– Около пяти, должно быть. Я рано встаю, если по грибы. А то дачники все разберут… Иду, а тут такое… Я сразу на станцию, вам звонить стал…
– Никого рядом не видели? – спросил Липягин.
Старик покачал головой.
– Да какое там… Я ж испугался… Туман этот еще… Мальчонку-то за что так, а, товарищ начальник? Он же маленький совсем… Что ж это, а? Как будто немец опять пришел…
Стоявший поодаль капитан Витвицкий, высокий человек с нервным лицом, сделал несколько шагов к куче и увидел торчащие из нее детские ноги – одна в грязном кеде с нарисованной рожицей, другая босая. Ноги были покрыты запекшейся кровью. Из кучи также торчала сломанная бамбуковая удочка. Витвицкий пригляделся к тому, что фотографирует эксперт, резко побледнел, отшатнулся, отошел на подгибающихся ногах в сторону, согнулся, его стало неудержимо рвать.
Курившие милиционеры обернулись.
– Новенький, что ли? – поинтересовался кто-то из оперов.
– Не, сказали, спец, – ответил водитель «бобика». – Ловить этих… Которые вот… – кивнул на останки мальчика, – в лесополосах орудуют.
– Какой из него спец? – хмыкнул другой опер. – Вон как харчи метает…
– Начальству виднее, – пожал плечами водитель. – Из Москвы прислали.
Старик, разговаривавший с Липягиным, вдруг схватился за грудь, захрипел, начал падать, выронив корзинку.
Липягин подхватил его, крикнул оперативникам:
– Паша, «Скорую!» Похоже, сердце…
* * *
Неделей ранее этих печальных событий в Москве, в кабинете заместителя министра внутренних дел Советского Союза, состоялся важный, можно даже сказать судьбоносный разговор.
За большим столом, украшенным дорогим письменным прибором и настольной лампой под зеленым абажуром, сидел хозяин кабинета, уже немолодой, грузный человек в генеральской форме – Владимир Панкратович Сазонов. Напротив него, в кресле для посетителей, расположился следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР полковник Тимур Русланович Кесаев. Они были давними знакомыми, хотя и работали в разных ведомствах.
– …Несмотря на все усилия местных органов, убийства продолжаются, – говорил генерал, изредка поглядывая в документы. – Лесополосы, городские парки и окраины стали небезопасными местами. Поэтому было принято решение создать межведомственную группу. И возглавить ее поручено тебе, Тимур Русланович. Задача простая и сложная одновременно – разобраться в этих убийствах и поймать преступников.
– Разрешите один вопрос, Владимир Панкратович? – подал голос Кесаев.
Сазонов внимательно посмотрел на него.
– Вопросов у тебя, я думаю, не один и не два. А время идет. Поэтому давай все потом, в рабочем порядке. Формируй группу и езжай в Ростов. Местные товарищи тебя встретят, введут в курс дела, окажут всяческое содействие, я об этом позабочусь.
– По подбору кадров я полностью самостоятелен? – спросил следователь.
Генерал кивнул.
– Конечно. Единственное – возьмешь капитана Витвицкого…
Кесаев поморщился, словно съел целый лимон.
– Кого?! Этого болтуна, из НИИ МВД который? Ни за что. Зачем мне гиря на ногу?
Сазонов мгновенно потерял спокойствие, в голосе его лязгнула сталь.
– Я что тут с тобой, в бирюльки играю?! – он встал, подошел к окну, за которым шумело Садовое кольцо. – Это приказ! Дело на контроле в Политбюро! Там детей убивают, а милиция три года возится.
Кесаев развел руками.
– Да Витвицкий-то тут при чем? Тоже мне, нашли Шерлока Холмса…
– Холмса не Холмса, а нужно использовать новые методики, особенно если старые не работают. Психология преступника и все такое прочее… Ну, ты же помнишь тему его диссертации… – мужчина вернулся к столу.
– Владимир Панкратович, но это же теория! Как это мне поможет?
Генерал сел в кресло, отпил остывший чай из стакана в серебряном подстаканнике.
– Поможет, поможет, Тимур Русланович… Ты Стругацких, «Жука в муравейнике», читал? Помнишь, как там сказано…
Сазонов отставил стакан, поискал среди бумаг на столе, нашел нужную.
– Вот, я выписал даже: «И если в нашем доме вдруг завоняло серой… мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился черт с рогами, и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах»[1 - Стругацкий А., Стругацкий Б. Жук в муравейнике. М.: Изд-во Лумина, 1983.].
Следователь криво усмехнулся.
– Вот прямо черт с рогами?
Генерал нахмурился.
– Я видел секретный доклад КГБ туда… – он указал глазами на потолок. – В области натуральная паника. Люди отказываются выпускать детей одних в школу. Слухи ходят такие… Вплоть, кстати, до черта, то есть дьявола. Мол, бродит среди людей, убивает детишек и похищает детские души. Поэтому возьмешь Витвицкого.
– Да что он может… – расстроенно протянул Кесаев.
Генерал резко припечатал лист с цитатой из Стругацких к столу ладонью.
– Все! Разговор окончен. Дело, я тебе уже говорил, на контроле партии и Политбюро! Идите, товарищ следователь по особо важным делам.
Мужчина молча встал, взял со стола папку и вышел из кабинета.
* * *
Вечером того же дня на аэродроме в подмосковном Чкаловском у спецборта МВД СССР, бело-синего «Ту-134», собрались все участники группы Кесаева. Время поджимало, стюардесса попросила пассажиров подняться в самолет, и у трапа остались только Кесаев и его давний знакомый и помощник майор Горюнов, крепкий, краснощекий здоровяк, никогда не теряющий присутствия духа.
Стюардесса с озабоченным лицом сбежала по ступенькам трапа, цокая каблучками:
– Товарищи, нам через три минуты взлетать. Где ваш сотрудник?
Кесаев процедил сквозь зубы:
– Хотел бы я знать… Олег, ты ему время точно продиктовал?
Последняя фраза адресовалась Горюнову. Тот развел руками:
– Ну, Тимур Русланович, что я, первый день замужем, что ли?
Командир экипажа отдал команду на продувку и запуск двигателей. Турбины, медленно раскручиваясь, вскоре начали выть, словно тысяча голодных волков, затем вой перешел в рев. Стюардесса поднялась по трапу в самолет.
Следователь, перекрикивая шум двигателей, сообщил Горюнову:
– Еще минута – и летим без него!
В этот момент на летном поле появился опоздавший Витвицкий. Он бежал к самолету, нелепый, несуразный, в развевающейся одежде, роняющий по дороге вещи. Горюнов первым заметил его, тронул Кесаева за руку:
– Вот он, Тимур Русланович!
Кесаев повернулся, посмотрел, как Витвицкий, уронив портфель, поднял его, уронил сверток с бумагами, потом споткнулся, снова уронил портфель, и зло бросил:
– Клоун… Олег, иди садись.
Горюнов поднялся по трапу. Витвицкий подбежал к самолету, где его поджидал Кесаев.
– Фу-у-х, успел!.. – с радостным выражением на лице крикнул Витвицкий.
Следователь, стараясь держать себя в рамках, резко оборвал его:
– Нет, не успели! Вы, Витвицкий, едва не сорвали нам полет! Это разгильдяйство…
Витвицкий, побледнев, закричал в ответ – турбины ревели на полную:
– Я должен был собраться… Я ученый! Мне дали всего три часа…
Кесаев покачал головой:
– Ты – офицер милиции! А еще сопляк и демагог. Марш в самолет! Бегом!
Витвицкий попытался возразить, но стюардесса уже махала с трапа, и ему пришлось послушно подняться по ступенькам. Последним в самолет вошел Кесаев. Дверь закрылась, трап отъехал, самолет вырулил на взлетку, разогнался, взлетел, и через мгновение его бортовые огни исчезли в низких вечерних облаках.
* * *
Все это было неделей ранее, а сейчас московская группа вместе с местными оперативниками работала на месте очередного преступления убийцы, уже прозванного Ростовским потрошителем.
Рассвело. Туман рассеялся. Часть милицейских машин уехала. Возле «Скорой» врачи хлопотали вокруг старика-грибника, ставили ему капельницу. В стороне майор Липягин о чем-то разговаривал с оперативниками.
Санитары подняли и понесли к серому «уазику»-«буханке» с красным крестом носилки с убитым мальчиком, укрытым белой простыней. Сквозь простыню проступали кровавые пятна.
Витвицкий, по-прежнему бледный, с платком в руке, наблюдал за этим. К нему подошла миловидная девушка в простенькой кофточке и серой юбке – старший лейтенант Овсянникова, единственная женщина в ростовском УГРО.
– Ну, как вы? Полегче? – спросила она у Витвицкого.
Тот неопределенно дернул плечом.
– Не знаю… Мутит… Я никогда не был… На вот таком вот…
Овсянникова понимающе кивнула.
– Да, к такому привыкнуть сложно.
Она поежилась от утреннего ветра, несущего знобкий холодок, вздохнула:
– И главное – я понять не могу… Когда в пьяной драке… Или с целью ограбления… Да даже эти… насильники… Им ведь главное – получить удовлетворение, а потом… Иногда убивают, бывает. Боятся, что жертва расскажет. Убивают, придушат там или ножом пырнут – но не так! Это же ужас!
Витвицкий повернулся к Овсянниковой, внимательно посмотрел на нее.
– А вы… Как вас, простите, по имени-отчеству?
– Просто Ирина.
– Очень приятно. Я Виталий Иннокентьевич. Так вот… Вы не думали, Ирина, что без этого всего преступники… – он сделал жест рукой с платком куда-то в сторону «уазика». – Просто не могут получить… это вот, о чем вы сказали… удовлетворение?
Санитары погрузили носилки в «уазик», с грохотом закрыли двери. Овсянникова промолчала. Липягин двинулся к служебной «Волге», по пути скомандовал своим:
– В час совещание у Ковалева, с московскими коллегами. Не опаздывать!
Машины разъехались, место убийство опустело, только сиротливо торчала из кучи листвы сломанная бамбуковая удочка с обрывком толстой лески ноль-три.
* * *
У уличного киоска с крупной надписью «ОВОЩИ» стояла небольшая очередь, в основном женщины, возвращавшиеся домой после работы. Некоторые были с детьми, кто-то уже успел отовариться и держал в руках полные авоськи и хозяйственные сумки. За прилавком гремел весами продавец-мужчина в грязно-белом халате.
Очереди бывают разные: тихие и интеллигентные очереди за книгами, шумные и горластые – за водкой, скорбные очереди в больницах или нервные, истеричные – за билетами на вокзале. В очереди к овощному киоску обсуждали недавнее убийство в лесополосе возле станции.
– Я бы, если бы их поймала, своими руками бы придушила! Сволочи! – эмоционально говорила немолодая женщина, рубя воздух ладонью.
– Вы думаете, их много? – спросила высокая дама в желтом платье.
– Один человек на такое не способен, – отрезала эмоциональная и, понизив голос, добавила: – Говорят, что это целая банда… – она кивнула куда-то в сторону. – Оттуда.
Продавец киоска услышал их разговор и вмешался:
– Откуда еще – оттуда?
Зачинщица разговора резко повернулась к новому собеседнику:
– Ясно откуда. С Запада!
Продавец нахмурился.
– Да что вы херню несете, женщина? Это зэки с урановых рудников. Они облученные, смертники, считай… Вот и мстят всему свету…
