Последнее слово он выделил так, чтобы было пострашнее, но никто почему-то не испугался. Вместо этого Поляков ухмыльнулся и предложил:
– Вы лучше его воспитателем в детский сад направьте. В ясельную группу. Как в том фильме… Как его…
– Ночной нянь, – задумчиво, чисто на автомате отозвался Кузнецов. – Или усатый нянь… Уже не помню, старею. Но мысль интересная. Живо научится старших уважать, да и терпение привьется…
– Ага, – ядовито прищурилась Леночка. – Пусть там младенцам преподает: Гимлер бяка, Гитлер кака, поджигателям войны а-та-та по попке. Думаю, им понравится.
– Только не это, – в притворном испуге замахал руками Сурок. – Только не это! Мне уже страшно!
– Ага! Вот оно твое слабое место! – Кузнецов внезапно посерьезнел. – Ну, ладно, парни, шутки в сторону. Похоже, у нас на носу серьезные проблемы.
– С Польшей? – Сурок был в курсе дела, остальные лишь удивленно уставились на него. Поляков новости не смотрел, вполне обоснованно считая, что информацию там фильтруют со страшной силой и найти в мутном потоке слов, извергаемых дикторами, важную и в то же время достоверную информацию неоправданно сложно. Что действительно важно, ему в подробностях сообщат на Базе компетентные люди, а остальным незачем мозги забивать. Леночка вполне разделяла его мнение. И вообще, у этой парочки находились занятия поважнее, чем телевизор.
А вот Сурок «ящик» смотрел регулярно, и не только программы для тинейджеров. Сейчас, ко всеобщему удивлению, он попал, что называется, в точку. Генерал кивнул, вкратце изложил расклады, после чего резюмировал:
– В общем, мы или быстро и красиво размазываем пшеков в тонкий блин по ближайшей стенке, или все вокруг будут считать, что не так уж мы и круты. И перестанут бояться воевать с нами, уроды!
– Так за чем дело встало? – удивленно поднял глаза Поляков. – Насколько я понимаю, их оперативную группу сейчас добивают, а основные наши силы развернуты в сторону соседей и ждут только, дернутся они или нет.
Кузнецов лишь раздраженно махнул рукой:
– С этими вопросов нет. Вопрос с самой Польшей. Ее надо выбить из войны быстро, эффектно и, желательно, насмерть. При этом конвенционными методами. В общем, молодняк пускай тренируется, а вы собирайтесь – и на полигон. Там вам покажут новую игрушку. Надеюсь, она вам понравится. И времени на освоение у вас до вечера. Все, ребята, допиваем кофе – и бегом! И прошу вас, на этот раз без фокусов.
Полигон.
Час спустя
Новые танки, вернее один демонстрационный экземпляр (остальные были уже на пути к месту грядущей войны), действительно впечатляли. Те же Т-90, но теперь не переделанные под новые технологии, а изначально построенные для их реализации. Толще броня, снарядов и патронов больше, несколько иная, улучшенная конструкция автомата заряжания и оптимизированные системы активной и динамической защиты. Внутреннее пространство, правда, резко уменьшилось, но, учитывая, что танк предназначался для работы исключительно в режиме управляемого робота, это было оправдано. Компьютер на гусеницах, вот что это было. Ручное управление здесь предусматривалось только для перегона или эвакуации, а значит, и места оставили на одного человека. В общем, совершенно новая машина, предшественника напоминающая лишь внешне.
Особенно впечатляло орудие. Все те же сто двадцать пять миллиметров, хотя башня, избавившись от людей, допускала возможность без особых проблем воткнуть в нее полноценную шестидюймовку. Тем не менее делать этого не стали – уж больно много переделок пришлось бы осуществить во внутренних механизмах. Тот же автомат заряжания чего стоит! А главное, новая конструкция – новые слабые места, которые, по закону подлости, вылезут в самый неподходящий момент, то есть в бою. Поэтому решили не рисковать с новшествами, развивая конструкцию танка не революционно, а путем сравнительно неспешной эволюции. И, на взгляд игроков, это выглядело вполне оправданно.
Тем не менее орудие действительно превосходило своих предшественников. Бо?льшая длина ствола, лучшая баллистика, скорострельность на четверть выше. Плюс номенклатура снарядов, которые можно было использовать, куда шире, чем раньше. Посмотрев на них, вся троица, не сговариваясь, дружно присвистнула. Одни снаряды, как считалось, еще в разработке и появятся через пару лет, не раньше. Но про них хотя бы известно было, что они существуют в природе. Про некоторые даже разговоров не ходило. Как говорится, суслика видишь? Нет? А он есть. Вот и боеприпасы тоже… имелись.
А еще движок на четверть мощнее, чем раньше. Вполне оправданно – эта модификация танка добавила в массе аж четыре тонны, но, благодаря новым «лошадкам», бегала даже шустрее, чем раньше. В бою же скорость – это частенько наше все. Жаль только, назад танк, в точности как и раньше, полз черепашьим шагом, ну да нет в мире совершенства.
Стелс-покрытие тоже выглядело серьезной штукой. Разумеется, по сравнению с самолетами эффект куда ниже, однако все равно шансы на выживание повышает. Да и инфракрасное излучение снижается. Если верить инструктору, при минимальных навыках маскировки оставить противника с носом можно запросто. Вот только в реальном бою это пока никто не проверял. Стало быть, придется самим. Опять все самим.
Закончив осмотр, прокатившись, постреляв и оставшись в полном восторге, они уже в опустившейся на полигон темноте направились к ожидающей их машине. А потом Сурок вдруг остановился и с какой-то надрывной злостью сказал:
– Ну все, ребята. Вот и вступили мы…
– Куда?
– Ну не в партию же…
– Ты выражайся яснее, – усмехнулась Леночка.
– Чего уж тут яснее. Ребята, если такой танк вместо полноценного освоения сразу посылают в бой, значит, дело швах.
Все трое переглянулись и замолчали. Доля правды в словах Пашки имелась, вопрос – какая. Увы, по всему выходило, что самый молодой из их группы попал в самую дырочку, и игры закончились. Начинаются суровые будни, черт побери!
– Чего приуныли? – инструктор подошел неслышно, будто из воздуха материализовался.
– Да так… – неопределенно отозвался Поляков и, как оказалось, зря.
– Против «так» у нас есть трудотерапия. Чтоб не горевали, ну-ка, молодежь, отдраить танк, чтоб блестел, как у кота… гм… – тут инструктор чуть смущенно посмотрел на Леночку и хмыкнул, – шерсть. В темпе, молодежь, в темпе!
Спорить было, по меньшей мере, неразумно. Хотя бы потому, что инструктор был старше по званию. Однако же Сурок, как обычно, попытался взбрыкнуть.
– Во-первых, сейчас ночь. Мы ничего толком не увидим.
– Загоним танк в ангар и включим освещение, – не моргнув глазом, парировал инструктор. – Еще аргументы?
– А во-вторых, это против законов физики.
– То есть? – брови инструктора удивленно взлетели вверх, почти вылезая на лоб. – Соблаговолите выражаться яснее, молодой человек.
– Ну как же… – сделал удивленное лицо Сурок. – Есть такое явление. Круговорот воды в природе – это когда идет дождь, машина заляпывается грязью, ты ее моешь, вода испаряется, пар поднимается, формируясь в тучи, а потом снова идет дождь. Именно поэтому если ты помыл машину – значит, скоро будет грязно. Верная примета.
– Угу. Это было старо еще в эпоху моего детства, – ухмыльнулся инструктор. – А танки грязи, к вашему сведению, не боятся. Так что, экипаж машины боевой, бросайте дурака валять – и вперед!
– Никто тебя валять и не собирается, – пробурчал себе под нос Сурок, свято уверенный, что услышать его нереально. Однако же инструктор услышал. И обиделся.
– Мальчик, а ты берега часом не потерял? А ну, смирно!
Однако дальше все пошло чуть иначе, чем должно было бы. Поскольку вмешался Поляков. Ловко оттерев мальчишку плечом, он негромко сказал:
– Все, закрыли тему. Сейчас помоем, не переживайте.
– А я и не переживаю. Это вы сейчас переживать будете. Вы что, решили, раз погоны нацепили, вам море по колено? Офицеры липовые!
Чем больше он кипятился, тем яснее становилось, что добром это не кончится. В словах этого излишне вспыльчивого капитана была доля истины, что правда, то правда, но и ему стоило бы за речью следить. Увы, он в подразделение Кузнецова попал всего-то неделю назад вместо повредившего ногу предшественника и просто не знал всех нюансов. И уж точно понятия не имел о внутренней иерархии подразделения.
– Послушайте, может, стоит успокоиться? – влезла Леночка. Из лучших побуждений, разумеется, наверняка пыталась деликатно разрулить ситуацию. Но, как оказалось, сделала только хуже, поскольку инструктор, вместо того чтобы осмыслить расклады, обрушился уже на нее. И это было глупо. Поскольку орать на свою женщину Поляков не намерен был позволить никому.
– Заткнись, придурок, а то ведь за слова отвечать придется, – негромко сказал он. Тем не менее услышали это все, и реакция инструктора оказалась, по меньшей мере, не самой грамотной. Поскольку позволять бить себе морду Сергей тем более не собирался.
Все произошло очень быстро. Человек неподготовленный даже моргнуть бы не успел. Движение инструктора казалось медленным, словно время замедлило бег. Поляков без усилия, как на тренировке, ушел с линии удара и ответил, больше всего стараясь не убить. Это было не так уж просто, злости у него хватило бы на троих, однако же удар получился аккуратный, строго дозированный. Инструктор задохнулся, хватая ртом воздух и не понимая еще, сколь близок был от вдребезги разбитой гортани. Зато уж в удовольствии положить его рожей в осеннюю грязь Поляков себе отказать не смог, после чего махнул рукой товарищам:
– Все, пошли отсюда. Доложимся генералу, лично мне неохота иметь лишних проблем из-за одного дятла…
Кабинет генерала Кузнецова.
Два часа спустя
– Я все могу понять, – генерал мрачно посмотрел на своего заместителя, и Полтавец разом почувствовал себя очень неуютно. – Могу, но не хочу. Поэтому факты и только факты. Объясни мне, пожалуйста, как такое могло случиться? Ты знаешь, чем мы занимаемся, знаешь, какие предъявляют требования ко всем участникам эксперимента. Знаешь, что пацанам завтра воевать. И кто прислал к нам этого придурка? И кто, объясни мне, его допустил? Я знаю, что ты был на китайский границе, вопрос прошел мимо тебя, но у каждой ошибки есть фамилия, имя и отчество. И я хочу их знать, потому что в следующий раз это может кончиться уже травмами у наших парней и потерей боеспособности подразделения перед операцией. Знаешь, что тогда будет? На барабан натянут наши с тобой шкуры. А мне этого как-то совсем не хочется.
– Погоди. Я твое возмущение понимаю, но надо еще посмотреть, кто здесь виноват. И мальчишки твои…
– Они такие же мои, как и твои. Наши, отнесись к этому именно так. И да, они виноваты. И сами это осознают, иначе не пришли бы ко мне. Я им вставил по самые гланды, но – им завтра идти в бой.
– В креслах, – фыркнул Полтавец.
– Может, сам возглавишь танковую атаку, а потом будешь похоронки писать? Первое – да, не побоишься, а вот второе… Мальчишки – потенциально сильнейшее наше оружие, и нельзя это не учитывать. Поэтому я и спрашиваю, кто прислал этого придурка? Мне все равно, решил он в дедовщину поиграть или ему просто жена не дала сегодня, но ломать все из-за безмозглого идиота я не собираюсь. На, полюбуйся!
– Что это? – Полтавец взял со стола бумажный лист так осторожно, словно это была готовая в любой момент разорваться граната.
– Это? – генерал скривился так, будто сожрал кислючий лимон. – Это, друг мой, акт медосвидетельствования. Если коротко, сядь наш герой сегодня за руль, прав лишился бы моментально. Мне что, нормальных людей самому искать прикажешь? А то ведь снова на алкаша нарветесь и даже не узнаете, пока он кого-то не убьет. Или сам не получит.
Крыть было нечем. Нет, в армии пили всегда. Но вот ставить под угрозу операцию из-за водки – это уже серьезно, за такое не погладят по головке ни виновного, ни его командиров. Кузнецов вздохнул:
– Я намерен законопатить этого придурка в самый глухой гарнизон. Там он хотя бы не сможет растрепать по пьяни о том, чем мы здесь занимаемся. А и растреплет – кто ж ему поверит. Будет на Чукотке заниматься подсчетом тюленей. Самое место ему там. Ну а мы с тобой должны заняться делом.
Полтавец кивнул. Что же, генерал выбрал наименьшее из зол. Хотя ситуация и впрямь неприятная. А Кузнецов тем временем извлек из сейфа карту – бумаге он по старой привычке доверял все же больше, чем экрану компьютера или планшета – и ткнул в нее пальцем:
– Что скажешь?
Полтавец склонился над творением генеральского таланта, несколько минут думал, задал пару вопросов и махнул рукой:
– Я бы сделал чуть иначе, но твой вариант не хуже.
– Очень хорошо. Тогда вылетаешь немедленно. Времени у тебя будет совсем немного, но думаю, справишься.
– Нервничаешь? – спросил Полтавец.
– Есть немного. Все же в первый раз такое учиняем.
– Не переживай, разберемся. И не таких за жабры брали.
– Не говори гоп… Ладно, отставить пессимизм. Дуй на аэродром, самолет уже под парами. И да. Потом готовься лететь на восток.
– Опять Китай? – досадливо поморщился Полтавец.
– Не опять, а снова. Но в этот раз все проще. От них на нашу сторону перебежал какой-то хмырь, вроде бы из участвовавших в последней заварухе. Контрразведка сейчас его потрошит, а когда они закончат, стоит с ним пообщаться. Взгляд с другой стороны может оказаться ценным.
– Понял. Ладно, я пошел.
– Ни пуха, – усмехнулся Кузнецов и, когда дверь закрылась и он остался в одиночестве, без улыбки пробормотал: – Удача нам всем понадобится.
Калининград.
Через восемь часов
Поляки – народ своеобразный и свято уверенный в собственной исключительности. Впрочем, в этом он не одинок[3 - Это свойственно любому народу, причем чем он мельче – тем более гротескные формы может принять мания величия. В собственной исключительности убеждены и русские, и британцы, и французы с немцами и прочими финнами. Более того, всевозможные «братушки», вроде сербов, тоже уверены, что они самые-самые. Из-за чего у традиционно вступающейся за потерявших берега единоверцев России то и дело возникают неприятности.]. И, стоит признать, людей, не распрощавшихся окончательно со здравым смыслом, в Польше тоже хватает, в том числе среди занимающих высокие посты. Именно это обстоятельство и удерживало сейчас поляков от коллективного самоубийства – иначе назвать войну с Россией было сложно.
Собственно, Польша, как и весь мир, замер в тревожном ожидании. С одной стороны, русские сейчас избивали вторгшуюся на территорию Калининградской области группировку. Истребляли методично и безжалостно, не стремясь брать пленных. «Человек десять для суда возьмите – и хватит с них». Автора этих слов никто не мог вспомнить, но приказ исполняли с энтузиазмом. Да и то, что пленных объявят террористами и, согласно принятому буквально накануне закону, повесят, тоже не скрывалось. И Польше с этим надо было что-то срочно делать.
С другой стороны, хваленое НАТО не спешило на помощь полякам. Все же с юридической точки зрения вторжение Польши на территорию соседа – это исключительно ее вопрос и ее же проблема. Все же формально НАТО – оборонительный союз. Вот если бы русские хоть чуть-чуть, хотя бы краешком танковой гусеницы зацепили территорию кого-то еще… Но русским этого просто не требовалось. Они не пытались пробивать «коридор» через Прибалтику или делать еще какие-либо телодвижения. Им хватало сил, чтобы справляться с поляками силами войск, расквартированных под Калининградом.
Но установившееся равновесие не устраивало никого. Ни «партнеров» вконец оборзевших поляков, ни саму Польшу. В конце концов, потеря немалой части армии и суд над уцелевшими как над террористами (а русские не скрывали, что планируют сделать) мог закончиться как минимум политическим кризисом в стране. Но и Россию все это устраивало лишь постольку-поскольку. Преподать урок полякам – это программа минимум. А вот преподать на их примере урок всему миру, да так, чтобы всем Иосиф Виссарионович с Лаврентием Павловичем милыми и добрыми показались… А еще сделать это так быстро, чтобы никто опомниться не успел!
Увы, последнее выглядело малореальным. С Россией поляки граничили только в районе того же многострадального Калининграда, а размещенных там сил было достаточно для обороны, но не для наступления. А пропускать ради такого дела войска через свою территорию не хотел никто, даже формально союзная Белоруссия. Необходим был какой-то нестандартный ход – и подразделение, отлично показавшее себя в локальных (и не очень), конфликтах пришлось весьма кстати.
Самым проблемным моментом выглядела доставка техники в зону конфликта. Все же количество натовских кораблей на Балтике зашкаливало, и не приходилось сомневаться – они постараются не допустить переброску войск. Вплоть до провокаций или даже, как вариант, неприкрытой атаки. Потом юристы отбрешутся. Или даже оправдываться не будут – им не привыкать, а дело будет сделано. Однако три «Руслана» с солидным истребительным прикрытием прошли над морем спокойно. Особой нервозности летчики потенциального врага не проявляли. Много войск тремя бортами в любом случае не перебросишь, а погибать… Их ведь предупредили: одна ракета – и с неба ссадят все, что летает, независимо от национальной принадлежности. А потом ударят по аэродромам. Учитывая, что ЗРК «вели» действительно все находящиеся в небе самолеты, угроза пустой не выглядела, да и время полета транспортных машин в нейтральной зоне буквально несколько минут.
Дороги под Калининградом были неплохи. Куда лучше, чем на большей части России. Во всяком случае, танковозы шли по ним ровно-ровно, практически без тряски. Группа Полтавца разместилась в двух здоровенных мазовских автобусах и ехала позади с комфортом. БТРы сопровождения с десантом на броне внушали уверенность в собственных силах, но их вмешательство не потребовалось. Если здесь и имелись выскользнувшие каким-то невероятным образом из окружения поляки, то свое существование они предпочитали не афишировать. Так что до места выгрузки добраться смогли без особых проволочек. Разве что на одном из блокпостов долго провозились с проверкой документов.
Выгрузка тоже не доставила проблем. Танки, коротко взрыкнув дизелями, сошли с платформ как бесплотные духи. Полтавец только головой покрутил – мастерство «золотых мальчиков» росло на глазах. На незнакомых машинах, с дистанционным управлением, отработали так, что у куда более опытных танкистов от зависти должны были челюсти отвиснуть. Но отвисли они у сопровождающих и водителей танковозов и совсем по другой причине.
– Они что у вас, всю поездку в танках сидели? – удивленно спросил у Полтавца командовавший группой сопровождения майор. Вообще-то, и отвечать, и задавать вопросы было, учитывая статус подразделения и секретность операции, против правил, но когда над головой в любой момент могут засвистеть пули, взаимоотношения между людьми в форме резко меняются. А потому, выдержав короткую паузу, полковник усмехнулся:
– Ну да. Чтобы в любой момент быть готовыми идти в бой.
– Железная выдержка у ребят, – уважительно кивнул майор и двинулся к своим людям. Полтавец же принялся наблюдать за действиями своих подопечных. Собственно, только наблюдать он сейчас и мог. Парни сидели в тысячах километров отсюда, напялив шлемы виртуальной реальности, и отдать им приказ, конечно, можно было, но занятие это выглядело проблематичным и малоперспективным. А как только танки начнут действовать – и вовсе малореальным. Оставалось лишь заниматься своими прямыми обязанностями и думать о том, что, возможно, очень скоро все танки станут такими же. И это хорошо, потому что не будут гибнуть танкисты. Вот только немного обидно…
Возможно, еще обиднее ему стало бы, если б он слышал разговор, который в это же самое время происходил в малом операторском зале базы, где и собрались основные участники действа. Просто потому, что в этом разговоре не было и намека на серьезность момента. Трое лейтенантов отнюдь не собирались трепать себе нервы. Одно дело быть максимально собранными и готовыми показать противнику мастер-класс, и совсем другое – нервничать по поводу ответственности и возможной неудачи. Нервные клетки не восстанавливаются, а пережигать себя раньше времени – верный путь к провалу. И потому все трое привычно, «на автомате», проверяли состояние техники и оценивали ситуацию вокруг, одновременно трепясь по поводу, к предстоящему бою не имеющему отношения в принципе. Если конкретно, о женщинах.
Неугомонный Сурок – куда ж без него-то – в очередной раз озаботился своей личной жизнью. Но вместо того, чтобы решать свои проблемы самостоятельно, решил попросить совета у старших и (хочется верить) более успешных в плане серьезных отношений товарищей. И время лучше выбрать не мог, конечно. Выслушав его охи-вздохи, Поляков лишь усмехнулся.
– Паш, открою тебе страшную тайну. За редким исключением, – тут он кивнул в сторону Леночки, – женщины делятся на три категории. Первая – красивые, вторая – верные. Ну а третья – верные и красивые, но резиновые. Поэтому брось заниматься ерундой и принимай мир таким, какой он есть. Дешевле обойдется. Или шагай в сексшоп, там хотя бы за что заплатишь, то и получишь.
– Ага, спасибо. Я в один такой зашел… случайно. Охренел.
– Резинового Горбачева видел?
– В смысле?
– Ну, говорят, туда пенсионеры заходят, недовольные пенсией, итогами холодной войны и сексуальной жизнью. Они требуют резинового Горбачева.
– Да ну тебя. Меня там больше средства для обездвиживания поразили. Я-то думал, для этого наручники применяются, а там… В общем, нездоровая у людей фантазия.
– Это точно. Лично я воспринимаю лишь одно такое средство. Ящик шампанского – и все, любой… или любая превращается в недвижимость. Ну а ты у нас, похоже, извращенец.
– Да ну тебя, – обиженно надулся Сурок.
– Хорош обижаться, – вмешалась Леночка. – А ты, Сереж, перестань дразнить мальчишку.
– Я ж не виноват, что он на все ведется. Впаришь ему какую-нибудь ерунду, и…
– А ему эта ерунда обоснованной покажется.
– Именно, – ожил, почувствовав дружескую поддержку и возможность уйти от неприятной темы, Сурок. – Обосновать можно что угодно. Любой бред.
