Прыжок тигра
Кирилл Казанцев
Колычев рекомендует: Бандитские страсти
Месть – это удовлетворение чувства оскорбленного достоинства. Так было и так будет. Враги отняли у капитана Логинова все: дом, семью, друзей. Но не смогли отнять только одного – его жизнь. И отныне их собственные жизни не стоят и ломаного гроша. Капитан начинает вершить правосудие по своим законам. Он убирает врагов одного за другим. Ему все равно, что они занимают высокие посты, обложены со всех сторон охраной, судьями, депутатской неприкосновенностью. Логинов, вставший на путь мести, готов идти до конца, и остановить его может только пуля…
Кирилл Казанцев
Прыжок тигра
Пролог
Генеральская «Волга» влетела в ворота, подпрыгнула на асфальтовой кочке и после лихого разворота остановилась у входа в здание. Задняя дверца машины открылась нараспашку, показалась фуражка с огромной, как медуза, кокардой и отягощенные огромными звездами погоны на плечах. Мобильник зазвонил в ту же секунду, из динамика донеслось «у меня совещание через полчаса» и полковник вскочил со стула. Выхватил из сейфа за спиной папку, захлопнул дверцу, повернул в замке огромный неудобный ключ и рванул по коридору, повторяя на бегу текст своего доклада. Начало было складным и убедительным: «Признанный виновным по нескольким статьям Уголовного кодекса и объявленный в федеральный розыск капитан Логинов при аресте оказал сопротивление и был застрелен сотрудниками полиции. За месяц до этого он уничтожил группу боевиков в количестве четверых человек». А вот что говорить дальше, полковник так и не смог придумать, как ни ломал голову. По факту получалось следующее: «После своей официальной смерти…» Нет, так не пойдет, лучше: «После даты, когда капитан Логинов был признан мертвым…». Тоже глупо – как можно признать мертвым живого человека? Или можно – у него же есть свидетельство о смерти? О собственной смерти… Ладно, выкрутимся, первый раз, что ли.
Но генерал доклад подчиненного слушать не стал, скинул с плеч толстую куртку с меховым воротником, бросил ее на стул. А сам плюхнулся в кресло и протянул правую руку – давай, мол, чего сидишь.
Папка легла на темную матовую столешницу, генерал быстро перелистывал подшивку. Замелькали листы распечаток, фотографии с камер видеонаблюдений и ДТП, ксерокопии страниц приговора и протоколов осмотров мест происшествий. Полковник начал пересчитывать их и сбился на двадцать шестом. «Надо бы реестр составить», – в который раз подумал полковник и отвел взгляд от чересчур ярких и подробных снимков с ДТП на МКАДе. Превращенный в запечатанную консервную банку спорткар сменил скрюченный, с обгоревшими волосами труп у камина, дальше, слава те господи, шел чистый лист. На нем была одна-единственная надпись – название небольшого городка в центре России. Генерал на описании промежуточных похождений беглого капитана останавливаться не стал, докладную о смерти чиновничьих выродков и уничтожении залетной банды грабителей пропустил, перешел к основным номерам «программы». Пробормотал себе под нос пару ругательств в адрес мэра и его ближайших родственников, перевернул пару страниц и притих. Провел по исписанным корявым острым почерком строкам пальцем и оторвался от распечатки.
– «Bacillus anthracis» – это что такое? Кто писал? Почему не по-русски? – пробасил он.
– Сибирская язва, – перевел с латыни полковник, – это выписка из истории болезни Логинова. Врач писал, инфекционист.
– Сибирская язва? Откуда? Где он ее откопал? – Удивление генерала было искренним. У него на лице так и читалось: «Чего угодно от Логинова ждал, только не этой заразы».
– Это не он, это до него родственники мэра Артемьева поработали. Логинов ее, наоборот, закопал. Правда, сам там чуть не остался, – развеял часть тумана полковник.
– Где? – потерялся в переплетении событий генерал.
– В заброшенном могильнике. Вернее, в раскопанном могильнике, среди зараженных костей, – уточнил полковник.
– Его бы там многие закопать хотели. Вот эти особенно: заместитель министра финансов, президент правления банка, министр по осуществлению контрольной деятельности. Министр-то что в лесу делал? – Генерал вернулся на пару страниц назад и пытался самостоятельно постичь ход событий двухмесячной давности.
– То же, что и остальные. На охоту приехал. – В лабиринтах связки «лес – мусорный полигон – разрушенный могильник» полковник ориентировался легко.
– А язва тут при чем? И мусорный полигон? Министра же Логинов не на помойке пристрелил? Или я что-то путаю? – Генерал сдался и с надеждой смотрел на подчиненного. Тот не подвел.
– Не на помойке, – подтвердил полковник, – а там же, где и всех, – в лесу. Сначала охота, потом сибиреязвенный могильник. Потом визит в местную психушку. Но нам так и не удалось выяснить, что ему там понадобилось. Известно только, что сработала пожарная сигнализация, и все. Потом, правда, там труп родственника мэра нашли. От огнестрела скончался, но наш это постарался или не наш…
– Наш, наш, – поторопил подчиненного генерал, – где это видано, чтобы психи просто так, на ровном месте в индивидуальной палате от трех огнестрельных ранений помирали? А чем этот псих Логинову не угодил, тебе только сам капитан расскажет. Дальше давай.
И принялся разглядывать фотографию распростертой на больничной кровати туши с простреленной головой в области правого виска.
– Потом Логинова видели у съемной квартиры, видели, как он вышел через окно, сел в машину и уехал. Дальше я вам докладывал – после беседы мэр города Артемьев застрелился, а Логинов исчез вместе с деньгами и компроматом на губернатора области.
– Представляю себе эту беседу, – ухмыльнулся генерал. – Артемьев, поди, сам у Логинова пистолет выпросил и башку себе разнес, а перед этим деньги и документы капитану отдал. Где он сейчас?
– В Александрове не появлялся, в Восточном его тоже пока не видели. Скорее всего, в Москве пока отсиживается, ждет чего-то.
– Не ждет, а готовится, – поправил подчиненного генерал и поднялся из-за стола. Полковник потянулся за папкой, но генерал ее не отдал, взял под мышку и принялся неловко напяливать на себя куртку.
– С собой возьму, – пояснил он растерявшемуся полковнику, – покажу, пусть сами убедятся, что я не сказочник. А то решили, что я тут в игрушки играю.
Полковник проводил подшивку документов, тянущих на присвоение грифа ДСП, немигающим взглядом и посмотрел на генеральскую спину. Тот взял со стола фуражку, водрузил ее на голову, полюбовался на себя в зеркало у входной двери и проговорил негромко:
– Спокойно. Сегодня же верну, не трясись ты так. Я что, не понимаю…
– Нам что делать? – на всякий случай поинтересовался полковник.
– Вам все как обычно – стоять в стороне, не отсвечивать, близко не подходить. Если жить не надоело, конечно. Продолжать наблюдение, своевременно докладывать и сообщать обо всех передвижениях объекта. Вы на что ставите, полковник?
– В смысле? – не понял хода генеральской мысли подчиненный.
– Где он первым делом объявится – у колонии или у детдома? Я ставлю на детдом.
Полковнику было все равно. Какая разница, откуда в этот раз за Логиновым придется километры наматывать? Хоть из Антарктиды по Сахаре до Гималаев и обратно через Гренландию, если капитану так карта ляжет. Наше дело – до финиша его проводить и за чертой из виду не потерять. А дальше – по обстановке.
Глава 1
Эта ночь будет похожа на предыдущую – такая же короткая, нервная и бессонная. Снова не спать, а прислушиваться к каждому шороху, к шагам в подъезде, подбираться на цыпочках к входной двери и ждать, когда человек пройдет мимо. А днем бродить по квартире от окна к окну и высматривать в толпе на улице спокойных, даже ленивых, как осенние мухи, невзрачно одетых ребят. Спокойных только на первый взгляд – Максим знал, что уже в следующую секунду их напускное равнодушие и безразличие может исчезнуть, и губернаторские псы разорвут любого, кто окажется у них на пути, любого, на кого укажет хозяин. Но пока свору кто-то держит на поводке, или гончие еще не взяли след – нюхают воздух или уткнулись носами в землю, ищут лежку зверя, сужают круги. Да еще нога – болит, зараза, и наступать на нее до сих пор больно… Заснуть все равно не получалось, и Максим поднялся со старого дивана, оделся и, прихрамывая, потащился мимо наглухо закрытой двери во вторую комнату через кухню в лоджию. Посмотрел внимательно себе под ноги, чтобы не споткнуться в очередной раз о препятствие – торчащую из пола скобу. Когда-то, лет пятнадцать или двадцать назад, в доме во всех лоджиях, были пожарные лестницы – с девятого по второй этаж. Постепенно жильцы от них избавились, люки закрыли вагонкой, линолеумом или попросту заставили барахлом. Здесь же интерьер сохранился в первозданном виде. Максим аккуратно переступил через скобу и подошел к перилам. С третьего этажа вид не бог весть какой – дорога, перекресток с вечно неработающими светофорами и крыши гаражей-ракушек под окном. Если высунуться подальше и посмотреть налево, то можно разглядеть край крыши гигантского сетевого супермаркета и конечную остановку маршруток рядом. С другой стороны дома пейзаж тоже благолепием не блещет – разгромленная детская площадка, палатка с пивом и все это на фоне мусорных контейнеров. Место оживленное, шумное и грязное – два девятиэтажных дома окружают заплеванный асфальтовый пятачок, с третьей стороны высится глухая стена торгового центра. Народ круглосуточно шастает туда-сюда, дверь в подъезд почти не закрывается.
Первые несколько ночей заснуть вообще не удавалось, Максим вскакивал от каждого звука на лестнице, ковылял к двери и стоял, прислушиваясь, минуту или две. Потом привык, установил источник каждого звука и немного успокоился – найти его в этом муравейнике невозможно. «Гости» придут, только если им точно укажут адрес или они вычислят беглеца сами. Надо менять лежку, но пока не спал с лодыжки отек, придется сидеть здесь, есть быстрорастворимую лапшу и ждать. Хоть нормальный магазин и недалеко, но до палатки ближе, десять шагов от подъезда. Но и выбор там невелик – сухое картофельное пюре в стаканчиках, пакетики с китайской вермишелью и шоколадки. Зато пива, энергетиков и газировки – хоть залейся, от обилия этикеток на пластиковых и металлических емкостях аж глаза разбегаются. Удобно – с больной ногой не очень-то и побегаешь. На шоппинг семь с половиной минут – вышел, закупился, уполз обратно, и можно еще сутки из дома не выходить. Максим передернулся, вспомнив опротивевший вкус скользких «химических» макарон, и перегнулся через перила. Второй час ночи, на улице никого, лишь проносились изредка машины, а внизу, в ущелье между «ракушками», заглушая своими воплями шум двигателей, вдохновенно, с упоением и полной самоотдачей дрались коты. Что-то зашуршало над головой, и Максим едва успел отшатнуться – сверху, сопровождаемая руганью, полетела вниз и грохнулась на крышу гаража бутылка. С радостным звоном она перекатилась по ржавому металлу, свалилась в темноту и разбилась. Коты затихли ненадолго, их поединок возобновился секунд через тридцать. Максим увидел в сумраке, как две серые тени, задрав хвосты, перебегают через проезжую часть, и уселся на подоконник кухонного окна. Начало мая, а тепло, как в июне, – очередная погодная аномалия, не иначе. Максим приподнял штанину и полюбовался на свою перебинтованную лодыжку – вроде обошлось. Легко отделался тогда, это всего-навсего растяжение связок, повезло, что не разрыв и не перелом. Но две недели будьте любезны носить давящую повязку и обеспечить поврежденной конечности полный покой. Да что там две недели, когда прошло уже почти полтора месяца, уже снег давно растаял, а еще ничего не сделано! Правда, выяснить кое-что все же удалось, хоть и закончился первый рейд неудачно. Обе заинтересованные во встрече стороны вышли из поединка с потерями, и теперь, не видя друг друга, готовятся ко второму раунду. Одни рыщут по городу, а другой сидит, как филин, в дупле, головой по сторонам крутит и ждет «гостей». И вся эта байда длится уже почти месяц.
* * *
Первую ночь после «встречи» со Артемьевым Максиму пришлось провести в ночлежке для бомжей – ничего другого найти он просто не успел. Спать тогда пришлось вполглаза, в обнимку с набитым деньгами и интереснейшими документами рюкзаком, одновременно сжимая рукоять пистолета. И уже тогда в душном, до отказа набитом постояльцами помещении, Максим знал, что действовать отныне ему предстоит очень осторожно и очень быстро. Но быстро не получилось – изучение полученной информации заняло много времени. А все, что было в бумагах и памяти ноутбука, предстояло выучить если не наизусть, то очень близко к тексту, да еще следовало разобраться в схемах, запомнить множество имен и должностей. Максим торопился, но и пропустить что-либо важное тоже не мог. Знал, что, когда придется перейти к действиям, времени на изучение документов уже не будет. Нормальное жилье удалось найти только через два дня – отличную «однушку» в доме после капитального ремонта. Подъезд и лестницы пугали почти стерильной чистотой, на окнах стояли горшки с цветами, а охранник – могучий неразговорчивый мужик – угрюмо кивал каждому квартиранту и вновь погружался в изучение журнала с кроссвордами. Максим отвечал взаимной любезностью, отворачивался и старался побыстрее пройти мимо. От таблиц со столбцами цифр, смет, договоров и отчетов рябило в глазах, буквы на мониторе начинали расплываться, строки ползли вверх и вниз. Тогда Максим бросал все и выходил из дома – просто проветриться и пополнить продуктовые запасы. А заодно и обдумать по дороге новую порцию информации, сопоставить ее с полученной ранее и привычно обалдеть от результата. И было от чего – масштабы воровства чиновников областного правительства поражали космическим размахом и профессиональным подходом к делу одновременно – схемы повторяли одна другую в разных районах области и действовали безотказно.
После того, как губернатор – тогда просто генерал – последним, на заминированном БТРе пересек южную границу единой еще страны, прошло больше двадцати лет. И за эти годы бывший командующий армией времени зря не терял. Прямого указания на величину состояния губернатора в черной папке Максим не нашел, но от получившейся в результате нехитрых арифметических операций цифры захватывало дух. От нее веяло чем-то нереальным, неземным – так измеряется расстояние от Земли до Луны или от Земли до Солнца – в парсеках, например. Или прочих, недоступных пониманию простого землянина, единицах измерения расстояний от одной галактики до другой. Господин губернатор был щедр и отзывчив, он не только сам пил из живительного источника, но и радушно позволял утолять жажду другим. Родственники, сослуживцы, друзья родственников, друзья сослуживцев, друзья друзей господина губернатора жрали бюджет области, как опарыши дохлятину. Артемьев, оказывается, плавал в этом изысканном обществе до неприличия мелко, и Максим даже почувствовал что-то вроде обиды за своего бывшего командира. Зато остальные не стеснялись, лопали в три горла, за себя и за того парня, и про покровителя своего не забывали. И действовали при этом слаженно и однообразно, как и принято в армии.
Среди обилия имен и названий должностей Максим нашел две знакомые фамилии «охотников». Оба оказались довольно состоятельными людьми, обладателями недвижимости во Франции, Великобритании и США. Свои побочные заработки чиновники предусмотрительно записывали на родню. Максима поразила отчетность одной из лавочек – фирмочка занималась установкой в людных местах столицы биотуалетов. Для невинного, на первый взгляд, вида деятельности, конторке удалось получить нехилый кредит – почти два миллиарда рублей. На третий день изучения документов Максим удивляться перестал, только фиксировал в блокноте названия конторок, имена их хозяев и суммы. Завышенная смета на строительство школы в одном из районных центров – почти двести миллионов осели в кармане одного ушлого чиновника. Вот контракт на возведение делового комплекса, договор заключен почему-то с австрийской фирмой. Из пяти миллиардов рублей подрядчик получил только половину, вторая куда-то утекла. Австрийцы дело так не оставили и попытались судиться. И даже получили поддержку суда и постановление о выплате на три миллиарда рублей, но и только – денег строители не увидели. Из документов Максим понял, что их тяжба с областным правительством продолжается до сих пор, и дальше читать не стал. Дальше шли декларации о доходах «сидельцев» дома в Мякининской пойме Москва-реки и, судя по официальным документам, люди они были небогатые. Хоть имеется у каждого земельный участок с домом, а также квартира, но все скромно, без размаха. А вот и другая информация – у неприметного заместителя областного министра в собственности, оказывается, два участка земли по гектару, два дома, две квартиры и гараж. У его супруги – еще один участок, квартира, в также два дома площадью триста тридцать и тысяча сорок три квадратных метра. За год она, скромный директор дизайн-студии, заработала восемьдесят миллионов рублей, а ее муж – всего два миллиона. Ничего удивительного, обычная семья: госслужащий, живущий на одну зарплату, а его предприимчивая жена руководит прибыльным бизнесом. Особняком в этой толпе держится супруга генерал-губернатора. Хоть и владеет она особняком площадью почти семьсот квадратных метров и участком земли размером около гектара, но к успешным бизнес-вумен ее отнести нельзя. Всего-то и числится за дамочкой контрольный пакет акций компании, владеющей сетью подмосковных автозаправок и косметический салон в городе за МКАДом. Более ни в каких бизнес-проектах супруга губернатора замечена не была.
Зато фамилия и должность третьего «охотника» упоминалась в документах часто. Господин председатель правления банка оказался закадычным другом губернатора и по первой просьбе выдавал кредиты, чтобы поддержать его начинания. За малую мзду, не иначе. Или помнил о судьбе своего предшественника. Тот оказался не столь сговорчивым, и в один прекрасный день в центральный офис его банка ворвались люди в масках. При ближайшем рассмотрении это оказались сотрудники МВД, они предъявили завизированное областной прокуратурой постановление на выемку документов и вывели сотрудников банка из помещения. Одновременно аналогичные операции проходили во всех филиалах банка. Официальной причиной налета была объявлена проверка некоторых аспектов деятельности банка, а именно – правильность обслуживания кредитов. Закончилось все быстро – прозревшее и расставшееся с последними иллюзиями прежнее руководство банка покинуло страну.
Припавшие к денежным потокам чиновники думали не только о хлебе насущном, ими двигало еще и стремление поднять свой социальный статус. Когда-то для этого требовались знания языков, манер, правил хорошего тона. Но сегодня все стало намного проще – достаточно посещать аукционы и покупать предметы искусства. Но покупка редких книг и картин – забава для избранных, остальных больше интересовала недвижимость. Во Французских Альпах, например. Один из приближенных к генерал-губернатору прикупил себе на черный день две гостиницы – обе стоимостью примерно по пятьдесят миллионов евро. На этом новый хозяин останавливаться не собирался – количество номеров показалось ему недостаточным. Поэтому планировалось гостиницы немного перестроить – добавить двенадцать апартаментов и четыре двухуровневых пентхауса для продажи страстным поклонникам лыжного курорта. Стоимость ремонта оценивалась еще примерно в тридцать миллионов евро. Но бизнес бизнесом, а про отдых тоже нельзя забывать. Для релаксации в среде областных чиновников большой популярностью пользовались виллы на побережье Средиземного моря, квартиры в Лондоне и Нью-Йорке. В одной из копий офшорного регистра Максим обнаружил описания нескольких пятидесятиметровых яхт (все – в дизайнерском оформлении интерьера). На крейсерах оказалось двенадцать кают, переделанных по заказам владельцев. Стоимость переделки варьировалась от десяти до пятнадцати миллионов долларов.
Сотни миллионов рублей, выделенных из областного бюджета на нужды ЖКХ и выведенные через фирмы-однодневки в офшоры, подписанные и оплаченные акты работ, за выполнение которых никто не собирался браться, и прочие фиктивные сделки доконали область. Ее совокупный долг превышал девяносто процентов от всех доходов, и рейтинг области упал до дефолтного. Ниже плинтуса, проще говоря, дальше падать просто некуда. Чиновники изумленно водили жалами во все стороны, ища, к чему бы еще присосаться, а некоторые, самые дальновидные, уже давно покинули дом правительства. А заодно город и страну, подальше от позора, от «динамично развивающегося» региона-банкрота. Оставшиеся на боевом посту соратники генерал-губернатора переживали недолго – здесь в опасности оказалась не только их репутация. Давно налаженные связи губернатора – деловые и дружеские – сработали в очередной раз, и в правительстве страны нашлись люди, готовые подать другу руку помощи. В область пошли новые транши, а, значит, и открылись новые возможности для всех – оставшимся у руля и вновь прибывшим голодным новобранцам. История заходила на второй (или уже черт знает какой по счету) круг. Послушные духу времени, чиновники готовились освоить средства, выделенные под реализацию нацпроектов – строительства жилья для военных, медицину, образование.
Максим листал «рукопись» – исписанный от корки до корки блокнот. Здесь выжимки, информация за несколько лет об активах чиновников, сколько они на самом деле стоят, сколько всего потрачено, как выводились деньги, почему идет перевод на офшорные счета… О несуществующих в природе объектах – сметы на них составлены, кредиты получены, средства благополучно освоены. Артемьев, как старый склочник, запоминал и фиксировал все: от акций, земельных участков с загородными домами и бассейнами, учредительной документации, долговых обязательств и вплоть до стоимости услуг дорогой шлюхи, «подаренной» на вечерок одному из заместителей губернатора. А также возраста гетеры, еще не достигшей совершеннолетия. И сами документы – не копии, хотя встречались и они, но почти все с «живыми» подписями и печатями. Чего он добивался – хотел к себе большего расположения, требовал льгот и преференций? Самостоятельности в своих действиях и независимости от командира? Или это попытка держать губернатора на коротком поводке? Средство защиты или нападения? И то и другое, в одном флаконе. Не зря же Артемьев, почуяв запах жареного, всю эту бухгалтерию на свет выволок. СМИ сообщили о безвременной кончине мэра подмосковного города оперативно – Максим услышал новость по радио на следующее же утро. «По невыясненным причинам покончил жизнь самоубийством в своем рабочем кабинете. Предсмертной записки не оставил» – вот и весь сказ.
«В рабочем кабинете, говорите? Вам виднее», ухмыльнулся про себя Максим и больше об этом не вспоминал. Все, с этим все, переходим к следующему номеру нашей программы. Но деньги, черная папка и флешка оказались в индивидуальной ячейке банка, а части ноутбука упокоились в мусорных контейнерах только к концу апреля. Объем информации был слишком велик, а полученные сведения обязательно надо использовать в будущем. Правда, пока непонятно, как именно, но это тоже потом. Пришло время действовать, а с чего начинать – неизвестно. Максим видел сразу несколько путей, которые могли привести его к цели, и никак не мог выбрать, на какой из них ступить. Голова отказывалась соображать, перед глазами мелькали цифры, названия фирм и фирмочек, их «дочек» и «внучек», фамилии, должности их подсадных директоров. Нет, так не пойдет, надо передохнуть, отвлечься. И утром, на свежую голову сделать окончательный выбор. Впрочем, он уже известен, осталось только продумать все еще раз, чтобы убедиться, что другого выхода просто нет. Максим оделся, вышел из квартиры и сбежал по лестнице вниз. Кивнул диковатому, глядящему исподлобья охраннику в подъезде, получил ответное приветствие и вышел на улицу. Благодать – чисто, сухо, небо голубое, солнышко уже прячется за шпиль «сталинской» высотки. Настоящий московский весенний вечер, да и настроение подходящее. Максим решил, что покупать он ничего не будет, все равно завтра-послезавтра уезжать, а поесть можно и не дома. Недалеко есть ресторанчик, заведение вроде чистое, тихое. Можно рискнуть. Ходу до ресторанчика было минут семь, Максим вошел, поздоровался с пожилой гардеробщицей, отдал ей свою куртку, а взамен получил номерок. Глянул мельком в большое зеркало, оценил собственную внешность – ничего, нормально, только подстричься пора. Прошел в зал, уселся за столик и дождался официанта. Шустрая девчуха лет восемнадцати притащила меню, старательно записала заказ и умчалась на кухню. Максим еще раз оглядел зал – помещение большое, но занята едва треть всех столиков. Основная масса «отдыхающих» кучкуется в зоне для курящих, там же и огромная «плазма» на стене. А здесь почти тихо, и, главное, пусто – столики рядом свободны. Салат принесли быстро, об остальном девчонка предупредила, что придется подождать.
– Ладно, куда же деваться, – улыбнулся в ответ Максим и принялся за еду.
За спиной раздался смех, вернее – не смех, а ржание, гогот и довольное хрюканье. Это резвилась одна из засевших под «плазмой» компаний, и в общем шуме Максим выхватил несколько слов на знакомом до тошноты языке. Сразу стало неуютно и даже холодно, и Максим едва заставил себя усидеть на месте. Поворачиваться спиной к малолетним бандитам было с его стороны непростительной глупостью, но и метаться вокруг стола он тоже не собирался. Поэтому сидел спокойно, жевал и, против воли, прислушивался к их разговору. Тема беседы оригинальностью не отличалась, «отдыхающие» обсуждали внешность девчонки-официантки. Они громко делились впечатлениями, цокали языками и стучали по столу тяжелыми пивными кружками. Время шло, с салатом Максим давно разделался, отодвинул пустую тарелку и посмотрел в сторону кухни. Там жизнь кипит, внутри кто-то носится туда-сюда и пахнет вкусно, скорей бы… А эти, за спиной, уже, похоже, основательно набрались и орут во все горло, словно они не в помещении находятся, а на пастбище. А что орут… Максим прислушался, скривился от злости, но оборачиваться все же не стал. Стая человекообразных бурно обсуждала, как они по очереди будут делать секс с девчонкой, и, кажется, устанавливали очередность. Есть уже не хотелось, аппетит исчезал стремительно, и Максим всерьез подумывал о том, чтобы встать и уйти. Черт с ним, с заказом, надо отдать официантке деньги и валить от греха подальше. А вот и она – тащит тяжелую тарелку с мясом и улыбается неловко.
– Извините, пожалуйста, что так долго, – проговорила девчонка и поставила тарелку на стол перед Максимом, – у нас повар сегодня только один…
– Ничего страшного, – буркнул Максим и взялся за вилку с ножом. Деваться некуда, надо быстренько прикончить все это и уходить. А порция оказалась немаленькой, да и приготовлено все было действительно вкусно.
– Подойди! – развязно рявкнули из угла, и официантка послушно двинулась на зов. Идти ей явно не хотелось. Максим покосился на девушку и не выдержал, обернулся. Компания невелика, их всего четверо, а шуму как от десяти. И сидят за огромным столом, за него шесть или восемь человек усадить можно. Один развалился, почти лежит на кожаном диване, второй скачет у стола, еще двое сидят в обнимку спиной к Максиму, один орет что-то в мобильник. На столе пред ними батарея высоких пустых кружек, множество тарелок, дымятся окурки в пепельнице. Максим снова уставился в свою тарелку, отрезал кусок стейка, отправил в рот. И не успел прожевать все толком, как снова пришлось обернуться.
– Сядь! – приказал тот, кто еще минуту назад трепался по телефону. – Сядь, кому говорю! – и хлопнул по кожаному сиденью рядом с собой.
– Я не могу, – попыталась отказаться девчонка, но ее спрашивать никто не собирался.
– Тебе говорят – сядь! – Грань, за которой сын гор из человека превращается в животное, тонка. Или она вообще отсутствует, а внутри у них что-то вроде встроенного переключателя «человек/не человек»? И приводится он в действие, когда количество гормонов в крови (или мочи под скальпом) превышает критический уровень. Девчонку дернули за руку, она взвизгнула тонко и выронила свой блокнот, и ее силой усадили на колени старшему из банды. Тот обнял официантку за плечи и небрежно, словно смотрел у собаки прикус, взял девчонку за подбородок, повернул ее лицом к себе.
– Тебе говорят, сядь, значит – сядь, – начал он, скалясь и рассматривая добычу вблизи, – ты слушаться должна и молчать…
У девчонки на этот счет был свое мнение. Она дернула головой, и хвост каштановых со светлыми прядками волос проехался по роже второго горца. Он уже тянул лапы к груди девчонки и от неожиданности шарахнулся назад, прошипел что-то злобно и обхватил официантку за талию.
– Отпусти! – взвизгнула девушка, дернулась изо всех сил и вырвалась из объятий «кавалера». Ей даже удалось вскочить на ноги, но сразу две пары рук дернули ее обратно на диван. И тут же в общем шуме и гуле Максим услышал звук удара – девчонке отвесили хорошую пощечину. Все затихло на мгновение, и тишина прервалась новым взрывом довольного ржания. Еще один короткий взгляд назад – девчонка сидит на корточках, тянется к улетевшему под соседний столик блокноту, волосы у нее растрепались. Плечи вздрагивают, а на щеке от нижней челюсти до скулы расползается красное пятно.
– Шлюха ты, и мать твоя шлюхой была, и дочь твоя проституткой будет. Пива нам принеси, и быстро, – Максим делая вид, что происходящее за спиной его не касается, пилил тупым ножом остатки стейка. Шум исчез, стало тихо, очень тихо и тишина эта была нехорошей, душной и совершенно ему сейчас ненужной. Словно после разрыва снаряда, если не успел зажать уши и свалиться за укрытие или просто упасть на землю.
– Да пошел ты! – отчетливо и звонко ответила девчонка, и Максим услышал стук каблуков ее туфель у себя за спиной. И грохот отодвигаемого тяжелого стола, звон упавшей на пол тарелки и поток ругани на корявом, диком языке. Официантка пролетела мимо, Максим успел только заметить край ее клетчатой короткой юбки, двинулся на скамье к краю и выставил в проход правую ногу. Бежавшая за девчонкой «шестерка» бандитов с грохотом растянулась во весь рост в проходе между столиками. Странно, что только один, это не в традициях честной горской схватки – десять на одного. Вернее, на одну.
Максим убрал ногу, привстал и посмотрел на горца. Тот извивался на полу, как глист, отклячив задницу и тянулся рукой к поясу светлых джинсов. Извернулся ужом, перевернулся на спину и вытащил из-за ремня прикрытую полой рубашки навыпуск «Осу». И замахал оружием над головой, почему-то зажмурив глаза. Максим не глядя, нашарил на столе солонку и перечницу, свинтил им «головы» и высыпал содержимое себе в ладонь. Выждал еще секунды три или четыре и швырнул смесь в рожу успевшего сесть и открыть глаза «воина». Тот отпрянул, попытался протереть глаза и жестоко за это поплатился – дуэт приправы и специи разъедал слизистую стремительно. Вояка ни черта не видел вокруг себя, размазывал по лицу слезы и сопли, орал что-то невнятно и пытался ползти назад. Но врезался спиной в ножку тяжелого стола, вздрогнул, шарахнулся в сторону и снова заорал, но уже в голос. Максим выбрался из-за стола и с силой, от души врезал бандиту носком ботинка в грудь. Тот рухнул навзничь, рыпнулся было подняться, но затих, только хлюпал носом и отплевывался. Двигаться он не мог – подошвой ботинка Максим придавил запястье его правой руки с зажатой в ней «Осой» к полу.
– Слушай, животное. Еще раз тебя тут увижу – убью. Живот распорю, кишки выпущу и за ноги подвешу, будешь ворон пугать. И не один, а вместе с мамой своей, с папой, с братиком, дядей, бабушкой и дедушкой. Слышишь, скотина? – Максим, прожевал, наконец, мясо, проглотил, и речь получилась почти внятной. Говорил он тихо, почти шепотом, но орать было и незачем – брошенное соплеменниками существо олицетворяло собой полную покорность. Оно было уже не опасно, и Максим рискнул – обернулся. За столиком под «плазмой» уже никого не было, на этот горцы действовали в лучших традициях своего племени. Бросить своего на растерзание врагу – этот отличительный признак доблести и геройства они продемонстрировали еще раз. А заодно и не заплатили, что тоже входило в реестр их добродетелей. Максим наклонился, обшарил карманы бандита, нашел деньги, бросил их на соседний столик. И что было сил, врезал носком ботинка по руке «вояки», его пальцы разжались и «Оса» улетела куда-то далеко, грохнулась о стену.
– Пошел отсюда, – Максим вернулся к себе за стол. Бандит со слезами и соплями поднялся с пола и побрел к дверям, персонал и посетители провожали его взглядами и перешептывались вслед. На Максима со всех сторон смотрели люди. «Пора заканчивать представление. А то как в цирке получается – весь вечер на арене». Максим достал деньги, поднял голову и увидел, что зареванная, но уже пришедшая в себя официантка торопится к нему через зал.
– Сколько с меня? – Максим отдал ей деньги и поднялся из-за стола.
– Спасибо, было очень вкусно, – попытался он свести все к шутке, но не получилось.
– Они вернутся и будут вас искать. Почему вы их не убили? – прошептала девчонка, не глядя на Максима, и вытерла глаза.
– Здесь не война, – ответил он.
– А что тогда? – Отвечать девчонке он не стал, пересек зал, забрал в гардеробе свою куртку и вышел на улицу. А действительно, что? Как все, что происходит, назвать по-другому? Ладно, найдутся на них другие белые охотники, недолго мрази этой гулять осталось. А искать… Да флаг им в руки, пусть ищут, сколько хотят. Все давно решено – завтра он уезжает. Хватит, засиделся, от губернаторского дебета-кредита в глазах рябит и мозги сохнут. Пора на воздух, в поля, вернее, в рейд, вводная давно известна. Место проведения – Александров, пустая квартира на первом этаже с пятнами неизвестно чьей крови на полу в ванной, время проведения… Да хоть завтра, тут езды три с половиной часа. Задача – проникнуть в эту самую квартиру незамеченным, чтобы хоть примерно представлять себе – куда дальше бежать, где искать. Попытаться узнать хотя бы номер школы, где училась Васька, пойти туда, заплатить кому-нибудь за информацию. Выяснить, где находится детдом, в какую колонию могли отправить Ленку, найти нужных людей, и предложить им денег. Купить всех с потрохами, заставить, убедить помочь ему. Или убить, если потребуется – сейчас все средства хороши, но надо же с чего-то начинать. Порядок действий намечен, пути отхода давно известны. Остается продумать контрзасадный маневр, что это будет – отход, обход, атака? Да ничего – подойдет вечерком, осмотрится и вперед. Час-полтора за глаза хватит, так что в добрый путь, товарищ капитан.
В Александрове его встретили гостеприимно и радушно, а вернее – грамотно. Не обнаруживая себя, дали «объекту» вволю побродить рядом с домом, присмотреться, войти в подъезд. Но там и обломались – хоть и вышло боестолкновение коротким, но урон понесли обе стороны. Два «наблюдателя» один за другим успокоились на площадке первого этажа с закрытыми черепно-мозговыми травмами, а Максим эвакуировался с козырька подъезда. Удобной газовой трубы здесь не оказалось и пришлось прыгать на изрытый выбоинами асфальт с высоты второго этажа. Расплата за полет пришла немедленно – острая, рвущая боль в левой лодыжке, ободранные в кровь об асфальт ладони, краткое предобморочное состояние и, как следствие, снижение скорости, с которой пришлось бежать от подтянувшихся к месту встречи остальных губернаторских псов. Не спасло и знание местности – ребятки тоже успели досконально изучить все ходы-выходы, так что на вокзал прибыли почти одновременно. И во Владимир ехали в одной битком набитой, последней перед перерывом электричке, хорошо, хоть в разных вагонах, «встретились» только на конечной. И все прошло тихо и спокойно, даже незаметно – сторонний наблюдатель ни за что бы не догадался о том, что происходит. Максим специально вышел из маршрутки на две остановки раньше и в тот момент словно видел себя со стороны. Ну, идет себе один человек по тротуару, хромает на левую ногу и косится в окна, двери и витрины всех магазинов и контор, попадающихся на пути. Ну, идут за ним шагах в двадцати еще двое – не быстро, но и не медленно. А если присмотреться, то и на другой стороне улицы еще парочку «провожатых» рассмотреть можно. Да и впереди наверняка еще два-три человека поджидают, готовятся к передаче эстафеты. «Фиг вы угадали». Максим еще раз глянул мельком в большущее панорамное окно на первом этаже фасада. Надо заканчивать эту прогулку, на второй круг уже заходим, да еще и непонятно, что там с ногой. Болит зверски и отекла, наверное. Только бы не перелом, остальное ерунда, с этим можно и самому справиться. Сил осталось только на один рывок, и их надо использовать с толком. Не домой же к себе эту кодлу вести. Что у нас тут поблизости? Салон красоты вроде недалеко был, можно зайти. Все равно подстричься собирался.
Максим кое-как преодолел три высокие ступени, распахнул входную дверь и оказался в светлом прохладном помещении. Народу немного – из пяти кресел заняты два, кого-то стригут, кого-то красят. К резкому запаху аммиака и краски привыкаешь за секунды, черт с ним. Главное, что окна здесь отличные – огромные, зеркальные, тротуар и часть проезжей части отлично просматриваются.
– Слушаю вас, – навстречу Максиму из-за стойки поднялась женщина с длинными, идеально прямыми черными волосами. Она улыбнулась и чуть склонила голову набок, присматриваясь к прическе клиента.
– Подстричься, коротко, – попросил Максим, и уселся в предложенное кресло.
И пока женщина с ножницами и машинкой порхала вокруг него, одновременно переговариваясь с коллегами и другими посетительницами, Максим не сводил взгляд с окна. Вот они, голубчики, сразу двое. Сколько их всего, интересно. Там, в подъезде, он двоих успокоил, следом притащились еще четверо. Шесть человек, получается. Машины не хватает, что странно – не иначе, заплутали в незнакомом городе губернаторские гонцы или в пробке зависли. Ничего, нормально, ему сейчас и от одного-то не уйти. Вон один по телефону говорит, подкреплению, поди, дорогу указывает. Или обстановку докладывает, так, мол, и так – нашли, ведем, как выйдет – будем брать. Сейчас, замучаетесь пыль глотать.
– Все, – мастер стянула с Максима накидку и отступила к зеркалу, – вам нравится?
– Да, – не глядя на себя, буркнул Максим, достал деньги. И, расплачиваясь, негромко, еле слышно попросил женщину:
– Такси мне вызовите, пожалуйста.
Машина пришла через четверть часа, Максим, как мог быстро, спустился по лестнице и плюхнулся на переднее сиденье черного «Форда». Захлопнул дверцу, назвал адрес и уставился в боковое зеркало. «Хвост» метался по обеим сторонам улицы, преследователи дружно схватились за телефоны, один побежал было следом за машиной, но быстро отстал. Пробок в городе, к счастью, почти не было, светофоры работали исправно, и в назначенном месте – у дома на соседней улице, недалеко от съемной «двушки» – Максим оказался через двадцать минут. Он расплатился с таксистом, дождался пока тот уедет, и похромал назад, к «своему» дому. И вот сидит теперь с распухшей перебинтованной ногой, переползает от одного окна квартиры к другому. А по ночам, как собака, прислушивается к каждому шороху за входной дверью. Но только для очистки совести, своих от чужих тут днем с огнем не отличишь, под окнами только толчея и грязь. Зато времени на раздумья теперь полно. Раз ждали в Александрове, значит, встреча готовится и в других местах – у детского дома и у колонии. Зато одна из задач, поставленных самому себе перед рейдом, выполнена, – ищут именно капитана Логинова, а не его реинкарнацию. И церемониться с ним не будут – он все равно уже умер. Хорошо соображает господин черный полковник, чувствуется опыт и навыки, видна хватка. Именно она позволила губернатору вычислить своего «обидчика». Да и задача-то несложная – стоило лишь покопаться как следует в прошлом Артемьева, чтобы понять, где тут собака порылась. Старая история с расстрелянной «Нивой» и всем, что было потом, помогла генерал-губернатору верно сориентировать своих людей. Да, этот раунд он выиграл, как и многие другие поединки в своей жизни.
Максим поплелся обратно в комнату, улегся на диван. Нет, так не пойдет, с этим надо что-то делать. Которая уже ночь без сна? Утром хочешь – не хочешь, придется тащиться в аптеку за снотворным. Или за успокоительным. Или за тем и другим одновременно… Максим рывком сел на диване, вытащил спрятанный в подушках пистолет, прислушался. Обостренный слух в мешанине звуков выхватил один – новый и незнакомый. В подъезде на площадке кто-то был, и этот кто-то топтался у двери его квартиры и уходить не торопился. Максим метнулся в коридор, чуть прикусив губу – ногу от нагрузки снова пронзила боль. Плевать, сейчас не до нее, шорох за дверью не прекращается, кто-то, кто бы он ни был, уходить явно не собирается. Наверху грохнула дверь, раздались торопливые шаги – вниз по лестнице с шестого или седьмого этажа бежали двое. Мимо они проскочили не задерживаясь, значит, поздний «гость» их остановить не пытался и не вызвал подозрения. Плохо дело, очень плохо. Максим застыл у входной двери, прижался ухом к ободранному дерматину. Дверь старая, выбить такую – раз плюнуть. Но тот, с другой стороны, ломиться в квартиру, кажется, не намерен, топчется рядом и даже что-то бормочет себе под нос. Или в телефон. Максим посмотрел в «глазок», но на площадке темно, лампочки отсутствуют здесь со дня постройки дома. Понятно, почему те, кто бежал сверху, никого не заметили – они просто проскочили мимо затаившегося в темноте человека. А тот замер ненадолго, сделал несколько шагов назад и снова вернулся обратно. Внизу грохнула подъездная дверь, послышались приглушенные голоса. Максим вжался в стену спиной, прислушался, но слов разобрать не смог. Зато услышал новый звук – в замок кто-то пытался вставить то ли ключ, то ли отмычку. Отлично, просто отлично, вы, друзья мои, получаете высший балл. За проницательность и оперативность. Сколько вас там, интересно? Сейчас посмотрим.
В подъезде вверх по лестнице поднималась пьяная компания. Человека три или четыре орали, матерились, кто-то даже попытался спеть. Его поддержали, и «хор мальчиков» промаршировал мимо квартиры Максима. Он под шумок отодвинул задвижку, распахнул дверь и рывком втащил «гостя» в коридор. На площадке что-то упало с легким стуком, но Максим на это внимания не обратил. Он пинком захлопнул дверь, одновременно приставив ко лбу «посетителя» пистолет. И снова установилась тишина, да такая, что в ней слышны отголоски кошачьей битвы под окнами и топот соседа сверху, на четвертом этаже. «Гость» молчит, почти не дышит и на ногах держится не очень уверенно. Странный он какой-то – низенький и легкий, почти невесомый. И одет по-идиотски, в длинный, многослойный балахон. Максим в потемках разглядывал незнакомца, и все больше ему казалось, что он только что пугало огородное с грядки выдернул и в квартиру приволок. А оно тем временем опомнилось и заговорило:
– Извините, – пискнул человек еле слышно, – извините меня, пожалуйста. Я сейчас уйду. Можно? – И попыталось сделать шаг к двери.
– Стоять, – приказал Максим, – не двигаться.
И снова прислушался – в подъезде тихо так, что даже странно. Спать, что ли, все разом улеглись? За дверью точно никого, что тоже непонятно. Чертовщина какая-то. Максим посмотрел на собеседника – тот стоял молча, прилипнув спиной к стене. Ростом он был Максиму до плеча – это единственное, что можно разглядеть в темноте.
– Туда давай, – Максим убрал пистолет от головы «пугала» и указал на кухонную дверь, – и без фокусов.
«Гость» подобрал полы одежды и очень медленно, придерживаясь рукой за стенку, побрел в кухню. Остановился на полпути между плитой и холодильником, повернул голову вправо-влево. Покачнулся, оперся рукой о край стола и едва не упал. Максим успел подхватить человека одной рукой, второй спрятал пистолет за пояс штанов под футболку. Оружие не понадобится, гостя – древнюю, дышащую на ладан бабку – можно пальцем прихлопнуть, как комара.
