Принцесса ловко отразила удар, после чего сама пошла в наступление. Немец повалился лицом в песок и закричал на родном языке. Оставшиеся поблизости немцы в одночасье устремились в сторону амазонки, но атаки их были несогласованными, а мягкий песок сильно снижал скорость движений. Диана легко отражала нападения, и, когда один из них отступил, она мощно ударила его в подбородок рукоятью меча, повалив тем самым на землю.
Выжившие немцы кипели от злости. Один из них попытался выстрелить, но не успел – в один момент Диана оказалась рядом. С невиданной силой она ударила немца ногой, отчего голова его откинулась, оружие выпало из рук, а сам он рухнул.
Когда Диана вошла во вкус, сквозь шум послышался голос Антиопы:
– В атаку!
Они сражались как настоящее племя, используя умения, изучая соперника. Оружие немцев приходилось перезаряжать, что делало их уязвимыми для быстрых воительниц. Не успев перезарядиться, мужчины хватались за штыки, чтобы отражать удары мечей и копий.
Группа амазонок пошла в наступление, постепенно оттесняя захватчиков к морю. Хотя ожидающие в лодках немцы не могли стрелять, они понимали, что короткое лезвие на конце ружей не соответствовало тридцати дюймам закалённой стали. Антиопа и её отряд быстро добились успеха, и вскоре неподвижные тела заполонили пляж. Однако наступление замедлилось, когда оставшиеся в лодках люди поспешили присоединиться к сражению. У некоторых из них имелось небольшое оружие, и оно превосходно работало в ближнем бою. Настолько хорошо, что Антиопа не могла победить.
Наконец на пляже появилась Ипполита. Вместе со стражницами царица пробила путь сквозь ряды немцев и, отделившись от своей группы, поспешила на помощь Антиопе.
Антиопа тем временем выдернула стрелы из колчана и разом воткнула в песок. Присев и натянув лук, она выпускала стрелу за стрелой, истончая ряды немцев. Ипполита присоединилась к сестре. Они сражались бок о бок, и когда количество противников уменьшилось – буквально усыпав песок – они начали триумфально продвигаться вперёд.
– Щит! – закричала Антиопа Меналиппе.
Много раз Диана видела этот манёвр на тренировочной площадке. Как только Меналиппа обеими руками подняла щит, генерал высоко подпрыгнула, используя его как трамплин. В воздухе Антиопа выпустила три стрелы, одновременно попав в трёх солдат.
Один из оставшихся немцев схватил пистолет, чтобы выстрелить, но спасённый Дианой мужчина оказался быстрее: метким выстрелом он попал чуть ниже каски. Голова воина откинулась в сторону, колени подкосились, и пистолет выскользнул из рук.
Диана осознала, что незнакомец спас Антиопе жизнь. Немец, пользуясь секундной передышкой, прицелился в Диану.
– Диана! – крикнул голубоглазый мужчина, бросив взгляд на новую цель.
Однако на этот раз быстрее оказался немец.
Антиопа намеренно выскочила вперёд и попала под пулю, предназначенную для племянницы.
– Нет! – закричала Диана.
Только не тётя! Только не тренер! Не доверенное лицо! Не сестра по оружию!
Мощное тело генерала согнулось, а затем упало на бок в песок. Пока немец отчаянно пытался перезарядить оружие, спасённый Дианой мужчина выстрелил. От удара солдат упал на спину, безжизненно раскинув руки и ноги.
– Антиопа! – закричала Диана, бросившись в её сторону.
Шум битвы, разбросанные тела – всё в одночасье исчезло. Осталась лишь павшая в бою наставница и подруга. Тётя.
– Нет! Пожалуйста, нет! – Она протянула руку, чтобы обнять голову генерала.
Антиопа изо всех сил пыталась говорить. Кровь из-под доспехов медленно стекала на сухой песок. На бледных губах застыла кровь; глаза заблестели, точно стеклянные.
– Диана… время пришло… ты… ты должна…
– Что?
Диана сопротивлялась слезам. Столько крови… Столько мучений… Она видела это в глазах Антиопы, хотя амазонки всегда боролись с проявлением слабости и боли.
– Что, Антиопа?
Генерал прошептала:
– «Убийца богов»… Диана… Иди.
Диана наклонилась близко, желая лишь одного, чтобы тётя одержала победу в борьбе за жизнь.
– Куда? Антиопа!
Однако Антиопа более не отвечала.
– Нет!
Царица бросилась к Диане, упав на колени рядом с безжизненным телом.
– Сестра! – закричала она в отчаянии.
Но Антиопа не слышала. Диана недоверчиво отпрянула. Реальность потери оказалась слишком тяжёлым бременем.
Неожиданно Ипполита вскочила на ноги, держа в руке меч, и повернулась к спасённому человеку в серой форме.
– Ты! – прорычала она, оголяя меч.
Диана подпрыгнула с песка и быстро встала между ними.
– Нет, мама, нет! Он сражался на моей стороне!
– Зачем сражаться против своих? – с презрением спросила Меналиппа.
– Они мои враги, – заявил мужчина.
Даже не пытаясь защищаться, он бросил ружьё на песок.
– Тогда почему ты одет как они? – отрезала Меналиппа.
– Отвечай сейчас же! – потребовала Артемида.
Мужчина взглянул на свою форму.
– Я не могу вам сказать.
– Назови своё имя! – гаркнула Меналиппа.
– Не могу сказать.
– Давайте убьём его и покончим с этим! – предложила Венелия.
Филиппус, несмотря на потерю друга, произнесла спокойным голосом.
– Если убьём его, то не узнаем, кто они и зачем пришли.
Филиппус всегда умела выбрать стратегию. И в жаркий момент победы, что досталась столь высокой ценой, амазонки прислушались.
Смертный приговор отменён или же просто отсрочен?
Время покажет, но только если мужчина выдаст секреты.
Глава 6
Битва закончилась, и выжившие амазонки собрались в тронном зале – пещерном гроте, который днём освещался лишь солнечными лучами, а ночью – лунным светом. К помосту, где Ипполита собрала подданных, вела золотая лестница. Сама царица стояла наверху; ступенькой ниже ожидала Диана. Невзирая на тяжёлые ранения, никто из воительниц не сидел на скамьях. На руках принцессы виднелся порез; сердце её болело, а голова беспрестанно кружилась. Ни одна история о злобе и коварстве Ареса не подготовила её к этому дню.
Как и была должна, мать Дианы, царица, отбросив печали, сосредоточилась на предотвращении дальнейшей трагедии. Она позвала пленника, и Диана заметила, что матери потребовалась каждая унция сдержанности, чтобы не убить его прямо на месте. Ипполита заставила мужчину опуститься на колени на полированный пол тронного зала, и Диана тотчас обратила внимание на кровавые раны. Стражницы, находясь в состоянии боевой готовности, набросили лассо Гестии, и конец петли приняла Меналиппа.
Диана, подняв подбородок, наблюдала, как он боролся: глаза зажмурились, лицо застыло в гримасе ужаса. Он не хотел говорить, но от сияющей верёвки не скрыть истину.
– Меня зовут капитан Стив Тревор, – сообщил он сквозь стиснутые зубы. – Лётчик… Американский экспедиционный корпус. Личный номер 814192. Это всё, что я имею право…
Капитан Стив Тревор.
«Капитан» – это титул; амазонки тоже его использовали. Итак, они выяснили, что мужчина был воином, но по взглядам царицы, членов правительственного кабинета и высокопоставленных воительниц было ясно, что никто не понял значение слова «лётчик» или «американский экспедиционный корпус». Да и номер казался загадкой. Диана изучала лица стражниц Ипполиты, воительниц Антиопы и сенаторов. Все они после битвы демонстрировали явное напряжение. Судьба человека пока не разрешилась.
Стив Тревор продолжил:
– Я… агент британской разведки. – Он взглянул на светящуюся верёвку. – Чёрт, что это за штука?
– Лассо Гестии. Заставляет говорить правду. – Диана властно оглядела мужчину.
– Сопротивление бесполезно и бессмысленно, – добавила Меналиппа.
– Зачем ты пришёл? – потребовала ответа Ипполита.
– Не знаю, кто вы, но вы в большой опасности.
Меналиппа сжала лассо, отчего Стив вздрогнул.
– Зачем ты пришёл? – повторила царица.
– Я… шпион. Я шпион. Шпион. Я шпион!
Заключённый в золотую верёвку и неспособный сопротивляться он вылил на волю поток истины:
– Я работал под прикрытием британской разведки, когда мне сообщили, что главнокомандующий немецкой армии, генерал Людендорф, посетит засекреченный объект в Османской империи…
Диана посмотрела на мать, ожидая объяснений, но царица сама не понимала, о чём шла речь.
– Я выдал себя за их лётчика…
* * *
Даже не представляю, как замолчать, – думал Стив, описывая массивный ангароподобный комплекс в Турции, охраняемый немецкими солдатами.
– Наша разведка докладывала, что у немцев не осталось ни людей, ни денег, ни боеприпасов…
* * *
Реальность оказалась далекой от ожиданий. Обнаруженное здание представляло собой огромный и очень сложный завод по производству боеприпасов. Место кишело конвейерными лентами, печами для ковки гильз, фрезерным оборудованием и прессами для загрузки боеголовок. Жара, масло, пыль, стружка… Бурлящий расплавленный металл, едкий запах шеллака, стеклянная крыша, пропускающая естественный свет… За станками трудились молчаливые пожилые мужчины, напуганные женщины и дети. Они еле держались на ногах, что говорило о голодании и постоянном недосыпе. Рабы, захваченные у местного населения либо импортированные из других городов Турции, массово производили оружие войны.
Повсеместно витал страх… и запах смерти.
– Но, к сожалению, разведчики ошиблись. Турки производили для немцев бомбы. И не только бомбы…
На территории фабрики находилась научная лаборатория, внутри которой располагалась страшная испытательная камера. Через окно Стив увидел, как генерал Людендорф приблизился к небольшой фигуре, одетой с головы до ног в защитный костюм – тёмно-зелёные одежды и резиновые перчатки до самых локтей. Когда фигура сняла маску и очки, Стив увидел, кто это был. Золотая жила Людендорфа.
Она что-то набросала в зелёный блокнот, а затем, источая уверенность, с уважением и удовольствием поприветствовала генерала. Людендорф выглядел весьма оживлённо и явно стремился увидеть новейшее творение. Генерал был настоящим разжигателем войны, который жил ради битв. Война являлась делом всей его жизни, и он уповал на неё, а та в свою очередь стала его хлебом. Сражения заменили ему всё – драгоценности, золото и близких людей. Он хранил любовь и верность лишь мировому господству и победам, одержанным под его личным командованием.
– Новое оружие, – продолжил Стив, – секретное оружие, изобретённое главной психопаткой Людендорфа, доктором Изабель Мару.
Как только учёная повернула голову, живот Стива сжался от ужаса. Бежевые металлические пластины покрывали нижнюю половину носа, две трети её рта с правой стороны и три четверти подбородка, скрывая раны, полученные в предыдущих экспериментах. И хотя Стива проинформировали о протезе, подобного зрелища не ожидал даже он.
– Ребята в окопах прозвали её «Доктор Яд». И не безосновательно, – рассказал он амазонкам, не зная, поняли они или нет.
Стив задумался.
Где вообще мужчины? Неужели немцы высадились здесь и истребили всех до одного? Почему у этих женщин нет настоящего оружия?»
Женщина, которая держала лассо, резко дёрнула. В одночасье тело Стива пронзила горячая боль, и он продолжил историю.
Через окно он наблюдал, как доктор Мару проводила генерала в лабораторию, сама же встала перед закрытой камерой со смотровым окошком из закалённого стекла, обрамлённым черной, воздухонепроницаемой прокладкой. Внизу под окошком располагались циферблаты и рычаги.
Внутри испытательной камеры сидел заключённый. Его перепуганное лицо было покрыто чем-то наподобие британского противогаза. Резина закрывала щёки, подбородок и лоб, а так же располагала круглым фильтром, двумя стеклянными линзами и ремешком, удерживающим на голове всю эту конструкцию. Его запястья и лодыжки были прикованы цепями. В верхней части противогаза имелось металлическое кольцо, от которого к самому потолку тянулась цепь. Зная историю Мару в области химического оружия, было нетрудно догадаться, чего ожидать бедной душе. Приглушённым тоном Мару принялась объяснять суть эксперимента и химические формулы, но Стив стоял слишком далеко, чтобы расслышать детали. Почти касаясь головами, Мару и Людендорф разглядывали блокнот.
Пока Стив боролся с желанием подслушать, одно стало ясно: генерал не покинул бы родину без уважительной причины. Зная историю доктора Мару, совершенно очевидно, что речь шла о чём-то важном и ужасном. Заключенный в камере стал невинной пешкой, которую Стив не мог защитить.
Мару закрыла блокнот и положила его на стол, после чего отвернулась к генералу. В ту же секунду Стив решил, что должен постараться протянуть руку через полуоткрытую дверь и забрать записи Мару. Однако для столь точного манёвра ему предстояло рассчитать время – слишком рано, и она поймет, что блокнот украден; слишком поздно…
Стив медленно приблизился.
Улыбаясь половиной лица, Мару открыла клапан, и герметичная камера начала заполняться светящимся газом. Глаза заключенного расширились; через маску и стеклянное окно слышались приглушённые крики о помощи.
Людендорф внимательно наблюдал за происходящим, иногда поворачивая голову, чтобы переговорить с учёной. Как только газ заполнил камеру, Стив заметил, что маска на подопытном начала распадаться. В стеклянных линзах появились тонкие трещины, а ремешки начали истончаться и обесцвечиваться. Металлические части медленно разъедались газом. Сквозь дым было сложно разглядеть происходящее.
И Стив подкрался ближе.
