Земля врезалась ей в живот, выбив из легких весь воздух одним сиплым фонтанирующим выдохом. Рикке отчаянно хваталась за мокрые листья, мокрые корни, мокрую траву; ни сил, ни дыхания не оставалось; она неумолимо съезжала вниз, цепляясь бесполезными ногтями, и земля сыпалась ей в глаза с края обрыва.
Потом на ее запястье сомкнулись пальцы Изерн. Лицо горянки показалось наверху, искаженное яростным усилием: на губах побелевший шрам, язык втиснут в дыру между сжатыми зубами. Рикке простонала, чувствуя, как натянулись мышцы плеча; рука, казалось, была готова вот-вот оторваться.
Наверное, в этот момент она должна была попросить Изерн отпустить ее – красивый драматический жест, времени как раз хватит, чтобы пролить слезу, прежде чем ухнуть вниз навстречу зловещему року, – однако это работает совсем не так, когда Великий Уравнитель дышит тебе в затылок. Рикке ухватилась за жилистую руку горянки, словно утопающий за мачту тонущего корабля, задыхаясь, плюясь и дрыгаясь так, что они обе могли в любой момент полететь на дно ущелья.
– Черт! Ты тяжелее, чем… а!
Что-то промелькнуло рядом, и Изерн, фыркнув, дернула со всей мочи. Болтающаяся в воздухе нога Рикке нашарила камень, и ей удалось выпихнуть себя наверх. Набрав наконец воздуха в саднящую грудь и зарычав, она толкнулась еще раз, и Изерн упала на спину, втащив Рикке поверх себя. В обнимку они откатились в мокрый кустарник.
– Двинься!
Изерн, шатаясь, поднялась, снова упала, проползла несколько шагов, волоча рядом свое копье вместе с пучком выдернутой травы. Из ее ноги торчала стрела. Рикке видела окровавленный наконечник, высовывающийся сзади из ее бедра.
Она оглянулась через плечо и сквозь ослабевающий дождь увидела собак, тявкающих, рычащих, мечущихся по краю ущелья – и в нескольких шагах выше них, среди деревьев, человека, опустившегося на одно колено. Достаточно близко, чтобы разглядеть его хмурое перепачканное лицо, истрепанный край его стрелковой перчатки, натянутый лук в его руке.
Ее глаза расширились – и вдруг один вспыхнул огнем. Он жег, словно в ее череп засунули тлеющий уголь.
Она услышала щелчок спущенной тетивы.
Она увидела стрелу.
Но она увидела ее Долгим Взглядом.
И на какое-то мгновение, словно закатное солнце, заливавшее сиянием ее комнату, когда ставни были распахнуты, в нее нахлынул поток абсолютного знания об этой стреле.
Рикке увидела, где находится эта стрела и что она собой представляет; чем она была и где ей предстоит быть.
Увидела рождение этой стрелы – стиснувшего зубы кузнеца, кующего наконечник; оттопырившего языком щеку стрелодела, аккуратно подстригающего перья.
Увидела, какой конец ждет эту стрелу – прогнившее древко, наконечник, осыпающийся хлопьями ржавчины среди колючего кустарника.
Увидела ее в колчане, повешенном на изножье кровати, пока стрелок целовал на прощанье свою жену по имени Риам и желал, чтобы сломанный палец на ее ноге благополучно сросся.
Увидела, как ее сверкающее острие прорезает падающую дождевую каплю, разбивая ее на облако сияющих пылинок.
С абсолютной уверенностью она узнала, где эта стрела будет находиться в любой из моментов. Поэтому она выбросила руку в сторону, и когда стрела подлетела к месту соприкосновения – а Рикке знала, что иначе и не могло быть, – для нее было проще простого слегка подтолкнуть ее. Всего лишь чуть-чуть прикоснуться пальцем, так что стрела миновала Изерн, хромающую прочь от обрыва, и улетела в деревья, не причинив никому вреда, один раз отскочив от ствола и успокоившись в подлеске, на своем месте, единственном, где она могла оказаться – том самом, где Рикке видела ее, гниющую среди кустарника.
– Клянусь мертвыми! – выдохнула Рикке, уставясь на свою руку.
На кончике указательного пальца набухала капелька крови – очевидно, наконечник стрелы все же оцарапал его. Рикке затрясло мелкой дрожью с головы до ног. До этого момента она не верила до конца – даже тогда, когда увидела горящий Уфрис, в точности как в ее видении. Но теперь больше нельзя было отрицать очевидное.
Она действительно обладала Долгим Взглядом.
Глаз был все еще теплым и пульсировал посреди ее влажного, липкого лица. Она поглядела на стрелка: тот тоже смотрел на нее, его брови потрясенно взъехали на лоб, рот открывался все шире и шире.
Ее грудь распирало радостным, изумленным смехом, вспухающим, словно пузырь, при мысли о совершенном ею невозможном действии. Вскинув кулак, Рикке завопила:
– Передавай мой привет Риам! Надеюсь, ее палец срастется!
И она стремглав ринулась следом за Изерн, подхватила ее под мышку и потащила дальше в гущу намокших деревьев.
Однако прежде она успела заметить в сотне шагов выше по течению веревочный мост, прыгающий и извивающийся под тяжестью спешащих по нему людей. Блестел намокший под дождем отточенный металл. Было трудно сказать, сколько там было людей. Достаточно – вот сколько. Рикке ощутила, как радость знания стрелы вытесняется из нее этим новым понима-нием.
– Пошли, – прошипела она сквозь зубы.
Они побрели дальше через густые, намокшие, цепкие кусты. Изерн упала и выругалась. Рикке помогла ей подняться, но та двигалась чересчур медленно. Ее одежда отяжелела от сырости, нога волочилась по грязи.
– Иди! – рявкнула она. – Я пойду следом.
– Ну уж нет, – возразила Рикке, продолжая тащить ее вперед.
Ей показалось, что она услышала позади звуки схватки – крики людей, собачий визг, лязг и скрежет металла. Деревья отражали звуки, так что они доносились одновременно отовсюду и ниоткуда. Ветки хлестали в лицо, и Рикке отталкивала их руками, пока не проломилась насквозь, оказавшись на болотистой лужайке. Дождь приутих, сменившись мелкой моросью. Впереди вздымалась неровная, заросшая мхом скальная стенка, скользкая от стекающей сверху воды.
– Давай! – Изерн обернулась к лесу, зарычав от боли, когда ее раненая нога подогнулась и она соскользнула вбок. – Полезай наверх!
– Нет, – сказала Рикке. – Я тебя не оставлю.
– Лучше пусть хоть одна из нас останется в живых. Полезай!
– Нет.
Кто-то ломился через заросли в их направлении. Кто-то большой.
– Тогда встань позади меня.
Изерн пихнула Рикке назад, но сама она могла стоять, только опираясь на копье. Драться ей сегодня не светило. Во всяком случае, победить в драке.
– Я уже достаточно пряталась за твоей спиной. – Как ни странно, Рикке больше не чувствовала себя испуганной. – И вообще, скалолаз из меня никакой.
Она отцепила пальцы Изерн от древка копья и помогла ей прислониться к скале.
– Пора уже и мне занять место впереди.
– Мы обречены, – проговорила Изерн. Ее окровавленная нога затряслась, и она сползла на землю.
Крепко сжав копье, Рикке направила его в сторону деревьев, не зная, что лучше: продолжать держаться за него, когда появятся враги, или метнуть в них. Вот бы ее Долгий Взгляд снова раскрылся, так, чтобы можно было не гадать.
Она снова вспомнила голос Сумрака на берегу над собой, когда они прятались в ручье. Ее кишки в шкатулке с ароматическими травами, чтобы ее отец не почувствовал запах, пока не откроет крышку.
– Сюда, сучьи дети! – завопила она, брызгая слюной. – Я жду!
Послышался шорох мокрых листьев, и на лужайку вышел человек. Здоровенный, в поношенной, запачканной куртке. В одной руке – изрубленный щит, в другой – меч с серебряной буквой возле эфеса. Даже сквозь завесу длинных седых волос, свисающих на его лицо, Рикке видела ужасный шрам, проходящий от лба через бровь и поперек щеки до угла рта, и обезображенную левую глазницу, в которой не было глаза. Вместо него там поблескивал шар мертвого металла, отражая лучи пробившегося сквозь облака солнца.
Увидев их двоих, окровавленных, жмущихся к отвесной скале, он приподнял брови. По крайней мере, одну бровь – вторая, сожженная, только слегка дернулась. Потом он заговорил. Его голос звучал словно скрежет мельничного жернова:
– Вот вы где. А я-то вас ищу.
Какое-то мгновение Рикке просто стояла, уставившись на него. Потом сделала шаг к нему, издав долгий судорожный вздох – и наконец отбросила копье в траву и обхватила его обеими руками.
– Ты, мать твою, не торопился, Коул Трясучка! – буркнула Изерн сквозь сжатые зубы. – Ребята Сумрака устроили на нас охоту.
– О них можешь не беспокоиться. – Только тут Рикке увидела, что его меч весь перемазан кровью. Трясучка всегда умел сказать многое немногими словами. – Идти можешь?
– Если бы не стрела, – прошипела Изерн, – я бы нарезала круги вокруг тебя!
– Не сомневаюсь. – Трясучка надул щеки, усеянные серебристой щетиной, и присел возле нее на корточки. – Но стрела вон она, торчит.
И он потыкал в нее толстым пальцем, заставив Изерн скривиться от боли.
– Я не позволю тебе тащить меня на спине! – прорычала она.
– Верь или нет, но в моем списке желаний это тоже не значится. – Трясучка просунул меч в петлю на ремне. – Однако, если перед тобой дело, то лучше сделать его…
– …чем жить в страхе перед ним, – закончила Рикке. Это было одно из любимых высказываний ее отца.
Трясучка взял Изерн за запястье, поднял на ноги и взвалил себе на плечо так, словно она не весила вообще ничего. Учитывая, сколько они ели в последние дни, возможно, так оно и было.
– Гребаная непочтительность! – проворчала Изерн в спину Трясучке, уже принявшемуся шагать.
– А как насчет меня? – спросила Рикке.
Теперь, когда она оказалась в относительной безопасности, вся ее сила куда-то утекла; ее лицо подергивалось, колени тряслись, и она чувствовала себя так, словно в любой момент может рухнуть и больше уже не подняться.
– Ты всегда любила поныть, – качнул головой Трясучка. – Пойдем. Твой отец тебя заждался.
Проводить время и терять время
– Ты никогда не думал, что, может быть, слишком много пьешь? – спросила Чудесница.
Клевер причмокнул.
– Если бы я пил слишком много, я бы это чувствовал. А я, сколько ни пью, каждый раз нахожу, что выпито ровно столько, сколько мне надо.
Он протянул ей бутылку. Она покачала головой:
– Пьяницы всегда так говорят.
Клевер устремил на нее оскорбленный взгляд.
– Равно как и абсолютные трезвенники.
Оскорбленный взгляд ему замечательно удавался. Много лет практики.
– Я чувствую себя оскорбленным! – заявил он. – Ты хоть раз видела, чтобы я проиграл в поединке из-за того, что слишком много выпил?
– Я вообще никогда не видела, чтобы ты дрался в поединке.
Клевер шлепком загнал пробку обратно в горлышко.
– Явный признак разумного пития, нагляднее не бывает.
– Что ж, на твоем месте я бы по крайней мере постаралась выглядеть трезвой. – Чудесница подняла бровь, указывая на дорогу. – Приближается Большой Волк.
И он действительно приближался – с большой помпой. Походка одновременно целеустремленная и небрежная, чело убедительно изборождено морщинами, за спиной стая его насупленных приятелей, разгоняющих бондов со своего пути, словно кур на дворе фермы. При той влажности, что все еще висела в воздухе, было удивительно, что от них не шел пар.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=45138847&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
