Я обнимала древесного гиганта своими жуткими руками и прижималась щекой к его теплой коре, словно дерево хоть как-то могло облегчить мои страдания. Кажется, только сейчас в полной мере до меня дошел весь ужас ситуации. Я неизвестно где. Я – непонятно кто. Я не представляю, что делать дальше и у кого просить помощи. А вдруг они решат, что я – идеальный объект для опытов и исследования? Запрут в клетке и будут показывать студентам?
Не хочу!
Неожиданно со стороны учебного корпуса раздались истеричные вопли, в которых я сразу признала голос того самого плюгавого преподавателя. Только он так мастерски матерился басом. А может, и нет, ведь я больше никого тут еще не видела. Сумерки были уже довольно густыми, но я сразу заметила, как вокруг корпуса зажглись многочисленные фонари, всего через несколько секунд начавшие движение в мою сторону.
Ешкин кот! Они идут меня искать!
Если до этой минуты я просто обнималась с деревом, то сейчас мысленно умоляла его спрятать меня от всех окружающих любой ценой. Да что у меня можно взять?! И так уже умерла, превратившись в страшилище! Только и ценностей, что новая юбка из коричневой замши да золотые сережки! Деревце, а хочешь сережки, а? Обе! Только спрячь меня!
Не знаю, сколько я так просидела, трясясь и в ужасе наблюдая, как огни приближаются все неумолимее, но в какой-то момент поняла, что голоса постепенно отдаляются, а я снова одна. Уф! Неужели не нашли?! Деревце, спасибо! Даже если ты ничего специально не сделало – спасибо просто за то, что ты есть!
После пережитого стресса накатила такая дикая усталость, что я, лишь убедившись, что ночью точно не рухну на землю из этого уютного гнездышка из ветвей и листьев, вырубилась практически моментально. И снилось мне дерево, заинтересованно обнимающее меня серебристо-багровыми листьями, которые стали мне и матрасом, и подушкой, и одеялом.
Раннее утро началось для меня вместе со щебетом птиц. Я ни капли не замерзла за ночь, даже мышцы не задеревенели от сна в одной скрюченной позе, но вот проголодалась я просто зверски. Судя по тому, что вокруг были слышны лишь птичьи трели, место моего сна не пользовалось популярностью у местных. Насколько мне было видно, внизу меня тоже никто не караулил, как и в окрестностях. Прежде чем спуститься вниз, я взобралась как можно выше, чтобы осмотреться, и не пожалела. Территория учебного заведения оказалась невероятно огромной и располагалась на возвышенности. Несколько учебных и жилых корпусов, объединенных арками и переходами, очень сильно напоминали жутковатый средневековый замок из темно-серого камня с покатыми черепичными крышами мрачного коричневого цвета. Самая высокая башня, по моим прикидкам, была высотой с девятиэтажный дом, остальные на уровне пяти – семи этажей. Всего их было девять. Двух- и трехэтажные корпуса я не считала, навскидку определив, что их около пары десятков. Да это настоящий ученический городок! Это сколько же тут народу обитает? Страшно даже представить!
Но… Там, где есть живые, наверняка должны быть и точки общепита. Верно? Верно!
Кстати, кроме этого ученического квартала, я не нашла никаких других домов, даже в отдалении. Либо учебное заведение находилось в захолустье, и до ближайшего населенного пункта не меньше дня пути, либо город (деревня, село) с противоположной от меня стороны, и я его банально не вижу.
В любом случае сидеть на дереве до скончания времен глупо, я намного раньше умру от голода. А поэтому… Пора на разведку.
Спускаться было страшновато, но руки и ноги как будто сами находили опору, и уже довольно скоро я стояла на земле. Только сейчас заметила, что босиком и из одежды на мне лишь замшевая юбка и белая блузка, уже основательно испачканная корой и соком листьев. Волосы растрепаны, и вчерашняя французская коса осталась там же, где и обувь, – в небытии. Щупать лицо жуткими руками не стала, но и так знала, что вся косметика поплыла, а зеркало наверняка отразит неизвестное науке чудовище, ведь у меня не только руки жуткие… Я вся жуткая!
Кстати, я теперь куда больше походила на дерево, чем на асфальт: кожа стала грубее и коричневее, покрывшись сеточкой трещин. Как будто дерево действительно меня вчера спрятало, поделившись способностью мимикрировать под окружающую среду. Совершенно ничего непонятно, но уже почти не страшно. А все потому, что слишком непонятно!
Но если помогло – то просто замечательно!
– Спасибо за ночлег, деревце, но пора и поесть, – произнесла я вполголоса, мысленно настраиваясь на позитив. Хотя откуда ему взяться при всех исходных данных, я пока не представляла.
В сторону корпусов я шла медленно, вздрагивая от каждого шороха и птичьего писка. На несколько минут замерла в кустах на границе леса и внимательно изучила все, что увидела. Кажется, учебный городок начал просыпаться, по крайней мере, в одном из корпусов началось движение, и вскоре из-за угла бодрой рысью потрусили… хм, парни. Они были одеты в короткие серые шорты до середины бедра и все как на подбор. Ну просто не университет, а армия!
Эта ассоциация пришла ко мне потому, что парни бежали стройной колонной по четыре в ряд и при этом что-то активно напевали. Я снова заметила и ушастых, и рогатых, и разноцветных как кожей, так и волосами, что окончательно убедило меня, что я не самое странное существо среди этого ужаса.
А вот интересно, если у меня непонятно откуда появилась эта странная кожа, может, она как-нибудь так же и пропадет? С надеждой посмотрела на свои руки, но то ли плохо смотрела, то ли недостаточно сильно хотела – ничего не изменилось. Ну же! Ну! Как я смогу затеряться среди окружающих, если не похожа ни на одного из них?!
Тяжело вздохнула, проводила последнего бегуна тоскливым взглядом и поняла, что если сейчас же не отправлюсь на поиски столовой, то точно съем саму себя. По крайней мере, желудок уже утробно об этом намекал.
В общем, пришлось положиться на авось и довериться интуиции, обонянию и провидению.
Следующие минут двадцать я передвигалась короткими перебежками, прячась за каждым углом, кустом и фонарем. Мимо больше никто не пробегал, но я была готова сорваться с места в любую секунду, а уж когда унюхала пока еще слабые ароматы еды, поняла, что на верном пути.
Судя по всему, зарядка была далеко не у всех курсов и факультетов, потому что уже совсем скоро я увидела и просто прогуливающихся студентов. Кто в мантии, а кто и нет, но все одеты в однотипную форму, хоть и разных оттенков. Увидела и взрослых, скорее всего преподавателей, но при виде их замерла под кустом минут на десять, дожидаясь, когда они скроются в центральном четырехэтажном корпусе.
А вообще мне очень повезло с местностью, словно кто-то специально насадил вдоль корпусов различные кустарники с листьями, очень похожими на те, что у моего дуба. Они различались по форме и оттенками: от светлых до темно-зеленых, но при этом внутренняя сторона неизменно отливала багровым. Симпатично, но вместе с тем жутковато. Некоторые даже цвели кроваво-красными махровыми цветами, похожими на розы, но лепестки были погрубее и помясистее.
Наконец мне повезло! Я уже минут десять вдыхала умопомрачительные ароматы, доносящиеся из открытого окна, предположительно, кухни, когда на подоконник, находящийся на уровне моей макушки, поставили остужаться противень с выпечкой. Я что-то услышала, что-то додумала, что-то донюхала, но уже через три секунды, бессовестно тиснув сразу три сдобы, бежала в соседние кусты, чтобы насладиться добычей.
Божечки-кошечки, как же вкусно!!!
Булочки немного примирили меня с действительностью, и я поняла, что необходимо думать дальше. Куда идти? Что делать? Смогу ли я смешаться с толпой или все бесполезно? Так кстати вспомнились слова плюгавыча о том, что я неведомая местным зверушка, да еще и нежить.
Но прав ли он?
Мои собственные познания о нежити ограничивались несколькими фильмами о зомби, но на свежатину и мозги меня не тянуло, и я предположила, что скорее жива, чем нет. Да и булочки! Булочки врать не будут! Я же их съела, а значит, вполне живая! Только немного странная…
Мог ли тот адепт, который все неправильно сделал, напутать так сильно, что… А что? Не знаю.
Точно помню – умерла. Точно знаю – моя одежда на мне, и я ощущаю себя вполне живой.
А это значит что?
А это значит черт-те что.
Сумасшествие какое-то…
Я так сильно задумалась о случившихся со мной странностях, попутно передвигаясь вдоль стены под прикрытием кустов, что оказалась совершенно не готова к тому, что они внезапно закончатся и я практически столкнусь с невысокой полной женщиной, так торопливо спускающейся с крыльца, что столкновение было неизбежным.
– Ой!
Мы обе упали на местную брусчатку, причем я еще оказалась снизу, а дама рухнула на меня.
– Простите, пожалуйста! – засуетилась она, подслеповато щурясь и нелепо бултыхаясь в своем широком балахоне-мантии.
– Да ничего страшного. – Я тоже не могла встать, но только лишь потому, что она все еще практически лежала на мне.
Но вот наконец женщина сумела кое-как совладать с одеждой и даже помогла подняться мне.
– Ой, а вас-то я и жду! – обрадовалась она, все так же странно всматриваясь в мое лицо, словно где-то позабыла свои очки минус пятнадцать. – Идемте! Идемте скорее! Вы задержались на целых два дня! Как вам не стыдно?
Дама бесцеремонно схватила меня за руку и потащила обратно в корпус, из которого выскочила, болтая при этом без умолку о декане и о том, сколько скопилось документов в приемной. Я поняла, что меня с кем-то перепутали, но вот с кем – не представляла совершенно. Вырваться из цепкого захвата не было никакой возможности, и в итоге, миновав шикарное фойе, два лестничных пролета и несколько коридоров (за это время мы не встретили ни одной живой души, видимо, уже начались занятия), дама ввела меня в роскошную приемную, оформленную в условно средневековом стиле и приятных глазу темно-вишневых тонах, и властно указала на единственный свободный стульчик.
Сама подошла к огромному столу, погребенному под грудой разнообразных документов, ловко откопала в этом бумажном Эвересте один-единственный нужный лист и сунула мне под нос.
– Подписывайте, милочка!
– Но…
– Подписывайте!
Вздрогнула от ее приказного тона и багровых отблесков во внезапно потемневших глазах и без лишних вопросов подмахнула бумагу местным аналогом ручки, даже не вчитываясь в ее содержание.
– Превосходно!
Стоило мне вернуть ручку, которая под конец больно уколола мой палец, как дама мигом подобрела, а сам документ вспыхнул и исчез, оставляя меня в полной уверенности, что неприятности вышли на новый виток.
– Ну-с, милочка, приступайте. – Женщина милостиво обвела рукой фронт работ, делая акцент на столе, и бодро зацокала каблуками на выход, задержавшись лишь в дверях. – Ох, простите! Чуть не забыла. Меня зовут мистри Еванши, я старший секретарь академии. Подойду ближе к обеду, чтобы ознакомить с остальным. А пока работайте, милочка, работайте. И так уже на два дня задержались, а приемная декана без секретаря – не приемная, а бардак. – Она как-то слишком зловеще улыбнулась и снова сверкнула глазами. – Работайте!
Даже если бы она приказала мне идти и копать отсюда и до обеда, я бы мигом рванула копать! Просто невозможно отказаться, когда так убедительно просят. Из последних слов, дошедших до меня минут через пять после ее ухода, я наконец-то поняла, с кем именно меня спутали. С секретарем!
Ох, божечки-кошечки… Ну хоть не с уборщицей!
Хотя тут как посмотреть.
Судя по тому, как вспыхнула подписанная мной бумажка, я то ли душу местным продала, то ли что похуже, и трудиться мне тут не только до обеда, но и намного дольше. А вот интересно, трудоустройство спасет меня от участи лабораторной мыши?
Все эти мысли нисколько не мешали мне знакомиться с кабинетом и прикидывать, с чего начать. Больше всего хотелось умыться и переодеться, потому что вряд ли загадочного декана порадует растрепанная и чумазая секретарша.
Всего в помещении было три двери, и через одну из них, толстую, широкую, насыщенного вишневого цвета, да еще и с необычным резным узором по периметру, я попала сюда. Вторая, не менее помпезная, наверняка вела в кабинет декана, а вот третья, попроще, заинтересовала меня сильнее. Я не ошиблась в своих предположениях и нашла там небольшую, но такую нужную мне сейчас подсобку. Ну как небольшую… По сравнению с приемной, которая была размером где-то семь на семь метров. Одни только мощные деревянные стеллажи с пухлыми папками занимали всю стену, словно там хранились данные за все предыдущие годы.
Подсобка же была скромной и уютной: диванчик для отдыха, платяной шкаф, пара стульев, стол с неким подобием спиральной плитки, а над столом шкафчик, где я сразу же провела ревизию и радостно обнаружила чайные принадлежности. За платяным шкафом пряталась дверка в санузел с вполне привычным унитазом, раковиной и… зеркалом.
Оно-то и показало меня во всей красе, и несколько минут я задумчиво рассматривала свое отражение. Слезы и паника были вчера, сегодня же я испытывала желание выжить во что бы то ни стало. Даже такой, покрытой подобием древесной коры с ног до головы. Остальное отразилось без изменений, даже растрепанные, чуть-чуть волнистые волосы, которые я совсем недавно покрасила в дивный винный цвет. Может, только руки и ноги стали чуть толще, словно кора покрыла мою кожу довольно толстым слоем, а остальное ощущалось неизменным. Никакой скованности, никакой неуклюжести. Сережек в ушах, кстати, не было, будто дерево действительно взяло ими плату за ночлег и укрытие.
Решив разобраться с этим вопросом чуть позже, я умылась и напилась воды прямо из-под крана, накинула поверх своей одежды черную мантию с пурпурными вставками по низу, рукавам и v-образной горловине, которую нашла в платяном шкафу (она оказалась мне немного велика, но все лучше, чем без нее), поставила греться воду, моментально разобравшись в том, как пользоваться плиткой (сбоку имелся единственный поворотный переключатель с цифровым обозначением мощности от единицы до трех), заплела волосы в косу, заварила чай, налила его в самую большую из имеющихся кружек, подсластила напиток кусковым коричневым сахаром и вернулась в приемную.
За время моего отсутствия в ней ничего не изменилось, особенно горы бумаг, складированные, кажется, везде, где только можно: на огромном столе, стульях и даже подоконнике с единственным чахлым цветком.
Полуметровый цветок, похожий на фикус Бенджамина, но с уже привычными глазу багровыми листочками, стало по-человечески жаль, и первым делом я уделила внимание ему. Сходила с ним к раковине, хорошенько промыла листья от пыли и щедро напоила водой. Вернула бедолагу обратно в приемную, но не на подоконник, где за время нашего отсутствия разъехалась бумажная гора и поглотила последний островок порядка, а на стул, куда меня принудительно усадила мистри Еванши.
Сама села за стол и следующие минут десять размеренно пила чай, потихоньку настраиваясь на продолжительный рабский труд. С делопроизводством я была знакома очень отдаленно, окончив институт по специальности бухучет, но в целом не видела в этом деле больших сложностей. Мне бы в этом хаосе найти хотя бы должностную инструкцию, а остальное дело техники.
Хотя, кажется, техники в этом мире нет. По крайней мере, в этом кабинете я не увидела ничего похожего на компьютер, принтер, сканер и прочие технические устройства, которые считала неотъемлемой частью современной жизни.
Да какая, к лешему, техника, я в замке!
Ладно, чай закончился, пора и за работу. Подкормив фикус остатками заварки, я закатала рукава и приступила к разбору бумаг. Что примечательно, письменность я поняла так же легко, как и язык, мысленно поблагодарив мироздание за светлый проблеск в окружившей меня мрачной реальности.
Личные дела, внутренняя документация, письма, приказы… Я старательно раскладывала все по отдельным стопкам, решив, что так хотя бы пойму, с чем имею дело. За временем не следила, хотя над дверью приметила часы со стандартным двенадцатичасовым циферблатом. Сейчас на них было около одиннадцати, и, по моим мысленным прикидкам, я трудилась уже около трех часов. За это время я сумела почти освободить стол от завала, и теперь на нем лежали ровные стопочки однотипных документов, которые я уже подумывала начать раскладывать на стеллажах.
Куда-то же все это придется убирать. Осталось только понять куда…
К стеллажам я подходила неохотно, не представляя, с какой стороны к ним подступиться, но почти сразу поняла, что зря боялась. Каждая полка была подписана, хотя пришлось хорошенько присмотреться и вчитаться, чтобы понять, где стеллаж с личными делами учащихся этого года, а где архив. Где текущая внутренняя документация, а где учебные планы. Где внешняя переписка, а где остальное.
Но как только стал понятен принцип, дело пошло, и еще через два часа я уже почти освободила стол, начав с внутренней и внешней документации, рассчитывая с минимальными потерями погрузиться в окружающую меня действительность. Я выбрала верную тактику и быстро узнала название местной академии – Денрийская Магическая универсальная. Полное имя своего декана – Райвер Витт Дьюш. И факультет.
Вот последнее меня вообще не вдохновило, но выбора мне никто не предоставил. Просто «факультет боевой некромантии» как-то слишком уж жутко звучало, особенно в свете неких событий, произошедших лично со мной.
Интересно, декан меня сразу опознает, как опасное нечто, подлежащее скорейшему уничтожению, или я все-таки вытянула счастливый билетик и получила право на жизнь? А то что-то так работать понравилось… Ну где еще они возьмут такого исполнительного секретаря?
Интересно, где потерялась та, с кем меня спутали?
Глава 2
В пять минут второго дверь приемной открылась впервые за день, и меня почтила визитом мистри Еванши. Женщина вновь близоруко осмотрелась, но, кажется, заметила изменения на столе и добродушно улыбнулась. Только сейчас я была спокойна настолько, чтобы рассмотреть ее внимательнее, и сразу подметила несколько интересных нюансов. Во-первых, она была кареглазой блондинкой лет шестидесяти и значительно ниже меня, то есть где-то метр пятьдесят. Во-вторых, ее волосы были убраны в строгий пучок на затылке, а мантия жемчужно-серого цвета с серебристой окантовкой. Ну и в-третьих, дама определенно видела все, что хотела видеть, и не обращала внимания на то, что ее не интересовало.
То есть на мой внешний вид она почти не взглянула, а вот на ровные стопочки документов одобрительно улыбнулась и даже похвалила:
– Прелестно, милочка, просто прелестно! Я рада, что не ошиблась в вас. Как, кстати, вас зовут? Что-то совсем я позабыла о манерах. В министерстве обещали прислать замену еще месяц назад, но так и не уточнили, кого именно к нам отправят.
Поначалу я даже не поверила в этот подарок судьбы и справедливо заподозрила старшего секретаря в попытке вывести меня на чистую воду, но она улыбалась приветливо, и я решила, что это всего лишь добрый знак мне и банальный недосмотр местного министерства.
– Марьяна Беренс.
Мой прадедушка был поляк, в свое время прочно осевший под Ростовом, так что среди Ивановых, Петровых и Сидоровых нашего бухгалтерского отдела я выделялась не только цветом волос и ногтей, с которыми очень любила экспериментировать, но и фамилией. Здесь же, пока разбирала личные дела, нашла очень похожие имена и фамилии, поэтому менять ничего не стала. В любом случае лучше как можно меньше врать, так минимален шанс попасться на мелочах.
– О, Марьяна! Какая прелесть! Так звали мою троюродную тетушку, земля ей пухом! Славная была женщина, бойкая. Три раза упокаивать пришлось, – обрадовалась мистри Еванши и поманила меня пальчиком на выход. – Идемте, милочка, оставьте эти бумаги, у нас с вами заслуженный обеденный перерыв. Как вам место работы?
Щебеча обо всем, причем частенько отвлекаясь на совершенно посторонние размышления и не давая мне возможности вставить хоть слово, за следующие десять минут, которые мы неторопливо шли до столовой для персонала, старший секретарь вывалила на меня уйму ценной информации.
О распорядке дня, о работниках, о безответственных студентах, о городке в низине, до которого всего полчаса пешком, об общежитии, где меня уже давно ожидает комнатка, о достойной заработной плате (милочка, вы же понимаете, что это лишь начало, а как заработаете стаж, так будет и все остальное!) и даже о вчерашнем подозрительном инциденте со сбежавшим призраком, который вызвали глупые медиумы-второкурсники магистра Грушко.
Кажется, последнее было обо мне, но что примечательно – призраком я себя не ощущала. То ли Еванши что-то напутала, то ли Грушко решил скрыть правду, но так или иначе мне все это было на руку.
Столовая для сотрудников находилась на втором этаже соседнего двухэтажного здания. Как я поняла со слов спутницы, все здание было одной огромной столовой, но с несколькими отдельными входами и залами: для персонала и для разных факультетов. Всего факультетов насчитывалось девять, по числу башен: от медиумов и целителей до некромантов и магов различных стихий. Обучение длилось от трех до семи лет с учетом специализации и силы мага, дольше всех обучались некроманты и целители, а меньше – медиумы. Самыми буйными во все времена считались боевики, самыми пьющими – целители, самыми мрачными – некроманты, а самыми спокойными – артефакторы. Остальные – в зависимости от личного темперамента.
Утром, кстати, я видела именно боевиков – только их день начинался и заканчивался физическими упражнениями, остальные занимались физкультурой только на уроках не чаще трех раз в неделю.
– А вот и главное помещение нашей академии, – добродушно пошутила Еванши, когда мы поднялись по внешней лестнице сразу в обеденный зал. – Трехразовое питание за счет министерства, но с единственным ограничением – ничего не выносить. Алкоголь на территории академии запрещен, но если очень хочется… – женщина многозначительно сверкнула глазами и заговорщически понизила голос, – можно все. Главное, не попадаться. Кстати, через пару недель, как ты наверняка знаешь, будет празднование осеннего равноденствия, мы с девочками, как обычно, будем отмечать у меня. Приглашаю. О, а вот и девочки!
Девочками оказались две улыбчивые женщины неопределенного возраста от тридцати до пятидесяти, обе брюнетки: остроухая худенькая и зеленокожая крупногабаритная. Мири Валенсия и мири Орра. Эльфийка и орчанка. Секретари целительского и боевого факультетов. Голубоглазая эльфийка в зеленой мантии с желтой окантовкой и черноглазая орчанка – в темно-серой с черной.
Обе приняли меня очень тепло, не обратив ни малейшего внимания на состояние моей кожи, словно видели такое не впервые. Я уже окончательно перестала понимать что-либо, но уже ближе к чаю Орра, добродушно похлопав меня по руке, сказала что-то вроде того, как мне повезло пережить одну очень редкую, но в то же время жуткую болячку, поплатившись всего лишь состоянием кожи. А Валенсия тут же предложила зайти к ней на днях, мол, есть у нее парочка опытных образцов мазей и эликсиров, которые предназначены именно для улучшения состояния кожи. Поблагодарила, но для себя решила, что экспериментировать над собой не стану. А вдруг не будет и этого? Стать вообще неведомой зверушкой, когда все только начало налаживаться? Нет уж! Сначала разберусь уже с имеющимся.
Сам зал и еда мне очень понравились. Обстановка, как в дорогом кафе с уклоном в Средневековье и лишь из натуральных материалов: деревянные столики на четверых с льняными скатертями, мягкие стулья, занавески на окнах, красивые панно на каменных стенах. Еда тоже превосходная и большой выбор как первого и второго, так и десертов. Одновременно с нами обедало довольно много народу: и преподаватели, и другие сотрудники академии, которых можно было различить по мантиям или простой серой униформе. Всего я насчитала около тридцати столиков и раза в три больше обедающих. Представленные расы ошарашивали разнообразием, и я поняла, что мне нужно срочно восполнить пробелы в знаниях. Например, начав с основ расоведения. Это соседок по столу мне Еванши подробно представила, а с остальными придется разбираться самостоятельно.
Интересно, работникам можно посещать местную библиотеку?
Это я спросила у старшего секретаря уже по дороге из столовой, когда она, отметив, что у нас еще есть двадцать свободных минут, решила показать мне и общежитие для персонала.
– О, милочка, да, конечно! Только что там может быть интересного? Разве что секция с романтической прозой. – И так хитро на меня глянула, что я не стала ее разубеждать. – А вот и корпус младшего учебного состава.
Продолжая щебетать без остановки, Еванши быстро ввела меня в курс дела, кто где обитает и почему. Ректор и деканы факультетов жили в отдельных коттеджах чуть дальше, студенты – в башнях, преподаватели – в корпусе справа, младший обслуживающий персонал – в корпусе слева, а секретари и лаборанты – в центральном, куда мы и вошли через единственную дверь двухэтажного корпуса. Первый этаж – мужской, второй – женский, причем сотрудников примерно поровну. В небольшом холле первого этажа – закуток коменданта, ответственного за ключи и порядок во всем корпусе. Когда мы вошли, самого коменданта с забавным именем (или отчеством?) Лексеич на месте не оказалось, но на столе лежала записка, а сверху ключ.
Еванши, словно заранее зная, что к чему, ознакомилась с запиской и, удовлетворенно кивнув, вручила мне самый обычный бронзовый ключ.
– Это тебе, милочка. Комнаты под номером пятьдесят семь. Хорошее число, да и в конце коридора, как раз рядом с душевой. Ближе к семи подойдешь к Лексеичу, он выдаст тебе все необходимое, а я перед сном загляну к тебе, проверю, как устроилась. А теперь за работу, Марьяна. Твой декан вернется из командировки уже послезавтра, к возвращению все должно блестеть и сиять!
Радуясь, что у меня в запасе еще полтора дня как минимум, я вернулась в приемную своего факультета и с новыми силами приступила к разбору завалов. Через пару часов прервалась на чай и, тщательно изучив стеллажи, наконец нашла свою должностную инструкцию. Прочла несколько раз, порадовалась, что обязанностей совсем немного и ничего сложного, а рабочий день с восьми до шести, но с тремя официальными перерывами. Один часовой обеденный и два получасовых на чай. К сожалению, рабочая неделя – шестидневная, но я справедливо прикинула, что пока вообще не представляю, чем буду заниматься в выходной. В город идти одной страшно, да и денег пока нет никаких, а навязываться кому-то постороннему, да хотя бы той же Еванши, – не в моих правилах.
Подумаю об этом потом. А пока – за дело!
До конца дня в приемную так никто и не заглянул, я даже озадачилась. То ли все студенты тут были примерными, то ли в отсутствие декана сюда никого не отправляли, но к шести я успела даже разгрести подоконник, оставив завалы на стульях на завтра. Фикус пока оставила на стуле, он смотрелся на нем куда живее, чем на окне, и, кажется, даже изредка тянул ко мне листочки, словно живой. Пару раз специально медленно провела рукой и убедилась, что все верно, – фикус реагировал на движение, но больше ничего необычного не происходило.
Ну и ладно.
