Лена Сокол "Наглец"

– Работать становится труднее и труднее, – ворчит старик, аккуратно отклеивая накладные бакенбарды и бородку.

– Брось, – Фил разливает по пузатым стаканам коньяк. – Все как по нотам. Я, правда, чуть не обделался, думал, его человек тоже палить начнет.

– Куда ему. Тупой увалень, – замечает лжеискусствовед, отмахиваясь. – Я сразу понял, в первый же день. А вот хозяин его нервный, с такими опасно.

Осуществить дерзкую аферу – это не значит выйти сухим из воды. Вот поэтому и надо подчищать хвосты и «умирать», чтобы тебя потом не искали. Я рассматриваю кожу на груди, которая после «выстрела» осталась целой и невредимой, но теперь покрыта красными разводами, и шумно выдыхаю. Еще и любимую рубашку изгадили, но тут уж никуда не денешься – без вложений не бывает и прибыли.

– Ну и как я вам? – внезапно раздается бодрый голос Макса.

Он появляется со стороны черного хода с двумя чемоданчиками и небрежной походкой подходит к нам. Кладет добычу на стол. Картинно кланяется и с размаху выпивает виски.

– Еще один шаг, и ты труп! – говорю я, нахмурившись, пока он жмет членам команды руки. – Еще один шаг, и ты покойник! – повторяю я, старательно копируя его «борзый» тон. – Это что, Швед, вообще такое?

– Импровизация, – с гордым видом заявляет он.

– Придурок никогда не научится придерживаться плана! – усмехаюсь я, отправляя свою порцию виски в рот.

Внутренности окутываются приятным теплом, наполненное до краев адреналином тело благодарно покрывается мурашками.

– Кто это? – напрягается Фил, указывая пальцем на коридор.

В дверь черного хода кто-то требовательно стучит.

– Видно, Макс привел кого-то на хвосте, – барабаня ногтями по столешнице, замечает Марк Иосифович.

– Я? – возмущается Швед. – Никого за мной не было!

– Тихо, – приказываю я грозно.

Осторожно поднимаюсь со стула, отбрасываю полотенце, накидываю куртку и иду к двери, спрятанной между коробками со спиртным. Слышу, как мои парни лихорадочно прячут кейсы за стойку бара. Сердце клокочет уже где-то в горле, когда останавливаюсь в узком закутке, и стук повторяется вновь – еще настойчивее и громче.

Посмотреть в глазок не решаюсь, есть риск получить пулю в череп. Нажимаю на экранчик, закрепленный справа на стене. Тот оживает, картинка на нем сначала дрожит серыми полосами, а затем проясняется. Узнаю фигуру визитера и усмехаюсь, не веря глазам. А когда незваный гость подходит еще ближе, уже отчетливо вижу его лицо.

«Вот сукин сын. Трудно было предупредить?»

– Заходи, – открыв дверь, я быстро втаскиваю пришедшего внутрь.

Опускаю засов и только потом прислоняюсь к гостю плечом, крепко обнимаю и хлопаю ладонью по спине.

– Привет, Лунев, – говорю с теплом в голосе.

Тот ступает в полоску света, оглядывает меня хмуро, будто пытаясь угадать те черты, которые еще помнит, качает головой и тихо отвечает:

– Ну, привет, Лунев…

4

Глеб

– Не называй меня так, – ворчу я, давая брату пройти. – У меня уже лет десять другая фамилия.

Егор колеблется. Сначала рассматривает мой живот, покрытый розовыми разводами после разыгранного представления, и цокает языком. Ненавижу, когда он так делает. Вроде оба – уже взрослые мужики, но он по привычке опять «включает» старшего брата, пытаясь воззвать к моей совести.

– Я не вовремя? – качает он головой.

– Мог и позвонить, – беру со столика пачку, выуживаю сигарету, зажигаю и затягиваюсь. – Хотя о чем это я?

– Болтать о таких делах по телефону опасно, – и Егор достает из внутреннего кармана сверток: небольшую трубочку с бумагами. Все, что касается моих «дел», он не носит в рабочей папке, всегда кладет отдельно. – Вы ведь уже закончили?

– А то ты не знаешь, – усмехаюсь я.

Егор – прирожденная ищейка. Вряд ли от него ускользнут хоть какие-то детали моей «работы». Он знает обо мне все, даже когда я старательно это скрываю. И он – единственный, кому за это ничего не будет.

– Привет, мужики! – бодро говорит он и входит в зал, затянутый сигаретным дымом.

В помещении еще царит тишина.

– Привет, – первым сдается Макс.

– Доброго здоровья, – нехотя отзывается Марк Иосифович.

– Угу, – здороваясь, кусает изнутри щеку Фил.

Мои парни никак не привыкнут, что старший следователь, майор юстиции Лунев, может запросто заявиться к нам в берлогу, в удобное для него время и быть в курсе всего, что происходит в нашем кругу, да еще и реагировать на это спокойно и бровью не повести.

Но дело даже не в том, что по долгу службы брат обычно расследует особо тяжкие преступления, а не разоблачает аферистов. Егор, как и мать, уже много лет ничего не может со мной поделать.

– Выпьешь? – улыбается Макс следователю.

Берет со стойки чистый стакан, бросает туда лед и щедро льет виски. Для Шведа, кажется, не существует неловких ситуаций, а еще он тонко чувствует: если я расслаблен, он тоже готов доверять моему родственнику.

– Благодарю, – Егор садится на высокий стул возле барной стойки.

Его забавляет, что матерые преступники теряются, словно мальчишки, и никак не могут привыкнуть к его присутствию.

– Может, в картишки? – сверля глазами стол, спрашивает Марк Иосифович, доставая из кармана колоду.

Проблема состоит еще и в том, что Лунев – не продажный мент, и ребята все прекрасно понимают. Он не собирается никого прикрывать, чтобы поиметь долю. Егор иногда страхует меня, добывает нужную информацию или, скрепя сердце, закрывает глаза на то, что видит. Но только в одном случае – если от этого напрямую зависит моя жизнь. Потому что я дорог моей матери, а кроме нее, у нас никого больше нет.

– С удовольствием, – Фил со скрипом отодвигает стул и садится напротив старика.

– Я с вами, – наливая новую порцию виски, присоединяется к ним Макс.

Сажусь возле стойки, поближе к брату. Усмехаюсь, понимая, что каждый из пройдох, глядя в карты, будет внимательно слушать нас.

– Как мама? – интересуюсь я, затягиваясь сигаретой.

Пригубив ледяной виски, брат отставляет стакан в сторону. Он сверлит меня фирменным отцовским взглядом. Нормального телосложения, высокий, широкоплечий, с мощным подбородком и густыми темно-каштановыми волосами, Егор не производит впечатления опасного человека. Скорее, такого – хмурого, но обаятельного добряка, но я всегда отчетливо вижу в нем отца: хитрого, расчетливого, волевого и импульсивного, поэтому стараюсь не нарываться.

– Она – твоя мама, вообще-то. – В его глазах – решительный упрек. – Навести ее и узнаешь.

Делаю глоток и долго держу обжигающую жидкость во рту, прежде чем огорченно ответить:

– Она от меня отказалась, забыл?

Лунев бросает раздосадованный взгляд на моих ребят и снова смотрит на меня:

– И ты знаешь почему.

Внутри меня закипает гнев.

– Это мой выбор.

– Да, но она твоя мать, – Егор постукивает краешком стакана по стойке. – И ты в курсе, почему она так реагирует.

– Я уже сделал все, чтобы освободить вашу жизнь от своего присутствия, – рычу я. – Ты сюда нотации пришел мне читать? – кошусь на подчиненных. – Или есть что-то еще?

Лунев медленно выдыхает. Он хоть и заноза в заднице, но подрывать мой авторитет при товарищах не торопится. Допивает виски, не сводя с меня глаз, снимает льняной пиджак, закатывает рукава рубашки и разворачивает принесенные бумаги.

– Я кое-что нарыл, – словно сомневаясь, он пожимает плечами. – И это потребует усовершенствования твоего плана.

– Исключено, – заявляю я безапелляционно. – Даже если я придумываю на ходу, то это у меня четко спланировано.

– Нет, – Егор чешет висок. – То, что ты услышишь, только тебе поможет, я убежден.

– Говори уже, – выдыхаю устало.

Неудивительно, что мы используем свои таланты по-разному, но брат впервые принимает участие в деле, поскольку ему жизненно необходимы деньги. Именно поэтому мы еще не разругались. Я мирюсь с его занудством, а он – с моей нетерпимостью ко всему, что не совпадает с моим мнением.

– Для начала, – Лунев пробегает глазами по записям. – Твой человек говорил с ним? Иначе все остальное просто теряет смысл.

Бросаю на него хмурый взгляд. Не вынимая сигарету изо рта, отвечаю:

– Да. Я подослал к нему одного из общих знакомых, – уголком рта выпускаю дым. – Кажется, он клюнул, – скидываю с плеч куртку и отбрасываю на спинку стула. – С тех пор как женился на той богачке, он сорит деньгами налево и направо. Приглашение на покерную неделю, куда съедутся чуть ли не все хреновы игроки страны, его заинтересовало.

– Думаешь, он… почуял неладное?

Стряхиваю пепел и опять зажимаю сигарету зубами.

– Если даже почуял, то не сможет удержаться: чересчур жадный и самоуверенный.

Егор подливает себе виски.

– Он не сядет с тобой за один стол.

– Почему? – я глубоко затягиваюсь.

При мысли о предстоящем деле сердце в груди клокочет. Слишком сильны эмоции, слишком высоки ставки.

– Нельзя подставить того, кто чует подставу. Он всегда будет на стреме и напряжен, поэтому станет ждать подвоха. – Лунев отпивает из стакана и меряет меня взглядом. – Он понимает, что ты захочешь поквитаться, и ни за что не пойдет на такое.

Гнев накрывает меня волной.

– Я брошу ему вызов при всех, – тушу сигарету в пепельнице и сжимаю кулаки. – Он не посмеет отказаться!

– Ты путаешь покер с кулачными боями, Глеб, – спокойно напоминает брат и ставит стакан на барную стойку. – Кому, как не тебе, лучше знать, что мошенничество – это искусство, а провести другого мошенника… вообще… – он взмахивает руками, – высший пилотаж! Либо он откажется играть, либо будет просчитывать твои ходы наперед, ожидая подставы.

Свожу челюсти так, что зубы скрипят. Едва не крошатся.

– Ты забываешь, – указываю на него пальцем, а потом тычу себе в грудь. – Я – аферист, а он лишь мелкий жулик.

– Думаю, ты недооцениваешь его, – усмехается брат.

– Недооцениваю? – выпрямляюсь я. – Да у него никогда не хватало духу на что-то посерьезнее, чем тырить кошельки на базаре, ясно? А кем он теперь стал? Брачным аферистом? Ха! – Меня пробивает на смех, но губы предательски искривляются в горькой ухмылке. – Вот его потолок, поверь, – нервно шарю по карманам, отыскивая зажигалку. Закуриваю новую сигарету. – И с этим дерьмом ты предлагаешь мне тягаться? Да он должен быть счастлив, что я его не прирезал после всего произошедшего!

– Но и тогда бы тебя не отпустило, – Егор опять прав. Он опирается на локоть и ждет, когда вспышка моего гнева угаснет. – Ты хочешь ему доказать, что он – пустое место.

– Я просто хочу отнять у него все, – глубоко затягиваюсь. Так сильно, что даже голова немедленно начинает кружиться. – Ты ведь поэтому в деле? Не из-за меня. Тебе тоже нужны эти деньги, Егор. Тогда не углубляйся в философию, ладно?

– У тебя – личные счеты. – Брата ничем не пронять. Он спокоен, точно удав. – Это называется месть, и я знаю, как сделать ее сладкой.

И как? Я усмехаюсь. С тех пор как я освободился, и когда впервые увидел эту мразь на фотографии, единственной моей мечтой было отжать у него все то, что делало его наглую физиономию такой счастливой, – его деньги. Которые он и не научился зарабатывать, используя свою башку. Которые ему проще было брать у бабы. И трахать ее потом, отрабатывая долги, как последняя шлюха.

– Из той информации, что я в прошлый раз нарыл… – Лунев трясет перед моими глазами бумагами. – Помнишь, было упоминание, что он жил с какой-то девушкой?

– Ну… – улыбаюсь, – я пропустил этот факт мимо ушей, как маловероятный.

– А я решил копнуть, – Егор раскладывает листы на стойке, находит нужную строчку и останавливает на ней палец. – Их даже задерживали однажды по жалобе одного из постояльцев гостиницы, но быстро отпустили. Не было доказательств.

– Вместе, что ли, орудовали?

Догадываюсь, какую схему разыгрывали. У любителя легких деньжат на что-то оригинальное мозгов бы не хватило.

– Здесь мне пришлось поднапрячь ваших старых общих приятелей, – Егор прочищает горло. – Через своих знакомых, разумеется.

– Ну ты и оборотень, – скалюсь я.

– Да. Итак, они работали и жили вместе, – он поднимает на меня взгляд, явно ожидая какой-то реакции. – Почти два года.

Невольно давлюсь табачным дымом.

– Допустим, – соглашаюсь.