– Лукас, поумерь пыл, – раздался мелодичный женский голос. – Это друг. А ты, Орм, будь добр, не нервируй людей, брось гадость.
Она вышла из тени у лестницы. Не светлый фантом, как тогда на приеме у Мак-Молоуни, а скорее призрак, дева битвы. Стройная, в подчеркивающем идеальную фигуру боевом скафе, строгая, но порывистая. Прекрасное бледное лицо подсвечено алыми бликами, что делало тонкие черты несколько инфернальными. Отсветы скользили и по голубоватым бронированным пластинам, ребрам жесткости и патрубкам системы жизнеобеспечения, по стальному обручу, что удерживал длинные черные волосы. Шлема я не увидел, а по чрезмерно широкому стальному воротнику заключил, что костюм из новейших, с механизмом автоматического складывания защиты головы.
В руках Талли Мак-Суини держала небольшую арфу, блещущую сталью, на ремне болтался пистолет и короткий нож. В глазах же плескалась Изнанка, а на губах играла блеклая улыбка.
Остановилась рядом со мной и посмотрела сверху вниз. А я медленно положил кортик и револьвер на пол, вытер рукавом пот и кровь со щеки, устало усмехнулся.
– Да, моя госпожа.
– Не язви.
– Как ты могла усомниться? – делано возмутился я. – Я искренен, как на приеме у инквизиции.
– Наслышана, – еще больше помрачнела Талли. – Господи, и горазд же ты влипать в отвратительное дерьмо!
– Сам удивляюсь, что жив, – теперь действительно искренне пожал плечами я. Скосил глаз и проследил, как бойцы Мак-Суини слаженно оцепляют площадку перед храмом, как стаскивают раненых бандитов в одно место, сковывают, развешивают прожектора.
Выучка, правила… не похожи на наемников. Гварды, очевидно. Но судя по оснащению, далеко не простые, какое-то спецподразделение. И именно их почуял как вторую волну, но решил, что подкрепление неприятелей. Хорошо, что ошибся. Но кто они? На кого работает Талли? Не попал ли я в худшую переделку?..
– Ну так и не провоцируй, – буркнула девушка. – Не испытывай судьбу.
– Да, моя… ладно-ладно, не буду, – хмыкнул я, заметив, как у нее наморщился лоб, поджались губы. Выждал мгновение и спросил: – Можно подняться? Или нравится, когда мужчины стоят перед тобой на коленях?
– А? – вопросительно промычала она. Затем осмыслила, задохнулась от возмущения и очаровательно покраснела. – Ты точно напросишься. Ладно, вставай.
– Спасибо, – кивнул я. С трудом воздел себя на ноги и оперся о стену. – У меня есть вопросы.
– У меня тоже, – перебила Талли. – И первый: где Фергюс?
Поколебавшись, я признал: хуже не будет, если подпущу к другу. Эскалировать ситуацию успею. А то, что со мной говорят, не стремясь перерезать глотку, признак хороший. Конечно, в случае чего драка с бардом, а особенно с Мак-Суини будет, вероятно, фатальна. Но и у меня есть аргументы.
– Там, – указал я в храм. – Осторожнее, в плохом состоянии.
– Лукас! Финбар! – приказала Талли.
Бойцы отреагировали моментально, с пистолетами в руках аккуратно вошли в притвор, а затем молельный зал. И вскоре оттуда послышалось:
– Чисто, леди.
Мак-Суини рванула вперед так, будто у нее за плечами нависли Вестники. У входа запнулась и пристально осмотрела проем, взглянула на подрагивающего в конвульсиях бородатого наемника, затем кинулась в зал и склонилась над едва дышащим Мак-Гратом. Провела рукой над его лицом и грудью, а затем выдохнула с явным облегчением.
– Будет жить. Финбар, организуй носилки! Лукас, рюкзак!
Бойцов как водой смыло. Один сразу вернулся с вещевым мешком, почтительно подал девушке. Та схватила, рванула завязки и принялась копаться. Достала кислородный баллон и заменила тот, что я оставил из собственного спаскомплекта. Далее извлекла прибор, напоминающий лупу с зеленоватым стеклом, осмотрела Мак-Грата. Достала такую же, но с красной линзой, вновь всмотрелась. Сняла с пояса арфу и, замерев на миг, тронула струны. Несколько нот, простенькая тихая мелодия, напитанная силой Изнанки.
По крайней мере внешне ничего не изменилось. Однако дышать Фергюс вроде бы стал чаще и легче. Румянец на щеках не появился, но тень под здоровым глазом слегка поблекла.
– Поправила твою печать, – пояснила Талли, подняв на меня взгляд. – Не все охватил, слабенько.
«А заодно последней нотой разметала по камушкам мою последнюю ловушку», – ухмыльнулся своим мыслям я, но протестовать не стал – не в том положении, чтобы выкатывать претензии. Лишь проследил, как тают призрачные линии на полу, едва заметно вздохнул, пожал плечами и произнес:
– Что смог. Резерв небольшой.
– Вижу, – ответила она. Встала и прошлась по залу, подобрала выброшенный мною перстень, повертела в руках. – Использовать боевой артефакт как батарею – решение остроумное. Ты ведь знаешь, что за такие игрушки Церковь тебя по голове не погладит?
– Если поймает. И если ты не сдашь, – хмыкнул я. – Пришлось импровизировать.
Грубый намек пропустила мимо ушей. Правильно, пусть поволнуюсь, попереживаю. Лучшие рычаги влияния – чувство вины и страх разоблачения, а в шантаже женщинам равных нет. Мак-Суини пристально посмотрела на меня, и я ощутил движение Изнанки. Но, убедившись, что оковы на месте, озадаченно закусила губу.
– Тогда ты лучший мастер импровизации, Орм, какого вообще видела.
– В смысле?
– В прямом! – отрезала Талли. Упрямо мотнула головой, но соблаговолила пояснить: – У меня есть глаза, Ормонд. Я видела то, что ты сделал в гроте Молоуни с куклой. Вижу твою работу здесь. Ловушки, затвор ран, использование артефактов не по назначению. Твои печати элементарны и грубы, но такие потребляют минимум энергии. И все видят лишь это, зациклились на уровне силы. Правда…
– Что? – с любопытством спросил я.
– Чтобы виртуозно управлять Изнанкой, нужны годы практики, учителя, книги. Но ты ведь ушел из семинарии, не присоединился к Лиге. И никто не снимал твоих оков.
– У меня были годы, – легко ответил я. – И книги. Сама знаешь, деньги решают. Я практиковался с тем запасом и уровнем, что оставили. И ты не поверишь, но порой ограничения мотивируют, подвигают искать новые методики.
– Не поверю!
Резко отмахнулась, будто резала воздух ладонью, отбивая удар чужого клинка. И более подозрительно уставилась на меня.
«И правильно сделаешь, нет никаких методик. Есть обедненный селенит, но о его существовании посторонним знать не нужно».
– Талли, – вздохнул я, – если ты меня в чем-то обвиняешь…
– Нет, – вновь перебила она, сжигая меня взглядом. – Но любопытно. Ты загадка, Орм. А я всегда полагала, что быть загадками позволительно лишь женщинам.
– Сколько восхитительного эгоизма, – улыбнулся я. – Жаль, что нет никакой тайны. На деле именно так, как сказал. Или ты хочешь устроить допрос практически на смертном одре Фергюса?..
В прекрасных глазах сменилось несколько выражений: от сомнения и злости до любопытства, смирения и раздражения. Мак-Суини вновь бросила взгляд на едва дышащего сына гранда, поморщилась.
– Да не подохнет, не беспокойся. Ты вовремя сработал. Мордашка потеряет в смазливости, видеть станет хуже. Но поумнеет ли?
– Сомневаюсь.
– Я тоже.
Мы переглянулись, настороженность в ее взгляде слегка подтаяла под напором искр ироничной насмешки. А я опять невольно залюбовался – точеной фигуркой, аристократическим профилем. Диссонанс между образом суровой воительницы и извечным флером невыразимого очарования также приковывал внимание.
– Это приводит нас к вопросу о том, что ты собираешься с ним делать, – усилием воли заставив себя вернуться к серьезному тону, сказал я. – И вообще…
– Пытаешься понять, на кого работаю? – озвучила невысказанный вопрос Талли. – И как так получилось, что легкомысленная певичка управляет отрядом головорезов?
– Судьба Фергюса мне небезразлична, – нейтрально отозвался я.
И вновь мы переглянулись. Теперь девушка смотрела с любопытством и насмешкой, а я скорчил непроницаемую мину. Пальцы от потайного кармана убрал как можно дальше, руки держал свободно и на виду, но действия продумал: как пойду, что сотворю.
Излишней доверчивостью и раньше не отличался. А уж когда вернулся в Тару и вляпался по горло в чужие интриги и неприятные истории, так и подавно. И как бы ни симпатизировал Талли, но приготовился защищать Мак-Грата до последнего.
– Вижу, – медленно сказала девушка, красноречиво огляделась. – И в дуэли поучаствовал, и прикрыл раненого от атаки отребья, раны обработал как умел. Кругом герой.
Раздались шаги, и в молельный зал вернулся боец по имени Финбар с парочкой гвардов и импровизированными носилками – где-то отыскали два ржавых стальных профиля, увязали тряпками и веревками, обрывками проводов. Подчиненные Талли сложили свою конструкцию рядом с сыном гранда. Принялись споро менять повязки поэта на чистые, заливать раны антисептиком, сделали пару инъекций. Затем аккуратно подхватили раненого за плечи и ноги, приготовились приподнять.
– Не так быстро, – самым милым тоном произнес я.
По-прежнему я стоял расслабленно, спокойно, но бойцы замерли и напряглись. Один медленно оглянулся и оценивающе посмотрел, рука второго украдкой поползла к рукояти револьвера на поясе. Глаза Мак-Суини сузились, девушка попыталась продавить меня взглядом, предугадать, как поступлю. Но когда не получилось, вздохнула и покачала головой:
– Успокойся, Ормонд.
– Я спокоен, Талли.
– А то я не вижу, как расчленяешь нас глазами. Прекрати. Угрозы нет.
– Просто хочу, чтобы ты внесла ясность, прежде чем сии достойные господа заберут моего друга. Я ведь не знаю, куда потащите и что сделаете. Может, в каземат кинете, а потом будете требовать выкуп. Или придушите тихонько.
– Знаешь, с учетом того, сколько раз мои люди вытаскивали идиота из переделок, прикрывали от пьяного сброда и ворья, сколько покушений предотвратили, я бы лично придушила, – раздраженно выпалила Мак-Суини, сверкнув глазами. – Повторяю, Орм, успокойся. Мы работаем на гранда.
– Ого! – удивился я. – Тайная служба?
– Можно сказать и так, – нехотя сказала девушка.
Что называется, попал не в бровь, а в глаз. На приеме у Мак-Молоуни я скорее в шутку пугал Брана предположениями о том, что певица на деле шпионка под прикрытием. И в принципе такое случалось. Нередко аристократы, не претендующие на наследство, или отдельные гнозис-мастера, лишенные денег, но обладающие толикой честолюбия, шли в тайные службы самого разного сорта и направления. Кто-то работал на Церковь, кто-то на дружественные Старшие дома, корпорации, Лигу, «партнеров» из соседних государств.
Политическое устройство Олдуотера будто располагало для шпионажа. И таковым многие занимались с разной степенью вовлеченности. Продажа информации для одних стала неплохим подспорьем, а для других основным доходом.
Хотя насчет Талли я правда шутил. Допускал вероятность того, что имеет контракт на сбор сведений с кем-то серьезным. Но что является боевым оперативником и агентом высокого ранга, и предположить не мог. И действительно поразился. Неисповедимы пути Господни.
– И как Мак-Суини занесло в услужение к Мак-Грату? Вы же вассалы и сателлиты дома Мак-Флинн. Но признаю, маскировка неплоха. Никто не догадается, что эти тонкие пальчики сегодня ласкают струны, а завтра режут глотки врагов престола.
– Ты преувеличиваешь, – фыркнула девушка. – Я, скорее, внештатный специалист для деликатных заданий. К тому же свободный человек и не принадлежу к правящей линии, могу выбирать, чем хочу заниматься и на кого работать. Да и иные причины имелись.
Развивать тему «особых поручений» я не стал. И устрице ясно, что занимается шпионажем, политикой, слежкой. Прикрытие идеальное – певица, музыкант. Заодно и за бедовым дружком присматривает, ведь фактически вертятся в одних кругах. Почему работает именно на гранда, вопрос интересный. Может, поймали на долге. Или предложили то, от чего отказаться не смогла. Вероятно и то, что действует как двойной агент. Но какая разница лично для меня или Фергюса? Никакой. Лишь забавно то, что невольно угадал род занятий тогда, на приеме. В каждой шутке есть доля шутки, да.
Помедлив, я нехотя обронил:
– Тем не менее пытаешься выбить признание в том, чего нет.
– Работа такая.
Пожала плечами и сложила руки на груди с независимым видом: дескать, не твое фоморье дело.
– Железный аргумент, – пробормотал я. – И не поспоришь.
– Вот и не спорь! – с вызовом сказала девушка. – Так твои подозрения развеяны? Нам можно наконец спасти Фергюса? Или ты будешь щерить клыки и дальше?
Требовать жетон или какой-либо документ глупо. Но с большой долей вероятности Талли говорила правду. Я не мог прочитать мысли, но улавливал эмоции. Она злилась, испытывала нетерпение и беспокойство по отношению к сыну гранда.
Тревогу за жизнь поэта и я испытывал нешуточную, но сейчас слишком устал, чтобы хоть как-то проявлять эмоции. Стоило признать, что мог – сделал. Если буду тянуть, ему не смогут помочь даже медики-гнозис. И на самом деле спрашивают из вежливости, желания избежать лишних проблем. Что ж, а для меня сие повод сохранить лицо.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=64359622&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
