Александр Борисов "Так не бывает, или Хрен знат"

Нельзя сказать, чтобы в классе царила мёртвая тишина. Все занимались своими делами. Кто читал, кто рисовал. Валька всё штудировала «Историю». Юрка бомбил меня воинственными записками. Нагнетал, так сказать, атмосферу, страхом казнил. В одной из них был нарисован кулак. Я добавил к нему загогулину, чтобы он стал похож на дулю, и отправил записку обратно.

На первой же перемене Напреев прислал секунданта. Это был конечно же Славка Босых – худощавый, резкий, чрезвычайно смешливый пацан с феноменальной реакцией и бешеным темпераментом. В детстве мы с ним не дружили, но никогда и не ссорились. Дышали друг к другу ровно. А сблизились только на старости лет, когда нас из целого класса осталось всего трое.

– Ох ты и схлопочешь! – сказал он сочувственно. – Злой сегодня Напрей. Как будете драться, до первой слезы или до первой крови? Ты вызвал, тебе и условия выдвигать.

Я смотрел на его лицо, на задорно торчащий вихор. Хотел, но не смог узнать в этом белобрысом создании лысого пузатого мужика с потухшим от времени взглядом. Такого, каким он был буквально на прошлой неделе.

– Так чё передать Юрке? – не унимался Босяра.

Судя по подтанцовке, у него ещё были дела.

– Не знаю, – нерешительно пожал я плечами, – обо всём вроде договорились? Ну, если хочешь, скажи, чтобы плотно поел на большой перемене. Я его буду бить, пока он не обосрётся.

Славка сначала взвыл от восторга и только потом залился серебряным колокольчиком. Так смеяться умел только он.

– А ты молодец! – отсмеявшись, сказал Босяра. – Так я ему и передам.

На следующем уроке я наконец увидел Надежду Ивановну. Было ей не больше тридцатника. Огромные глаза за линзами толстых очков казались лесными озёрами в крапинках зелёных кувшинок. Не читалось в них ни строгости, ни занудства. Только любовь. Почему же мы, дураки, до дрожи в коленях боялись её окриков?

Изложение – мой конёк. Пока наша классная читала скучный текст, я на листочке бумаги рисовал синее дерево. Потом открывал тетрадь и, глядя на фрагменты рисунка, слово в слово восстанавливал всё, что она в это время произносила.

А больше уроков не было. Наш класс в полном составе пошёл прощаться с Лепёхой. Постояли у гроба, получили по узелочку с конфетами и разошлись по домам.

Колька лежал в выглаженном школьном костюме с чернильным пятном на левой груди. Почти игрушечный гробик стоял на низкой скамейке. Лепёха был самым мелким из пацанов – на два сантиметра ниже Витьки Григорьева. Вот только его лицо поражало своей взрослостью. Его крепко побило в реке. На месте правого глаза чернела огромная гематома. Сквозь щёточку коротких ресниц виднелось глазное яблоко. Он будто подмигивал мне и мысленно говорил: «Какие дела, Санёк? Сегодня я, а через неделю – ты!»

Глава 3. Дуэльный кодекс

Не знаю, сколько я простоял бы, если бы Славка не подёргал меня за рукав. Будьте любезны, мол, на расправу! Ну да, это для них сейчас самое главное.

Я погладил Колькину руку. Перекрестился. От меня не убудет, а ему, глядишь, пригодится. Бабка-читалка, в изумлении, уронила очки.

– Во чеканутый! – сказал Босяра, выходя за мной во двор. – А если в школе узнают? Ты это на фига? Тебя пацаны заждались, думают, зассал, а ты тут…

По другую сторону улицы Юрка с Витьком, моим секундантом, резались в ножички. Они сидели у самой обочины. Тротуара, на котором я вчера поскользнулся, ещё не было. Люди там вообще не ходили из боязни промочить ноги в липкой вонючей жиже. В том месте росла густая трава, а под ней – мочаки[7 - Мочак, мочар, мочажина – переувлажнённая почва.], не высыхавшие даже летом. Сахарный завод ещё не построили, и там, за забором кустарного предприятия, давили свёклу.

– А вот и Пята! Я думал, он смылся давно, – усмехнулся Напрей, как только мы подошли. – Ну чё, где будем обсераться?

– Есть место, – успокоил Босяра. – За мной, пацаны!

Я двинул следом за ним, а Юрка с Витьком почему-то отстали.

Шли, держась метрах в пяти от нас, и продолжали разговор, начатый во время игры.

– Кто это тебе фингалов наставил? – первым делом спросил Славка.

– Не видел, темно было, – привычно соврал я.

– Ну-ну, – не поверил он.

Пару минут шли молча. И тут мне некстати вспомнилось, что этот ершистый пацан – мой будущий крёстный отец.

Я вернулся из Мурманска в разгар перестройки. Нужно было присматривать за матерью, зализывать раны и привыкать к нищете. Серёга пристроил меня в авторемонтные мастерские ВДОАМ. Я менял сайлентблоки и шаровые опоры, короткие и длинные рычаги, втулки маятника. Три машины пропускал через кассу, четвёртую – через себя. В цехе было холодно. Клиент шёл небогатый. Предпочитал расплачиваться жидкой валютой. Да и деньги теряли вес ещё на пути из кармана в карман. Чтоб не упасть до конца рабочего дня, приходилось ходить за закуской. Это недалеко.

Чуть правей наших ворот был небольшой рынок. Там я и встретил Славку. Он со своей первой женой продавал копчёное сало.

– Вернулся? – спросил Босяра. – Правильно сделал! Земля прокормит. Деньги у нас валяются под ногами. Только не ленись, подымай.

Было оно действительно так. Сваривай железный киоск, ставь его, где душа пожелает, и торгуй, чем хочешь. Купил водку за сто – продал за триста. И никакого надзора. Даже налоговую инспекцию ещё не придумали. Настоящий Клондайк для тех, кто забыл, что такое совесть и советское воспитание.

Ну, постояли, поговорили. Узнав, что я только «с морей», Славка пришёл в восторг и пригласил меня на крестины своей маленькой дочки. Я стал отказываться, сказал, что я ещё «нехристь», а он ещё больше обрадовался:

– Санёчек, не переживай! Для брата-моряка всё сделаю как положено. И серебряный крестик куплю. Ты только не напивайся.

Он, как оказалось, тоже три года отмантулил[8 - Отмантулить – здесь: отработать.] в тралфлоте электромехаником. И тоже в Мурманске. Вот так, работали в одном городе, а ни разу не встретились.

Короче, мой одноклассник стал моим крёстным отцом. Встретишь, бывало, его в городе – и ну прикалываться! Идёт он, вальяжный, с бухгалтерским пузом под кожаным пиджаком, супругу под локоть поддерживает. И тут я выступаю из-за угла: рожа небритая, с перегаром. Руки раскину да как заору:

– Папаня!!!

Народ в шоке, а из него чуть сопля не выскакивает.

Славка-то после морей закодировался. Пьяных людей не переносит на дух, поубивать готов. А вот на меня у него не было сил обижаться. Посмеётся, обнимет, купит бутылочку пива:

– Кушай, сынок, наедай шею!

Он к тому времени возглавлял службу личной охраны у одного бизнесмена, а я работал корреспондентом в местной газете.

Есть, наверное, в человеке какая-то память о будущем. Мне кажется, не случайно Славка сейчас идёт рядом и очень за меня переживает.

– Ты, – спрашивает, – что, Напрея совсем не ссышь?

– А чё его ссать? Чай, не убьёт.

– Ну, слушай тогда. Он, когда свой кулак в чью-то рожу суёт, всегда глаза закрывает. Машется мельницей, выдыхается быстро. И ещё, нос у него слабый. Только смотри, о том, что я тебе говорил, никому!

– Могила! – заверил я.

Место, куда мы пришли, я знал хорошо. Это как раз напротив моего дома. Там за железной дорогой контейнерная площадка, а между ней и забором «Заготконторы» – глубокий овраг. Дед всегда там копал целинную землю для огородной рассады. А у Славки где-то недалеко работала мать. Наверное, потому он сюда нас и затащил.

Был в то время у мальчишек дуэльный кодекс – ногами не драться, свинчатки не применять, не бить ниже пояса, лежачих не трогать. Ну и, естественно, «двое в драку, а третий – в сраку».

Мы с Напреем разделись до пояса. Показали друг другу руки.

– Начинать по команде! – крикнул мой будущий крёстный отец. – Сошлись!!!

Юрка рванулся, как молодой бычок рогами вперёд, намереваясь ударить меня головой в живот. Сжатые кулаки висели на вытянутых руках, чуть позади тела. Будучи уверен в своём подавляющем превосходстве, он решил испытать на мне новый бойцовский приём. Было видно, что драться он ещё не умел, не знал, что такое коленка. Я не стал его бить по-взрослому. Невелика честь, да и кодекс не позволял. Просто качнул корпусом влево, а когда он повёлся, перепрыгнул через него, как через спортивный снаряд, звонко хлопнув ладонями по голой спине. Что не прыгать с такими ногами? Что не драться, если каждая клеточка тела дрожит от избытка энергии?

Славка заржал. Напреев был озадачен. Эксперимент ему явно не удался. Он тоже не ожидал от меня такой прыти. Смешок секунданта, шлепки по спине – всё это показалось ему очень обидным. И Юрка завёлся. Он полетел на меня следом за кулаками, взрезавшими воздух в безудержной серии. Я спокойно нырнул под эту деревенскую мельницу и встретил его ударом под дыхало.

– Разошлись! – крикнул Босяра.

Я послушно сел на траву, а он поспешил на помощь своему подопечному. Юрка стоял, обхватив руками живот, и пытался поймать порцию воздуха.

– Гля, чё это он? – не понял Витёк.

– Не знаю. Наверное, случайно куда-то попал.

– А здорово ты через него сиганул!

Я ничего не сказал, просто сидел и думал, что в недавно законченной жизни мы с Напреем ни разу не подрались. Как-то не довелось. Нам осталось быть одноклассниками чуть больше недели. Первого сентября всех, кто живёт за железной дорогой, просто переведут в новую школу. Если, конечно, оно настанет, это первое сентября. И для меня, и для этой псевдореальности, где слишком много несовпадений.

Мой соперник тем временем более-менее оклемался.

– Драться сможешь? – спросил у него Босяра.

Юрка кивнул и исподлобья глянул на меня:

– Ну, сука, убью!

Он попытался сразу же ринуться в бой, но Славка не дал и отвёл его в сторону для короткого инструктажа. Витёк на правах секунданта тоже вставил свои пять копеек:

– Ты, Санёк, лодочкой ладошку согни и постарайся ему попасть между ухом и шеей. Это будет двойной удар.

Вот сколько раз мне приходилось выходить один на один, Витька всегда одно и то же советует. Хотя я ни разу не видел, чтобы он сам этот приём на ком-нибудь применил.

– Готовы? – снова спросил Босяра. – Сошлись!

Напреев не зря проходил инструктаж. Мой соперник больше не лез на рожон. Он спокойно стоял в позе, похожей на стойку, и выжидал. Наверное, Славка ему посоветовал поработать вторым номером и попытаться меня подловить на сильный удар.

Я попрыгал вокруг него, спровоцировал пару атак. Юрка отстреливался одиночными. Бил он как-то не по-людски. Вместе с правой рукой выносил вперёд и плечо. В один из таких моментов я просто шагнул вправо и снова воткнул кулак в его голое пузо.

– Разошлись!

В этот раз Напрей оклемался намного быстрее.

– Что делаешь, падла? – выдавил он. – Куда ты всё время бьёшь?! А если я тебя так?

– Ну попробуй, кто ж тебе не даёт?

– Хорош, пацаны! – вмешался Босяра. – Мы уже полчаса тут валандаемся, а вместо драки одно название. Один за живот держится, другой на траве отдыхает. Давайте договоримся бить только по роже.

– И до первой крови, – добавил Витёк. – Согласны?

Я кивнул. Мне было всё равно. Юрка пробурчал типа того, что он тоже не возражает. В общем, мы снова сошлись.

Предыдущие два раунда ничему Напрея не научили. Он по-прежнему топтался на месте, изредка, наудачу, выбрасывая вперёд правую руку. Она у него становилась всё тяжелей. Я легко уходил вправо и бил раскрытой ладонью по его потному лбу. Не сильно, но так, чтобы щёлкнуло. Можно было, конечно, пустить ему кровь, но совесть протестовала. Слишком уж не равны были силы.

Наконец мой соперник врубился, что над ним просто-напросто издеваются, и рассвирепел. Ему уже было наплевать на защиту. Главное – попасть, хоть раз заехать в мерзкую рожу врага. Он махал своими клешнями, пока окончательно не выдохся. Глаза Юрка, действительно, закрывал, и это сыграло с ним злую шутку. На развороте его занесло, он споткнулся, упал и сильно порезал ладонь донышком битой бутылки.

Я думал, Напреев от злости заплачет. Нет, вид собственной крови успокоил его. Он осторожно поднялся, держа на излёте руку, чтобы не испачкать штаны.

– Разошлись! – запоздало скомандовал Славка.

Через пару минут мы уже хлопотали над раненым. Витька схватил пустую бутылку и побежал в депо за чистой водой. Я отыскал подходящий лист подорожника, развернул узелок с конфетами и разорвал платок на три лоскута. Босяра руководил.

Рана была неглубокой. Её промыли водой, наложили повязку.

Потом мы сидели на склоне оврага и поминали Лепёху. Ели конфеты с печеньем, запивая водой из бутылки.

Никто не смеялся, а Юрка вообще потух.

– Ни хрена себе, веники!.. – сказал он в раздумье. – Пята, получается, меня отхреначил. Вот уж от кого не ожидал!

– А я тебе давно говорил, – завёлся Босяра, – будешь во время драки глаза закрывать, скоро и Витя Григорьев навешает тебе звиздюлей. Дело даже не в том, что у тебя первого кровища пошла. Ты ведь ни разу в него по-хорошему не попал. А он мог бы тебе раза четыре сопатку разбить. Но почему-то не стал. Мне кажется, Пята втихаря где-то занимается боксом. Нет, как он через тебя перепрыгнул! – И Славка залился колокольчиком.

Прощаясь, мы с Юркой обнялись и пожали друг другу руки. Это тоже из дуэльного кодекса. Драки один на один не плодили врагов, если всё было по-честному.

Витёк провожал меня до двора. Нам было по пути.

– Слушай, как же Лепёха умудрился тебе приварить? – спросил он.

– Шёл, в небо смотрел и в спину его случайно толкнул. А он не заметил, что это я.

– Научишь меня?

– Драться, что ли?

– Ага.

– Научу, – согласился я, – если скажешь мне одну вещь.

– А я её знаю?

– Всегда говорил, что знаешь.

– Ну спрашивай.

И тут я решил проверить одну из своих гипотез:

– Сколько будет семью восемь?