В памяти всплыл истеричный крик дочери Михалыча. «Она стала кошкой!»
Да нет… Не может такого быть. Я коснулся носа Злыдня. Он тихо мяукнул и попытался цапнуть меня за палец.
Ночью Злыдень устроился на моем животе. А когда я проснулся, на мне лежала незнакомая девушка. Она казалась удивленной и испуганной, когда увидела меня. И с недоверием рассматривала свою руку, как будто видит впервые. Может… она мне привиделась? После такого сна и адского возбуждения, воображение создало то, что я хотел увидеть.
Да нет, это совсем уж бред.
Злыдень бросил на меня унылый взгляд и фыркнул. Словно сердится за то, что я так долго соображаю. А что тут можно еще подумать?!
Меня снова бросило в пот. Михалыч вытащил его из вороха женской одежды. Что если…
Нет, такого не может быть. Такого вообще не бывает! Это все сказки.
Но я зачем-то поднял Злыдня на руки и снова заглянул в его голубые глаза. Вот же гадство! Они были того же цвета, что и у проснувшейся со мной незнакомки.
Чувствуя себя до ужаса нелепо, я осторожно спросил:
– Ты… человек?
Злыдень вдруг начал вырываться из моих рук. Несколько раз царапнул меня, попытался даже укусить, но когда понял, что не отпущу, успокоился и обмяк всем своим крошечным тельцем.
Я прижал его к себе, укачивая как ребенка, потираясь щекой о мягкую шерсть.
– Ну, успокойся… Ты чего? Давай попробуем еще раз. – Я отодвинул его от себя и снова спросил: – Ты человек?
Злыдень печально кивнул.
Не знаю, что ощутил в этот момент. Торжество, что оказался прав?.. И страх за свой рассудок.
Но ведь он всегда казался мне необычным котом. Умнее, чем остальные. Каким-то более сочувствующим, что ли. Он словно все понимал. Сам выбирал себе игрушки. Вполне осмысленно смотрел телевизор. Фыркал на мои попытки шутить. Находил все мои раны и прогонял боль…
«Люблю играть с твоей болью…»
Так сказала моя ночная колдунья. Словно жилы из меня вытянула, свернув в клубок. Я перевел взгляд на свой живот и быстро отклеил лейкопластырь. Шрам выглядел так, словно ему уже пара месяцев. Розоватый, выпуклый, заживший. И никакой боли. Проснувшись, я не ощущал боли!
Каждое мое утро в эти дни начиналось с того, что она пульсировала, отдаваясь во всем теле. Но не сегодня.
Я снова посмотрел на Злыдня:
– Это ты меня вылечил?
Он злобно зыркнул на меня и уставился в потолок. Я встряхнул его, как мягкую игрушку, за что тут же получил пару кровавых царапин.
– Ну прости! Прости меня! Просто ответь, это ты вылечил?
Злыдень снова фыркнул и одарил меня таким взглядом, что я ощутил себя идиотом. Просто ответь. Ну да! Как будто для него это так легко…
– Кивни, если это ты.
Сдавшись, Злыдень снова кивнул, а я по-дурацки улыбнулся.
А потом вдруг дошло… Если мой кот на самом деле человек, то…
Боже… А я ведь ходил при ней голым. Брился. Фальшиво подпевал радио и хохотал над той мышью. Она наверняка решила, что живет с психом и придурком.
Я кончил, когда она дотронулась до меня!
Черт! Черт-черт-черт! Это был ужас…
Наверное впервые в жизни я ощутил, как краснею. Злыдень смотрел на меня высокомерным пронзительным взглядом, а я пытался вспомнить, как еще умудрился опозориться перед ним. Перед ней. Выходит, у меня не Злыдень.
Чтобы убедиться, что не сошел с ума, я спросил:
– Ты парень?
Во взгляде Злыдня отчетливо читалось «Ты придурок».
Ладно, попытка номер два:
– Ты… девушка?
Он снова презрительно фыркнул, но спустя пару секунд кивнул. Я еще пытался убедить себя, что такое попросту нереально, но в глубине души уже знал, что верю. Верю в то, что мой случайно обретенный кот на самом деле девушка.
Адски соблазнительная девушка. Ангельски красивая ведьма.
Что с ней стало? Почему она превратилась в кошку? Или она всегда такой и была?
Я сжал Злыдня в руках так сильно, что он протестующе мяукнул.
– Прости! – Пришлось ослабить хватку. Но я не удержался и прижал его к груди. – Я обязательно выясню, что с тобой случилось.
Злыдень тихонько мяукнул. И это было ужасно похоже на то, что я слышал во сне. Мягкий нежный звук. У меня в руках беззащитное уязвимое существо.
Я оставил ее у старухи. Одну. Что она там вытерпела без меня? Напуганная и крошечная.
Я тихо прошептал:
– Больше не оставлю тебя.
А ведь тоже самое я говорил и во сне… Она не поверила. Упрекнула меня.
– Прости меня, слышишь?
Я снова заглянул в голубые глазищи, которые почти светились.
Неожиданно дверь в спальню распахнулась. Я прижал Злыдня к себе. Не знаю почему, но подумалось, что кто-то обязательно захочет отобраться ее у меня.
Но на пороге стояла мать. Она вздернула брови, увидев кота. Быстро обвела взглядом мою комнату, остановившись на кошачьих игрушках.
– Ты завел кота? А где… та, с которой ты спал? Или ты ЕГО тут прятал?
С матерью придется сложно. Она животных не любит в принципе.
– Та, с которой я спал, решила, что спать со мной она пока не будет. Бережет мою честь и не хочет позорить перед родной матерью.
– Очень смешно. Ха-ха. – Мама прошагала внутрь и брезгливо подняла лежащее на полу покрывало. А потом понюхала. Ну, бл***… – Оно пахнет женскими духами. Тут точно кто-то был.
Я раздраженно выхватил покрывало из ее рук. Единственная вещь, к которой прикасалась моя ночная колдунья. Хочу хоть так сохранить ее запах.
– Мам, а если бы тут был я? Голый?!
– Пф! А чего я у тебя там не видела?! Я тебя вообще-то родила.
И на что я надеялся?
Я шагнул к матери и, не церемонясь, подтолкнул ее к выходу:
– У меня здесь пять сотен жилой площади. Так вот если ты планируешь тут остаться, то постарайся появляться на моей сотне, как можно реже, хорошо? Если ты будешь вот так врываться сюда и хватать мои вещи, то, прости, мам, но я выставлю тебя отсюда.
Я захлопнул за ней дверь, чувствуя, как Злыдень слегка проводит когтями по моей груди.
Я тут же посмотрел на него:
– Что? Что ты хочешь сказать?
Судя по его укоризненному взгляду, ничего хорошего. Да ладно! Меня упрекает собственный кот!
Нужно придумать, как нам общаться. Если там, внутри, спрятан человек, то должен быть способ. И я его найду.
ГЛАВА 10. ДИМА
– С каких это пор ты стал таким кошатником? – Мать сердито громыхала посудой.
Мы с отцом, как два прилежных ученика, сидели за столом. И плевать, что одному шестьдесят, а другому – тридцать четыре. Если мать решила нас распекать, то будет делать это до победного конца.
Я погладил Злыдня между ушами.
– Я не кошатник.
С того момента, как мы вышли из комнаты, он все время жался ко мне, дрожал и бросал опасливые взгляды на мою мать.
Мама выразительно выгнула бровь:
– Ты сидишь в обнимку с котом. Дима, это несерьезно.
Я пожал плечами. Пусть думает, что хочет. Мне не пятнадцать лет, чтобы убеждать всех вокруг в правоте своего мнения.
– Когда ты купишь нормальную посуду? Что это за… за… ужас какой-то! Тут нужна женская рука.
Под столом отец пнул меня ногой и выразительно выпучил глаза. Я кивнул.
– Женские конечности тут в принципе никому не нужны. Ни руки, ни ноги. – Я прижал беспокойно заерзавшего Злыдня и внимательно посмотрел на него.
Неужели переживает, что в доме появится женщина? Ревнует меня? От этой мысли стало неожиданно тепло и приятно. Я понимал, что придумываю то, чего скорее всего нет и в помине, но воображение уже было не остановить. За пару секунд я успел нарисовать красочные подробности нашей дальнейшей жизни.
И, черт возьми, это было круто!
– Боже мой! А это еще что такое?! – Мать вытащила миску Злыдня, на которой я просто ради развлечения выгравировал его имя.
Мы со Злыднем одновременно дернулись. Я быстро встал, забрал миску у матери и водрузил ее на стол рядом с собой.
– Это Злыдня.
Мать посмотрела на меня, как на психа:
– Только не говори, что ты собираешься кормить этого кота за нашим столом?!
Злыдень недовольно заворочался и издал странный мяукающий звук. Кажется, он был раздражен. Точнее, она. Никак не привыкну. Да уж, не лучшее знакомство с родителями.
Я пододвинул миску ближе к своей тарелке и встал, чтобы наполнить ее кошачьим кормом.
– А что в этом такого? Мы всегда едим со Злыднем вместе.
Я с трудом сдержал улыбку, вспоминая, как Злыдень воротил нос от замерзшей колбасы. Мы действительно ели вдвоем. Злыдень запрыгивал на стойку, по-хозяйски усаживался на ней и ждал свою порцию. А стоило мне отвлечься, запускал лапу и в мою тарелку. Тогда в отместку, я отбирал у него несколько кусочков корма. И тут же получал за это парочку длинных царапин.
– Бог мой, Дима! – Возглас матери вырвал из воспоминаний. – Это по меньшей мере не гигиенично!
Да что она к нему прицепилась?!
– Злыдень – чистый кот, мама. И успокойся, пожалуйста. Если нужно будет, он поест даже из моей тарелки.
Она так на меня посмотрела, что стало ясно: я только что вырыл себе могилу.
– И после этого ты говоришь, что не кошатник?
Я кивнул:
– Ага. Кошатники любят всех котов. А моим сердцем целиком завладел только Злыдень. Он здесь других не потерпит, да мохнач? – Я почесал ему шейку, и Злыдень иронично фыркнул. Но тут же блаженно прикрыл глаза и замурчал.
– Дима, ты понимаешь, что это ненормально? Я уже в шаге от мысли, что тебе нужна помощь специалиста. Или у тебя этот… как его… когда сперма застаивается? Говорят, это очень вредно и влияет на психику. Гена, как это называется?
Отец поперхнулся и начал громко кашлять. Да, мать в своем репертуаре. Нужно держать Злыдня подальше от нее. По возможности, везде брать его с собой. Ее. Ее… На этот раз я уже не смог скрыть довольную улыбку, воскрешая в памяти соблазнительный образ моей ночной колдуньи.
– Мам, успокойся и не порть нам всем аппетит.
