Тим Леббон "Безмолвие"

Безмолвие
Тим Леббон

Universum. Дом монстров
В вековечной тьме пещер слепые существа охотятся на своих жертв ориентируясь на звук. Вылетев из своей подземной тюрьмы, рои этих тварей активно питаются, процветают и уничтожают. Крикнуть, даже прошептать – значит призвать смерть. Пока орды опустошают Европу, девушка следит, не переплывут ли они пролив. Глухая уже много лет, она знает, как жить в тишине. Безмолвие – единственный шанс ее семьи выжить. Покинуть свой дом, избегать других, найти отдаленное убежище, тихое место, где можно пересидеть чуму. Но кончится ли это когда-нибудь? И что за мир останется?

«Мастерская симфония ужаса». Кристофер Голден

«Что меня всегда восхищает в романах Леббона, так это тонкие характеристики, которые он создает для своих монстров. Киноапокалипсис «Безмолвие» не исключение». Адам Нэвилл

Тим Леббон

Безмолвие

Tim Lebbon

THE SILENCE

© С. Саксин, перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Посвящается Элли Роуз, моей малышке, которой в этом году предстоит сдать важные экзамены,

и

Грэму Джойсу, видевшему красоту во всем.

Часть первая. Шум

Глава 1

…исторического события, впервые столь важное научное открытие транслируется в прямом эфире. Здесь, наверху, возбуждение буквально осязаемо; нам остается только гадать, каково там, внизу, у входа. Ученые и спелеологи находятся на безопасном расстоянии, а специально разработанные автоматические системы готовы сорвать покров с древней пещеры. Никто не знает наперед, что мы там найдем, хотя недавние сейсмографические исследования позволяют предположить, что потайная система пещер, отрезанная, возможно, уже миллионы лет назад, очень обширна. По слухам, в нее могут входить пещеры, превышающие размерами недавно обнаруженную во Вьетнаме пещеру Шондонг[1 - Шондонг – пещера во Вьетнаме, самая большая в мире. Обнаружена в 2009 году, местами имеет больше 200 метров в высоту и 150 метров в ширину. (Здесь и далее прим. переводчика.)], а сама она имеет протяженность больше, чем легендарная Мамонтова пещера в Кентукки. Лично я еще никогда не испытывала такого возбуждения. Этот день навсегда запомнят те, кто участвует в данной экспедиции. И, надеюсь, вы, наши зрители, также его запомните.

«Потаенные глубины – в прямом эфире!», канал «Дискавери»

вторник, 17 ноября 2016 года

Затаив дыхание, я смотрела, как три фигуры в черном, обвешанные альпинистским снаряжением, спускаются в пещеру. Джуд бросил мне в голову огрызком яблока и промахнулся. Огрызок ударил в стену позади меня и разлетелся, обдав меня брызгами мякоти и семечками.

– Убирайся к черту! – крикнула я.

Тень Джуда отпрянула от дверного проема – очевидно, он испугался возмездия, – однако левая рука задержалась на косяке, и затем высунулась голова.

– Я скажу маме, что ты ругаешься! – показал знаками Джуд.

– Ну и говори! – сказала я.

Мои слова были лишь вибрацией, порожденной воспоминаниями. Я прочувствовала размеренное шлепанье шагов младшего брата, возвращающегося к себе в комнату, а затем глухой удар в стену, говорящий о том, что Джуд запрыгнул на кровать. Он еще вернется. Маленький гаденыш пребывал в соответствующем настроении.

Стряхнув с плеча яблочные ошметки, я снова повернулась к телевизору. Я только что его включила. До этого я с час бренчала на гитаре, пока не уступила соблазну растянуться на кровати и посмотреть какую-нибудь непритязательную ерунду по телику. Однако первые же кадры, которые я увидела, тотчас привлекли мое внимание.

Это были, в общем-то, не джунгли. Скорее просто густые заросли, холмы, покрытые деревьями и кустарником, чуть дальше голые горные пики, окутанные туманной дымкой. С веток свисали лианы, уходящие высоко вверх, пробираясь сквозь полумрак подобно дремлющим щупальцам, а по дну оврага медленно струился извивающийся ручеек. Там стояли несколько больших палаток; ближе к камере – палатки поменьше, и склад с составленными в штабеля пластиковыми ящиками и мешками защитного цвета. В овраге двигались люди, и именно выражение их лиц заставило меня прильнуть к экрану.

Они были в восторге. Не просто захвачены происходящим, а по-настоящему возбуждены тем, чем занимались, тем, что нашли. Еще больше выразительности придавала картинке надпись «Прямой эфир» в углу. На заднем плане в лагере толпились люди, но камера сфокусировалась на небольшой группе – три человека в альпинистской страховке, лебедка на стальной треноге и черный зев входа в пещеру у подножия холма. Две женщины вращали лебедку, опуская исследователей одного за другим с дневного света в кромешный мрак.

Я удивилась было тому, что нет никаких комментариев, но затем нажала кнопку на пульте дистанционного управления, и появились субтитры. Похоже, Джуд опять смотрел мой телевизор и переключил установки. Как же мне надоел этот маленький мерзавец!

– …чуть больше мили, так что, хотя это далеко не самая обширная или глубокая система пещер в Европе, эта уникальная черта выделяет ее как самую захватывающую, открывая огромный потенциал для дальнейших исследований. Как уже говорил доктор Краснов, вы в прямом эфире смотрите на канале «Дискавери», как творится история. Так что пока трое спелеологов спускаются в вертикальную шахту, в глубине пещеры автоматические системы уже…

«Какая еще уникальная черта?» – подумала я. Вход в пещеру выглядел непримечательно – обычный провал футов пятнадцать в поперечнике, края заросли кустами. Проникающий с одной стороны солнечный свет позволял видеть покрытую растительностью стенку, по всей видимости, ведущую прямиком вниз. Наверное, смотрелось это немного жутковато, и я, наблюдая за тем, как последний спелеолог скрылся в темноте, подумала, не наткнулась ли случайно на какой-нибудь новый ужастик. Но, проверив, я убедилась, что это действительно «Дискавери», и тут в кадре впервые появилась ведущая. Я видела ее уже не раз, она вела репортажи из самых разных точек земного шара. «Вот потрясающая работа», – подумала я. В свои четырнадцать я только начинала получать представление о том, чем хочу заниматься, и сейчас, глядя на ведущую, я ощутила восхищение. Пусть я глухая; это не помешает мне стать тем, кем я хочу.

– Как мы уже говорили, группа из пятнадцати человек уже работала у самого дальнего входа в пещеру, – продолжала ведущая. – В их числе опытные спелеологи, ботаник, биолог, геолог и палеонтолог, и они провели под землей почти шесть суток, собирая образцы и систематизируя новые виды растений и насекомых, обнаруженные там. Но сейчас, после того как был обнаружен новый вход в подземную систему и исследователи готовятся разобрать завал, похоже, перекрывающий дорогу к более глубокой, более обширной системе, происходящее, возможно, станет одним из величайших научных открытий…

Схватив постоянно включенный планшет, я открыла приложение для работы с альбомами. Я настроила это приложение под себя и использовала его каждый раз, когда какая-то новость привлекала мое внимание, добавляя официальные документы, видеофайлы и информацию из социальных сетей. Иногда я показывала свою работу родителям. Я знала, что они радуются тому, что я решила стать журналистом, но как-то раз отец заметил, что эта работа очень трудная. Он имел в виду произошедший со мной несчастный случай, хотя и не произнес этого. Поэтому едва ли стоило удивляться тому, что общение имело для меня такое большое значение. Сомнения отца несколько удивили меня, особенно если учесть, что он частенько слушал, как я исполняю музыку. Джуд хотел организовать вместе со мной группу, в которой он был бы вокалистом – любимцем публики, а я была бы композитором, автором текстов, музыкантом и всем остальным, что не имеет отношения к славе и признанию. Я тогда ответила отцу: «Скажи это Бетховену». После этого он больше не сомневался. По крайней мере, ничего не высказывал мне в лицо.

Создав новый файл, я озаглавила его «Новые миры?» и уже собралась набрать краткую аннотацию, когда мой взгляд привлекло какое-то движение.

Джуд снова появился в дверях, крадущийся ползком, словно снайпер, с резинкой, натянутой между большим и указательным пальцами, и вложенной в нее скомканной бумажкой. Увидев брата, я пригнулась, но Джуд оказался проворнее. Бумажка попала мне в лицо в дюйме над глазом. На моей стороне были долгие годы занятия балетом и спортом, и я пересекла комнату до того, как Джуд успел вскочить на ноги.

Я обхватила его за щиколотки. Он оглянулся. Я постаралась скорчить самую злобную гримасу, какую только смогла. Джуд жутко меня раздражает, и порой я готова на все, лишь бы прогнать с его лица эту мерзкую, самодовольную ухмылку.

– И вот теперь, когда отмщение близко… – начала я.

– Не надо, Элли, извини!

Что-то влажное ткнулось мне в спину, там, где задралась футболка.

– Отис! – подскочив от неожиданности, воскликнула я.

Воспользовавшись заминкой, Джуд выскользнул из моих рук и уполз прочь, застыв на корточках на пороге своей комнаты, готовый защищать свои владения.

Сев на задние лапы, собака снова ткнула меня носом.

– Уже иду! – крикнула я, понимая, что это мама прислала за мной Отиса.

Вообще-то, эта веймарская легавая не была подготовлена для помощи глухим – по крайней мере, профессионально ее никто не дрессировал; однако я долгие часы обучала Отиса предупреждать меня о том, что кто-то меня зовет, что звонит городской телефон, что стучат в дверь. Нас с Отисом связывала глубокая дружба, и я до сих пор поражалась, как он умеет переключаться между различными настроениями: он становился серьезным, когда нужно было помогать мне, оставаясь игривым и веселым все остальное время.

– Хорошая собака! – сказала я, потрепав его по шее и почесав ему грудь. Отис отрывисто гавкнул – я буквально прочувствовала этот звук грудью – и затопал вниз по лестнице.

Мы с Джудом съехали по ступенькам на пятой точке, со смехом, рядышком. Я уже успела забыть о далеком овраге, отверстии в земле и людях, исчезающих в темных глубинах.

* * *

Это был еще один гостиничный номер, в еще одной безликой гостинице, который Хью предстояло забыть, как только он отсюда уедет, и в нем пахло мочой.

Вообще-то, гостиница была довольно неплохая. Все номера были разные – тот, в котором поселился Хью, без всяких фантазий назывался «Красным люксом»; красные занавески и покрывала, и несколько картин с пустынными пейзажами и кровоточащими рассветами. Супружеская пара, которой принадлежала гостиница, показалась ему дружелюбной и работящей. Жена, чуть старше Хью, улыбалась слишком много, когда он заметил расстегнутую пуговицу у нее на блузке. Ничего особенного, можно было разглядеть лишь кусочек кружевного лифчика. Хью не мог не замечать подобные вещи, однако этим все и ограничивалось. Он предварительно заказал ужин, поскольку гостиница славилась также своей кухней. Так что все хорошо. Все в порядке. И все же в номере пахло мочой.

Хью медленно обошел номер, принюхиваясь, заглянул в туалет и присел на корточки, проверяя наиболее очевидное место, но так ничего и не обнаружил. Это был лишь слабый привкус, ничего резкого и настораживающего, недостаточно для того, чтобы просить переселить в другой номер. Определенно, недостаточно для того, чтобы жаловаться. Хью просто был не таким. Он терпеть не мог неприятности и избегал конфронтации любой ценой. Вот если бы на полу посреди комнаты была навалена большая куча, он, наверное, пожаловался бы. Наверное.

Вздохнув, Хью сел на кровать и погрузился в четыре подушки, уложенные у изголовья. Рядом лежала нераскрытая книга. На ночном столике в чашке остывал чай: в свое время мысль о чае казалась привлекательной, однако у напитка был вкус… в общем, мочи, приправленной заменителем молока из маленькой пластиковой коробочки.

Вот еще одно, что он сделал бы, если бы был хозяином подобного заведения. Маленький холодильник в каждом номере с банкой настоящего молока. Хью частенько повторял это Келли, и пару раз они даже всерьез обсуждали, не купить ли им небольшую гостиницу здесь, на побережье Корнуолла. Келли смогла бы всерьез заниматься живописью, а не довольствоваться теми урывками, которые ей удавалось выкроить сейчас. Джуд бродил бы по каменным заводям, образующимся во время отлива, а Элли нашла бы себе новые увлечения – собирать ракушки, кататься на лодке, лазать по прибрежным скалам. Возможно, она перепробовала бы все это и еще многое другое.

Бросив взгляд на книгу, Хью вздохнул, включил телевизор и, вырубив звук, принялся прыгать по каналам.

Эти два дня выдались долгими: он работал над новым домом. Точнее, особняком. Заказчиком был владелец скаковой лошади, шестидесяти лет от роду, богатый, собирающийся удалиться на покой. Приятный человек, он неизменно задерживал Хью на час дольше, чем требовалось. Впрочем, тот на самом деле ничего не имел против. Иногда Макс доставал из портфеля бутылку вина, и тогда они засиживались за выпивкой допоздна на строительной площадке, где вскоре должен был появиться роскошный особняк.

Макс платил компании Хью почти миллион фунтов стерлингов за возведение этого дома и поэтому, наверное, считал, что тем самым получил в собственность также и частицу его души.

Вздохнув, Хью потянулся за чашкой. Казалось, его движение всколыхнуло воздух и принесло новое дуновение аммиака. Часы показывали уже почти шесть вечера, ужин был заказан только на семь, а по всем каналам «ящика» показывали сплошную муть. Может быть, нужно было выйти на улицу, чтобы пробежаться. Хью уже давным-давно даже не надевал кроссовки. Всегда находилась причина не бегать, и сегодня это была усталость. У него ныли все члены. Если мотивация и была, то пряталась она где-то очень глубоко и никак не желала показываться.

Хью подумал о женщине, которая заселяла его в гостиницу, гадая, случайно ли оказалась расстегнута пуговица блузки.

Келли иногда донимала его по поводу частых отлучек из семейного дома неподалеку от Аска, маленького городка в валлийском графстве Монмутшир. Хью никогда не отсутствовал больше трех ночей подряд; тем не менее Келли зудела и пилила, вроде бы и не на полном серьезе, но, если хорошенько задуматься, и не в шутку. Она спрашивала, заказывает ли он шлюху на одну ночь, или же у него в каждом городе, где он останавливается, есть подружка, готовая с ним потрахаться. Хью подыгрывал жене, никогда не заходя чересчур далеко, затем заключал ее в крепкие объятия и говорил, что она у него единственная. И, сказать по правде, тут он ничуть не кривил душой. После двадцати лет семейной жизни они с Келли по-прежнему любили друг друга, не так, как вначале, но так же горячо. У Хью были знакомые, также частенько бывавшие в разъездах, кто гулял на стороне – постоянная любовница, редкие встречи или даже одна жаркая ночь в гостиничном номере с женщиной, с которой познакомился только что и чья фамилия останется неизвестной. Но все это было не для него. Хью был мужчина семейный и всегда с нетерпением ждал, когда вернется домой.

Хью отпил глоток чая и тотчас же пожалел об этом.

Наверное, лучше будет принять ванну и отдохнуть с книгой. Приняв решение, Хью взял пульт, но прежде чем выключить телевизор, напоследок еще раз пощелкал каналами – эту привычку он перенял у Келли.

Его внимание привлек один кадр.

Несколько человек столпились вокруг какого-то устройства, двое с усилием крутили ворот, а третий, судя по всему, возился с управлением. Должно быть, оператор держал камеру в руках, потому что изображение дергалось и плясало. На заднем плане стояли палатки, между которыми сновали силуэты людей. Местность была дикая – деревья, звездное небо, неровный ландшафт.

Внимание Хью привлекло выражение лиц всех этих людей.

Это был панический ужас.

– Рекламный ролик нового фильма, – пробормотал Хью.

Он частенько говорил сам с собой и обыкновенно не замечал этого. Однако сейчас заметил, потому что у него не было полной уверенности. Если это кино, то оно было невероятно реалистичным. И слишком уж наглядным.

Люди продолжали крутить ворот, и только когда Хью увидел что-то красное и блестящее, поднимающееся из земли, он сообразил, что звук по-прежнему отключен.

Ткнув кнопку включения звука, Хью вздрогнул, услышав раздирающий душу крик, разорвавший комнату:

– Проклятие!

Стараясь унять бешено колотящееся сердце, Хью усмехнулся, дивясь тому, как легко поддался испугу. Потянувшись через кровать, он схватил сотовый телефон и взглянул на экран, чтобы узнать, который час. Почти четверть седьмого.

Подобные вещи ни в коем случае нельзя показывать до десяти вечера, пока еще не спят маленькие дети.

* * *

Я люблю спагетти по-болонски. Мама готовит их из того, что под рукой, и каждый раз получается по-разному. Ей нравится экспериментировать. Она не перестает повторять, что рецепт лишь задает общее направление.