Дима растерянно пробормотал:
– Невинности?! Ты… ты…
Майя вкрадчиво уточнила:
– А ты что обо мне думал, Димочка?
Он смешался, торопливо проговорил:
– Ничего не думал! Я и сам ещё ни разу… извини… может, по домам? А?
Майя решительно налила в стаканчики соку, взяла сандвич, проворчала:
– Давай хоть поедим.
Дима взял сандвич и стаканчик соку. Ребята жевали, прихлёбывали сок и, стесняясь смотреть друг на друга, разглядывали плиту. Он спросил:
– Тут, правда, так и написано?
Майя вздохнула.
– Не знаю. Может, так, а может и что-то другое.
Дима обернулся к ней, прошептал:
– Ты придумала? Зачем?
Она молча понурилась. Дима жевал всё медленнее, до него, наконец, стало доходить, какой он идиот. Отпил соку, гулко сглотнул и бросил в пакет стаканчик и остатки бутерброда. Майя тоже допила сок и отправила свой стаканчик туда же. Дима взял девушку за талию, привлёк к себе, целуя, шептал:
– Я кретин, дубина, прости меня, прости…
Расстегнул на ней платье, потянул вниз, целуя плечи, грудь. Платье упало на пол, она помогла ему снять футболку. Димины пальцы сами нашли, где расстёгивается лифчик. Майя расстегнула ему брюки, он попытался уложить её на плиту. Она вдруг присела на корточки, вынула из кармашка платья презервативы, протянула Диме.
– Снимай штаны, – подсказала девушка.
Он принялся возиться с упаковкой, вынул изделие.
Майя сама спустила с него брюки и трусы, сказала:
– Дай-ка мне.
Она взяла в руки его орган, оттянула кожу, пару раз провела ладошкой, молодой организм сразу отозвался.
– Кажется, это делается так, – проговорила она, натягивая резинку, как видела в кино.
Дима поднял её за плечи, припал к губам, пил, наслаждался девушкой. Гладил спинку, ладони горели на её нежной коже. Уложил Майю на плиту, стянул трусики, целуя ножки. Сам освободился от брюк, лёг сверху. Она широко развела бёдра, взяла его орудие, направила в себя. Дима двинулся в глубину, преодолел лёгкое сопротивление, девушка ойкнула. Он замер, она взяла его за бёдра и сама задала темп.
Диму накрыло и унесло восторгом! Он прямо сию секунду обладает прекраснейшей, любимейшей, единственной девушкой на свете! Парень целовал её лицо, шею, двигался всё уверенней. Майя охала и постанывала от наслаждения. Горячо шептала:
– Да! Возьми меня! Я твоя!
Пусть для Димы это было простой констатацией факта, его этот шёпот заводил и толкал на свершения. Это должно продолжаться! Всегда! Счастью, казалось, не будет предела, эйфория нарастала океанской волной и всё-таки накрыла. Они забились в конвульсиях кульминации.
В этот момент вселенную расколол грохот, каменная игла вспыхнула. Дима рефлекторно поднял голову и увидел, как прямо из потолка в стелу ударила молния! Майя слабо проговорила:
– Ну, ты даёшь! Кажется, подо мной плита треснула. Вытаскивай, давай посмотрим.
Ребята повернулись на скрип двери. В лабораторию вошли десятеро очень удивлённых мужчин.
Где-то в параллельном мире.
Арчи встал на ноги уже на следующее утро, но для полного восстановления понадобились два дня. Два кошмарных дня он ходил с Джозом в подвалы замка. Допросы или истязания пленных слились в сплошную кровавую ленту, вопли, отражаясь от каменных стен, звенели в его ушах, вонь застенков преследовала даже во снах.
Джоз сказал, что это нужно их духам. Пока Арчи восстанавливается, глупо упускать возможность насытить их ненависть человеческими страданиями. Пытал Джоз, от Арчи требовалось лишь присутствовать и не терять лица. Парню удавалось сохранять невозмутимость при виде запредельной, какой-то космической жестокости, но он чувствовал, что ему оно точно не нужно. И его духу тоже! А если ему вот это нужно, пусть катится… вместе с Джозом.
Наставник говорил, что всё это во имя Ордена. Арчи и к Ордену стал относиться неприязненно. Он смотрел на чудовищные пытки и удивлялся себе прежнему. Как он мог быть таким слепым? Его отец и братья погибли за Орден… а орден – это война без конца. Война, Джоз и пытки!
Арчи понимал, что раньше, всего пару дней назад он бы сам себя убеждал, что должен привыкнуть, стать таким же, как Джоз, во имя Ордена! А сейчас смотрел на Джоза и думал, что Орден должен быть уничтожен. Просто потому, что это зло. Зло в чистом виде, без примесей.
Наверное, в него вселился неправильный дух… или, наоборот. В любом случае от духа Арчи было одно беспокойство, ему срочно нужно поправиться и отправляться на войну. В драке нет места сомнениям. Ему бы снова схватиться с минотаврами, и плевать, кто из них больше неправ!
Арчи и Джоза разбудили среди ночи, приказали снарядиться и явиться в зал магистра. Они в темпе собрались, Арчи побежал за наставником к правителю Ордена. Предстали перед высоким седобородым стариком в мантии мага, опустились на одно колено.
– Из первого мира получен отклик, кто-то начал обряд, – торжественно объявил магистр высоким стариковским голосом. – Вы единственная в замке пара рыцарей. Вы пойдёте первыми. Ваша задача захватить для Ордена стелу алтаря призыва. На неё будет направлена наша магия, большая часть сосредоточится в ней, она превратится в могущественный артефакт. В ней залог выживания Ордена!
Магистр перешёл на деловой тон:
– Вскоре начнётся перенос, сначала там окажется замок. Я сразу открою портал к стеле и буду удерживать, пока вы не принесёте её сюда.
Ещё один параллельный мир.
Жизнь Ги налаживалась. Лиля поддерживала уют, занялась вопросами питания и поддержания его боевого духа на высоком уровне, он решал те же задачи в масштабах армии. К его облегчению, материальной части ему касаться не пришлось, он занимался магическим обеспечением:
Столько-то на поддержание непрерывных процессов, например, изготовление снадобий массового применения. Столько-то на создание временных искажений, чаще всего необходимых во время сложных хирургических операций. И отдельно на подзарядку амулетов, то есть в магический запас. Под водительством капитана Краца штаб-юнкер учился управлять магическими потоками.
В принципе это умеет каждый маг, дело в масштабах и их количестве. В целом выделением, или вернее, выдиранием магии из общего штабного потока на нужды санитарной службы ведал сам капитан Крац, остальным занимались подчинённые под его чутким руководством.
Не случайно Ги стал лучшим выпускником Магической Академии. Он с первого дня взял на себя штабную норму, на другой подключился ещё к такому же количеству потоков, а на третий их полностью свалили на его магические плечи. И Ги чувствовал, что это точно не предел!
Ему ведь не требовалось непрерывно поддерживать потоки, легко получалось их стабилизировать на восемь-десять часов и отправляться к Лиле. Или он в любой момент мог отвлечься на внеочередное задание начальства или просьбы старших товарищей.
Но ломиться к нему ночью – это уже перебор! Пусть они не спали… да тем более!!! Война войной, а секс по расписанию! Ги ускорился и успел довести дело до конца, когда магические двери их скромной комнатки всё-таки проломили. Он подумал ещё, что это может быть только особый отдел, за Лилей.
«Не отдам»! – решил Ги, прижимая к себе девушку.
– Одевайтесь, у вас две минуты, – грозно прорычали от прохода.
Ги по-солдатски сноровисто запрыгнул в мундир, помог облачиться Лиле. Спросил делано небрежно:
– Девушке-то можно остаться?
– Можно, – последовал официальный ответ. – Если ей, конечно, неинтересно, зачем тебя вызывают к начальнику штаба…
– Я иду! – решительно заявила Лиля.
Ги от ночных вызовов ничего радостного не ждал, но поспорить ему не позволили, резко скомандовали на выход.
В штабе их сразу провели в кабинет начальника. За столом сидели офицеры штаба в полном составе. Генерал от магии поднялся и заговорил сурово:
– Капитан Крац доложил о твоих выдающихся способностях, сынок. К тому же именно ты предложил решение наших задач. Поздравляю, некроманты начали перенос…
Он подобрался, гаркнул:
– Маг-практикант Гирхофен Штразфен-Хруисфершниц! Приказываю! Не допустить полного переноса неприятельской столицы!
– Так точно! – откозырял Ги и спросил, стеснительно улыбнувшись:
– Что я должен делать?
Генерал вздохнул.
– Ничего для тебя необычного, просто направить и поддерживать один единственный поток. Все здесь присутствующие маги направят на тебя все силы. Это очень много, Ги. Сгореть, ты не сгоришь, но… – он поморщился. – Ненавижу пространственную магию! Особенно мета-пространственную…
Главный маг вздохнул.
– Тебя просто может унести в точку приложения их перехода. Не погибнешь, но вернуться будет непросто.
– Я готов! – решительно заявил Ги.
– Да о тебе-то и речи нет, ты ж под присягой, – сказал генерал, перевёл взгляд на Лилю.
– Госпожа журналистка, вас с парнем связывают чувства?
Лиля ответила сухо:
– Связывают.
– Вы можете поддержать его, – продолжил главный маг. – Просто возьмите за руку и от души желайте ему победы.
– Меня может унести с Ги? – осведомилась Лиля ровным тоном.
Генерал просто кивнул. Лиля протянула руку, Ги поспешно отдёрнул ладонь, убрал за спину. Девушка шагнула к нему, обняла, поцеловала в губы, всё-таки взяла за руки. Ги обречённо вздохнул. Они стояли, взявшись за руки, смотрели друг другу в глаза.
– Зачем? – прошептал он.
– Журналистика это призвание, – ответила девушка.
Генерал прочистил горло и спросил деловым тоном:
– Ги, чувствуешь поток?
– Так точно!
– Господа! Я первый, подключайтесь по необходимости. Начали!
Наша реальность, Чудоевск.
Боб позвонил Кире и попросил поискать транспортную тележку примерно на три тонны, а лучше две. Так же требовались тали и опоры. Кирилл сухо проинформировал, что в его немецком хозяйстве всё это уже имеется. Боб велел погрузить означенные вещи на автокран и всем быть готовыми, никуда не уходить.
Он осмотрел здание краеведческого музея, определил по вывеске, где находится вход в лабораторию. Прошёлся по окрестностям и поймал такси до дома Шнайдера. Парни только закончили ужин, осталось и на его долю. Боб поел и со всеми вместе уселся смотреть телевизор.
В одиннадцать вечера Боб показал парням по карте место встречи, приказал к полуночи приехать на разных машинах, выйти не доезжая и прогуляться. А Кире сказал в двенадцать часов пятнадцать минут подъехать на автокране к музею.
Сам сразу вызвал такси и направился в ночной клуб, известный ему ещё по временам юности, когда его ещё не отчислили из института. В заведении он выпил пивка, полюбовался на девиц, одну угостил коктейлем и между делом спросил, где бы тут прикупить травки на пару папирос. Девушка и провернула это дело за сто евро.
От прочих услуг Боб уклонился, взял в баре ещё пива и сбежал потихоньку. Из клуба он направил стопы к запримеченным заранее дорожным рабочим. Недалеко от краеведческого музея разворотили дорогу, не то меняли трубы водоснабжения, не то расширяли дорогу, главное – там имелись многотонный дорожный трамбовщик и грейдер.
Он завязал с рабочими разговор, угостил пивком. С новыми друзьями зарядил первую папиросу, пустили по кругу. Тут же вдогон подорвали вторую. Повеселевшим работягам он сообщил, что сам машинист катка с юности, при виде техники душит ностальгия, и его прям очень тянет немного прокатиться.
В тесном кругу оказался машинист грейдера, сказал, что хорошему человеку не жалко, если он точно умеет. Боб заверил, что умеет очень хорошо – он действительно водил все виды техники от внедорожников до танков – и ему только развернуться. Его на минутку допустили в кабину грейдера.
Боб тронулся, разогнался и, заложив вираж, врезался в опору уличного освещения, что ему и требовалось. От объяснений он уклонился тем же способом, что и от прочих услуг в клубе, – попросту удрал, что было совсем нетрудно сделать в наступившей темноте.
Немного пробежавшись, Боб вышел проходным двором на другую улицу и спокойным шагом ровно в назначенное время пришёл к точке сбора. Пересчитал бойцов, и так же группами по двое-трое отправились к дверям лаборатории. Лица закрывать не требовалось, уличные фонари не светили. На дверях стояла древняя сигнализация, Боб приклеил штучку из их экипировки, которая должна усыплять и более продвинутые охранные системы.
Универсальной магической отмычкой отпер замок, вошли в небольшой коридор. Вдруг раздался грохот, будто прямо в ушах взорвалось по гранате, парни присели на полусогнутых. Вот и дверь в лабораторию. Боб сунул в замочную скважину отмычку, оказалось не заперто. Он решительно потянул за ручку, вошёл первым.
Сразу привлекли внимание два юных тела на постаменте в классическом положении. У Боба слов не нашлось, парни тоже хранили молчание. Голые молодые люди испуганно таращились на них с древних камней. В результате такого использования камни значительно пострадали, плита раскололась, игла фиолетово светилась, наверно, от перегрева. Другого объяснения на ум сразу не пришло.
Немую сцену нарушили аборигены. Парень соскочил с постамента, помог слезть девушке, и они спрятались за артефактом. В этот момент в помещении вдруг стало очень людно, Бобу подсекли ноги, сильно ударили в спину. Он растянулся на полу, ему тут же заломили руки, больно придавили поясницу коленом.
– А что это мы тут делаем?! – пробасил кто-то знакомым голосом.
Боб исхитрился повернуть голову и увидел того самого осанистого бородача, что спорил в доме культуры с доктором Лозинским, только на этот раз он нарядился в комуфлированный комбинезон. Так же возвышались несколько крепких мужиков в камумфляже, бойцы Боба, видимо, лежали на полу.
– Папа! Я всё объясню! – воскликнули срывающимся юношеским тенорком.
Голос доносился со стороны артефакта. Боб подумал, что мужики в камуфляже тут случайно, не ради них. Однако бородач пробасил сердито:
– С тобой я ещё поговорю!
Он приблизился к Бобу, легонько ткнул армейским ботинком в рёбра и спросил:
