Алекс Делакруз "Необитаемый остров"

grade 4,6 - Рейтинг книги по мнению 80+ читателей Рунета

Когда достала унылая повседневность, стресс не дает трезво мыслить, а организм отчаянно требует отдыха, отправляйтесь в Таиланд! Удивительный экзотический курорт, комфортабельные бунгало, шум морского прибоя подарят вам незабываемый отдых! Если, конечно, ваш самолет не захватят, и вы не потерпите крушение вдали от цивилизации. Кто бы мог подумать, что в современном мире еще остались необитаемые острова, где можно действительно затеряться. Но именно это и случилось с группой русских туристов, оказавшихся в позабытой богом глуши на микроскопическом клочке суши посреди океана. Совершенно разные люди, у каждого – свой характер, у каждого – свой скелет в шкафу. Красивая молодая женщина Анна успешна в бизнесе, но совершенно несчастна в личной жизни. Ее дочь, трудный подросток Вероника, всеми силами старается избавиться от материнских нравоучений, еще не понимая, какую именно роль Анна играет в ее жизни. Совсем еще юный Женя, который вполне мог бы составить партию Нике, но заглядывается на ее мать. Зрелая женщина Ольга, знающая, кажется, все обо всем. Нарциссичный тренер Георгий, менеджер Антон. Сколько им придется торчать здесь в ожидании спасения? На что способны люди, оказавшиеся в безвыходной ситуации? И всем ли удастся покинуть злополучный остров?

date_range Год издания :

foundation Издательство :Автор

person Автор :

workspaces ISBN :

child_care Возрастное ограничение : 18

update Дата обновления : 14.06.2023


– Я уйди, – вдруг успокоилась Анна. – Я, значит, сука, и я уйти отсюда.

Ее охватило тянущее, ледяное спокойствие – даже дрожь из рук ушла.

– Еще какие пожелания? – поинтересовалась Анна и вновь шагнула к полке с серебристым прямоугольником смартфона – последнее, что она хотела сейчас сломать, разрывая порочный круг непонимания. Разорвать, растоптать вместе с ним все, чтобы попробовать начать все сначала.

– Уйди отсюда! – в истерике заорала Ника и бросилась на нее.

Девушке было шестнадцать, и она уже была с матерью одного роста. Ника хотела вытолкать ее из комнаты, но не учла того, что Анна банально сильнее. Плюс, у ее матери, выросшей в отнюдь не благополучном районе и учившейся в школе с плохой репутацией, был достаточный опыт школьных драк. Несмотря на то, что Анна старалась забыть, стереть все те годы из памяти, тело помнило, что надо делать. И кроме памяти действий, Анна следила за собой, выделяя достаточно много времени для посещения бассейна и спортзала, поддерживая себя в тонусе.

Ника даже не сразу поняла, что произошло, – кожу головы резко ожгло болью, комната перед глазами заметалась, и девушка полетела на пол. Бессвязно крича, она вскочила на ноги, замахиваясь на мать. В кулаке у той Ника мельком заметила клок светлых волос.

Ника завизжала от боли и злости, рванувшись назад. Послышался треск – мать держала ее за ткань футболки. Все психологические барьеры у девушки упали, и она из неудобного положения, склоненная, с опущенной головой ударила мать кулаком в живот. Та согнулась от удара, у нее перехватило дыхание, но сопротивление только добавило ей злости – невнятно и зло что-то прокричав, Анна швырнула дочь в сторону. Полетели прочь тетрадки, лотки для бумаг, лампа дневного света – Ника упала на свой рабочий стол. И только она выпрямилась, как получила сразу несколько хлестких пощечин.

– Ах ты тварь неблагодарная! – вслед за ударами летели слова Анны. Она, как и дочь, сорвалась с катушек – но пока еще не настолько, чтобы бить кулаками.

Ника отмахнулась, попытавшись закрыться и поймать руки матери, но у нее не получилось. Она осознала, что не может справиться с матерью, и согнулась, пытаясь закрыться от ударов. А та схватила ее за ткань футболки на спине и дернула на себя, швырнув на другую стену – ударившись о которую, Ника упала. Футболка у нее задралась, со спины собравшись комом на шее. Анна, схватив висящую на спинке стула толстовку, подскочила к дочери и несколько раз с оттяжкой стеганула ее по голой спине.

Лежащая на полу взъяренная девушка неожиданно превратилась в слабую девочку. Она подтянула колени к груди и закрыла голову руками, вздрагивая от рыданий. Анна застыла с поднятой в замахе рукой, постояла так несколько мгновений, а после выдохнула и сделала шаг назад. Ее забило крупной дрожью и, отбросив толстовку в сторону, она подошла к окну и раскрыла плотные шторы.

Комнату сразу заполнил яркий свет, нелицеприятно подчеркнув царивший здесь беспорядок. С отвращением глянув на мелькающую в солнечных лучах пыль, Анна несколько раз прошлась туда-сюда рядом со столом, раздумывая и стараясь не наступать на связки проводов развороченного компьютера.

На дочь она не смотрела.

Глава 3. Анна и Ника

Около минуты в комнате царила тишина, нарушаемая лишь сдавленными рыданиями Ники. Чуть погодя девушка зашевелилась и села, прислонившись к стене, совершенно не замечая противного холодка по голой спине, открытой собранной комом у горла футболкой. Несколько раз всхлипнув, Ника растерла по лицу слезы и хлынувшие из носа сопли. От неприятного ощущения девушка дернулась, сморщилась и, подобравшись, вытерла футболкой лицо.

Расхристанные по мокрой коже волосы скользнули неприятными ощущениями, некоторые лезли в рот. Нике пришлось несколько раз провести по щекам ногтями, убирая прилипшие пряди. После этого простого действия она немного пришла в себя, наконец-то одернула футболку и поправила сбившийся в сторону бюстгальтер, наискось пережавший небольшую девичью грудь.

Понемногу к Нике возвращалось спрятавшееся было раздражение. Вернее, уже не раздражение – оно трансформировалось в озлобленность. Покрасневшими глазами девушка смотрела в пол перед собой, все продолжая шмыгать носом. Внутри все кипело. Раздражение и злость на весь мир нашли цель – они все больше проецировались на мать, обретя конкретные формы. Ника сама себе не могла бы в этом признаться, но внутри у нее сидело ощущение невозможности опровергнуть слова матери, осознание ее правоты – и это не просто злило, бесило. Кроме того, неожиданная сила всегда спокойной и корректной в словах и поступках матери вовсе выводила девушку из себя. Она хотела сейчас ее ударить, расцарапать, вцепиться ногтями в лицо, но понимала, что мать сильнее. От вернувшейся злости в горле собрался комок, настолько ощутимый, что даже дыхание перехватило.

Анна тоже смотрела перед собой, не глядя на дочь и не подозревая, о чем та думает. Мысли у самой Анны были совершенно другие. Только сейчас она со всей глубиной осознала, как потаканием капризам дочери навредила ее воспитанию. Необыкновенно красивое лицо Анны подергивалось в попытке удержать наползающую гримасу – от горечи и обиды хотелось плакать. Но понемногу Анна смогла взять себя в руки и сейчас прокручивала в уме варианты развития беседы – как часто делала перед важными переговорами. А в том, что сейчас должен состояться один из самых важных разговоров в ее жизни, сомнений не было.

«Ника, прости, я совершила много ошибок. То, что сейчас произошло, – это по большей части моя вина, хотя есть и доля твоей. Давай сейчас пойдем на кухню, попьем чаю и попробуем поговорить. Просто поговорить, начать все с чистого листа. Мы не чужие друг другу люди, более того, ты самый-самый дорогой мне человек и… что?»

– Что? – повторила она, услышав тихий голос своей дочери.

– Я в полицию пожалуюсь, – негромко, но четко повторила дочь, по-прежнему сидя возле стены и держа на коленях сжатые кулачки.

Анна закрыла глаза. Вдохнула, выдохнула, открыла глаза.

– И насчет чего же ты будешь жаловаться? – ледяным тоном поинтересовалась она у дочери.

– Что ты меня избила, – буркнула Ника, не поднимая глаз.

– Замечательно, – кивнув, покачала головой мать, спросив чуть погодя прежним ровным ледяным голосом: – А смысл этой жалобы будет в чем?

Ника молчала, поджав губы. Звенящая тишина повисла в комнате. Только отвратно клубилась пыль в ярких солнечных лучах, прорезающих комнату поперек.

– Я в этом не очень разбираюсь, – пожала плечами Анна. Голос ее сейчас был ровен и спокоен. – Но уголовки точно не будет, на тебе ни царапины, – продолжила она, – даже на административку не тянет, хотя, может, я и заплачу какой-нибудь штраф. Но не тебе, а государству. Тебя же направят к инспектору по делам несовершеннолетних, а он побеседует с тобой и, если сочтет нужным, передаст дело в отдел опеки. Сюда придут с проверкой, меня, думаю, вызовут на беседу, нашу семью поставят на учет. Куча головной боли и нервов. И максимум из всего этого – меня могут лишить родительских прав. Что? – снова Ника что-то сказала, но она не услышала что.

– И замечательно.

– Повтори, пожалуйста, что ты сказала, – попросила Анна после долгой паузы.

– Замечательно, – Ника резко повернулась, и мать столкнулась с прищуренным взглядом красных, заплаканных глаз.

– Хорошо, – кивнула Анна. Поднявшись со стула, она быстро прошла всю комнату и встала у двери, толкнув ее так резко, что та звучно ударилась о стену.

– Одевайся.

Ника не отреагировала – она вновь вернулась взглядом в пространство перед собой.

– Я тебе сказала, одевайся, – чуть повысив голос, произнесла мать.

– Зачем? – Ника не смогла сдержаться, и ее голос заметно дал петуха.

– Одевайся и проваливай отсюда. Можешь идти сразу в полицию.

– Никуда я не пойду. Это моя квартира.

Анна глубоко вздохнула.

– Одевайся, или я выкину тебя вон прямо сейчас.

Было в голосе матери нечто, от чего Ника ей поверила. Девушка фыркнула, поднялась, сбросила футболку, рванув так, что ткань треснула. Избавившись от спортивных штанов, она подошла к шкафу. Резко дернутая полка хрустнула, выходя из пазов, и упала на пол, рассыпав одежду. Подобрав одну из футболок, Ника натянула ее, сняла с вешалки голубые джинсы, подняла валяющуюся на полу толстовку, которой совсем недавно мать ее хлестала, цепко схватила смартфон с полки и быстро прошла, почти пробежала мимо матери.

В прихожей она молча присела, обуваясь, а поднявшись, щелкнула открываемым замком. Дверь за собой она закрыть не потрудилась.

Некоторое время Анна пустым взглядом смотрела в светло-голубую стену коридора предквартирной прихожей. Потом медленно-медленно подошла, прикрыла дверь, мягко осела на пол и заплакала.

Она вообще редко плакала – старалась не показывать свою уязвимость. А если и плакала, то делала это всегда тихо – в уголке туалета или дома, спрятав лицо в подушку. Но сейчас она рыдала навзрыд, сидя на коврике в прихожей, не замечая мешающихся ей под подогнутыми ногами сапог.

Одному из самых важных разговоров в ее жизни сегодня состояться не удалось.

Глава 4. Анна

Сколько времени прошло в рыданиях на коврике в прихожей, ясно сказать она бы не смогла. Когда понемногу пришло осознание того, что сидеть на полу, в общем-то, неудобно, Анна поднялась и направилась на кухню. В голове будто пусто, а на мир она взирала безразличными глазами. Внутри, за пустотой, плескалось только разочарование от того, что она потеряла, упустила дочь. И от этого было особенно горько.

Подойдя к бару, Анна достала оттуда початую бутылку виски, покупавшуюся для гостей и стоявшую с прошлого Нового года, свернула крышку и налила напиток прямо в кружку, заполнив ее больше чем наполовину.

Выпила она не все – после третьего глотка горло стянуло спазмом, в нос шибанул сивушный дух, и ей стоило большого труда сдержать позывы пищевода вернуть выпитое обратно. Скривившись, Анна схватила стоявший рядом кувшин – не обращая внимания на проливающуюся мимо воду, которая оставляла мокрые разводы на футболке. От воды привкус алкоголя во рту стал еще резче, неприятнее.

Поставив громко стукнувшийся кувшин на стол, Анна поморщилась. Но почти сразу же внутри, в желудке, появилось ощущение теплоты, которая постепенно растекалась по всему телу. Анна постояла немного, после чего запустила руку в волосы, вынимая заколку, и встряхнула головой – иссиня-черные, чуть вьющиеся локоны рассыпались по плечам. Положив заколку на столешницу, она направилась в ванную, на ходу снимая и отбрасывая футболку.

Под душем Анна стояла долго. Когда от тепла и выпитого алкоголя у нее начали слипаться глаза, она начала перемежать горячую воду, почти кипяток, с холодными, практически ледяными струями. Посвежев после контрастного душа, Анна выбралась из ванной. Машинально взяв полотенце, очень долго вытиралась с закрытыми глазами. Мыслей почти никаких не было, в груди тянуло пустотой.

Нагой Анна вышла в коридор, направляясь в свою комнату, но у большого зеркала в гардеробной задержалась. Замерев, она осмотрела себя с головы до ног.

«Любовника себе заведи, дура», – прозвучали в голове обидные слова дочери, так больно ужалившие ее совсем недавно. Сейчас, впрочем, внутри было настолько пусто, что никакого отголоска эмоций она практически не ощутила – кроме горечи. Но посмотрела на себя чужим взглядом.

Тонкая талия, плоский живот, крутые очертания бедер – особенно если вот так изогнуться, подбоченившись. Вот только грудь за последние годы потеряла девичий задор, но зато, чуть опустившись с возрастом, приобрела более мягкие, женственные очертания.

Выпрямившись, вздернув носик, Анна воздушно провела рукой себе от левой ключицы до правого бедра, невольно втянув при этом живот от легкого прикосновения.

Красива, успешна, несчастна – вынесла она сама себе вердикт и направилась на кухню. Тепло внутри, подаренное порцией виски, уже рассосалось, трансформировавшись тяжестью в теле, но оставив после себя раскрепощенность мыслей. Как была, голая, Анна подошла к столу, где стояла кружка с недопитым виски, в два глотка прикончила напиток, в этот раз не запивая, а просто задержав дыхание и утеревшись запястьем. Отдышавшись, она все же направилась в свою комнату.

Забравшись под одеяло, свернулась под ним калачиком и некоторое время лежала. У нее по-прежнему царила гнетущая пустота как внутри, так и снаружи.

Зачем теперь жить?

С этим вопросом она неожиданно для себя заснула.

Проснулась Анна как-то вдруг и, моргнув сонно пару раз, поморщилась от неприятной сухости во рту. Потянувшись, с удовольствием чувствуя ласкающую мягкость постельного белья, вдруг замерла. Полежала несколько секунд, надеясь, что появившиеся воспоминания – это всего лишь дурной сон.

Отбросив одеяло, Анна рывком поднялась с постели. Ее сразу повело, а под бровями изнутри навалилась болью тяжесть. Сморщившись, Анна выпрямилась, взяла из шкафа ночную рубашку и, накинув ее, прошла на кухню. Увидев бутылку виски на столе, брошенный на половине приготовления ужин – нарезанные овощи на разделочной доске, сковородку на плите, мигающую мультиварку, она уже окончательно осознала, что произошедшее ей не приснилось.

Часы на стене показывали «21:33». Прекрасный пятничный вечер.

Открыв холодильник и вскрыв пачку сока, Анна хотела было приложиться к ней, но покачала головой, поджав губы.

– Хватит уже! – подойдя к мойке, Анна взяла стакан и налила сок в него. Запив неприятный привкус во рту, она пошла в ванную, где почистила зубы, и после, взяв свой телефон, присела на кухонный диван. Пролистав список контактов, нашла нужный номер: «Мама Светы». Несколько секунд подумав, готовясь к разговору, нажала на кнопку вызова.

В динамике громко заиграла часто крутящаяся на радио популярная мелодия – дернув щекой, Анна чуть отставила телефон в сторону, чтобы музыка неприятно не долбила в ухо.

Три секунды. Пять секунд. Десять секунд. Опустив телефон перед собой, Анна вздохнула и собралась было скинуть звонок, но тут на том конце приняли вызов.

– Алло, Елена? Здравствуйте! Простите, пожалуйста, за столь поздний звонок, это Анна, мама Вероники, подруги вашей дочери, Светланы. Помните, мы с вами общались в апреле, на ее дне рождения? – на одном дыхании произнесла она.

– Анна, здравствуйте! Конечно, я вас помню!

– Елена, еще раз простите за беспокойство, но…

– Анюта, та не стоит, о чем вы говорите! Звоните, наверное, за дочку спросить?

Анна невольно поморщилась при «зво?ните» – правда, не придав этому особого внимания: Елена Калбанова была дородной женщиной, с грубоватыми чертами лица. Ее густая харизма и прямоватый напор, легко переходящий в хамоватость, ощущались даже по телефону. Но насколько она могла быть беспощадна в суждении и отношении к неприятным ей людям, настолько с широкой душой встречала людей, которых считала хорошими. Муж Елены, как и сама Анна, работал в строительном бизнесе, будучи совладельцем крупного холдинга, а Елена исполняла роль матери и хранительницы домашнего очага. Света, подруга Вероники, была ее старшей дочерью.

Калбановы обитали в коттеджном поселке за городом. Оттуда Елена возила детей в детский сад и школу Южного – самого престижного городского района, в котором жила Анна. В детский сад их дочери, Ника и Света, ходили вместе, вместе пошли и в школу, в один класс. Девочки были лучшими подругами, много и часто общались, но так получилось, что их мамы встречались очень редко. За все годы и пары десятков раз не набралось – в основном на родительских собраниях, да два месяца назад Анна приехала за Никой поздно вечером к Елене домой, где ее дочь Светлана устраивала праздник в честь своего шестнадцатилетия. Приехала, но уехала не сразу – распоряжающаяся дома Елена сначала накормила ее за праздничным столом, а потом женщины, так непохожие друг на друга, слегка пообщались. Вернее, общалась в основном Елена, Анна же все больше кивала.

– Да, я по поводу доче… – попыталась между тем она объясниться, но была прервана.

– Да, была она у нас! – Елена редко утруждала себя в том, чтобы дослушать собеседника. – Приходила, взъерошенная, как галка, они со Светкой час не вылезали, все шушукались у себя в комнате.

Анна только порывалась что-то сказать, но Елена не давала вставить ей и слова.

– Дала джазу, да, твоя свиристелка? – продолжала между тем Елена, четко прочувствовав ситуацию, ведь опыта воспитания детей у нее было на порядок больше, чем у Анны. – Да ты не волнуйся, все по плану, давно пора. Девки гулять сейчас ушли, к одиннадцати будут – ты ж понимаешь, у меня все строго. Так что давай, не волнуйся, переночует твоя Ника у нас, чего разборки наводить, а завтра утром подъедешь, заберешь, как раз твоя переспит, успокоится, мысли дурные поутихнут.

В разговоре Елена уже спокойно и естественно для себя перешла с Анной на «ты», не поинтересовавшись ее мнением.

– Елена, спасибо вам большое…

– Та не за что, о чем ты говоришь! Давай, Анюта, у меня тут муж пришел, кормить его надо, кабана. Я те позвоню, как девки нарисуются, уж не волнуйся. Давай, пока-пока.

Услышав в трубке короткие гудки, Анна положила телефон на стол и, усевшись поудобнее, поджав ноги и накрывшись пледом, вгляделась отстраненным взглядом в пространство. Так она и сидела, мимоходом отмечая пустоту, которая никуда не ушла, и отсутствие всяких мысли. Как отрезало. Да и не хотелось ни о чем думать.

Через десяток минут Анна устала от тишины и потянулась за пультом от телевизора, даже не посмотрев, на каком канале он ожил, наполнив кухню звуком. Не обращая внимания на монотонное бормотание, Анна просидела еще некоторое время, а после провалилась в легкую, неспокойную дрему.

Разбудил ее телефонный мягкий перезвон – оповещение об смс. Вскинувшись сквозь дрему и отбросив плед, Анна потянулась к столу и, сонно щурясь, всмотрелась в экран. Взгляд выхватил время: «23:18». Посмотреть, от кого сообщение, не успела – заиграла мелодия вызова.

«Мама Светы» – заполнила надпись дисплей.

– Да, слушаю, – голос со сна был чужим, хриплым.

– Алло, Анечка, зая моя, у нас плохие новости.

– Какие? – беззвучно выдохнула Анна.

– Пришла, значит, пигалица моя домой. Одна пришла, курица драная. Где твоя Ника, не колется. Расстались они, говорит, разошлись. Не то что знает и молчит, а точно не знает, я уж тебе точно говорю – у меня не забалуешь, если б знала, то сказала. Но говорит, что уехала Ника кататься куда-то со своими знакомыми. А моя-то хоть и ветер в голове, ты ж понимаешь, но у нее-то ума хватило с ними не ехать, а твою-то Нику удержать не смогла. Вот такое дело. И трубку-то твоя не берет – я и со Светкиного ей телефона звонила.

Анна зажмурилась, пытаясь решить, что сейчас надо делать.

Гнетущая пустота внутри никуда не ушла, но она понимала, что сейчас Нику надо найти, потому что в таком состоянии и при таких обстоятельствах она точно может натворить дел. Но Елена уже все решила за нее – она знала, что делать.

– Слушай, я тебе только что с эсэмэской телефон скинула, позвони. Короче, зовут его Женя, пасынок мой, немного старше твоей, в одной гимназии с ней учился. Я-то, понимаешь, позвонить ему не могу – мы с ним немного в ссоре и семейном недопонимании. Но ты позвони. Так-то он мальчик хороший, скажи, что от меня. Он-то хоть и хороший, да дома уже год как не живет, всю местную шваль знает. Скажи ему, что твоя Ника уехала с каким-то… как его зовут? – голос слегка отдалился, но прозвучал громче. – С каким-то Андреем Чесноковым она уехала, на белой восьмерке с салатовыми бамперами. Скажешь ему это, он наверняка поймет кто, найдет твою Нику. Давай, Анюта, звони ему, а после мне перезвони.

– Спасибо, я… – начала было говорить Анна, но Елена уже сбросила вызов.

Посмотрев сообщение, Анна набрала указанный там номер. Вопреки опасениям, на звонок ответили почти сразу.

«Ну да, немного старше – сколько ему – семнадцать? – подумала про себя Анна. – Лето, вечер, пятница – куда уж в таком возрасте спать в это время».

– Же… Евгений? – не сразу решила, как к нему обращаться, Анна.

– Да, я.

– Евгений, здравствуйте, меня зовут Анна. Пару минут уделите?

– Давайте попробуем, – прозвучало на том конце провода. Анна едва-едва взметнула брови – если бы не узнаваемый юношеский оттенок в голосе, можно было бы подумать, что трубку взял не подросток. Настолько рассудителен был тон ответов.

– Женя, я мама девушки, Вероники, она в четвертой гимназии учится, в девятом «А» классе. Танцует, на конкурсах городских побеждала пару раз, может быть знаешь такую? – Анна сама только что непроизвольно перешла с собеседником на «ты», как и Елена недавно в разговоре с ней.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом