– Дракон Никол Болас злодейски убил граждан Равники и покусился на Договор гильдий, уничтожив представительство его Воплощения. Именем Воплощения Договора приказываю: закрыть этот портал, а Боласа казнить смертью.
И – ничего. Никаких перемен.
– ЗАКРЫТЬ ЭТОТ ПОРТАЛ.
Вновь – ничего.
– ДРАКОНА НИКОЛА БОЛАСА КАЗНИТЬ СМЕРТЬЮ.
Опять ничего!
Где же власть Воплощения Договора? Джейс потянулся мыслью в самую глубину души, охватил мыслью всю Равнику от края до края.
Ничего. Ни-че-го.
«В чем дело?» – спросил Гидеон с нотками нетерпения.
Джейсу отчаянно захотелось дать ему в челюсть.
«Не знаю».
Но в следующий же миг Джейсу подумалось, что на самом-то деле он все понимает. В следующий же миг он осознал, что потратил последние пару минут, уговаривая самого себя поверить в план, который заведомо не сработает.
«Я потерял власть. Потерял власть».
«Джейс…»
«Проклятье, Гидеон, я – больше не Воплощение Договора!»
«Как?»
«Союз между десятью гильдиями с самого начала был, в лучшем случае, непрочен, – вступила в их мысленный разговор Лавиния. – Когда Враска убила Исперию и предала нас всех, результат был катастрофическим. Все взаимные симпатии, все взаимоотношения между гильдиями пошли прахом. Возможно, и сам Договор десяти гильдий был аннулирован».
«Так возобновите этот треклятый договор!» – велел Гидеон.
«Если бы все было так просто, – подумал Джейс, а для общего сведения мрачно сообщил: – Дело не в гильдиях. Они друг другу не доверяли никогда, за тем-то Договор и понадобился. Нет, дело в токах магической силы. Равникские токи силы сходятся под представительством Воплощения Договора. Поэтому его и построили именно здесь. Поэтому Болас и отворил Межмировой Мост в этом месте. Чтоб разорвать токи силы. И его план сработал. Договор десяти гильдий и управляемая им магия исчезли, развеялись. Возможно, навсегда».
«А это твое, насчет “слово – закон”?»
«Забудь. Было и прошло. Еще одним оружием в нашем арсенале меньше…»
Казалось, в голове Джейса Белерена явственно зазвучал хохот Боласа.
Картина тринадцатая. Гидеон Джура
Яростно зарычав, Гидеон сорвался с места и устремился к порталу – спасать от гибели, кого сумеет.
«Девять преисподних, Гидеон, подожди! – заорал по телепатическому каналу Джейса Тефери. – Я не так молод, как прежде, мне за тобой не успеть!»
– Мы должны спасти этих людей! – оглянувшись, крикнул в ответ Гидеон.
«Будь любезен, потише, – напомнил ему Джейс. – Показывать Боласу этот меч нам совсем ни к чему!»
Одной только Лавинии и хватило проворства поймать Гидеона за руку. Гидеон развернулся к ней. На глазах его выступили слезы.
«Мы должны помочь. На счету каждая секунда».
Стиснув его щеки латными рукавицами, Лавиния зашептала – так, чтоб ее слышал он и только он:
– Знаю. Здесь мой мир. Все это мой народ. Но ты не должен показываться Боласу на глаза. Черный Меч – последняя наша надежда.
Гидеон согласно кивнул и утер глаза.
«Очевидно, сию же минуту в атаку на Боласа мы не пойдем, – подумал Джейс. – Невидимость с нас снимаю, целиком сосредоточусь на маскировке Черного Меча и его силы».
Все четверо двинулись назад, к Межмировому Мосту. Тут-то Гидеон и увидел ее. Вот она робко взобралась на груду каких-то обломков, вот поднялась на вершину обрушившейся балюстрады, выпрямилась во весь рост, замерла…
Лилиана Весс!
«Она все же пришла на Равнику».
Улыбнувшись, Гидеон оглянулся и полоснул Джейса гневным взглядом.
«А я же тебе говорил! Я говорил, что она придет!»
Но Джейс не откликался – просто, не мигая, смотрел в сторону Лилианы.
«Подключи ее к нашей связи, – велел Гидеон. – Ее нужно ввести в курс дела».
Но Джейс по-прежнему не отвечал. Только теперь Гидеон понял, что смотрит он не на Лилиану, а мимо, в портал.
Гидеон обернулся.
Из портала наружу двигалась…
Целая армия! Целая армия, пришедшая на Равнику через Межмировой Мост…
«Но это же невозможно, – подумал Гидеон. – Через этот портал не пройти ничему органическому».
И в следующий же миг он понял, в чем суть. Нет, это вовсе не армия живых, органических существ. Таковыми их уже не назвать. Все это – Вековечные из разоренного мира, Амонхета. Из того самого мира, который Никол Болас разве что не уничтожил без остатка.
Там, на Амонхете, Стража раскрыла еще один долговременный замысел Боласа. Десятилетиями жители Амонхета учились воинскому искусству. Когда лучшие из лучших достигали совершенства, их убивали и мумифицировали, покрывая с ног до головы множеством слоев синего минерала под названием «лазотеп», защищавшего их целиком. Органики в Вековечных почти и не оставалось. После воинов воскресили, оставив им все обретенные силы и мастерство… но не оставив ни капли собственной воли. Теперь все они служили одному только Боласу.
На Амонхете Гидеон видел их в деле. Вековечные истребляли всех на своем пути. Братья убивали братьев. Родители – детей. Влюбленные – тех, кого любили больше всего на свете.
Точно такую же участь Болас приготовил и Равнике. Явившееся войско, Орда Ужаса, было его армией вторжения, и Стража вновь не сумела ему помешать.
«Если только…»
Гидеон вновь перевел взгляд на Лилиану. Некромантки сильнее нее он не встречал в жизни.
«Если ей удастся взять власть над Вековечными в свои руки…»
И тут, на его глазах, Лилиана надела Кольчужную Завесу. Золотое плетение ярко сверкнуло на солнце. Гидеон закусил губу. Завеса усиливала магическую мощь Лилианы, но эта мощь легко могла погубить некромантку. Вдобавок, порой Гидеон сомневался, гадал, кто же кем управляет – Лилиана Завесой, или Завеса ею?
«И все же, если на свете и есть обстоятельства, что призывают к подобному риску…»
Завеса скрывала большую часть лица, но Гидеон даже отсюда, издалека, мог видеть – и, мало этого, чувствовал – ее мистическую энергию, пронизавшую, окутавшую тело Лилианы. Узоры на ее обнаженной коже – на лбу, на груди, на ладонях – замерцали пурпуром, глаза под Завесой вспыхнули пурпурным огнем. Гидеон видел разбежавшуюся от Лилианы Весс рябь магической силы, слышал ее натужный вопль…
«Сейчас она… Сейчас…»
С этой мыслью он перевел взгляд на Вековечных. Их глаза тоже засверкали пурпурным огнем. Миг – и Орда Ужаса разом остановилась, устремила взгляды на повелительницу.
«Они в ее руках. Сейчас Лилиана поведет их против дракона…»
Но тут, повинуясь взмаху ее руки, Вековечные развернулись и двинулись к жителям Равники. Не успевшие прийти в себя после учиненных порталом бед, те изумленно уставились на приближающийся строй Орды Ужаса. Да, Гидеону очень – отчаянно хотелось поверить, что Лилиана ведет неупокоенных на помощь живым. Но, сколь бы ни сильным было это желание, он вновь помчался вперед.
«Прошу тебя… прошу…»
Тем временем Вековечный, шедший впереди остальных, подошел к юной человеческой женщине, высвобождавшей из-под обломков камня мужа, а может, возлюбленного, а может, брата. Та подняла на него взгляд и, скованная ужасом по рукам и ногам, даже не шелохнулась, когда неупокоенный воин, подойдя вплотную, свернул ей шею. Гидеон был еще далеко, однако явственно услышал хруст, почувствовал его собственным телом.
«Нет…»
Остальные – и Джейс, и Лавиния, и Тефери – со всех ног бросились за Гидеоном к месту начавшейся бойни. Казалось, сердце в груди вот-вот разорвется на части. На бегу Гидеон оглянулся. Лица товарищей были мрачны, на канале мысленной связи царило безмолвие. Гидеон ожидал услышать от Джейса: «А я же тебе говорил», – и ведь верно, Джейс которую неделю твердил, что доверять Лилиане нельзя, что Стража нужна ей лишь для того, чтобы покончить с собственными, личными демонами, освободиться от договора, подчинявшего ее их воле. И они это сделали. Последнего демона Гидеон с Лилианой прикончили вдвоем, вместе, при помощи Черного Меча. О ее освобождении он позаботился сам, лично. Промедлив ради этого с возвращением на Равнику. Он верил: свобода дарует ей силы помочь Страже одолеть Боласа. Он верил ей, когда она говорила, что хочет воспользоваться этими силами ради победы над Боласом. Но вот Лилиана воспользовалась ими, служа дракону, на его стороне.
«Ведет его воинство захватить для него этот мир…»
Нет, никаких «а я говорил» со стороны Джейса не последовало. Но в них и не было надобности. Гидеон верил в Лилиану, но Лилиана для них потеряна. Лилиана предала их.
«А значит, теперь Лилиане Весс придется умереть…»
Картина четырнадцатая. Лилиана Весс
В тот день, когда Вековечных впервые спустили с цепи, Лилиана Весс тоже была там, на Амонхете, и все-таки даже не подозревала, что их так много. Они шли и шли из портала – кожа и плоть, замененные лазотепом, блестят в лучах утренней зари, отливают металлической синевой. На Равнику, фаланга за фалангой, двигались увековеченные люди и увековеченные минотавры, эскадроны увековеченных авенов, ангелов, демонов, дрейков и даже тройка увековеченных драконов, паривших над рядами пехоты. И каждый, любой Вековечный, к какой бы расе, к какому бы виду ни принадлежал, был одним из величайших воинов Амонхета, взращенных и обученных для битв, лучших из лучших… и ныне лишенных всякого подобия свободы воли. И каждого украшал лазотеповый картуш, при выходе из портала вспыхивавший неярким голубым огоньком, а после, под действием чар Лилианы, загоравшийся пурпурным светом.
«Под действием моих чар…»
Пришлось напомнить себе, что у нее попросту нет выбора. А ведь она еще успела застать те давние времена, когда понятие «мироходец» кое-что значило. Те времена, когда Искра, дарующая способность странствовать меж миров, доставалась отнюдь не всякому Бифштексу, обученному махать мечом, не всякой девчонке, умеющей сотворить чуточку пламени. В те дни мироходцы были бессмертны. В те дни каждый из мироходцев был просто-таки божеством.
«И Лилиана Весс в те дни была… богиней!»
Ну, а потом грянуло это треклятое Исцеление, Мультивселенная изменилась, и мироходцы сделались смертными вновь. И в тот же миг Лилиана почувствовала на плечах всю тяжесть прожитых столетий. Со временем она неминуемо состарится и умрет. Большая часть ее неимоверной силы уже оказалась утрачена, а остатки развеются в воздухе заодно с ее пеплом или же, вместе с ее трупом, пойдут на корм червям да личинкам.
Тут Лилиана на миг задалась вопросом, что вышло бы, если б она просто смирилась с подобной участью. Но нет, такой поворот ее разум решительно отвергал даже в эту минуту. Да и, как бы там ни было, сейчас уже поздно что-либо менять, и размышлять о подобных вещах бесполезно. Смириться с судьбой… нет, этот путь не для нее.
Отчаявшись вновь обрести былую силу, былую юность, былое бессмертие, Лилиана обратилась к тому, кто мог понять, оценить ее утрату. А именно – к Николу Боласу, еще одному мироходцу, еще одному бывшему, отставному божеству Мультивселенной. И дракон не подвел – по крайней мере, с виду. Взяв все переговоры на себя, он помог Лилиане Весс заключить сделку, соглашение, договор с четырьмя демонами – Котофедом, Гризельбрандом, Разакетом и Бельзенлоком. Она стала им слугой, а взамен они сделали Лилиану прежней Лилианой. Юной. Исполненной своеобразной мрачной красоты. И, конечно же, силы.
И, самое главное, ей удалось одурачить их всех. Демоны сделали ее слишком могущественной, и она, одного за другим, прикончила всех четверых. Или же хитростью вовлекла в расправу над ними Стражей. И после того, как Гидеон помог ей, убив Бельзенлока Черным Мечом, она искренне полагала, будто совершенно свободна. И была вполне готова присоединиться к Стражам в назначенном месте, на Каладеше. А после отправиться с ними на Равнику, биться с Боласом. Да, Лилиана прекрасно понимала: возможно, она – в своем роде чудовище, однако Болас – чудовище совершенно иного вида, и посему уж лучше ему умереть.
Да, так она думала и сейчас. Однако на Доминарии все изменилось. На Доминарии дракон сообщил ей весьма неприятную истину. Суть в том, что Болас посредничал в заключении сделки с демонами, а после гибели всех четверых договор – за отсутствием иных претендентов – перешел к нему. Теперь Лилиана угодила к Боласу в рабство, как он с самого начала и замышлял. И в то время, как демоны были настолько самоуверенны и глупы, что предоставили некромантке свободу, достаточную, чтобы с ними покончить, Болас был – да, самоуверен, однако отнюдь не глуп. Его власть оказалась непреложной. Отказав ему в повиновении, Лилиана умрет. Вот так – невероятно просто и в той же мере ужасающе.
«Но…»
Но если сейчас, до времени, подыграть ему, ей вполне может выпасть шанс – хоть один шанс – склонить чашу весов в свою сторону, убить Боласа и освободиться навсегда!
Ах, как же в это хотелось верить! Как же хотелось настолько поверить в себя! И еще часа два-три назад действительно верилось.
Однако даже во время поисков разумных, логических оправданий своим поступкам, Лилиана в глубине души понимала: все это – оправдания, отговорки, не более.
Во исполнение ее приказа – во исполнение драконова замысла – Вековечные напали на мирных горожан. Обнажили мечи, занесли топоры… и вот клинки, со свистом рассекая утренний воздух, устремились книзу, а вновь поднялись окровавленными.
В необходимости этого Лилиана сомневалась всею душой. Зашла даже так далеко, что спросила дракона: зачем, дескать, ему истреблять «своих же будущих рабов».
Но Болас настаивал: резня-де необходима.
«Твоих никчемных Стражей нужно выманить на простор. И они выйдут – чтоб прекратить бойню. Значит, без бойни не обойтись. И крови должно быть в избытке. Все мироходцы должны свято верить, будто отражают вторжение – тогда то, что последует дальше, застанет их врасплох».
– Этого я делать не стану, – объявила Лилиана.
«Тогда умрешь лютой смертью», – без обиняков отвечал Болас.
Над площадью зазвенело эхо множества криков. Резня набирала ход. И перед Лилианой, и повсюду вокруг гибли – гибли лютой смертью невинные души. Но свою жизнь чародейка ценила превыше любой другой. Один принцип ставила превыше всех остальных. Нет, Джейс на ее счет вовсе не ошибался.
«Пусть гибнут все до единого… лишь бы жила Лилиана Весс».
Картина пятнадцатая. Кайя
Кайя с Ралом направлялись к представительству, и тут спереди донесся грохот невероятной силы. Быстро, тревожно переглянувшись, оба перешли на бег. И Кайя немедля запыхалась. Запыхалась и здорово разозлилась.
«Не в такой же я скверной форме! Не должно же…»
Однако в следующую секунду все сделалось ясно. Ее физическая форма была тут совсем ни при чем. Да, она устала, ослабла, дышит с трудом, но это – из-за особого, магического бремени.
Дело в том, что Кайя была не только мироходцем, но также – прекрасно обученной истребительницей призраков. Нет, вовсе не в переносном, не в метафорическом смысле. Она истребляла призраков, отправляла в мир иной духов, никак не желавших покидать мир (вернее, миры) смертных, и тем зарабатывала на жизнь. По крайней мере, до самых недавних времен, пока, по наивности, не приняла от Боласа заказа на уничтожение – ни много ни мало – всего Обзедата, Призрачного Совета Синдиката Орзовов. Дело прошло очень даже успешно, вот только с расправой над духом каждого из патриархов, каждой из матриархов, на душу тяжким грузом ложились новые и новые магические договоры, долговые обязательства, скопленные ими, а ныне переходящие к Кайе. И таких долговых обязательств Обзедат скопил многие тысячи – ведь все они были ростовщиками, безжалостными финансовыми акулами. Что им переставшее биться сердце? Сущий пустяк, отнюдь не препятствующий взысканию ссудных процентов!
Последним ушел в иной мир Карлов, недоброй памяти покойный председатель Совета, и это решило дело. Согласно букве закона – той самой, на которую и рассчитывал Болас – главой гильдии Орзовов сделалась Кайя, а на плечи ее души лег новый груз долговых обязательств. С тех пор эта тяжесть мешала всему, что бы Кайя ни делала: борьба с усталостью не прекращалась ни на минуту. Правда, Болас предлагал устроить ей освобождение, но становиться взамен его марионеткой… нет, это уж слишком. Уж лучше смириться с ответственностью, потерпеть до поры, а дальше будет видно.
