– Счетчики Гейгера должны засечь ее, – заверил его Грег.
– Даже если она рассыпалась по огромному мешку, в который направляется «Крот»?
– Даже тогда! – резко ответил Грег. – Кроме того, эта дрянь давно уже потеряла силу. В трюме «Гримуара» ее могли поддерживать в состоянии боеготовности с помощью реактора. Но как только она повисла в пространстве… понимаешь, радиоактивная пыль имеет дьявольски короткий период полураспада.
– Хорошо, хорошо, – уступил врач. – Но у меня все равно есть такое ощущение.
– У всех есть, – тихо ответил Карл Фридрих. – И возможно, ты подхватил идею Грега.
– Какую идею? – спросил Грег.
– Ту, что ты предложил, когда мы в первый раз заговорили о беглецах. Сказал, что это не они так испугали Конфедерацию, а нечто совершенно иное, действующее через них. Отсюда секретность, срочность, тревога и так далее. Нечто огромное, враждебное… и совершенно чуждое человечеству.
В этот момент Карл уловил, что тон пульсирующей угрозы повышается, услышал слабое, но зловещее жужжание, словно рядом дремало гигантское насекомое, ощутил, как сгущается темнота, а воздух во влажной оранжерее становится сухим, будто сюда прорвалась пыль.
По сдерживаемому дыханию товарищей Карл понял: они тоже что-то почувствовали.
И тут ему почудилось, будто ворвавшаяся пыль – или нечто другое – приняла форму необычайно высокой человеческой – или не человеческой – фигуры в плаще с капюшоном. Два тусклых глаза на огромной голове казались маленькими лунами, затерянными в межгалактическом пространстве. А затем жужжание оформилось в едва различимые слова на английском:
– Возвращайся, «Крот». Разворачивай свой тоннель и возвращайся.
Гальвес вцепился в руку Карла:
– Что это?
Прежде чем Карл успел ответить, в оранжерее пронзительно завизжал звонок. Люк в потолке открылся, впуская свет в переплетение листьев и лиан, в помещение нырнул еще один человек и, держась за поручни, подплыл к остальным.
– Остановка! – выкрикнул он. – Такимори отыскал планету у соседней звезды. Размером с Землю или чуть больше, расстояние до звезды – примерно как у Марса. Похоже, это именно то, что мы ищем. А что у вас произошло?
Когда вновь появившийся задал неожиданный вопрос, Карлу показалось, будто пылевая фигура, исчезнувшая было на свету, в полумраке снова приобрела прежние очертания. Жужжащий голос повторил, еще слабее, чем в первый раз:
– Разворачивай свой тоннель, «Крот».
Карл пристально вгляделся в озадаченное лицо задавшего вопрос. Через мгновение Тауно Свейн повернул свою скуластую физиономию викинга в сторону тени. И поскольку дух познания и здравомыслия был в нем очень силен, кажущаяся фигура потускнела и пропала, а жужжащий голос затих.
– Уф! – выдохнул Грег. – О, мои расшатанные космосом нервы!
– Мы видели призрака, мистер Свейн, – тихо проговорил Карл.
При слове «призрак» Гальвес выдавил из себя слабый смешок:
– Итак, мы, кажется, пережили коллективную галлюцинацию.
Первый помощник капитана и физик окинул всех строгим взглядом.
– Нервы тут ни при чем, – сказал он. – Я тоже видел и слышал это.
Он помолчал, и его сильный дух, казалось, сделался еще сильнее, превратив физиономию викинга в олицетворение упрямого и рискованного продвижения человечества по Галактике. Затем Свейн заговорил снова, с полной убежденностью:
– Это нечто до крайности ненавидит человека и его пути. Оно никогда не примет наших методов и инструментов. Это антинаука.
Три дня спустя – три местных дня, чуть более протяженных, чем земные, – Грег Данстен снова находился в оранжерее, но ее вид полностью изменился. Начать хотя бы с того, что Грег стоял на полу, а «Крот» внезапно оказался переполнен народом: передвигаться в трехмерном пространстве теперь было нельзя – только по двухмерной плоскости. Гравитация была немного сильнее, чем на Земле, она притягивала плоть и кровь Грега, и эластичные чулки защищали вены на его ногах. Листья и лианы над головой тяжело провисли.
Снаружи было еще удивительнее. Смутно различимый ландшафт начинался пятьюдесятью ярдами ниже, там, где располагалась корма «Крота». Сначала шла голая земля, почерневшая под реактивной струей посадочного двигателя. Затем – полоса смятых той же самой струей деревьев и кустов вокруг «Крота». Дальше были сумрачные джунгли, что тянулись к гряде холмов; местами в них поблескивала проточная вода.
Но настоящие чудеса происходили наверху. Пусть небо и покраснело к рассвету, в нем все еще было заметно кружево из тысяч метеорных следов – непрерывно меняющаяся бриллиантовая паутина.
– Это прекрасно, – тихо проговорил Грег. – Прекрасно… как женщина.
Стоявший рядом с ним метеоролог Рыков понимающе кивнул.
– Следовало ожидать, – сказал он, – что в пылевом облаке на любой планете с атмосферой можно наблюдать впечатляющие метеоритные явления. Хотя это, конечно, превосходит человеческое воображение. Хорошо еще, что они так малы и сгорают в атмосфере, иначе страховка от метеоритов на этой планете была бы заоблачно высокой. Но оставим в стороне всю эту красоту, и астрономию вместе с ней. Скажи, Грег, у тебя есть идеи, откуда это исходит – от какого-нибудь животного, минерала или растения?
Под «этим» Рыков подразумевал пульсирующую угрозу, которая никуда не делась после сцены трехдневной давности. Только теперь, как показывало это легкомысленное замечание, она существенно изменилась. Неосязаемые волны ужаса превратились в отчетливо слышный ритм, что проникал сквозь иллюминатор оранжереи и усиливался его вибрацией, – до смешного банальный звук, который был бы уместен разве что в старинных остросюжетных пьесах о древней земной Африке, нелепое «бдум-бум-бум-бум, бдум-бум-бум-бум».
– Что это такое? – настаивал Рыков. – Я слышал, что алудрианские барабанные деревья издают похожий грохот.
– Бог знает, – ответил Грег, пожимая плечами; это движение плавно перетекло в ленивое потягивание. – Может, у меня и нет никакой здешней лихорадки! Что, если я выйду прогуляться прямо сейчас? Как ты думаешь, здесь есть женщины? Черт бы побрал этого дока с его проволочками!
Из прохода между кустами внезапно появился Гальвес, массируя на ходу отекшие веки.
– Тем не менее именно благодаря этому субъекту – некоему Хуану Гальвесу с захудалой провинциальной планетки Арктур-Кватуор – ты еще до полудня сможешь покинуть «Крот» и немного прогуляться.
– Разве мы не должны дождаться, когда подрастут твои образцы микробов, чтобы ты смог провести экспресс-анализ? Тем более что планета может оказаться прибежищем для мутировавших земных микробов.
Гальвес зевнул:
– Для этого не обязательно выращивать культуру. У нас есть новая машина, которая сама отбирает образцы микробов, делает экспресс-анализ на совместимость с человеческой протоплазмой, сортирует их и откладывает подозрительные экземпляры для отдельного обследования. До сей поры из сотни миллионов вирусов и бактерий не нашлось ни одного, который не был бы мне знаком. Я только что сказал капитану, что мы здесь в полной безопасности. Как вы сами знаете, тесты на радиацию и состав атмосферы сделаны давно и они благоприятны. Теперь только от Фулсома зависит, когда мы сможем выйти.
– Кстати, как он там? – спросил Грег.
Гальвес медленно покачал головой, но ничего не ответил. Трое мужчин повернулись к иллюминатору и залюбовались рассветом. Он был здесь краснее, чем на Земле, и больше напоминал процесс открывания печной заслонки. На фоне зарева четко выступали контуры холмов, странные пленчатые листья заострялись и приобретали темно-зеленый оттенок, создавая впечатление изобилия и роскоши. И за всеми этими переменами продолжало звучать загадочное, но нелепое «бдум-бум-бум-бум».
Внезапно Грег взбудоражил всех возгласом: «Смотрите!»
Поначалу Рыков и Гальвес разглядели только коричневатое мерцание на верхушках деревьев и более светлые размытые пятна внизу. Но затем увидели то же, что и Грег.
Возможно, кто-то еще вглядывался в лес – они точно не знали. Но одно было несомненным: в нескольких ярдах от границы расчищенного пространства полукругом стояли высокие худые мужчины. На них не было никакой одежды, кроме коротких юбок. Каждый держал в руке копье. Карлу показалось сначала, что все они носили колпаки. Но нет, это были головные уборы из причудливых перьев. Незнакомцы, сильные и грациозные, выглядели обеспокоенными.
В центре полукруга сидел на корточках мужчина, одетый так же, как остальные, за исключением головного убора из перьев. Седоволосый и седобородый, он, как и вся его свита, не отводил взгляда от «Крота».
И стучал в большой тамтам.
– Вы понимаете, парни, понимаете? – допытывался Грег, колотя Рыкова по плечу. Скорее всего, оба его товарища понимали, но молодой секретарь не дал им сказать ни слова. – Это же беглецы! Они скатились в дикость! Были просто горсткой художников, а их пристрастие к примитивизму только ускорило процесс. Всего за два поколения превратились в скачущих дикарей. А теперь пришли приветствовать нас как небесных богов. Нет, не так… Судя по их виду и по барабану, думаю, они считают нас плохим лекарством.
– Ты прав по всем пунктам, особенно по этому последнему, – послышалось сверху.
Обхватив поручень локтями и коленями, Карл Фридрих съехал по нему вниз: пугающе экстравагантный поступок для антрополога.
– Что вы хотите знать? – торжествующе вопросил он, приземлившись рядом с ними. – Пока вы любовались метеорными следами, я отправил автоматические телезонды в ближайшие поселения. Я зависал над их торговыми площадями. Я подслушивал разговоры их жрецов. Я наблюдал за тем, как они едят. Я заглядывал в окна их спален. Я обследовал дома стариков, мужские и женские общежития для молодежи. Я изучил их язык.
– За пять часов?
– Ну, это, конечно же, английский, но весьма своеобразный. – Карл весело улыбнулся, а затем снова принял деловой вид. – Вот краткий очерк их культуры. Стадия соломенных хижин. Думаю, наследование по материнской линии. Свободная племенная система, такая же разрозненная, какая была у американских индейцев на Земле. Старики пользуются авторитетом исключительно благодаря своей мудрости и колдовским способностям. Явная склонность к обмену подарками и празднествам, церемониальным танцам и атлетическим состязаниям, песням и легендам. Похоже на то, что здесь высоко ценится красота – физическая красота, красота мыслей, красота человеческих отношений.
– А красивые женщины?
Карл усмехнулся в ответ на реплику Грега и продолжил:
– Но самое примечательное в их культуре – ее антимеханическая направленность. Не просто отсутствие механизмов, а полное отвержение. Абсолютно никаких признаков колеса. Нет систематического использования рычагов – например, в метательных орудиях. Ни лука, ни сверла для добывания огня. Они не плавят металлы. Оружие изготовляют из меди, холодной ковкой. Очевидно, здесь есть месторождения чистого металла. Я нашел и прямые доказательства их предубеждения против машин. Подслушал часть легенды, которую мать рассказывала сыну, не желавшему засыпать. Там говорилось о человеке, наказанном за то, что он попытался изготовить гребной винт или нечто похожее.
– Антимеханическая, – задумчиво повторил Гальвес. – Помните, как выразился Свейн? Антинаука.
Он перехватил взгляд Грега, и какое-то время они смотрели друг на друга – представители машинного мира, попавшие в совершенно иное место. Потом их взгляды переместились вверх, на растительность, освещенную красноватой утренней зарей, но еще полную глубоких теней. Голос Карла оторвал их от воспоминаний:
– Самое интересное я оставил на закуску. В глубокой долине, всего в двадцати милях от ближайшей деревни, я обнаружил запретную территорию. Круг вторичной растительности с многообещающими знаками – включая слово «НЕ», – вырубленными на стволах деревьев возле опушки. Отгадайте, что было в центре круга?
Сквозь иллюминатор слабо доносилось дрожащее «бдум-бум-бум-бум».
– «Гримуар»! – объявил Карл Фридрих.
Пронзительно завизжал звонок. Четверо мужчин возле иллюминатора разом выпрямились. В оранжерее зазвучал голос капитана Фулсома – усталый, с болезненными вздохами между фразами:
– Поисковую группу прошу собраться на нижней площадке для высадки. Старшим назначается Фридрих.
– Идиот! – сказал Карл, оглянувшись через плечо.
– Что случилось? – тут же спросил Грег.
Они прошли уже треть пути по выжженному пространству вокруг корабля. Дикари никак не отреагировали – ни враждебно, ни дружелюбно, если не считать того, что старик перестал стучать в тамтам, – и с напряженным вниманием наблюдали, как поисковая группа «Крота» приближается к ним.
– Я же объяснил Свейну, что использование любых машин при контакте исключено, – ответил Карл. – А теперь взгляни, что делает этот придурок!
Грег посмотрел назад. Один из вертолетов «Крота» выкатили на верхнюю выходную площадку. Он различил рослого Свейна и кое-кого еще.
– Капитан тоже там… – начал было он, но заметил, что антрополог поднес к губам микрофон тихой связи.
– Я разговаривал с ним, – объяснил Карл Грегу несколькими мгновениями позже, не отрывая взгляда от дикарей. – Он сказал, что Свейн хочет держать вертолет наготове: вдруг нас атакуют. Я попросил его ничего не предпринимать, ни в коем случае.
Они пошли дальше, Гальвес и Рыков следовали за ними, держа дистанцию в несколько шагов. Группа была уже в каком-то десятке ярдов от границы выжженной поляны, но все люди с перьями были все так же неподвижны и сохраняли все то же напряженное выражение лица. Как и их седобородый предводитель. Несмотря на авторитетный вид, он казался тщедушным – ребра выпирали из-под кожи на груди, поросшей седыми волосами. Его молодые спутники с их тонкими чертами лица и гармонично развитой мускулатурой выглядели куда внушительней.
Взгляд Карла Фридриха блуждал по зарослям за их спиной, а затем перекинулся туда, где клин высоченного кустарника протянулся через выжженный участок почти на такое же расстояние, какое прошла поисковая группа. Он присмотрелся к одному из кустов с чудесными золотисто-зелеными и бурыми листьями, примерно как у земной магнолии, только более крупными, полупрозрачными и усеянными фиолетовыми цветами.
Пока он впитывал эту красоту, гроздь листьев и лепестков мягко отделилась и поплыла в его сторону. Несколько мгновений Карл с любопытством наблюдал за ней, а затем бросился плашмя на обугленную траву. В каких-то дюймах над его головой пронеслось нечто похожее на огромную белку-летягу, но с клыкастой кошачьей мордой. Послышались шуршание и скрежет когтей по земле; он вскочил и схватился за свой бластер.
Вряд ли он успел бы выстрелить, но, к счастью, этого не потребовалось. Когда украшенная фиолетовыми пятнами тварь оказалась на мушке бластера, ее уже пришпилило к земле чье-то копье. И тварь, и копье все еще подрагивали.
Карл был немного ошеломлен случившимся, словно очутился в мире грез – грез человека эпохи ВСС. Он услышал, как фыркнул Рыков, обращаясь, видимо, к Гальвесу:
– А ты еще говорил, что эта планета биологически безопасна!
Карл посмотрел на людей в головных уборах из перьев. Один из них стоял теперь на несколько ярдов впереди остальных. В руке у него больше не было копья. Он встретился взглядом с Карлом, и оба улыбнулись. Затем дикарь с розовыми перьями на голове и в пурпурной юбке шагнул вперед и протянул правую руку в дружеском, мужественном жесте, но при этом с грацией балетного танцовщика. Карл направился ему навстречу, тоже протягивая руку.
Наверху что-то завертелось, и верхушка похожего на магнолию дерева полыхнула огнем. Карл успел заметить, как улыбка на лице дикаря сменилась всепоглощающим ужасом. Затем загорелись другие ветви, и все пошло кувырком. Дикари бросились наутек, причем двое сбили с ног старика, а вертолет «Крота» с жужжанием приземлился неподалеку.
Карлу удалось справиться со своим голосом, когда он заговорил с капитаном Фулсомом: тот полулежал, тяжело дыша, в одном из кресел вертолета, со встревоженным выражением на опухшем лице.
– Сэр, я вынужден выразить решительный протест против подобного вмешательства. Произошло лучшее, о чем мы могли мечтать. Нет более надежного способа добиться расположения примитивных существ, чем дать им возможность оказать нам услугу. Как антрополог и сапиентолог, имеющий дело с дикими расами, я порой даже умышленно создавал такие ситуации. А эту предоставила нам сама Галактика! Но теперь мы отброшены назад, к самому началу… а может, и намного дальше.
Первый помощник капитана Свейн стоял позади вертолета, с терморужьем на изготовку, и вглядывался в дымящиеся джунгли.
– Вам явно угрожала опасность, мистер Фридрих, – не оборачиваясь, сказал он.
– Опасность? – резко возразил Карл. – Один обычный хищник? Или несколько обычных дикарей?
– Обычных дикарей? Бросьте, мистер Фридрих! – В голосе Свейна прозвучала снисходительная нотка. – Вы же слышали секретный приказ. Вы знаете, что в первую очередь мы должны соблюдать осторожность. – Его тон стал почти дружелюбным. – Будь это обычные дикари, мы не стали бы рисковать жизнью членов экипажа – и вашей в том числе, – чтобы задобрить их. На «Кроте» нет лишних людей, и мы находимся в сердце пылевой туманности.
Карл опять обратился к Фулсому:
– Я передал вам, сэр, всю информацию о крайнем предубеждении этих людей против машин. Не стоит даже надеяться на установление с ними дружеских отношений, если мы не сведем к минимуму нашу зависимость от техники. Такой, как вертолеты или тепловые ружья.
– Вот оно и началось… искушение антинаукой, – проговорил Свейн словно во сне, ни к кому непосредственно не обращаясь, но в его голосе звенело горькое знание, внушающее беспокойство тем, кто это слышал.
Карл стиснул зубы, стараясь не обращать внимания на попытку перебить его, и продолжил разговор с Фулсомом:
– Сэр, вы поручили мне командовать поисковой группой. Если вы не изменили своего решения, то следующий мой приказ будет таким: отправиться в джунгли пешком.
– Прямо в лапы к чужакам, – закончил за него Свейн, по-прежнему с беспокойством вглядываясь в почерневшую листву.
– Прошу вас, мистер Свейн… – Голос капитана звучал тихо, но властно. – Вам не приказывали поднимать вертолет. Мне следовало самому остановить вас, но… – Его распухшее лицо исказила болезненная гримаса. – Я теперь не так проворен, как раньше. Мистер Фридрих, перед вами по-прежнему стоит задача установить дружеские отношения с аборигенами. Продолжайте руководить группой и поступайте так, как сочтете нужным.
Он грузно опустился в кресло, чуть не задыхаясь.
– В таком случае я бы хотел присоединиться к поисковой группе Фридриха, – заявил Свейн.
– Присоединяйтесь, если хотите, – прошептал Фулсом. – Но старшим остается Фридрих.
Свейн кивнул, правой рукой прижимая терморужье к груди, и сказал:
– Антрополог Фридрих, считайте, что я поступил в ваше распоряжение.
