Если бы пропала Мила, на ее поиски бросили бы все силы. А я «трудный» подросток, уже сбегавший из дома. Таких не спешат искать. Говорят, сами найдутся.
Из груди вырывается вздох сожаления. Лучшее, что я могу сделать, это остаться на месте. Чем дальше ухожу, тем сложнее меня найти.
Что ж, дождусь рассвета.
# # #
Ночь продолжается. Сижу на земле, обхватив колени, и смотрю то перед собой, то на небо. Россыпь звезд похожа на блестки в юбках платьев Милы: яркие, и их много.
Что ж, пора признаться и себе. Я совершила глупость. Безумство. Ушла куда-то в ночь, никого не предупредив. Мама на небе наверняка неодобрительно качает головой. Может, дядя и взял под опеку нас с сестрой, но я не должна была оставлять ее одну.
То, что Мила радуется, общается с Тихоном и его женой и ест их яблоки еще ничего не значит. Она все еще маленькая девочка, оставшаяся без мамы, а теперь и без глупой старшей сестры.
Вздыхаю. Все, что у меня сейчас есть, это сожаление.
Темноту прерывает странная вспышка. Вижу ее краем глаза, моргаю и озираюсь. Это что, молния? Только этого не хватало! Не хочу всю ночь сидеть под дождем!
Снова ловлю вспышку, напряженно вслушиваюсь – тихо. Похоже, у меня галлюцинации от переутомления. Потираю веки.
Сквозь темноту появляется яркий свет, похожий на автомобильные фары. Может, уже наступило утро, и это какой-нибудь комбайн? Тогда надо срочно отсюда уходить, если не хочу, чтобы меня перемололи вместе с пшеницей.
Торопливо поднимаюсь ухожу вбок. Только бы не поехал, только бы не раздавил…
Когда свет становится ближе, понимаю, что тарахтящий звук пропал. Это не комбайн. Тогда что же это? Не какие-нибудь… пришельцы?
По спине бежит холодок. Ночью посреди поля без связи с другими людьми становится по-настоящему жутко. И в то же время пробуждается любопытство: а вдруг я первая из всего человечества узнаю, как делаются круги на полях?
Глупые мысли отгоняют страх. Развожу стебли подсолнухов с понурыми головами и выглядываю.
Сперва замечаю коробку, излучающую яркий свет. Провожу взглядом по полю и натыкаюсь на кого-то. Или что-то? В свете луны оно оборачивается: бледно-кремовая одежда, белое лицо с красными полосами на щеках и глаза… желтые глаза!
С криком разворачиваюсь и бегу. Подсолнухи хлещут по рукам, щекам и шее. Существо сзади кричит, я воплю и ускоряюсь. Вдруг что-то тянет меня назад. Оглядываюсь, снова встречаю это существо – оно схватило меня за лямку рюкзака! Скидываю его и бегу, пока не спотыкаюсь о собственные ноги и кубарем не лечу вперед.
Сил сопротивляться больше нет. Переворачиваюсь на спину, раскинув руки и ноги. Надо мной бескрайнее ночное небо с россыпью звезд.
Приближается шорох. Крепко зажмуриваюсь и решаю притвориться мертвой.
Не дыши.
Просто потерпи и не дыши! Оно поймет, что с тобой нечего делать, и уйдет обратно на свою летающую тарелку!
Или что это была за слепящая штука?..
Шаги затихают. Воздух в легких кончается.
Ну же!
Посмотри на меня, пойми, что я тебе не интересна, и проваливай!
– М-м, добыча, – произносит мужской голос.
Открываю глаза. Надо мной нависает человек. Из груди вырывается вздох разочарования и внутри вместо него скапливается ярость.
Сажусь на земле и со всей присущей мне злобой вглядываюсь в желтые глаза парня. Он смотрит на меня, чуть склонив голову. Жуткая маска убрана набок и держится на черной резинке. Его светлые волосы собраны в «кубышку» на затылке, а одежда похожа на кимоно.
– Ты кто такой? – решаю атаковать, пока он не спросил что-нибудь первым.
– Кто я в обычной жизни или кто я сейчас? – отвечает он с легкой усмешкой.
Понятия не имею, о чем он говорит.
– Что ты делал посреди поля?
– Это допрос? Ты-то кто такая?
– Я Вера.
Зачем? Зачем ты назвала ему свое имя? А вдруг он опасен?
Искоса гляжу на незнакомца. Вроде не похож на какого-нибудь сбежавшего преступника. Он протягивает мне руку с тонким запястьем:
– Тогда я Гордей.
– Что за имя такое? – игнорирую его жест.
– Мама долго выбирала, – Гордей пожимает плечами и встает.
Чтобы он не возвышался надо мной, спешно поднимаюсь. Мы смотрим друг другу в глаза.
– А ты высокая, – замечает он, – и похоже не местная.
Гордей протягивает рюкзак. Забираю его и надеваю на плечи.
– Что, так заметно?
– От моих косплеев еще никто не визжал, – смеется Гордей, – разве что фанатки на Ютьюбе.
– Косплей… – растерянно бормочу я.
Этот парень, похоже, мой ровесник. Что он тут делает ночью?..
– Хотел сделать фотки покрасивее. Сегодня же полнолуние, – поясняет Гордей, словно прочитав мои мысли.
– А кто… – неловко почесываю висок и перевожу взгляд с его глаз на маску. – Кого ты изображал?
– Дзинко. Это как кицунэ, только мужского пола, – заметив мое замешательство он поясняет: – Мужчина-лис.
– А-а-а…
– Я-то ради дела в поле ночью пошел, а ты что тут забыла?
Если бы я знала, что ему ответить. Признаваться в побеге стыдно, лучше скажу полуправду.
– Я заблудилась, – звучит не очень уверенно, поэтому добавляю: – Я шла к дому дяди и потерялась в полях. Блуждаю тут уже несколько часов.
– Хорошо, что ты наткнулась на меня. Я в этих полях с детства обитаю, так что при всем желании потеряться не смогу, – Гордей разворачивается и машет рукой, чтобы я шла за ним. – Только помоги мне дотащить оборудование до дома.
Что ж, помочь донести вещи не такая уж страшная плата за сопровождение. Когда мы выходим к поляне, где я впервые его увидела, Гордей спрашивает:
– Кстати, а почему ты закричала?
– Испугалась.
Мама говорила, что признаваться в своих страхах не стыдно. Главное, не сболтнуть лишнего людям, которые могут их использовать против тебя.
– Значит, образ удался. Жаль, что я толком не успел сфоткаться, – Гордей подходит к светящемуся объекту.
– Что это?
– Софтбокс. Штука для освещения, – он выключает свет и смотрит на меня. Под светом луны его лицо видно в разы хуже. – А ты думала что?
– Я вообще не поняла, что это.
Остальное оборудование Гордей тащит сам, хоть ему и неудобно передвигаться в кимоно. Его шаг куда у?же, чем мой, поэтому я замедляюсь, чтобы быть рядом. Не хочу снова потеряться.
– Так где живет твой дядя?
Мы выходим к заднему двору дома и оставляем оборудование в сарае.
– Подожди тут, я переоденусь, – Гордей заходит внутрь и закрывает дверь.
Раздумываю, что ему ответить. Даже не помню, как выглядит дом дяди. Что мне сказать? Веди туда, не знаю, куда?
Потираю лоб и широко, но беззвучно зеваю, прикрывая рот ладонью.
– Так где? – Гордей выходит на улицу.
Теперь на нем футболка с принтом, который в темноте не видно, и джинсовые рваные шорты до колен.
– Не знаю.
– Может, у тебя и дяди никакого нет?
– Есть.
– И как его зовут? – глаза Гордея сужаются.
От напряжения у меня над губой выступает испарина.
– Тихон.
– М-м, хочешь сказать, что ты племянница Тихона и Ирмы Соловецких?
Округляю глаза и киваю, как игрушечный болванчик. Гордей легонько тычет меня пальцем в лоб, чтобы я замерла.
– Знаю я их. Пойдем.
Какое-то время мы идем молча. Разглядываю свои ноги и ноги нового знакомого. Он идет босиком.
– У тебя что, обуви нет? – срывается с языка. И куда подевалась моя молчаливость?
– Есть, просто кое-кто посреди ночи заблудился и заставляет меня вести ее домой. Я не могу тратить бесценное ночное время на поиски обуви.
Кончики ушей горят.
– Да просто вся обувь в доме, а мама, если проснется, меня прибьет, – Гордей пихает меня плечом в плечо, и когда я поднимаю голову, широко улыбается. – Мы с твоей родней соседи. Тебе повезло, что ты меня встретила. Иначе блуждала бы в этих подсолнухах как минимум пару суток.
Когда мы выходим к дому, живот скручивает в тугой узел. Я не хочу возвращаться туда, но я должна. Ради Милы. Ради мамы. Ради себя.
– Иди, – Гордей кивает в сторону дома, – я уж с тобой не пойду, а то взрослые еще чего подумают.
Он разворачивается и скрывается так быстро, что я не успеваю его поблагодарить.
Обхожу дом со двора и сворачиваю к крыльцу. Оно освещено мягким теплым светом. На крыльце на скамейке сидит Тихон. Заметив меня, он встает и порывисто обнимает. Я не сопротивляюсь.
– Спасибо, что вернулась, Вера, – шепчет дядя.
Утыкаюсь лицом ему в плечо и позволяю себе позорно выплакаться.
6
14
Дядя вынес теплый плед и укрыл меня им; поставил таз с теплой водой и какими-то травами, чтобы мои ноги отдохнули после долгой дороги.
– Пей, – Тихон протягивает кружку с напитком. Пахнет ягодами.
– Что это?
– Компот. Ирма сварила перед сном.
