Мог ли банк, не зная сетей местных дружеских связей, выявить среди жителей деревень тех, кто занимает наиболее центральное положение? И так ли это было важно? Сотрудники банка сочли, что больше всего для распространения информации подходят учителя, лавочники и главы групп взаимопомощи[34 - Группы взаимопомощи – это неофициальные объединения сельских жителей, часто имеющих совместный банковский счет и/или делающих регулярные взносы в общую копилку группы, а затем по очереди получающих разные виды выплат и ссуд.]. Назовем этих людей “первоначальными источниками”. По существу, банк ожидал, что эти первоначальные источники окажутся центральными – при этом банк думал о центральности по степени, а о центральности по собственному вектору даже не имел понятия.
Для нашего исследования оказалось полезным, что в некоторых деревнях первоначальные источники действительно обладали высокой степенью, тогда как в других деревнях степень у них была низкой. Например, в одних деревнях у учителя было много контактов, а в другой деревне – нет. Что еще важнее, были и такие деревни, в которых первоначальные источники обладали высокой центральностью по собственному вектору, но низкой центральностью по степени, а в других деревнях наблюдалась обратная картина. Кроме того, в одних деревнях этот метод “посева” информации сработал хорошо, а в других, очень похожих деревнях потерпел полное фиаско: где-то из домохозяйств, явно подходивших для программы кредитования, к ней присоединялось около половины, а где-то – лишь одно из десяти или даже меньше. Таким образом, можно было увидеть, какой из критериев центральности мог лучше всего предсказать успех распространения информации от первоначальных источников. Итак, какой же из критериев центральности, применимый к первоначальным источникам, объясняет эту разницу – более чем в 6 раз – в распространении новостей по деревням?
В 2007 году – еще до того, как BSS пришел в индийские деревни – мы провели опрос среди взрослого населения этих деревень и составили схему местных сетей. Эти маленькие деревни особенно хорошо подходят для проведения сетевого анализа, так как большинство взаимодействий происходит внутри деревни и путем личного общения[35 - Иначе дело обстоит в больших городах, вроде Нью-Йорка, Лондона, Сиднея или Пекина, где люди могут взаимодействовать с одними людьми лично, с другими через социальные сети, с третьими по телефону, а их знакомые обычно живут в разных частях города и вообще мира. Получить относительно полное представление о такой обширной и разнообразной сети почти невозможно, – а вот в маленьких деревушках охватить взглядом имеющиеся сети оказалось несложно. Мы отобразили эти сети, задав людям ряд вопросов о том, какими способами разные домохозяйства взаимодействуют между собой: занимают или одалживают деньги, дают советы, занимают и одалживают керосин (для приготовления пищи и отопления), помогают друг другу в случае необходимости и так далее. В среднем в этих деревнях насчитывалось по двести домохозяйств, и каждое из них взаимодействовало примерно с 15 другими, если учитывать все виды взаимодействий, и с существенными различиями для отдельных домохозяйств (у многих эта степень не доходила до 10, а у отдельных семей значительно превышала 20).].
Если вспомнить наши рассуждения о важной роли популярных личностей, которые часто влияют на мнения других людей и задают тенденции, то на первый взгляд кажется весьма вероятным, что обладатели высокой степени окажутся хорошими источниками для распространения информации о микрофинансировании. На деле же выяснилось, что это совершенно не так: между степенями первоначальных источников и распространением микрокредитов в деревнях не было никакой взаимосвязи[36 - Фактически, прямой график, сопоставляющий окончательное участие людей в программе микрофинансирования с центральностью по степени первоначальных источников, демонстрирует слегка отрицательный (хотя и незначительный) уклон. После учета ряда характеристик деревень все равно никакой специфической взаимосвязи не наблюдается. Подробности исследования можно найти в Таблице S3 приложения к: Banerjee, Chandrasekhar, Duflo, and Jackson (2013).].
Но значит ли это, что наш разговор о значении популярности был бессмыслицей? Конечно, нет. Как и в случае с баскетболистами, популярность бывает важной, но она – лишь одна из красок этой пестрой картины. Популярные личности играют роль в формировании представлений об общественных нормах и массовых увлечениях, а еще они напрямую доносят до многих информацию. Однако, как мы выяснили в ходе своего исследования, главным в занимавшем нас деле было не просто повлиять на чьи-то мнения, а оповестить всю деревню о возможности микрофинансирования. В 2008 году даже люди, жившие в глухих деревнях, наверняка знали, что такое микрофинансирование, – точно так же, как большинство людей во всем развитом мире знают о существовании кредитных карт и о том, что иметь их бывает полезно. Речь не шла о формировании тенденции или попытках повлиять на представления местных жителей о том, сколько их односельчан уже взяли микрокредиты; речь шла об извещении как можно большего числа людей о том, что эти займы теперь можно получить[37 - Популярность этих источников могла бы быть гораздо важнее, если бы речь шла о новом продукте, который вызывал бы у людей сомнения, и им хотелось бы посмотреть, как поведут себя другие, а потом уже самим принимать решение. Обзор подобных ситуаций см. в работах Cai, de Janvry, and Sadoulet (2015); и Kim et al. (2015).].
Действительно, при распространении новости о микрофинансировании важно было не только количество друзей, до которых первоначальные источники могли донести ее непосредственно, но и количество друзей их друзей (то есть друзей второй степени) и друзей третьей (и так далее) степени, до которых информация могла дойти от первоначальных источников[38 - На количество участников могли влиять и многие другие факторы, в том числе решение друга примкнуть к программе. В нашем статистическом анализе данных мы тщательно контролировали все подобные факторы (см. Banerjee, Chandrasekhar, Duflo, and Jackson [2013], где приводятся подробности и описываются методы).]. Как правило, количество непосредственных друзей этих самых источников составляло лишь малую долю от общей численности населения. Несмотря на то что их степень, похоже, не играла вовсе никакой роли, заметно большее число людей присоединялось к банковской программе в тех деревнях, где у первоначальных источников BSS имелась более высокая центральность по собственному вектору, чем в тех деревнях, где центральность по собственному вектору у них была ниже. Если сравнить деревню, в которой центральность по собственному вектору первоначальных источников самая низкая, с той деревней, где она, напротив, наиболее высокая, то мы увидим в среднем утроение количества заемщиков. Для того чтобы информация распространилась по деревням как можно шире, нужно было, чтобы она вышла за пределы круга непосредственных друзей источников – к их друзьям и дальше…
Диффузионная центральность
Но на этом наша история с микрофинансированием еще не заканчивается.
Со временем интерес к любой теме неизбежно угасает. Внимание к большинству новостей достигает пика и держится на этом уровне в течение нескольких часов или дней, а затем их довольно быстро вытесняют более свежие новости. Это относится не только к СМИ, но и к разговорам людей и к их готовности распространять информацию. С одной стороны, если смотреть только на центральность по степени, мы не учитываем, что новости передаются не на один шаг вперед, а дальше. С другой стороны, вычисление собственного вектора предполагает некий бесконечный процесс, охватывающий всю сеть и не затихающий никогда. В действительности же происходит нечто среднее между двумя этими крайностями.
Помня об этом, в своем анализе микрофинансирования мы вывели новый критерий центральности, который позволяет установить, что же на самом деле происходит в реальных диффузионных процессах. Люди распространяют новости, но после ряда итераций прекращают говорить на какую-то конкретную тему. Например, какую-то тему обсуждают в течение двух-трех дней, а потом теряют к ней интерес. По нашим оценкам, новость о доступности микрокредитов обычно проходила приблизительно три итерации – то есть редко выходила за пределы круга друзей третьей степени.
Кроме того, на одни темы люди готовы говорить со всеми, кого знают, а другие темы вдохновляют их меньше. По нашим оценкам, люди из одного домохозяйства в каждой итерации рассказывали о микрофинансировании своим друзьям с частотой приблизительно 1/5. Это похоже на наши подсчеты очков для Нэнси и Уоррена, только с 1/5 вместо 1/2 балла, и в данном случае процесс остановился на друзьях третьей степени – вместо того чтобы повторяться до бесконечности[39 - См. обсуждение в: Banerjee, Chandrasekhar, Duflo, and Jackson (2015), чтобы увидеть подробности вычислений, часть которых я здесь пропускаю.]. Нэнси по-прежнему опережает Уоррена, но уже с меньшим отрывом.
Диффузионная центральность служит как бы мостиком между двумя крайностями – центральностью по степени и центральностью по собственному вектору. Если увеличить количество итераций и повысить вероятность передачи информации от одного узла к другому, тогда диффузионная центральность будет копировать центральность по собственному вектору, а если допустить всего одну итерацию или совсем ничтожную вероятность передачи, тогда этот критерий будет пропорционален центральности по степени. Если же выбрать середину, то он будет отражать ограниченные способности человека контактировать с другими участниками своей сети, сообщая нам о том, насколько актуальной и долговечной является распространяемая информация.
Диффузионная центральность оказалась критерием, позволяющим намного точнее, чем даже центральность по собственному вектору, предсказать характер распространения новостей о микрокредитах. Диффузионные центральности первоначальных источников дали в несколько раз лучшие результаты, по сравнению с их же центральностями по собственному вектору, чем и объяснялись различия в распространении известий о микрокредитах в разных деревнях[40 - Если предусмотреть дополнительную гибкость при оценке частоты общения и количества итераций, то следует ожидать, что данный критерий даст лучшие результаты, чем другие критерии. Но оказывается, что он дает лучшие результаты для тех же деревень, даже если выбрать фиксированные частоту общения и количество итераций, прежде чем приступить к анализу диффузии. Чтобы не давать диффузионной центральности предпочтений по отношению к другим критериям, мы приняли за неизменную единицу частоту взаимодействий между домохозяйствами, взяв за основу базовые сетевые характеристики – зафиксировали их чуть выше того порога, вблизи которого у информации есть шанс добраться до всех участников сети, а количество итераций определили, исходя из количества времени, в течение которого люди в нашем исследовании имели возможность воспользоваться микрокредитами. И даже после этого критерий диффузионной центральности превосходит другие критерии (см. столбец [10] Таблицы S3 в разделе дополнительных материалов в: Banerjee, Chandrasekhar, Duflo, and Jackson [2013]). Дополнительный вариант появляется от сравнения R-квадратов (R
), помещенных внизу этой таблицы и показывающих, какие доли от возможного числа участников программы микрокредитования могут объясняться различными критериями определения центральности (учитывая некоторые подгонки). На деле, предельное улучшение результатов в R-квадрате, которые дает диффузионная центральность, по сравнению с центральностью по собственному вектору, – более чем троекратное (напр., если из R
из секции C, столбца (2) отнять R
из столбца (3), получится 0,173, а из коэффициент столбца (4) ’s – коэффициент столбца (3), получится 0,055, где коэффициент из столбца (3) дает подгонку к центральности по степени, а центральность по степени не объясняет почти ничего).].
В чем здесь главная мораль? Существуют разные способы измерять центральность, и одни способы лучше других позволяют предсказывать, что произойдет дальше, – в зависимости от контекста.
Пока мы видели три теоретических подхода к измерению положения человека в сети: центральность по степени позволяет выяснить его прямое влияние, центральность по собственному вектору – оценить возможности друзей, а диффузионная центральность – определить способности человека распространять (или получать) информацию с учетом ограничений во времени и интересах. Если вспомнить нашу баскетбольную аналогию, то можно сказать, что это всего лишь некоторые из множества способов оценить значимость положения в сети. Хотя нам и нет нужды перечислять их все, есть, однако, еще одна мера центральности, которая принципиально отличается от уже рассмотренных нами. И один увлекательный исторический эпизод – возвышение династии Медичи – поможет нам проиллюстрировать один из самых интересных критериев центральности с точки зрения власти.
Возвышение рода Медичи: ранний опыт сетевого общения
Медичи и сотворили, и погубили меня.
Леонардо да Винчи
Все политические дела решаются в доме Козимо Медичи. Это он решает, кто займет какую должность, он решает вопросы мира и войны… Он король Флоренции во всем, кроме титула.
Пий II
1434 год стал важнейшим в истории Флоренции: именно тогда обрело форму то меценатство, которое стало питательной средой для раннего Возрождения. Флоренция вышла из-под влияния олигархии, при котором ею правили нескольких богатых и политически влиятельных, но соперничавших между собой родов, вроде Альбицци и Строцци, и перешла под власть одного семейства – Медичи. Возможно, не случайно именно в ту пору Медичи заказали Донателло знаменитую бронзовую статую Давида – оригинальную и новаторскую, в натуральную величину, – в память о триумфе героя над неизмеримо более могучим противником? Что же позволило Козимо де’ Медичи, патриарху рода, сосредоточить власть в собственных руках?
До 1430-х годов семья Медичи, хотя и принадлежала к аристократии, не обладала большим политическим или финансовым весом. Например, Строцци были намного богаче и занимали больше мест в Синьории, и все же роду Медичи удалось возвыситься и затмить Строцци.
До 1434 года Медичи боролись с другими кланами, в том числе со Строцци и Альбицци – тоже богатыми и могущественными семействами банкиров. Конфликт достиг кульминации в 1433 году, когда Альбицци и Строцци сыграли важную роль в изгнании Козимо де’ Медичи и других представителей его рода из Флоренции. Вражда между семьями велась прежде всего из-за постоянной борьбы за власть и из-за экономических тягот, вызванных проигранной войной с Луккой, городом-соперником, но ее корни уходили еще глубже. Медичи, и в особенности Сальвестро де’ Медичи, выступили главными сторонниками восстания чесальщиков шерсти и других наемных рабочих против засилья более благополучных гильдий в 1370-х и 1380-х годах. Восставшие, которых называли чомпи (что приблизительно переводилось как “приятели”, “товарищи”), протестовали против высоких налогов и попыток знати запретить людям из низших сословий вступать в гильдии, что могло бы предоставить им какую-то политическую и экономическую власть. Восстание в итоге было подавлено, но оно привело к важным изменениям в обществе, и народ запомнил на многие десятилетия, что Медичи тогда поддержали восставших. Между тем банковская империя Медичи продолжала расти, а их противостояние с другими олигархическими семьями достигло пика в 1433 году. В то время другие олигархические семейства занимали почти все места в Синьории – главном политическом выборном органе самоуправления Флоренции, где заседали приоры – представители девяти гильдий. В сентябре 1433 года гонфалоньером справедливости (эту должность приоры занимали по очереди) стал Бернардо Гуаданьи, близкий союзник Альбицци. Тогда Ринальдо дельи Альбицци – сообща со Строцци и другими олигархическими кланами, боявшимися Медичи, – убедил Бернардо и всю Синьорию изгнать из Флоренции Козимо де’ Медичи и некоторых других представителей его семьи. И всех Медичи постановили изгнать – после поспешного совещания Синьории с группой созванных горожан под неусыпным надзором вооруженных отрядов Альбицци.
В изгнании Медичи пробыли недолго. Олигархи, выступившие против рода Медичи, недооценили могущество Козимо. Ему и его союзникам удалось вывезти из Флоренции огромные капиталы. А это – в придачу к уже ощущавшимся тяжелым последствиям проигранной войны с Луккой – вызвало жесточайший финансовый кризис. К тому же благодаря многочисленным связям Медичи с другими семействами Козимо повлиял на выбор новых должностных лиц в Синьорию. Это позволило быстро изменить расстановку сил, и осенью 1434 года Козимо торжественно вернулся во Флоренцию. А несколькими днями позже изгнали уже Ринальдо дельи Альбицци – и изгнали навсегда.
Как же Козимо обрел такую власть, которая позволила ему объединить столько союзников, подготовить ответный удар и свергнуть правительство? И почему Альбицци оказались бессильны против него?
Во-первых, совершенно очевидно, что сам Козимо прекрасно понимал, что делает. Чтобы сосредоточить в своих руках такую власть и суметь ее применять в тогдашней флорентийской среде, где вечно кипели страсти и соперничество, Козимо требовались проницательность, опыт и недюжинный ум. О том, что Козимо обладал и умом, и широкими взглядами на жизнь, говорят и его интерес к философии (это он первым заказал первый полный перевод с греческого сочинений Платона), и его щедрое меценатство (он покровительствовал не только Донателло, но и Фра Анджелико, Фра Филиппо Липпи, Лоренцо Гиберти, Микелоццо ди Бартоломео и Филиппо Брунеллески), и создание им первой “публичной” библиотеки во Флоренции, и его роль посланца и деятеля международной политики. Козимо был настоящим человеком Возрождения, и его щедрость, его деловые, общественные и политические маневры внушили такое уважение Никколо Макивелли, что тот написал о нем спустя почти век: “Человек, полный исключительной рассудительности, по внешности своей и приятный, и в то же время весьма представительный, беспредельно щедрый, исключительно благожелательный к людям, Козимо никогда не предпринимал ничего ни против гвельфской партии, ни против государства, а стремился только всех ублаготворить и лишь щедростью своей приобретать сторонников” (“История Флоренции”, Книга IV[4 - XXVI, перевод с итальянского Н. Я. Рыковой.]).
Но вторым – и более важным для нас – фактором было то, что Козимо хорошо понимал, как устроена мозаика флорентийских общественных и политических сетей, и сам занимал в них чрезвычайно выигрышное положение. Это положение и позволило ему создать и взять под свой контроль нечто вроде политической партии, тогда как другие влиятельные семейства той эпохи, напротив, лишь беспомощно барахтались в этих сетях.
Сеть Медичи заключала в себе связи двух важнейших типов – деловых и брачных. Деловые отношения строились вокруг их банка, который состоял из филиалов, управлявшихся родственниками. Банк Медичи был важным первичным ресурсом не только для аристократических флорентийских семей, но и для многих незнатных людей, а еще он снабжал деньгами папский престол и многих представителей духовенства. Медичи не только предоставляли основные банковские услуги и выдавали ссуды, но и состояли в различных деловых партнерствах, занимались сделками по недвижимости и торговыми операциями. Эти экономические отношения дополнялись сетью брачных связей с другими знатными родами.
В ту эпоху браки между аристократическими семействами были далеки от какой-либо романтики. Чаще всего молодой человек из одной семьи, когда ему было уже за тридцать, женился на юной девушке, моложе двадцати, из другой семьи. Дочь служила своего рода социальным поручительством, она привязывала новую семью к ее кровным родственникам, а зять часто становился важным деловым партнером и политическим заместителем для семьи, с которой он породнился[41 - Термин “политический заместитель” взят у Дейл Кент – Dale Kent (1978), чьи данные, тщательно собранные в 1970-х годах, легли в основу анализируемых здесь сетей. Позднее собранные ею данные были дополнены и подвергнуты дальнейшему анализу с точки зрения сетевых закономерностей Джоном Паджеттом и Кристофером Анселлом – John Padgett and Christopher Ansell (1993). Данные, представленные здесь на рисунках, взяты из работы Рональда Брейгера и Пипа Паттисона – Ronald Breiger and Pip Pattison (1986), – которые воспользовались данными Паджетта. В эти данные вошло другое подмножество семей – из работы Padgett and Ansell (1993). Я соответственным образом обновил данные. В них вошли брачные и деловые связи между Альбицци и Перуцци, а также еще одно семейство – Гуаскони, – принадлежавшее к стану противников Медичи.].
Эти деловые и брачные узы воплощали союзы и поручительства, которые скрепляли отношения, способствуя сотрудничеству в таком окружении, где иными способами добиться прочных политических альянсов и экономических договоров было трудно, а соперничество бывало очень сильным.
Уникальное положение Медичи видно на схеме, отображающей сеть брачных и деловых связей, объединявших некоторые важнейшие аристократические семейства Флоренции той поры (см. рисунок 2.7). Каждый узел представляет семью, а звенья, соединяющие пары семей, представляют связывавшие их браки или же различные деловые партнерства и прочие отношения.
Рис. 2.7. Узлы – это некоторые из важнейших семей во Флоренции XV века. Те, что обозначены темными кружками, поддерживали род Медичи, заштрихованные кружочки обозначают семьи их противников, а серые (Сальвиати и Барбадори) были приверженцами обеих групп. Связи между семьями указывают на наличие брачных уз и/или деловых отношений между ними.
Эта сеть обнаруживает ряд важных аспектов особого положения Медичи. Очевиднее всего то, что у них имелось больше связей, чем у любого другого семейства, – почти вдвое больше брачных и деловых связей, чем у любого из двух главных соперников Медичи – Альбицци и Строцци.
Но помимо такого количества связей Медичи выступали главными соединителями для поддерживавших их семей, тогда как в лагере их противников не было такого уникального соединительного узла. Например, ни одно из семейств Аччайоли, Джинори, Пацци или Торнабуони не связаны напрямую друг с другом – все они связаны только через Медичи. Это верно не только для пятнадцати семей, представленных на схеме: если обратиться к более полным данным, охватывающим 92 семьи, то видно, что более половины семей, связанных брачными узами с Медичи, были одновременно связаны брачными узами не больше чем с двумя другими семьями, тогда как более половины семей, связанных родством с семьями противников Медичи, одновременно были связаны родством более чем с четырьмя другими семьями[42 - Вот утверждение, которое делают в своей книге Padgett and Ansell (1993): “Политическое могущество Медичи объяснялось сетевыми разрывами между представителями элиты, потому что многие разрывы «сшивали» одни только Медичи”. Более подробно об этой точке зрения см.: Burt (1992, 2000, 2005).]
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=62370827&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Томас Фридман (Thomas Loren Friedman, род. 1953) – американский журналист, трехкратный лауреат Пулитцеровской премии (1983, 1988, 2002), член Американского философского общества (2003). Автор множества работ, в том числе книги “Плоский мир”. Согласно концепции Фридмана, современный мир вступил в третью стадию глобализации. По мнению Фридмана, уникальность современной ситуации заключается в том, что с развитием технологий в процесс глобализации включились не только государства и транснациональные корпорации, но и отдельные индивидуумы и небольшие группы людей. (Прим. ред.)
2
Карл Эдвард Саган (Carl Edward Sagan, 1934–1996) – американский астроном, астрофизик и выдающийся популяризатор науки. (Прим. ред.)
3
Соня Сотомайор (Sonia Sotomayor, род. 1954) – член Верховного суда США с 6 августа 2009 года. (Прим. ред.)
4
XXVI, перевод с итальянского Н. Я. Рыковой.
Комментарии
1
См. Brummitt, Barnett, and D’Souza (2015), где подробнее говорится о роли соцсетей и связей между странами в пору “Арабской весны”.
2
Это изречение приводится очень часто, и обычно его приписывают Конфуцию. Однако нет никаких доказательств того, что она фигурирует в его сочинениях. Как указал мне Ицзин Син, ближайший к процитированному афоризму вариант на китайском языке содержится в “Новых книгах династии Тан” (1040 г.), и Ицзин переводит его так: “Хотя на Земле царит мир, глупцы сами творят себе беды”. В любом случае, в этой неверно атрибутируемой цитате, каков бы ни был ее источник, очень верно замечено, что простые вещи часто становятся сложными, – а это как раз тема, которая будет здесь рассматриваться.
3
Предположительное число атомов в известных пределах вселенной (приблизительно в радиусе 46 миллиардов световых лет от нас) составляет около 2
.
4
Подробнее об этой сети пойдет речь в главе 5. Данные взяты из Add Health Study (Национального длительного исследования здоровья подростков и взрослых – программы, возглавляемой Кэтлин Маллен Харрис, разработанной Дж. Ричардом Адри, Питером С. Берманом и Кэтлин Маллен Харрис в Университете Северной Каролины в Чапел-Хилл, и финансируемой при помощи гранта P01-HD31921 от Национального института детского здоровья и человеческого развития имени Юнис Кеннеди Шрайвер, при совместном финансировании двадцати трех других федеральных ведомств и организаций. Выражаю особую признательность Рональду Р. Райндфассу и Барбаре Энтвисл за помощь в разработке оригинального дизайна. Информация о том, как получить доступ к файлам данных Add Health, находится на сайте Add Health (http://www.cpc.unc.edu/addhealth (http://www.cpc.unc.edu/addhealth)). Никакой непосредственной поддержки от гранта P01-HD31921 – для данного анализа получено не было.
5
Поскольку сети охватывают обширные области, имеется множество источников для изучения всего, что связано с сетями, с самых разных точек зрения. Есть учебники: Wasserman and Faust (1994, социология, статистика); Watts (1999, сложные системы, социология); Diestel (2000, теория графов); Bollabаs (2001, теория случайных графов); Goyal (2007, экономика); Vega Redondo (2007, сложные системы, экономика); Jackson (2008, экономика, социология, теория графов, сложные системы); Easley and Kleinberg (2010, экономика, информатика, сложные системы); Barabаsi (2016, физика, сложные системы); Borgatti, Everett, Johnson (2016, социология, сбор данных, анализ). Есть еще несколько отличных книг, адресованных широкой публике, где идет речь о важной роли сетей в нашей жизни, например, Barabаsi (2003); Watts (2004); Christakis and Fowler (2009); и Ferguson (2018). Здесь я синтезирую и подаю в сжатом виде некоторые основные понятия, почерпнутые из этих обширных областей, а также затрагиваю многие темы и предметы, которые были изучены, но не фигурируют ни в одной из этих книг, наряду с фактами, касающимися некоторых важных социальных и экономических течений. Попутно развиваются и освещаются и совсем новые идеи. Во многом я опираюсь на свои собственные исследования, что неизбежно при написании такой книги, однако в центре внимания остается наше коллективное знание о сетях.
6
