– Редко встретишь его на общем ужине, – подхватила младшая девчушка, чьего имени Полина пока не знала. – Он одиночка. Общается только со своей белой важенкой, и все.
– И он входит в Союз Стихий, – с придыханием закончила Матреша.
– В Союз Стихий? – оживилась Маргарита. – В какой-такой?
Полина тоже повернулась к девушкам, но теперь не могла отделаться от неловкого ощущения, что этот парень продолжает на нее смотреть – пытливо и внимательно.
* * *
До Небыли ковер-самолет летел несколько часов. Иногда он нырял в пространственно-временной туннель, а появлялся снова уже через сотню километров. Вместо того чтобы предвкушать морской воздух и теплое солнце, Митя почти всю дорогу думал о сестре, лишь изредка отвлекаясь на разговоры. Сева спал. Несколько раз он беспокойно вздрогнул под плащом, но Митя видел, что веки его плотно сомкнуты. Сам же он возвращался мыслями к Анисье, а после по цепочке вспоминал Заречье, Василису, Полину с Маргаритой и свой разговор с Велес. Идея с обменом воспитанниками между городами, с одной стороны, была любопытной, но с другой – все же виделась ему странной. Выбор наставников явно не был логичным, или же Митя руководствовался совершенно иной логикой. Дивноморье представляло собой соединение двух сил: Камня и Воды, но ни Каменную ведьму, ни Водяную туда не отправили. Полина уже, должно быть, достигла Китежа, а Анисья печалилась дома, считая себя несправедливо обиженной. Он не сомневался, что Вера Николаевна вообще не разделяла идею этих перемещений. Было ощущение, что она пошла на уступки двум другим главным наставникам и потому согласилась отправить своих воспитанников в Китеж и Дивноморье.
Когда ковер-самолет стал снижаться, Сева снова вздрогнул и открыл глаза, почувствовав изменившийся ветер. Зареченцы свешивались вниз, разглядывая проплывавший под ними город. Воздух пах солью и водорослями, а еще выжженной зноем листвой. Ковер опускался все быстрее и наконец приземлился на каменистом пляже: там уже ждали трое. Митя узнал забавного Августа Адамовича и нашел взглядом лысую кошку, пригревшуюся на камнях. Справа от главного наставника сдержанно улыбалась Ирина Романова, местная целительница и дальняя родственница Митиной матери. Митя кивнул как можно дружелюбнее, и она просияла, узнав его среди воспитанников. Слева же от Дивномора хитро щурилась колдунья, чей возраст с трудом можно было определить. Поначалу она показалась совсем молодой, как Елена Рубцова. Но когда она подала руку Дарье Сергеевне и помогла той спуститься на берег, внешность ее словно бы поменялась. Митя вгляделся. Темные с медным отливом волосы спадали по плечам крупными завитками. Было в ее облике что-то роковое и смущающее и вместе с тем такое привлекательное, что трудно было оторвать взгляд. Через секунду он был уже уверен, что женщина – ровесница его родителей, а то и старше. Дивномор представил ее воспитанникам.
– А-а, – протянула она вопросительно: голос у нее был грудным, мягким, хотелось к нему прислушаться. – Кто же это у нас? Заиграй-Овражкин! Знаем-знаем такого.
Она подошла ближе и повернулась к Мите.
– Здравствуйте, Дмитрий. Неожиданно и приятно видеть вас в нашей деревне. Баба Луца.
– Простите? – поперхнулся Митя, с которым реальность снова сыграла злую шутку: колдунья опять походила на едва прошедшую Посвящение девчушку.
– Баба Луца. Так меня зовут.
– А… Ясно.
– Я сестра Яги, вы же знаете? Как там поживает моя старшая?
Тут в разговор вклинился Дивномор и заторопил ее, что-то тараторя про лодки. Баба Луца пронзительно свистнула.
Слева начиналась гряда скал. Они выползали из моря и прыгали к небесам, образуя крутой отвес. Оттуда уже двигалась вереница пустых лодочек. Лодки подплыли к берегу, и волна выкатила их прямо к ногам.
Митя с Севой прыгнули в просторную лодку вслед за Бабой Луцой. Она вытянула ноги, оперлась спиной о борт и прикрыла глаза, подставив лицо теплому ветру. Она знала, что несколько пар глаз ее разглядывают, но не шевелилась. Наконец, Юна, сидевшая между Митей и Севой, спросила:
– Извините, пожалуйста, вы сестра Бабы-яги, верно я услышала?
– Да.
– У вас тоже можно научиться готовить снадобья?
– Ах, нет. – Тут она улыбнулась, поправив полупрозрачные юбки, которые разлетелись от ветра. Под платьем ноги ее были обтянуты тугими темными штанами, но подступившая осень не мешала ей ходить босиком. – Я наставница по женской магии.
– По женской магии? – переспросила Юна.
– Вы делите магию по полам? – не понял Сева.
– Не совсем. Я считаю, что женские круги, которые у вас собираются в Полнолуние или Новолуние, нужны гораздо чаще. И что все мы – сестры – можем делиться своими тайнами друг с другом не только в дни крови.
– И что вы делаете на этих кругах? – уточнила Юна.
– Узнаешь, дорогая! – засмеялась Баба Луца. – Завтра. Когда придешь ко мне вместе с остальными девушками.
– А мы? Как мы узнаем, что это за женская магия? – подал голос парень с другого конца лодки.
– А нужно ли тебе это? – спросила Баба Луца и снова прищурилась. Митя заметил, что смотрит она почему-то на него, а не на Сашу, который задал вопрос, и глаза ее сверкают лукавством.
– Мужская магия у вас тоже есть? – спросил Сева. В ее словах сквозил подвох, но Сева не смог бы объяснить, в чем он состоит – мысли наставницы были надежно защищены.
– Нет надобности, – лукаво ответила Луца.
– Несправедливость какая-то!
– Не совсем так. – Теперь она наклонилась вперед, словно желая, чтобы все присутствующие ее точно услышали. – Мы зовем это женской магией не потому, что женщины Дивноморья решили из вредности объединиться и делать что-то отдельно от мужчин. А потому что сила, нужная для этих практик, есть чаще всего только у женщин. Не скрою, иногда ею обладают и мужчины, но это случается крайне редко. Если такой найдется среди вас, он обязательно узнает, что мы там делаем.
– А остальным остается только умереть от любопытства! – не выдержал Митя, и ребята в лодке рассмеялись.
– Для остальных это отличная возможность пережить неопределенность и да, любопытство. В этой жизни мы узнаем далеко не все, что нам хочется.
– Слушай, Муромец. – Сева понизил голос до едва различимого шепота. – Я тут вот что подумал. Раз ты выбрал верность старым традициям и твоя свадьба теперь не за горами, давай сделаем так, чтобы эта поездка в Дивноморье нам запомнилась. Наполним ее развлечениями!
– Какими развлечениями? – уточнил Митя, не в силах сдержать улыбку. Его обрадовало, что хмурый и сонный Сева вдруг подал голос и более того – предложил идею, которая хоть немного примиряла с действительностью. Ему и в голову не пришло, что друг на самом деле беспокоится не только о нем, но и о самом себе.
– Какими? Посмотрим по обстоятельствам. Но пообещай, что не станешь избегать местных красоток, которые проявят к тебе внимание.
– Ну, хорошо, – согласился Митя. Кто знает, может быть, это и впрямь поможет. Поможет не думать о Василисе, не сомневаться ежесекундно в правильности своего выбора…
Лодки привезли гостей к отвесной скале. Волны били о камни у ее подножия грозно и оглушительно, соленая пена разлеталась каплями, но не долетала до людей. Лодки упорно шли носами прямо в стену, и лишь в самый последний миг перед столкновением стал заметен узкий проем, ведущий в грот. Своды пещеры блестели от влаги и соли, здесь резко пахло йодом, но вдыхать этот тяжелый запах почему-то было приятно. Лодки ползли по спрятанному в пещере озерцу. Их целью был каменистый берег, таинственно подсвеченный единственным солнечным лучом. Спрыгнув на хрусткие камни вперемешку с ракушками, Митя огляделся. Свет шел из глубины скалы и несколько раз преломлялся. Август Адамович что-то весело напевал себе под нос, его кошка юркнула за ближайший осколок камня, и все гости цепочкой потянулись за наставниками. Лиса пропустила своих воспитанников вперед, дотронувшись до каждого по очереди, словно оставляя невидимую метку.
Спустя четверть часа узкий проход между влажными стенами скал начал светлеть и расширяться, вновь подул морской ветер и послышались крики птиц.
«Чайки», – понял Митя.
Он прислушался к их веселому хохоту, но эти звуки перекрыли восхищенные возгласы друзей, которые шли впереди и уже успели вынырнуть из каменного ущелья. Он оглянулся на Севу, улыбнулся, но не встретил никакой реакции. Заиграй-Овражкин выглядел все таким же отстраненным и задумчивым, будто его мучила какая-то опустошающая мысль.
Через мгновение все залил розовый свет и наверху распростерлось небо с пушистыми персиковыми облаками.
– Добро пожаловать в Дивноморье, – приговаривала Ирина Романова, кивая каждому воспитаннику, который появлялся из каменного туннеля.
Впереди лежала деревня, которая больше походила на старинную крепость. Вверх бежали крутые утесы, увитые тропинками, вниз скатывались сады и беседки. На разных уровнях высились узкие расписные башни с флагами и лентами. Море лизало остров со всех сторон, и в одном месте над поверхностью торчала поломанная мачта старинного корабля.
Митя обернулся: ну конечно, за ним уже не было никакой огромной скалы, только на фоне массивных камней выделялся округлый дольмен, а дальше снова тянулось спокойное море. Если можно было на время отвлечься от мучивших проблем, то это место было самым подходящим. По крайней мере, так ему казалось.
– Так это остров! – воскликнул кто-то из зареченских воспитанников.
– Остров, которого нет… на картах!
Для гостей дивноморцы устроили настоящий пир. Не успели Митя с Севой разместиться на первом этаже одной из башен (верхние этажи занимали девушки), как их разыскали Мила и Майя – старые знакомые по Русальему кругу – и братья Романовы и повели в столовую. Она располагалась в недрах того самого затонувшего корабля, который Митя приметил раньше. На берегу уже собралась толпа голодных и воодушевленных ребят.
– Чего мы ждем? – наконец подал голос Сева, чуть оживившись. – Чтобы добраться до корабля, нам нужен какой-то транспорт? – Он озадаченно глядел на покачивавшийся над водой обломок грот-мачты и пытался представить себе столовую в трюме разбитого судна.
– Да, кельпи, – ответила Майя.
– Кельпи? – воскликнул Митя. – Не может быть!
Он уже заметил на верхушке ближайшего утеса резвящихся единорогов и взмахи широких крыльев пегасов, слышал доносившееся до берега лошадиное ржание и очень хотел в первую свободную минуту отправиться на конюшни. Но кельпи! Кто бы мог подумать, что дивноморцы раздобыли и их!
– Откуда здесь взяться этим существам?
– О, ты же знаешь, здешние любят все необычное! – отозвался Николай Романов, старший из братьев. – Кельпи завезли давненько.
Воды у берега вздыбились, и в вихрях тягучей пены показались белоснежные лошадиные головы.
– Это же Водяная магия, да? – спросила Сева, чуть нахмурившись. – Как лошади повезут нас под водой? Ладно меня, Воздушного… Но как не задыхаются остальные?
– Кельпи доставят тебя к кораблю за несколько секунд, – отозвался Николай. – Ты просто не успеешь наглотаться воды. Но в целом ты прав, кельпи – духи морей, они связаны с Водяной магией.
– То есть прийти на ужин в мокрой одежде тут нормально? – уточнил Митя, наблюдая за другими воспитанниками: те погрузились в соленую воду по грудь, оседлали кельпи и исчезли в пучине.
– Раньше все сушили одежду с помощью колдовства, прежде чем войти в зал, – пояснила Майя. – Но теперь для этого появился специальный работник – Огненный маг! Он колдует, пока ребята проходят мимо, и одежда высыхает в два счета. Иногда, правда, остаются соляные разводы. – Она бросила взгляд на темную Севину рубашку, прикидывая, как та будет выглядеть после встречи с морем.
Пена снова зашипела и превратилась в лошадиную голову. Хищные глаза напоминали глаза пегаса. Митя шагнул в воду, штаны его сразу намокли, ткань отяжелела, холодной влажной змеей обернулась вокруг ног. Он вытянул руку, нащупывая под водой спину лошади. Под пальцами заструилось что-то гладкое, больше похожее на чешую, чем на короткий мех. Существо смирно колыхалось в легких волнах, позволяя незнакомцу ощупать его и забраться верхом. Как только это произошло, кельпи выскочила из воды, дав всаднику шанс набрать побольше воздуха, и нырнула – только мелькнул на фоне закатного солнца раздвоенный рыбий хвост.
Ощутив давление воды, Митя открыл глаза и от удивления разом выпустил из легких весь воздух. Море на глубине переливалось драгоценными оттенками изумрудов, сверху же сыпались медово-красные блестки раздробленного солнца. Вокруг затянутого бархатистыми водорослями корабля сновали стаи мелких рыбешек, а с обеих сторон мчались ко входу извивающиеся белые кельпи: не то кони, не то змеи, не то чудо-рыбы. Отчаянно захотелось вдохнуть, и как раз в этот миг кельпи взбрыкнула и скинула седока точно к распахнувшейся двери старого судна. Митя кубарем перекатился через порог, услышал хлопок двери и, не сдержавшись, сделал вдох. К счастью, вокруг уже никакой воды не было. Перед ним лежала просторная комната, оббитая деревом, на потолке покачивался фонарь, а с пола поднимались еще несколько человек.
– Проходим-проходим, не толпимся! – раздался бодрый и такой знакомый голос, что Митя не поверил своим ушам.
Он обернулся и оторопел. У двери, к которой стекались промокшие до нитки дивноморцы, стоял Егор Маливиничок. Он с важным видом двигал руками, создавая потоки теплого воздуха, и одежда магов, проходивших мимо него, высыхала.
– Теперь вы, – деловито сказал Маливиничок, обращаясь к Мите, и снова замахал руками. Митя не спускал с него глаз, не в силах справиться с удивлением. – Ну все, гото… – Бывший зареченский наставник поднял голову и осекся. – Муромец?!
Казалось, он тоже не мог поверить своим глазам. Он растерянно заморгал.
– Муромец? Что вы здесь делаете? – И, не дождавшись ответа, нервно огляделся, будто видел эту комнату впервые. – Где… где я?
– Не волнуйтесь, вы в Небыли, – раздался над Митиным плечом голос Севы.
– Тогда что вы…
– Мы здесь в гостях, – пояснил Заиграй-Овражкин.
– Фу-у-ф! – Маливиничок шумно выдохнул. – А то я вдруг подумал… Мне показалось, что… Ладно-ладно, проходите. Задерживаться нельзя.
Друзья оказались в огромном зале. Стены пестрели иллюминаторами, сквозь которые просачивался таинственный подводный свет. Потолок украшали массивные люстры. За дубовыми столами рассаживались воспитанники – они с любопытством разглядывали новичков, прибывших из других городов.
– Поверить не могу! Они спрятали Маливиничка! – воскликнул Митя.
– Просто лучшее место – затопленный корабль! Ему никогда не выбраться, – подхватил Сева. – Зачем его так тщательно скрывают?
Дверь распахнулась, на пороге появились Мила и братья Романовы. Митя с Севой присоединились к ним и пошли за стол. Через минуту их догнала Майя.
Корабль наполнился людьми. Дивномор произносил тост за тостом, несколько девушек в струящихся платьях бесконечно подливали всем вина. Митя пытался запомнить по именам хотя бы кого-нибудь, про кого наперебой рассказывали Романовы. Мила только ухудшала ситуацию, то и дело вплетая в объяснения Николая новые имена и вопросы – она спрашивала про чьих-то возлюбленных, двоюродных братьев, бывших девушек и лучших подруг. В конце концов в голове осели только обрывки историй и отдельные факты. Например, где-то рядом сидели семь родных сестер Глазатых, трех героев общего рассказа звали Никитами, некую Агату все считали чудачкой, но она умела плести завораживающие колдовские сказки, которые открывали слушателю особые тайны; а еще все наперебой советовали поискать Козу и Ворону. Митя знал, что наутро вспомнит только о количестве выпитого вина и подивится, что здесь можно напиться прямо в столовой. А все эти Агаты, Никиты и Глазатые выветрятся из головы вместе с историями про них.
Он разглядывал просторный трюм: кроме добротных столов на толстых ножках в центре по углам располагались плетеные топчаны и низкие круглые столики, на которых громоздились блюда с фруктами и кувшины с высокими тонкими горлышками. На топчанах полусидели воспитанники, обложившиеся подушками. Они хохотали и болтали, обнимались и кормили друг друга с рук. Митя наконец смог отодвинуть на второй план удивление и прислушаться к иным ощущениям. Тут царила совсем другая атмосфера. Жители Дивноморья даже двигались как-то иначе. Они выглядели немного медлительными, но при этом шумными, словно чайки. Общались они друг с другом ближе, чем это было принято в Заречье. Теперь тут и там Митя замечал обнимавшихся колдунов. Они сидели тесными группками, сплетая пальцы с соседями по столу, кладя головы друг другу на плечи. При разговоре они дотрагивались друг до друга, словно общаясь не только словами, но и телами. Точно так же Николай Романов касался его плеча каждый раз, когда хотел о чем-то спросить.
В этом царстве всеобщих прикосновений Заиграй-Овражкин смотрелся еще более бесчувственным, чем обычно. Уже освоившаяся Мила трогала и его, но он никак не откликался. От его неулыбчивого лица веяло холодом, хотя в голосе слышалось вежливое дружелюбие. Мите захотелось предупредить его, сказать, что эта сдержанность привлечет к нему только больше взглядов, а женское внимание станет невыносимым. Но он промолчал – Сева ведь не просил советов. Его глаза только наливались и наливались тьмой.
– Друзья, спешу напомнить вам главное правило! – послышался бодрый голос Августа Адамовича вместе со звоном хрустального бокала, по которому он стучал ложечкой. – И оно касается мужчин!
– Да что такое? Магия для женщин, правила для мужчин! – пробурчал Сева.
– Наши дорогие гости-колдуны, не забудьте! Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не плавайте в море в одиночестве. Если захотите искупаться, позовите с собой какую-нибудь барышню!
– Ну и дела! – Митя озадаченно обернулся к другу: перед тем как разбрестись сегодня по своим комнатам в башне, они условились, что сразу после ужина пойдут купаться и исследовать остров.
Сева в ответ только неопределенно дернул бровью и обратился к Николаю:
– Нежить? – Он произнес это со знанием дела, сразу догадавшись, чем может быть вызвано такое странное правило.
– Скорее всего, – пожал плечами тот. – На этом острове пропадают мужчины. Девушки – никогда. Зато история знает нескольких неудачливых колдунов, которые словно испарились. Вероятно, кто-то топит их или пожирает.
– И впрямь, похоже, не нечисть, – кивнул Митя. – Кто здесь может водиться?
– Раньше наверняка жили сирены, – сказал Сева. – Но если бы они были тут до сих пор, их бы точно увидели другие маги.
Митя глянул на Майю. До этого она старалась первой ответить на все их вопросы, теперь же молча ела печеные овощи и смотрела по сторонам, будто обсуждаемая нечисть ее не интересовала.
* * *
Оказалось, что ванных комнат в Гнезде нет, поэтому перед сном и поутру все ходили в баню. Рана – главная женщина Гнезда – истопила баню для девушек сразу после ужина.
– Рана живет здесь испокон веков и присматривает за домом, – сказала круглолицая Матреша, увязавшись за Полиной, Маргаритой и Айсулу.
– Она выглядит моложаво, – заметила Маргарита.
– Да, только проседь в волосах, – отозвалась девочка.
Баня оказалась просторной и крепкой. Неподалеку стояла еще одна – для парней, и сквозь мутное окошко Полина увидела ночной отблеск небольшого озерца между двумя постройками.
– Если успеем раньше парней занять озеро, то будет здорово, – защебетали девушки, вошедшие следом. – Побежим купаться!
– Да холодно же, – недоверчиво передернула плечами Маргарита.
– Тебе-то? Ты же Огненная!
– Да, но ледяную воду переношу плохо. Сомнительное удовольствие.
Ароматный пар тяжелым облаком висел уже в предбаннике. Колдуньи быстро сбрасывали накидки, шали и халаты, снимали с полок склянки с маслами, толчеными ягодами и разноцветными пахучими шариками и, задержав дыхание, вбегали в горячий зал. Маргарита и Полина сложили свои вещи в уголке и тоже оказались в жарком мареве. Со всех сторон на них полилась ледяная вода. Это местные колдуньи с хохотом приветствовали гостей.
