Андрей кивнул.
– Думаю, да. Отец, возможно, вернётся сюда, когда отойдёт от дел.
Мы прошли через открытую гостиную на кухню. Её от гостиной отделяла высокая мраморная стойка, рядом стояли несколько высоких табуретов. Сейчас на стойке стояла чашка и открытый ноутбук, по всей видимости, Андрей работал, когда я пришла. Он подошёл к ноутбуку, что-то читал на экране, а я окинула взглядом современную кухню, с мраморными столешницами и новенькой техникой, затем обратила внимание на гостиную. Точнее, на мебель. Горка под старину, комод, стулья с резными спинками. Полированное дерево тёмных тонов, я подошла к комоду и осторожно провела рукой по краю. Дерево казалось тёплым и очень приятным наощупь.
– Это работа отца, – услышала я голос Андрея.
Я обернулась, взглянула с удивлением.
– То есть, это он сам сделал? Полностью?
– Да. Это не фабричное производство. Это ручная работа.
– С ума сойти, – не смогла сдержаться я. – Это очень красиво.
– Мой отец – мастер своего дела. У меня так не выходит.
– Вы тоже занимаетесь…
Я не подобрала правильного слова, мы с Андреем встретились глазами, он улыбнулся и сказал:
– Да, я тоже краснодеревщик. Когда-то позавидовал умениям отца, захотел научиться. Но у него настоящий талант, мне до него далеко. Поэтому и возникла идея переоборудовать здешнюю фабрику.
– Для вашего отца?
– Да. Он собрался на покой, пусть не в этом году, но и полная реконструкция даже маленького предприятия займёт не один месяц. Хочу, чтобы он чувствовал себя здесь комфортно. У отца свои клиенты, он занимается одним заказом по несколько месяцев, большое производство ему ни к чему, поэтому фабрику оборудуем под его нужды.
– Это здорово, – согласилась я. – Здорово, когда дети так заботятся о твоём благополучии.
– Да, наверное, – проговорил Андрей, но несколько отстранённо, видимо, не слишком впечатлившись высказанным мной комплиментом.
Я вновь огляделась, осторожно. Ни одной семейной фотографии в комнате не увидела.
– А ваш брат, – решилась я спросить, – тоже участвует в семейном бизнесе?
– Мой брат? – Мне показалось, что Андрей насторожился. Глянул на меня, оторвавшись от компьютера, в замешательстве. Затем поспешно кивнул. – Брат, да, тоже… участвует.
Я выдала притворную, зато бодрую улыбку.
– Здорово, когда вся семья занимается одним делом.
На это мне ничего не ответили. Зато Андрей выдернул сбоку компьютера флэш-накопитель и протянул его мне.
– Вот, Вика, держите. Здесь вся документация по работе фабрики за последние три года. Оригиналы документов на фабрике, я сделаю вам туда допуск, можете работать там.
Я подошла и забрала у него флешку. На мгновение мы коснулись друг друга руками, но Андрей, кажется, этого не заметил, а вот я смутилась. Ещё и от того, что в этот же момент в сумке зазвонил мой телефон, и я отлично знала, что это Вовка. Позвонил ровно в тот момент, когда я, пусть и случайно, коснулась чужого мужчины, и у меня от этого действия что-то дрогнуло внутри. Определённо дрогнуло.
Телефон я достала, а звонок сбросила.
– Что-то не так?
Я на Андрея посмотрела, качнула головой.
– Всё хорошо.
Мы смотрели друг на друга и молчали. Я не знаю, о чём Андрей думал в этот момент, но взгляд у него был задумчивый и чуточку снисходительный, будто он до конца ещё так и не пришёл к выводу, стоит ли мне доверять. Он даже смотрел на меня так, будто я молодая и неопытная особа, которая совершенно случайно оказалась той, кто будет заниматься его финансами. Не его лично, конечно, а некоторой части его компании, но даже это дело он мне, судя по всему, доверял с трудом.
– Вы не переживайте, Андрей Романович, – сказала я, убирая флэшку в сумку, – когда вы вернётесь, я уже смогу представить вам первые отчёты. Будем считать, что это мой испытательный срок.
– Почему ты так говоришь?
– Я же вижу, вы мне не доверяете.
Он головой качнул, усмехнулся, но возражать мне не стал. Что доказало мне обоснованность моих подозрений. А Андрей ещё добавил:
– Я привык верить результатам. А тебя никто за язык не тянул. Придётся тебе за эти дни постараться.
– Я постараюсь, – пообещала я.
– Значит, увидимся в конце недели, Вика?
Я согласно кивнула. Поняла, что мне тонко намекают на прощание, и направилась к двери.
– Если что, звони, – попросил он. – Мой номер у тебя есть.
Я снова кивнула. У калитки, до которой Андрей меня проводил, мы коротко, совершенно по-деловому попрощались, и через секунду я оказалась на улице. Металлическая дверь за мной закрылась, я сделала шаг и остановилась. Посмотрела в одну сторону, потом в другую. Ни души. Зато солнце светит, деревья шумят, а птички поют. Вокруг меня заборы и крыши частных домов, а автобусная остановка едва ли не в километре отсюда, вверх по холму. Зато самый центр, исторические места, тишина и благодать.
А Андрей Романович, кстати, мог бы задуматься о том, что я без машины. Поинтересоваться, как с его благословенной улицы я выбираться буду. Но такие мелочи его, наверняка, не беспокоят. Ему и в голову не придёт, что кто-то может передвигаться без личного автомобиля. Я вздохнула и отправилась вверх по дороге, с каждым шагом буквально приближаясь к цивилизации.
Вова мне перезвонил, когда я уже почти добралась до дома. Я сама, если честно, совершенно о его звонке позабыла. Оказавшись в центре, первым делом отправилась не на автобусную остановку, а в ближайший магазин за водой. Про себя радуясь, что с утра надела сандалии, а не босоножки на каблуках, в попытке поразить новоявленного работодателя. Мысль о босоножках у меня, признаться, мелькнула, когда я собиралась, но затем я решила, что это будет слишком и даже чуточку неуместно, и выбор пал на сандалии. На каблуках я в гору не пошла бы.
Конечно, можно было бы не скупиться и вызвать такси и на обратный путь, но, скажем прямо, денег я пока ещё ни от кого не получила, так что, приходилось о бюджете помнить. Поэтому пешая прогулка по тридцатиградусной жаре в горку, а затем в магазин за водой. И в автобус. Скучная жизнь обывателя.
– Что с работой? – деловито поинтересовался у меня Вовка, когда я ответила на его звонок. Если честно, я думала, что он будет возмущаться из-за того, что я не ответила в первый раз и не перезвонила, но его голос звучал бодро и довольно.
– Всё хорошо, – ответила я. – Наверное. А у тебя?
– И у меня всё хорошо, – важно отозвался он. – Принимаю дела.
Я вздохнула в сторонку. Какие дела он может принимать? Сорта пива изучать? Вместо язвительности, я сказала:
– Поздравляю.
– Ты довольна? У нас обоих есть работа. Ты же этого хотела.
– Что значит, я хотела? – удивилась я. – Так должно быть, вообще-то.
– Ну да. Но ты довольна?
– Довольна, – отозвалась я. И добавила: – Я рада, если ты рад.
– Конечно. Отпразднуем сегодня?
Я как раз дошла до подъезда, остановилась в теньке, чтобы перевести дыхание. Такому предложению из нашей прошлой жизни, из наших привычек только для двоих, когда мы устраивали романтические вечера, разговаривали и целовались, стоило обрадоваться, и я поспешила согласиться.
– Конечно, давай.
– Отлично. Тогда приезжай к семи в «Тотем».
Я секунду обдумывала, затем переспросила:
– Куда?
– В «Тотем», – повторил Вовка. – Ночной клуб у центрального парка.
– Вова, я знаю, что такое «Тотем». Но я думала, что… – Я расстроенно замолчала, не могла никак справиться с разочарованием. И Вовка, конечно, заметил и переспросил:
– Что? Что ты хотела сказать?
– Вова, я думала, что мы отпразднуем вдвоём, как раньше.
В трубке повисла тишина, я могла поклясться, что Вовка не на шутку удивился. Будто забыл, как раньше между нами было, о том, как нам было приятно и интересно проводить время вместе. Ведь было такое.
– Вика, мы обязательно отпразднуем вдвоём, – сказал он после выразительного молчания. – А сегодня нам нужно быть в другом месте.
– В ночном клубе?
– Да, – ответил он вполне решительно и настойчиво. – Потому что этого требуют обстоятельства.
Наверняка, требовали этого не обстоятельства, а его новый начальник. Лёшка как раз был отчаянным любителем ночных клубов, особенно по вечерам выходных дней, когда людей в заведениях особенно много.
– Мне нужно налаживать связи, Вика, нужно общаться с сотрудниками, с партнёрами, в конце концов, я менеджер по продажам.
– Я понимаю, – проговорила я. – Где же ещё продавать пиво, как не в ночном клубе?
– Не передёргивай, – попросил он. – Лёшка говорит, что все будут с жёнами и девушками. Видишь, какие все стали взрослые, никто не собирается никого обманывать и бегать по клубам, искать приключения. Всё цивильно.
– Да уж.
– Так что, приезжай к семи.
– Ты даже дома не появишься?
– Мне некогда, – услышала я, – я работаю.
Я в досаде отключила телефон и сжала его в руке.
В ночных клубах я бывала всего несколько раз. Ещё в институте пару раз девчонки-однокурсницы зазывали меня с собой, в основном, отпраздновать чьё-либо день рождения, и после нашего с Вовкой знакомства, он несколько раз водил меня потанцевать. Фанатом ночных загулов я не была, к тому же, в то время, когда мы могли себе позволить подобные рандеву, мы оба работали, и времени на клубы не хватало. Времени, а то и сил. А позже не стало денег. Хотя, я знала, что в молодости Вова частенько бывал в подобных заведениях, в основном, с подачи лучшего дружка. Как я уже говорила, Игнатьев обожал всяческие тусовки. А уж теперь, когда мог себе позволить тусить каждые выходные, выучил все подобные заведения на зубок, и всюду его принимали с распростёртыми объятиями.
Клуб «Тотем» открылся пару лет назад. На самом деле, в этих стенах уже лет двадцать существовал ночной клуб, вот только названия и интерьеры менялись. Закрывался один, спустя какое-то время открывался другой, место было уж слишком привлекательное и удобное, вдали от жилых домов, скандальных жителей и случайных прохожих. И помещение само по себе просторное, его без устали каждые новые владельцы переделывали и переделывали. Я была здесь дважды, и каждый раз под вывеской с новым названием. Теперь вот мой третий визит, уже с вывеской «Тотем». Когда я подъехала на такси, перед входом ещё не толпились люди, не было слышно музыки. Что и понятно, для ночных танцев ещё было слишком рано. Но вооружившись информацией из интернета, я узнала, что с семи вечера начинает работать ресторан с собственной кухней, и уже только ближе к ночи начинают подтягиваться посетители, желающие не вкусно поесть, а выпить несколько коктейлей и хорошенько повеселиться. Клуб работал до шести утра, времени было предостаточно.
Особо модных нарядов, достойных современной тусовщицы, я в своём гардеробе не обнаружила, их там, если честно, и не было, пришлось всерьёз подумать над образом. Подозревала, что привычные к таким заведениям подруги коллег и партнёров по бизнесу, близкие к Игнатьеву, будут выглядеть лучше, чем я. Хотя бы, потому, что будут чувствовать себя комфортно, а мне предстоит весь вечер вращаться не в своей тарелке.
Странно, но на входе меня остановила охрана. Поинтересовалась, с какой целью я пожаловала. Оказалось, что до десяти часов вечера, гости в зал допускаются только по предварительной брони. Все столы в ресторанном зале резервируются заранее.
– Игнатьев, – вздохнула я, глядя в лицо бравому охраннику. Услышав заветную фамилию, мне тут же улыбнулись и распахнули передо мной дверь. И даже пожелали:
– Приятного Вам вечера.
– Спасибо, – еле слышно отозвалась я. Вошла в прохладное фойе, для начала огляделась, затем шагнула к огромному, во всю стену, зеркалу. Окинула себя придирчивым взглядом. Яркий брючный комбинезон, который в повседневной жизни я носить стеснялась из-за глубокого выреза декольте (как я, вообще, умудрилась его купить, ума не приложу?), высокий каблук, волосы, небрежно забранные наверх, броский макияж, раз уж решила посетить ночной клуб, можно себе позволить некоторую вольность. Ах да, линзы вместо очков.
Линзы я не слишком любила, редко их надевала, наверное, слишком привыкла к очкам, с самого детства. Иногда ощущала себя спокойнее только из-за того, что чувствовала тяжесть оправы на носу. Будто очки могли скрыть что-то: чувства, эмоции. Будто отгораживали и защищали тебя от внешнего мира. А с линзами я чувствовала себя едва ли не голой. По крайней мере, непривычно и некомфортно.
К тому же, как я уже говорила, Лёшка Игнатьев не воспринимал меня всерьёз. Каждый раз, как видел меня – просто одетую, в очках, да ещё и рыжую, в его глазах появлялось откровенное непонимание, и на дружка он принимался поглядывать чуть ли не с жалостью. Мол, с кем тот связался. Однажды я даже не выдержала, и Вовке все свои замечания высказала, но тот лишь посмеялся.
– У всех разные представления о красоте, – сказал мне тогда Вовка. – Каждому нужно своё. Что ты переживаешь, ты же не с Игнатьевым встречаешься. А для меня ты самая красивая.
Тогда меня его слова успокоили, но каждый визит его друга, наша с Игнатьевым встреча, приносила мне острое неудовольствие. Кому понравится, когда на тебя посматривают с непониманием и снисходительностью? Сам Лёша неизменно выбирал себе в пару какую-нибудь длинноногую красавицу с кукольной внешностью, и я с ними соперничать не собиралась. Но всё равно морально готовила себя чуть ли не к битве этим вечером. По меньшей мере, готовилась мириться с недовольством и скептицизмом по отношению к своей персоне. Игнатьев искренне считал, что я его другу не пара, и, в другой ситуации, я старалась не обращать на его мнение внимания, а вот теперь он стал Вовкиным начальником, и явно будет с удвоенным рвением продвигать политику своей партии.
Я напоследок поправила волосы, облизала губы, и отправилась по длинному коридору, увешанному зеркалами и яркими постерами, к дверям в зал. У тех дверей тоже стояла охрана, но никто уже не стал спрашивать, каким ветром меня сюда занесло, и передо мной просто распахнули дверь. Я вошла в освещённый зал, по кругу шла длинная барная стойка, за ней всё искрилось – зеркала, бутылки, натёртые до блеска бокалы, улыбались бармены первым клиентам, сидящим на высоких стульях. А другую половину зала занимали накрытые столы. Я же в данный момент находилась на открытом пространстве, судя по всему, оно и превратится чуть позже в танцпол. В ресторанном зале уже достаточно много людей, несколько столов сдвинуто, за ними собрались большие компании. Я немного опоздала, часы показывали почти восемь вечера, и веселье уже шло полным ходом. Музыка играла, ещё не оглушительно громко, но кто-то уже пытался танцевать.
Я направилась через танцпол к столам, высмотрев у одного из них Вовку. Он стоял, кажется, говорил речь, с рюмкой в руке, широко улыбался, и выглядел настолько довольным и расслабленным, что я сразу поняла: меня он уже не ждёт, ему и без того хорошо. И теперь я появлюсь, и, возможно, испорчу ему всю малину. В этот момент я пожалела, что у меня нет с собой очков. Мне было бы куда спокойнее, можно было бы улыбаться только губами, а не глазами, именно свои эмоции при желании, за стеклами очков можно спрятать, притвориться. А теперь придётся смотреть всем глаза в глаза.
Я приблизилась к столу, даже слышала уже Вовкин голос, который благодарил лучшего друга за предоставленный шанс, я стояла совсем рядом, а он даже меня не замечал. И это было безумно глупо и неловко. Я даже улыбку изобразила, собираясь вмешаться, а потом почему-то перевела глаза в сторону, всего на секунду, и увидела в баре мужчину. Он сидел и смотрел на меня через весь зал.
И это был Андрей Веклер.
ГЛАВА 5
Я его сразу узнала, даже издалека, даже в странном освещении клубного зала. То ли по силуэту, то ли по манере держаться, то ли по повороту головы. Но я в одно неуловимое мгновение поняла, что это он. И меня будто жаром изнутри окатило. Ещё бы, он появился там же, где и я, и теперь сидит и смотрит… зачем-то.
– Детка, ты пришла! – Вовка, наконец, меня заметил, выпил рюмку, а затем обнял меня за плечи, притянул к себе. Но вместо того, чтобы сказать мне что-то, или хотя бы в лицо мне посмотреть, он взмахнул рукой, окинув этим жестом собравшихся за столом людей. – Я тебя со всеми познакомлю!.. – пообещал он, а меня, тем временем, представил: – Это Вика.
– Жена? – спросил кто-то.
В принципе, вопрос был достаточно простым, согласитесь. И нужно было лишь сказать «да» или «нет». И я бы даже не обиделась, если бы Вова сказал «нет», присовокупив какое-нибудь короткое, но емкое пояснение. А мой любимый вдруг завис, и это выглядело настолько жалко, а ещё унизительно. Потому что на меня смотрели незнакомые люди – с любопытством и вопросом в глазах, а меня лишь стискивали рукой за плечи, как старую знакомую, и ошарашенно молчали. Конечно же, я наткнулась на насмешливый взгляд Игнатьева, он откровенно потешался надо мной и моей неловкостью, хорошо хоть молча, не отпускал язвительных шуточек. А мне надоело стоять, как старой приятельнице под Вовкиной рукой, я из-под неё выбралась, а всем страждущим от любопытства ответила:
– Невеста.
На этом и порешили. Мы с Вовкой присели на диван, неловкий момент решили сгладить, все тут же принялись вновь наполнять бокалы, мой тоже, подоспевший официант поставил передо мной тарелку и положил столовые приборы, и я старательно удерживала на губах улыбку. Пыталась сделать вид, что ничуть не смущена произошедшей заминкой. Хотя, по правде говоря, мне было жутко обидно. Вроде бы и не произошло ничего катастрофического, но чувствовала я себя едва ли не оплёванной. Вот зачем я, спрашивается, сюда пришла?
«Он выпил и не отдаёт отчёт в своих действиях и словах», подсказал мне всепрощающий внутренний голос. А я на него же ещё и поругалась, мол, снова ищет Вовке оправдания. Но мне-то неприятно, мне-то обидно, несмотря на то, что он выпил и чего-то там кому-то не отдаёт.
– Викуля, ты рада, что у твоего благоверного теперь есть работа? – спросил меня улыбчивый змей-искуситель Игнатьев, потянувшись ко мне с бокалом в желании выпить со мной. Помнится, однажды Лёше пришло в голову выпить со мной на брудершафт. Это было в прошлую новогоднюю ночь, в тот момент, когда мы ненадолго остались одни. Он вот также тянулся ко мне, посматривал со значением, а я поняла, что меня тошнит от его льстивых речей и пошлых улыбок. Пить Игнатьеву тогда пришлось самому с собой, а наши с ним отношения с той ночи окончательно испортились.
