно.
Я вообще перестала понимать, что происходит.
– Ты прекрасно знаешь, о чем! – злобно проговорил Второй. – Не валяй дурочку!
Первый снова придержал его ладонью и снова повторил за ним, изменив интонацию:
– Вы прекрасно знаете, о чем мы говорим.
– Да я понятия не имею!..
Тут в поле моего зрения появился Третий. Он прищурился, фыркнул и проговорил:
– Может, ее… того? Утюгом или паяльником?
– Угомонись, Боров! – прикрикнул на него Первый. – Я без тебя знаю, что делать!
Я подумала, что Третьему очень подходит его кличка. Он и правда похож на откормленного борова.
И неожиданно я не то чтобы успокоилась, но перестала бояться. Хотя, казалось, услышав про паяльник и утюг, должна была забиться в истерике. Но не тут-то было. Потому что я поняла, что это не менты. И раньше были у меня подозрения, а теперь они перешли в уверенность. Точно, никакие это не менты, а самые обычные бандиты.
И не то чтобы это для меня лучше, но, похоже, убийство того мужика их совершенно не интересует. А интересует совсем другое, но что – я понятия не имею.
А Боров не унимался:
– Знаешь, знаешь… вы с ней два часа тут возиться будете, а я сегодня не обедал… знаешь, как жрать охота?
– Потерпишь! – оборвал его Первый.
– Да, тебе хорошо говорить, а у меня прямо внутренности скрутило!
– Потерпишь! – рявкнул уже Первый и снова повернулся ко мне с тем же вопросом:
– Где они?
Тут снова возник Второй и злобно прошипел:
– Ты все равно заговориш-шь! Ты все равно все скажеш-шь! Когда тобой займется Зеленый – он тебе быстро язык развяжет! Он это здорово умеет!
Первый снова недовольно покосился на него:
– Подожди! И не болтай лишнего!
– Да что с ней церемониться? – горячился Второй. – Мы ее почти полгода искали! Она думала, самая умная! Думала, скроется от нас!
– Обожди, Кирпич! Она – женщина умная, она понимает, что деваться некуда, она нам сейчас все расскажет…
И снова повернулся ко мне:
– Лида, Лидия Викторовна! Вы же понимаете – другого варианта нет, то есть, он есть, конечно, но он вам совсем не понравится… лучше скажите сразу, где они!
Ну да, понятно, они играют в доброго и злого полицейского. Второй – злобный, нервный, неуправляемый, и Первый на его фоне должен казаться лучше. И по сценарию я должна на это купиться и все ему рассказать. Все, что знаю.
Вот интересно, они что, всерьез решили, что я поверю, что они полицейские? Или за полную дуру меня держат? А этот Первый еще говорит, что я – умная женщина.
Вот откуда он это знает? Откуда они вообще меня знают? Неужели… но про это сейчас думать нельзя.
А хорошо бы все же знать, чего они от меня хотят. О чем расспрашивают.
В это время из кармана Первого донеслась бодрая мелодия. Он вытащил телефон, взглянул на дисплей и переменился в лице, хмуро взглянул на своих спутников – мол, тише! – и бережно поднес трубку к уху, как будто это была хрупкая драгоценность. Или наоборот – ручная граната с выдернутой чекой.
– Да, Артур Васильевич… это я, Артур Васильевич… ну да, они тоже со мной… что вы говорите? Да, мы немедленно едем… нет, Артур Васильевич, я все понял!
Прервав разговор, он оглядел свою команду и проговорил:
– Артур звонил! Велел немедленно выдвигаться к нему. Там такие заморочки…
– А что с ней? – Второй кивнул на меня.
– С ней останется Боров. – Он повернулся к Третьему и строго проговорил: – Головой за нее отвечаешь!
