Признаться, первым порывом было отказаться от щедрости наследника и в добровольном порядке отправиться с полевым отрядом в самую горячую точку Зулейра. Командование мне не позволило подобного геройства, я не участвовал в прямых столкновениях, а совместно с другими руководителями управлял операциями из штаба.
Получив спустя всего два месяца очередной приказ о переводе, я уже не удивлялся, не задавал вопросов. Если честно, мне было не до расшифровки планов наследника, внезапно и одним днем решившего вернуть меня в ряды своей охраны. Мысли о личных мотивах мести со стороны эмира больше не казались такими неоспоримыми, как еще совсем недавно.
Предписание поступило, когда я находился в военном госпитале мирного поселения Аран, где проходил лечение после ранения. Ничего серьезного. Легкая контузия и осколочное ранение в плечо. Пара швов – не повод для беспокойства, как сказал бы полковник Газар, если бы остался жив после нападения на базу группы вооружённых террористов.
События развивались внезапно. Боевики атаковали наш блокпост, когда большая часть наших отрядов находилась в другой части Арана. Нам удалось отбиться, но погиб почти весь руководящий состав военной части. Меня задело несильно, но достаточно, чтобы потерять сознание. Очнулся уже в госпитале. Мне сообщили, что я выжил благодаря одному из своих командиров. Тот самый полковник Газар, чье сомнительное чувство юмора и жесткая прямота спасали многих солдат от полного безумия. Получив смертельное ранение, Газар придавил меня своим телом, и когда брошенный террористами снаряд разоврался внутри здания, основной удар пришелся на погибшего полковника.
Освобождение Арана анмарской армией от радикальных террористических группировок стало самым кровопролитным за мой ограниченный опыт. Ожесточенные бои длились несколько дней подряд, непрекращающиеся залпы снарядов, десятки погибших и раненых, как среди террористов, так и среди наших военных.
Многие из моих сослуживцев оставили там свои жизни. Когда взрывы стихали, их изуродованные и разорванные осколочными снарядами тела доставляли фрагментами. Зрелище не для слабонервных. Кровавое, выворачивающее наизнанку. Даже закалённые и опытные военные теряли самообладание, получая жуткие посылки от террористов. Но страшнее всего было входить в освобождённые разрушенные города, заваленные трупами мирных жителей. Старики, женщины, дети. Уходя боевики вырезали всех, не щадя даже младенцев.
Безмолвное небо, палящее солнце и мертвая тишина. Едкий дым, вьющийся над раскуроченными крышами домов, хрустящие под ногами стекла и кровь, черная, засохшая, пропитавшая землю. Я воочию увидел настоящий ад, оставленный фанатичными Шайтанами, вдохнул смрад смерти.
И так вышло, что именно в эпицентре кровавых сражений я понял, что нет ничего ценнее человеческой жизни, которая может оборваться в любой миг. Неважно как – мучительно, мгновенно, нелепо или героически. Смерть – это смерть. И в ней нет никакого смысла. Смысл имеет только то, что мы оставляем здесь, сейчас, пока дышим и можем изменить, исправить… Я почувствовал стыд за собственное малодушие и слабость, а потом словно заново открыл глаза. Я смотрел на охваченное черным маревом небо и видел за дымными клубами его бесконечную чистую синеву. Я не мог наглядеться, не мог оторвать взгляд.
Вдруг это последний раз…
– Вроде расходятся, – приободрившийся голос напарника вторгается в мои воспоминания, возвращая в пахнущий лимонным очистителем стерильный холл роскошного пентхауса Амирана аль-Мактума.
Первым из кабинета появляется заметно уставший Адам Саадат. Выражение его лица подтверждает мои подозрения, что переговоры с американцами пока не принесли желаемого результата.
Наверное, мне стоит ликовать, что миссия наследника вероятнее всего потерпит неудачу, но на самом деле испытываю нечто совсем другое. Смешанные чувства, которые сложно охарактеризовать одним словом. Желать падения аль-Мактуму сейчас, когда Ли нуждается в нем (а в этом нет ни малейших сомнений) кажется мне кощунственным. Я снова в клетке, в тюрьме своей бессильной ненависти к слишком сильному противнику.
Шейх задерживает на мне тяжелый пытливый взгляд и, сравнявшись, останавливается.
– После возвращения в Асад эмир предоставит тебе трехдневный отпуск. Надеюсь, ты не забыл, где находится твой дом, и что там ждет тебя жена, – холодно произносит он и, не дождавшись ответа, удаляется из апартаментов.
Недвусмысленный намек Адама Саадата вызывает острое отторжение. Стиснув зубы, я обращаю взгляд вглубь кабинета и ожесточенно смотрю на главного зачинщика беспредела, учиненного в моей жизни. Амиран аль-Мактум вальяжно восседает за массивным столом, расфокусированным взглядом наблюдая за собирающим документы и гаджеты Мердером. Мужчины обмениваются короткими фразами, и Колман тоже оставляет кабинет. Проходит мимо меня, такой же погруженный в раздумья, как Адам Саадат.
– Зайди к эмиру, Каттан, – я вздрагиваю от неожиданности, услышав голос Мердера, задержавшегося на выходе из пентхауса. В следующую секунду дверь за поверенным аль-Мактума закрывается с автоматическим щелчком.
В холле становится настолько тихо, что я слышу биение пульса в висках. Понятия не имею, что опять понадобилось его ублюдочному высочеству. За те дни, что я как тень следовал за ним по пятам, он ни разу не соизволил обратить на меня свой царственный взор. Опыт контактов с эмиром вынуждает готовиться к худшему. Заметив мое состояние, напарник бросает на меня сочувственный взгляд, ободряюще хлопает по плечу.
– Удачи, – кивает, когда я твердой рукой открываю дверь из толстого стекла и уверенно прохожу внутрь. Откинувшись в кожаном кресле, Амиран аль-Мактум полностью игнорирует мое присутствие, лениво перебирая стопку документов, лежащих перед ним на столе.
– Сядь, – не поднимая головы, коротко приказывает принц.
Сукин сын как всегда немногословен. Я сажусь в одно из кресел напротив, остановив взгляд на бесстрастном лице наследника, изучающим выуженный из кипы бумаг бланк с королевским гербом.
– Подписывай, – документ ложится прямиком мне под нос.
– Что это? – уточняю, бегло пробежав по первым строчкам, и, подняв голову, наталкиваюсь на раздраженный взгляд эмира.
– Читать умеешь, Каттан? Или контузия сказалась на твоих умственных способностях? – выдает целых две саркастичные фразы. – Даю минуту на изучение, – а вот и третья. Целый диалог. Какая честь выпала.
Проглотив ядовитый комок в горле и, сжав челюсть до скрипа, я погружаюсь в изучение приказа о новом назначении.
Который по счету за последний год? Меня переводят на должность заместителя руководителя группы сопровождения. По идее – это повышение. А на деле – фикция. Такой должности в штатном расписании нет. Точнее не было. Теперь есть, специально для меня создана.
Вопрос – зачем?
Поставив свою подпись в графе «ознакомлен», я снова встречаюсь с наследником взглядом. Недоумение на моем лице наверняка читается так же легко, как откровенное неприятие – на физиономии Амирана аль-Мактума. Ухмыльнувшись уголком плотно сжатых губ, эмир кладет передо мной выпуск ежедневной новостной анмарской газеты. В глаза сразу бросается крупный заголовок.
ASAD NEWS: «ПРИСВОЕННАЯ НЕВЕСТА»
«Новые подробности о самом грандиозном событии этого года.
Последние месяцы общественность королевства с неугасаемым интересом обсуждала тайную свадьбу наследника Амирана аль-Мактума и старшей дочери шейха Адама аль-Саадата. Сегодня пресс-секретарь принца поведал нашему издательству истинную причину, по которой бракосочетание наследника несколько дней держалось в строжайшей тайне.
Выяснилось, что желание двух влюблённых соединить свои сердца в благословенном союзе не нашло поддержки у глав семей жениха и невесты. Чтобы заполучить в жены прекрасную дочь шейха, его высочество Амиран аль-Мактум организовал самую романтичную в истории королевства секретную операцию, целью которой было похищение девушки и вступление с ней в законный брак. Как мы можем наблюдать, спецоперация наследнику удалась.
Пресс-секретарь его Высочества сообщил, что невеста была похищена прямо из резиденции отца с помощью своего телохранителя, который теперь занимает одну из руководящих должностей в свите его Высочества, получив поистине бесценный и прекрасный подарок – вторую дочь «алмазного короля в качестве законной супруги».
Прочитав содержимое, я ошеломленно застываю. Мышцы брюшного пресса каменеют от напряжения.
– Эта статья пару дней назад появилась на всех таблоидах Анмара, – сухим тоном поясняет аль-Мактум. – Завтра утром появится в местной прессе.
– Зачем?
– А ты как думаешь? – прищурившись, с яростным шипением спрашивает эмир. – Или «думать» для тебя слишком сложно, Каттан? Тебе и не придется. Просто выучи слово в слово и вбей в свою голову, что все так и было, как написано здесь. Это понятно?
– Да, – отзываюсь севшим голосом. Эмир удовлетворённо кивает. – Она не пострадает?
– Научился думать о ком-то, кроме себя, Каттан? – в голосе наследника сквозит скепсис и высокомерие. Стиснув зубы, я проглатываю злость, предпочитая промолчать.
– Свободен, – небрежно бросает аль-Мактум, и принимает телефонный звонок, мгновенно забыв о моем присутствии.
Захлопнув дверь своего номера, практически с порога начинаю раздеваться. Сразу отметаю мысли о холодном душе. После двенадцатичасового дежурства, сон – это единственное, о чем я могу думать. Стаскиваю себя пиджак, вставляя ключ-карту в выключатель. Датчик не срабатывает, чтоб его. Чертыхнувшись про себя, прохожу к кровати, попутно скидывая обувь, пытаюсь нащупать в кромешной темноте панель ночника. И снова безрезультатно.
Тьма, хоть глаз выколи. Окна выходят на внутреннюю часть улицы. Свет фонарей и блики рекламных щитов практически не проникают в номер. Сбросив в кресло пиджак и рубашку, остаюсь в одном бронежилете и брюках.
Нашарив рукой трубку отельного телефона, собираюсь высказать администрации гостиницы все, что я думаю о качестве предоставляемого сервиса, и резко застываю, услышав в трубке полную тишину. Сердце пропускает удар, а все инстинкты усиленно вопят об опасности.
Задержав дыхание, я разворачиваюсь в сторону окна и медленно пячусь спиной к выходу. Легкое шевеление за портьерами вынуждает замереть на месте. Напрягаю зрение до рези, но все что могу рассмотреть, это размытые очертания невысокой фигуры в черном. В правый глаз попадает красный блик, и когда я понимаю его источник, инстинктивно дергаюсь назад.
– Не советую, Хамдан. Еще одно движение, и в твоей головы появится аккуратное отверстие, – произносит механический измененный голос прячущегося в темноте сталкера. Единственное, что можно определить наверняка, мой неизвестный гость – женщина.
– Парень, чей прицел сейчас находится в центре твоей лобной кости, еще ни разу не промахнулся, – безэмоционально продолжает леди в черном. – Поэтому давай договоримся сразу – ты слушаешь, отвечаешь, когда я спрошу, и, если твои ответы меня устроят, я уйду, и никто не пострадает, – деловито переходит к конструктивному диалогу. – Пока не пострадает, – уточняет для непонятливых.
– Я – агент разведки. Это помещение прослушивается и просматривается, как и весь периметр отеля, – мой голос звучит уверенно и ровно. Если бы ей нужен был мой труп, то мы бы не разговаривали сейчас.
– Ты же не считаешь, что я пришла сюда, не подготовившись? Не волнуйся, Хамдан Каттан, никто не узнает о нашем тайном свидании.
– Откуда тебе известно мое имя?
– Я все о тебе знаю. Но вопрос неверный.
– Чего ты хочешь?
Женщина удовлетворенно хмыкает:
– У нас есть общий враг. Мне нужно твое содействие.
– Если я откажусь?
– Пострадают люди, которые тебе очень дороги. Я могу назвать их по именам, начиная с твоих младших братьев и заканчивая женой человека, которого ты охраняешь. Ты же не хочешь этого, Хамдан?
– Кто тебя послал? – как правило, на этот вопрос отвечают после нескольких суток в пыточной камере, но попробовать стоило.
– У меня нет хозяина. Я сама по себе, – жестко отзывается сталкерша. – А ты? – делает выразительную паузу. – А ты хочешь избавиться от своего хозяина?
– Кто ты такая?
– Мое имя тебе ничего не даст, Хамдан. Мы не знакомы, но я владею исчерпывающей информацией о каждом из твоего окружения. Поэтому запомни первое правило нашего сотрудничества: затеешь игру со мной, и я начну отстрел без предупреждения. Не советую испытывать судьбу.
– Тогда, как я могу обращаться к тебе?
– Называй меня Ястреб.
Глава 4
Алисия
– Как ты? – в который раз за рабочий день интересуется Камила.
Время от времени, сестра под любым предлогом заглядывает в мой кабинет, и не покидает его до тех пор, пока я не замучаю ее тонкими намеками и кипой задач, которые ей будет куда лучше решить в своем рабочем пространстве.
Вот уже неделю я фактически живу в офисе. Беру пример со своего мужа, полностью посвятившего служению королевству. Выполнять необходимую рутину на автопилоте, не покладая рук и сил – то, что мне необходимо сейчас.
Не думать. Не чувствовать. Не перебирать в голове страх за страхом… Я уже все выплакала, от всего себя опустошила. Каждое утром я целый час провожу наедине с личным психологом, которую заодно собеседую и тестирую для работы в будущем центре.
– Не спрашивай меня, Ками. Хватит. Прошу, – расставляя акценты между четкими фразами, отвечаю сестре я, вновь замечая ее в дверях своего кабинета. – Ты уже сделала все, о чем я тебя просила?
– Нет, – Камила нервно закусывает нижнюю губу, расправляя невидимые складки на парандже стального цвета.
Ей трудно справляться с моим ледяным настроением, но я знаю: Камила не винит меня за то, что я на некоторое время превратилась в требовательную и безэмоциональную снежную королеву.
– Я привела к тебе новую ассистентку. Я лично ее собеседовала. Девушка соответствует всем твоим требованиям.
– Проходите обе, – разрешаю, одобрительно кивая.
Как раз вовремя. Рамилия до сих пор в больнице и пока неизвестно точно, когда пойдет на поправку. Я попросила руководство госпиталя удерживать ее там, как можно дольше, предоставляя супругу-тирану соответствующую информацию о ее здоровье. Сейчас для Рэми, клиника – одно из самых безопасных мест.
– Лейсан Хабиб, – кротко представляется женщина, вошедшая в пространство моего кабинета, вслед за Камилой. Судя по мелким мимическим морщинкам на лице и слегка опущенным уголкам губ – ей около сорока лет. Может, чуть больше. Может, чуть меньше. Умный сосредоточенный взгляд в ожидании устремлен на меня. Беглым взором прохожусь по резюме Лейсан, что Камила предварительно отправила мне на почту.
Выдавив из себя приветливую улыбку, совершенно не соответствующую моему внутреннему состоянию, я приглашаю Лейсан и Ками присесть за переговорный журнальный столик, расположенный в центре моего кабинета.
– У вас отличное образование, Лейсан, – хвалю я, изучающе вглядываясь в лицо соискательницы. Семья Хабиб без всяких сомнений, очень консервативна: ее волосы закрывает плотно прилегающий никаб, и моему взору остается идентифицировать Лейсан только по большим темным глазам. Черные густые ресницы делают их яркими и выразительными без всякого макияжа.
– Благодарю, госпожа Мактум. Буду рада проявить себя на первой в своей жизни работе, – мягко произносит Лейсан, робко опуская взор.
– Твоя семья позволила тебе работать, или ты отправила резюме тайно? – спешу закрыть остро волнующий меня вопрос.
– Мой муж недавно скончался, госпожа, а других родственников у меня нет.
– А дети? – спрашиваю с тяжелым сердцем.
– Мы потеряли нашу дочь, когда она была совсем маленькой. Больше забеременеть у меня не получилось, – делится своей болью женщина. – Я одинока и хочу потратить нерастраченную любовь и сострадание на помощь пострадавшим и несчастным женщинам.
– Я сожалею…, – сглатывая горький комок подступивших слез, выдавливаю из себя дежурную фразу.
Может быть, не лучшая идея взять в команду женщину, олицетворяющую мой главный страх на текущий момент. «Больше забеременеть у меня не получилось». Однако решение приходит сразу. Я просто не могу поступить иначе:
– Я понимаю твою боль и потребность помогать другим, Лейсан, и предоставлю тебе такой шанс, – заключаю я. – Добро пожаловать в наш маленький островок свободы.
Сердце наполняется теплом, когда я замечаю, как лицо Лейсан озаряется искристой улыбкой, и я осознаю, что подарила надежду на светлое будущее еще одной женщине.
Это удивительное чувство – обладать возможностью быть полезной этому миру, выполнять свою миссию, следовать внутреннему зову.
Внезапно, короткое и стремящееся к своему логичному завершению собеседование прерывается вторжением одного из моих новых охранников, оповещающем о незапланированном визите Медины Каттан и Рамазана Бахира. Жену генерала и мать Хамдана я знаю с детства, а второе имя мне неизвестно, хотя и кажется смутно знакомым. Интересно, как госпожа Каттан добилась у мужа разрешения на общение с посторонним мужчиной?
Хм…Рамазан Бахир. Такое чувство, что я слышу его имя каждый день. Возможно, он дальний родственник генерала и поэтому сопровождает Медину.
– Ками, помоги Лейсан освоиться, покажи все в офисе, объясни корпоративные правила. Будешь ее ментором, тебе пригодится этот опыт в будущем. Благодарю, – Камила послушно кивает, сочувственно поджав губы.
Последнюю неделю, сестра делает все, чтобы как-то помочь и угодить мне. И за это я люблю Камилу еще сильнее – сестра постоянно находится рядом, и старается делать все, чтобы я лишний раз не напрягалась и не расстраивалась.
Хорошо, что мое прошлое с ее мужем никак в итоге не повлияло на нашу родственную и дружескую связь. Я думала, что нашей сестринской дружбе конец, но в итоге мы стали друг другу ближе, чем когда-либо. Наверное, ключевую роль здесь сыграл тот факт, что Камила прекрасно видит, кем теперь заняты все мои мысли. Ключ от моего замерзшего сердца зажат в сильной ладони лишь одного мужчины – моего мужа.
Возвращайся. Согрей меня. Будь рядом.
Амиран, мне холодно без тебя в раскаленном солнцем Асаде.
Я замерзаю в нашем дворце.
Одна.
Сердце болезненно сжимается от тоски, немеет в груди волнами размеренной боли.
