978-5-04-111974-4
ISBN :Возрастное ограничение : 12
Дата обновления : 14.06.2023
– Логично, – осторожно кивнул Алексеев, прикидывая, что в подобной ситуации сам бы он именно так и поступил. Поскольку второго артналета морпехи могут и не пережить: гитлеровские корректировщики наверняка уже внесли необходимые поправки. А если еще и минами сыпанут, так и вовсе грустно им станет, мина – штука поганая, в отличие от снаряда падает практически вертикально, в любую щель попадет. Единственный шанс – рвануть следом за отступающим противником, тем более у них, как неожиданно выяснилось, даже танки в наличии имеются. Те еще танки, если честно: видел Степан подобные в местном музее – как раз те, что подняли со дна в районе Озерейки, – но уж какие есть. Для психологического эффекта сойдут – в темноте любая гусеничная железяка втройне страшнее кажется, главное, чтобы лязгала погромче да мотором ревела. Осенью сорок первого под Одессой это прекрасно доказала ночная атака обшитых котловой сталью тракторов, получивших в итоге свое знаменитое название НИ-1 – «на испуг». Драпали от них румыны впереди собственного визга – любо-дорого было поглядеть. А сейчас, спустя полтора года непрерывных боев на разных фронтах, вояки из них еще жиже, поскольку пуганые и жизнью сильно битые, особенно после недавнего Сталинграда…
Товарищи не ошиблись: не прошло и нескольких минут, как по цепочке пришел приказ атаковать, окончательно выбив противника из Озерейки. Морские пехотинцы зашевелились, проверяя оружие и собирая скудные пожитки, – Степан только сейчас заметил, что старшина с Аникеевым ухитрились прихватить из блиндажа свои вещмешки, так и не успевшие толком просохнуть и оттого темные от воды.
Не теряя времени, бойцы рассовывали по подсумкам запасные автоматные и винтовочные магазины (часть десантников была вооружена и винтовками, в основном самозарядными СВТ), запихивали за поясные ремни гранаты, проверяли, под рукой ли ножны со штыками и пехотные лопатки: насколько понимал старлей, атака вполне могла завершиться рукопашной. Удивительно, но никакой ненужной суеты не было и в помине. Люди просто готовились к бою, прекрасно при том осознавая, что он может оказаться последним в жизни…
– Ну что, лейтенант, готов? – снова перейдя на «ты», деловито осведомился Левчук.
– Всегда готов, – буркнул Степан, прикидывая, как будет выбираться из окопа. – Сигнал какой будет?
Старшина пожал плечами:
– Так откуда ж мне знать, ракету, наверное, пустят. Как танки вперед пойдут, так и мы следом двинем. Да вон они, собственно, и поперли уже.
Алексеев и сам услышал натужное рычание танковых движков – меньше десятка легких «Стюартов» выбирались из капониров, выстраиваясь неровной линией по фронту. В светлеющем небе зеленым пятном лопнула сигнальная ракета. Над линией окопов пронеслось нестройное «ура!» поднимающихся в атаку морских пехотинцев. Захваченный общим порывом, Степан оттолкнулся от дна траншеи, выбрасывая тело за бруствер. Автоматически помог оступившемуся Аникееву, перехватил поудобнее автомат. И вместе с остальными рванул вперед, с какой-то особой остротой вдруг осознав, что это и есть точка невозврата.
И что изрытые немецкими снарядами и минами окопы, где он едва не погиб в разрушенном прямым попаданием блиндаже и под артобстрелом; перепаханная вдоль и поперек узкая полоска пляжа, куда его полуживым вытащил старшина; непонятно куда подевавшийся затонувший бронетранспортер – да и вся его прошлая жизнь, со всеми ее бедами и радостями, – навсегда остались там, за спиной.
А впереди лежала не столько Южная Озерейка, которую им предстояло захватить, сколько какая-то новая жизнь. Пока еще непонятная и неизведанная, но тем не менее именно что новая…
В следующий миг философствовать стало попросту некогда.
Степан просто побежал вперед, нагоняя ближайший танк – чисто автоматически, на одних включившихся рефлексах, твердивших, что атаковать при поддержке бронетехники следует именно так, прикрываясь от огня обороняющегося противника кормовой броней. Дернул за рукав бушлата замешкавшегося Аникеева, пихнул в спину кого-то из оказавшихся рядом морпехов, отметил краем сознания, что опытный вояка Левчук делает то же самое:
– За броню, живо!
Вовремя: темная окраина поселка внезапно буквально взорвалась десятками коротких, если стреляли из винтовок, и подлиннее – если из пулеметов – огненных вспышек. Снова захлопали минометы, поднимая дымные кустики разрывов, предутреннюю мглу пронизали нити трассеров, теперь уже вражеских. Над ухом противно вжикнуло – раз, другой; выбросив куцый сноп искр, ушло рикошетом вверх от танковой брони. Бухнула мина, далеко и неопасно. Гулко ухнуло где-то справа – Алексеев опять-таки на полном автомате отметил замерший на месте М3 со свороченной набок башней, раскатавший левую гусеницу, жарко пылающий чадным бензиновым факелом. Минус один. То ли из противотанковой пушки засадили, то ли на мину наехал. Если второе – хреново: иди знай, какая у здешних мин чувствительность, пожалуй, могут и под ногой сработать. Особенно если каблуком со всей дури на бегу наступишь. На всякий случай заорал, срывая и без того осипший после ледяного купания голос:
– Всем в колею! По колее бежать! Мины!
Услышали ли бойцы, Степан так и не понял. Но рывком догнавший его старшина прокричал в ответ:
– Да нет тут никаких мин, лейтенант, иначе б сами фрицы подорвались! Из пушки его спалили, я вспышку видал! Вона там она, справа, между крайними хатами!
В следующий миг старлей понял, что товарищ прав, заметив в нескольких метрах лежащего ничком румынского пехотинца в рыжей, задравшейся почти до поясницы шинели. Голова вывернута набок, каска отлетела в сторону, рука по-прежнему сжимает цевье винтовки. И еще один труп, на сей раз лежащий на спине. Значит, они уже пересекли несколько первых, самых опасных сотен метров, добравшись до рубежа, на котором атакующих остановили советские пулеметы. Получается, не ошибся Левчук, никаких мин тут и на самом деле не имеется.
– Бумм! – на правом фланге замер еще один танк – этому башню так и вовсе снесло начисто, откинув чуть ли не полдесятка метров. Однозначно, противотанковое орудие лупит, расстреливая легкобронированные мишени, словно на полигоне.
Экипаж «Стюарта», за которым держался старший лейтенант, оценил опасность, резко взяв влево и уходя из вероятно-пристрелянного сектора. Бронемашина несильно качнулась… и Алексеев едва успел перепрыгнуть, не запнувшись, через очередной вражеский труп, перед тем оказавшийся под гусеницей. Перепрыгнуть совершенно равнодушно, словно в той, прошлой жизни каждый день видел побывавшие под танковыми траками тела, – сознание просто зафиксировало сам факт, не более того. Некогда рефлексировать и ужасаться – тут бы самому уцелеть.
Мины перестали рваться, зато плотность ружейно-пулеметного огня определенно возросла: десантники уже находились в считаных десятках метров от крайних домов поселка. Три последних уцелевших танка звонко долбили из башенных пушечек, даже не делая попыток притормозить для прицеливания. Вряд ли они хоть куда-то попадали – просто вносили в происходящее свою долю хаоса. Немцы – или румыны? – тоже старались вовсю, не жалея патронов. Степан видел, как падали и больше уже не поднимались морпехи; как вражеские пули все чаще и чаще высекали искры из брони, брызгая расплавленным свинцом; слышал противный шелест пролетавших мимо пуль – уже неопасных, лично ему не предназначенных.
А потом танк, с хрустом подмяв какой-то и без того покосившийся забор, вдруг вздыбился, словно бы подпрыгнув на месте, и замер, обдав бегущих следом десантников смрадным жаром мгновенно вспыхнувшего бензина. Куда именно ему попали, Алексеев не заметил, но загорелся он как-то сразу и весь. Из башни полез было танкист в охваченном огнем комбезе, но тут же, судорожно дернувшись несколько раз от ударов попадавших в тело пуль, обмяк, наполовину свесившись из люка. А больше никто выбраться из обреченной машины и вовсе не пытался…
Подавив желание залечь – получилось, если уж начистоту, с трудом, – старлей отмахнул Левчуку влево, в свою очередь, огибая подбитый танк с правого борта. Внутри пылающей бронемашины заполошно тарахтели взрывающиеся пулеметные патроны, и Степан мельком подумал, что вот-вот могут рвануть и выстрелы к башенной пушке. Впрочем, вряд ли их мощности, даже если разом сдетонирует сразу несколько штук, хватит, чтобы разворотить корпус или сорвать башню – не тот калибр. Но и долго торчать рядом тоже чревато – он может и ошибаться.
С ходу перескочив поваленный забор, боковым зрением заметил подозрительное движение. Дернув в сторону опасности стволом, выдавил спуск. Незнакомый автомат отозвался недлинной, патронов в пять, очередью.
Не промазал, конечно: в нескольких метрах заваливался, выронив винтовку с примкнутым штыком, вражеский пехотинец в уже виденной рыжеватой шинели. ППШ приятно порадовал: тяжелый, конечно, но зато и отдача невелика, неплохо гасится весом оружия. Самым краешком сознания сквозанула мысль, что он только что – впервые в жизни! – застрелил человека; сквозанула – и исчезла, напрочь и без остатка растворившись в бурлящем в венах адреналиновом шторме.
Рядом коротко протарахтел пистолет-пулемет кого-то из морпехов, бухнула самозарядная винтовка, снова отработал шпагин. В ответ тоже стреляли; пули противно и уже почти привычно взвизгивали у виска, одна даже дернула рукав бушлата. Было ли ему страшно? Сложный вопрос. Сначала, наверное, да, было. Но совсем недолго, буквально считаные секунды. А затем наступил момент, когда Степан просто позабыл про страх, словно в мозгу щелкнуло некое несуществующее реле. Он просто воевал, делая то, чему его учили и к чему готовили.
В стороне гулко ухнул разрыв, следом еще один – видимо, та самая самоходка, которую заметил старшина. Следом – пулеметная очередь, успел даже разглядеть огненный султанчик на конце ствола – метров с тридцать, расчет укрылся возле смутно различимого в темноте дома. Пули взметывают невысокие фонтанчики земли, нудно высвистывают над ухом, с треском влепляются, вышибая щепу, в штакетины. Позади кто-то упал, коротко вскрикнув.
Залечь. Откатиться. Попытаться подавить, прижать огнем. ППШ послушно задергался в руках, посылая в направлении противника невидимую смерть. Снова перекат, метра на два в сторону. Еще одна очередь, подлиннее. Попал – не попал? Да хрен разберешь, но, видимо, нет. Остальные бойцы тоже залегли, стреляя в ответ. Гранаты нужны! Подобраться-то несложно, сначала вон туда переползти, там однозначно мертвая зона, потом рывком к дому, дальше дело техники. Но где ж их взять, те гранаты-то?
«За поясом две штуки, – ехидно подсказало словно бы живущее своей собственной жизнью подсознание. – Правда, ты ими пользоваться не умеешь, поскольку только на картинках да в музее видел. А ведь говорили умные люди, учи матчасть».
Выпустив еще одну короткую очередь, Алексеев на миг замер, со всей остротой осознав крайнюю мысль. Ну да, все верно, Левчук дал ему пару гранат, вон они, так за поясным ремнем и торчат, никуда не делись. Вот только как их использовать, Степан и на самом деле даже не представлял. Вроде бы читал, что сначала нужно снять с предохранителя, провернув какой-то там флажок на рукоятке, но где именно тот находится, старлей даже понятия не имел. Блин, ну почему у погибшего бойца не оказалось при себе хоть одной нормальной «эфочки», практически не изменившейся с этих легендарных времен? Или РГ-42, предшественницы привычной РГД-5? Вроде уже принята на вооружение и поступает в войска? Столько бы проблем сразу решилось!
Однако пора на что-то решаться: вражеский пулеметчик вот-вот поймет – если уже не понял, – что сумел зажать наступающих, и начнет лупить на расплав ствола. Наши, понятно, рано или поздно обойдут с флангов, но сколько времени это займет? Того самого времени, которого у них нет. Еще и самоходка где-то поблизости крутится, дадут фрицы целеуказание – всем кранты, от осколочно-фугасного на практически ровном месте не укроешься, как ни старайся. Какой там у нее калибр, миллиметров семьдесят пять? Да хоть бы и пятьдесят, им однозначно хватит…
Все, хватит тормозом прикидываться, работать нужно:
– Старшина, прикрой!
Ответа Левчука старлей не расслышал, перехватив автомат за переднюю антабку и по-пластунски двинул вперед размеренными саженками. Выстрелы, стук крови в висках, тяжелое дыхание, снова выстрелы. Три метра, пять, десять… еще немного. Вот и приметное дерево на самом краю приусадебного участка, в ствол которого тут же влепилась, раскидывая клочья сбитой коры, парочка вражеских пуль. Все-таки заметили, суки! Теперь еще немного вправо, вон к той яблоне. Все, он в мертвой зоне. Несколько секунд на перевести дыхание – и последний рывок. Готов? Готов. Вперед, морпех!
Преодолев последние полтора десятка метров, Степан сполз по побитой пулями саманной стене дома, нещадно пачкая бушлат голубенькой побелкой. За углом заполошно тарахтел фашистский пулемет. Вытащив гранату, ощупал рукоятку. Большой палец наткнулся на непонятный рычажок-пластинку: может, это и есть этот самый предохранитель? На всякий случай, сдвинув его в сторону, почти без замаха отправил РГ-33 за угол. Пулемет замолчал, словно бы захлебнувшись, кто-то истерично заорал понятное безо всякого перевода «гренада!». Выждав секунды четыре (взрыва вполне ожидаемо не последовало), выметнулся следом, вскидывая автомат. В последний миг дернула мысль, что понятия не имеет, сколько осталось патронов: не привык еще к незнакомому оружию, не научился навскидку прикидывать расход боеприпасов. Но изменить уже ничего нельзя, поскольку пошла движуха. Теперь только вперед.
Дальнейшее вряд ли заняло больше четверти минуты, отпечатавшись в памяти суматошной нарезкой отдельных кадриков-эпизодов.
Отпрянувший от незнакомого пулемета – массивный приклад, оребренный ствол с конусовидным пламегасителем, торчащий поверху ствольной коробки прямой магазин – пулеметчик, с ужасом глядящий на лежащую буквально под локтем гранату. Второй номер расчета, в руках – парочка таких же магазинов. Третий сидит ближе всех, спиной к старлею, сгорбившись над вскрытым цинком, – видимо, набивает патронами отстрелянные. Поправка: набивал. Короткая очередь пересекает обтянутую шинелью, перепоясанную портупеей спину, пули выбрасывают клочки сукна. Последняя – ствол все-таки задрало кверху – попадает в шею под краем задравшийся каски. Готов, готовее не бывает.
Продолжая движение, Степан смещает ствол на пару сантиметров, снова давит спуск. Пистолет-пулемет отвечает короткой дрожью отдачи, и пулеметчик утыкается лицом в приклад, вместе с оружием грузно заваливаясь на дно обложенной мешками с песком позиции. Третий успевает отреагировать и тянется к прислоненной к брустверу винтовке. Не успевает, конечно: ППШ коротко татакает, неожиданно осекаясь на втором выстреле. Патроны закончились! Усыпанное стреляными гильзами дно окопа бьет спрыгнувшего вниз морпеха по подошвам, и Алексеев отмахивает автоматом, целясь пониже среза овальной, с какой-то бляхой спереди каски. Не слышимый в грохоте боя противный хруст – и голова противника безвольно и мертво запрокидывается. Все, нет у фрицев – или кто они там? – больше пулемета…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=63966661&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Сноски
1
ЛОЗ – личный опознавательный знак, в просторечьи – «смертный медальон». Закручивающийся бакелитовый футлярчик с бумажным вкладышем-анкетой внутри. Отменен приказом НКО в ноябре 1942 года.
2
«Светка» – жаргонное название самозарядной винтовки Токарева СВТ-40.
3
Мелкосидящая плоскодонная десантная баржа, некогда оснащенная двигателями шведского конструктора Болиндера, что и дало ей вошедшее в историю название. К моменту описываемых событий построенные во времена Первой мировой «болиндеры» уже давно перешли в категорию несамоходных плавсредств. Во время Озереевского десанта по морю их буксировали тральщики, а к берегу подводили буксиры. Каждый «болиндер» перевозил до 10 легких танков и пару грузовиков с горючим и запчастями к ним.
4
Условное обозначение рубежа обороны гитлеровских войск на Краснодарско-Таманском направлении «Готенкопф» («голова гота», «голубая линия»). Оборонялся 17-й армией вермахта. Был окончательно прорван во время Новороссийско-Таманской операции в октябре 1943 года.
5
ОБМП – отдельный батальон морской пехоты. В данном случае речь идет о 382-м батальоне из состава 810-й отдельной бригады МП Черноморского флота ВМФ России (г. Темрюк, азовское побережье Краснодарского края).
6
Часть лопаты, связывающая между собой полотно (лоток, штык) и черенок. Жестко соединяет между собой рукоятку лопаты и штык.
7
Автор напоминает, что описанные в романе события могут частично не совпадать с реальной историей боев 4—5 февраля 1943 года в районе Южной Озерейки.
Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом