Почувствовав снизу горячие, но неопытные губы, Андрей усмехнулся, покачав головой и периодически морщась от то и дело скользящих царапающих ощущений прикосновений зубов. По-прежнему держа руку на затылке Ники, направляя ее движения, он потянулся за сигаретами на торпеде и выудил одну из пачки.
– Эй-эй, зубами полегче, – прикуривая, все же не выдержал Андрей, когда неумелая, но старательная Ника царапнула его особо сильно.
Почти в тот момент, когда закончилась сигарета, приятно закончилось и действо. Для Андрея приятно – Вероника же попробовала отстраниться, даже замычала, пытаясь вырваться, но рука держала крепко.
Через пару секунд, расслабленно выдохнув, Андрей отпустил руку, а Вероника выпрямилась пружиной. Лицо ее, искривленное гримасой отвращения, которую она не в силах была скрыть, горело румянцем, девушка часто и глубоко дышала.
– Закури, – протянул ей парень дымящуюся сигарету, которую Ника прикончила за три затяжки.
– На, – только она выкинула окурок в окно, протянул он ей лимонад. И только когда девушка запрокинула голову, запивая произошедшее, парень снова выгнулся, натягивая штаны.
– Ты вообще огонь, – с удовлетворенной гримасой кивнул Андрей, прикуривая вторую сигарету – поморщившись от жжения в небе.
Вероника посидела немного, приходя в себя и борясь с эмоциями. Не так она представляла развитие событий – далеко не так, и сейчас была раздосадована на себя. И так было противно внутри, что ей уже не по силам было сыграть безудержное желание и раскрутить парня на секс, как она первоначально рассчитывала. Но отступать Вероника не собиралась.
– Андрей… – она кашлянула, не сразу справившись с голосом. – Андрей, скажи, ты хочешь денег заработать?
– Конечно хочу, – откинувшись в кресле, ответил Андрей, жадно и с удовольствием затягиваясь. – Много?
– Сто тысяч, – произнесла Вероника.
Парень после небольшой паузы открыл глаза, затянулся и, медленно приподнявшись, посмотрел пассажирке в глаза.
– Что сделать надо?
– Надо одну бабу завалить, – голос Вероники даже не дрогнул.
– Хм, и я даже по ходу догадываюсь кого, – усмехнулся Чесноков и, отвернувшись в окно, вперился в редколесье невидящим взглядом.
– Да, ее. В квартире не вариант, у нас консьержка и видеонаблюдение, – торопливо заговорила Вероника, с трудом сохраняя ровный голос. – Можно будет или на даче, или на дороге по пути к ней. А еще лучше – и вовсе на кладбище, когда она на могилу к своему бывшему поедет. Там ей вообще можно пистолет к голове приставить – у нас дома есть, как раз от него остался, и будет типа самоубийство. Она по нему тоскует уже больше года, даже не мутит ни с кем с того времени… – последняя идея пришла девушке в голову только что, неожиданно, показавшись невероятно удачной и стройной. Ника от возбуждения даже стала меньше опасаться отрицательной реакции Андрея и возможных последствий.
Парень молчал, и Вероника начала понемногу нервничать.
– Андрей. Так ты как, согласен? Если нет, то этого разговора не было.
– У тебя есть сто тысяч? – обернулся он к девушке.
– Сейчас у меня есть тридцать. Не здесь, дома. Плюс ко всему, когда она… когда она покончит жизнь самоубийством… – при этих словах Нику изнутри окатило неожиданно приятной дрожью, сравнимой с эйфорией сексуального возбуждения, – я достану деньги из ее заначек, у нее много. И ты понимаешь, наши отношения уже таковы, что мне нет смысла тебя обманывать, – последняя фраза была Вероникой придумана давно, она повторяла ее не один десяток раз, тренируя интонацию укрощенной, но все еще строптивой кошки. Правда, привкус во рту до сих пор стоял настолько мерзкий, что с интонацией совершенно не получилось.
– Тридцатка у тебя дома, да? – поинтересовался Андрей.
– Да.
– Хорошо. Значит так. С этого дня мы с тобой на людях больше не показываемся. Завтра или послезавтра у школы, на заднем дворе, под старым контейнером – который в землю почти врос, там еще «мусор 46» написано, возьмешь пакетик с симкой. Там будет забит один номер, звони мне только на него. И нарисуй сейчас примерно, где могила этого бывшего, я съезжу, осмотрюсь.
– Окей, – посветлев лицом, кивнула Ника. От деловитости и собранности Чеснокова ее наполнили сплошь позитивные эмоции и предчувствие беспроигрышности мероприятия.
У Анны (Ника теперь даже про себя не называла ее матерью) были неплохие сбережения и три квартиры – две в Городе, а одна в Петербурге, причем в центре – от Стаса досталась, и сейчас за нее ежемесячно приходила плата от съемщика. Плюс ко всему, жизнь Анны была застрахована компанией, где она работала, на крупную сумму. Так что ее смерть принесет очень неплохие дивиденды, которыми распоряжаться будет она, Вероника.
Если все получится. Нет, вернее, когда все получится.
– У тебя деньги есть? – вывел девушку из задумчивости голос Андрея.
– В смысле? – не поняла она.
– Деньги, на такси? До дома сейчас доехать?
– Ну да, есть, – чуть настороженно кивнула Ника.
– Я сейчас поеду тогда, а ты повозюкайся тут коленками по траве, локти тоже себе испачкай. На трассу выйдешь, машину поймаешь до дома. А домой когда приедешь, подружке своей расскажи по секрету, что я тебя трахнуть пытался, а ты отбрыкалась. Это для того, чтобы не думали, что мы общаемся. Поняла?
– Поняла, – немного рассеянно кивнула Ника, слегка обескураженная поворотом событий. – А мы еще увидимся? – вспомнила она о своей продуманной роли и потянулась, притягательно изогнувшись, заставив Андрея устремить на себя взгляд – все-таки девушкой она была очень красивой.
– Конечно, увидимся, – расплылся он в щербатой улыбке, окинув Нику взглядом с головы до ног.
Вероника была красивой. В ней чувствовалась стать, и она выгодно отличалась от остальных подруг Андрея.
– Ладно, я тогда пойду… возюкаться, – удовлетворившись произведенным эффектом, кивнула Ника.
– Давай, на созвоне, – отвернулся Андрей, отрегулировав сиденье обратно и заводя машину. Когда закрытая Никой дверь хлопнула, он обернулся и под завывания коробки поехал на задней передаче обратно, в сторону трассы. Вдруг скрипнули тормоза, и Ника подобралась в ожидании. Но Андрей, не глядя на нее, достал с заднего сиденья спортивную сумку и через водительское окно, полностью открытое, плюхнул ее на землю. Чуть погодя снова завыл двигатель, и белая восьмерка замелькала среди деревьев, удаляясь в сторону трассы.
– Урод, – скривилась Ника, как только машина исчезла из вида. Девушка сплюнула раз, другой. И еще несколько раз. А потом еще выговорилась вволю, вспоминая те ругательства, которые знала.
Локти и коленки она себе портить не стала. Хотя в ее планах и было угрожать сообщением о попытке изнасилования со стороны Чеснокова. Но не сейчас, а тогда, когда ей будет удобно. Вот только сегодня он ее знатно прокинул – но ничего. Посмотрим еще, кто по итогу будет в шоколаде, – ощерилась Вероника, подхватывая с земли свою сумку.
Выместив ругательствами злость унижения, она зашагала по лесному проселку в сторону дороги, вынашивая планы мести, которая когда-нибудь состоится.
Домой Ника сразу не поехала, а направилась в коттедж Калбановых, где была через двадцать минут, поймав на трассе частника за пару сотен. И с порога ее встретила прыгающая от радости Светка:
– Ника, Ника! Ты почему трубку не берешь, а? Прикинь тема, офигеешь сейчас!
– Какая тема? – удивилась Вероника. И неясной пока «теме» удивилась, и тому, что совсем забыла про телефон в кармане, который до сих пор стоял на беззвучном режиме.
– Прикинь, мы все вместе в Тай летим! Круто, да?
– Куда, блин?
– В Таиланд, блин! Почти на месяц! На виллу нашу! Ну, не нашу, мы ее снимаем как дачу! Все вместе, прикинь, – ты, я, маман твоя, моя и, как обычно, еще народа целая…
– Что? – нахмурилась Ника, перебив Свету – уже понимая, в чем дело, но совершенно не разделяя радостного предчувствия подруги.
Глава 8. Анна
Гидросамолет оказался совсем небольшим – будто игрушечным. Ощущения полета на пассажирском лайнере и этой машинке отличались в той же мере, как отличаются ощущения поездки на представительской машине по ровной трассе и кроссовом мотоцикле по грунтовке. Кроме того, Анна, хотя и путешествовала часто, летать боялась. Боялась – но никогда этого не показывала. Сейчас же ее и вовсе едва не било крупной нервной дрожью – салон гидросамолета был ненамного больше салона микроавтобуса, в котором они приехали в док.
Анна и до этого чувствовала себя не очень хорошо. В тропический рай она привезла с собой летнюю простуду, мерзкими когтями вцепившуюся в ее ослабленный переживаниями организм. Но когда двигатель гидросамолета громко затарахтел винтом и машина закачалась на водной глади, отлипнув от пирса, ей стало совсем худо. От сдерживаемого в себе страха и напряжения вернулась головная боль, погашенная было таблеткой, в горле появился противный ком. Лишь неимоверным усилием Анна смогла справиться с собой, кое-как обуздав страх, готовящийся перейти в панику.
Последние несколько суток для нее сложились в непрекращающийся калейдоскоп: суета пересадки в Москве, прямой перелет в Бангкок, поездка до Паттайи. С учетом того, что Анна спать в самолетах не могла, прибытие в отель она почти не помнила. Вроде и бодрствовала, но находилась практически в полубессознательном состоянии. И путешествие еще не кончилось – Паттайя, как оказалось, была лишь промежуточным пунктом. Здесь, в заранее оговоренном отеле приглашенные на отдых друзья четы Калбановых встречались, кто-то на пару дней погружался в ночную жизнь курорта, кто-то просто валялся на пляже, акклиматизируясь и покрываясь равномерным загаром, прежде чем выдвинуться на Самуи – как правило, на зафрахтованном гидросамолете.
Позавчера, прибыв в отель и упав на кровать в выделенном ей бунгало, Анна проспала едва ли не двадцать часов. Проснулась она разбитой и больной, но все же сходила на пляж, искупалась и чуть позагорала. Здесь она хоть как-то познакомилась с некоторыми из компании, которую семья Калбановых собирала на арендованной вилле каждое лето.
Со слов Елены (которую абсолютно все, кстати, – друзья, знакомые, дети и муж называли не иначе как «мама Лена»), здесь была далеко не вся компания – кто-то еще не прилетел, кто-то, наоборот, был уже на вилле. Но и так народа было достаточно. Создавали много шума Вероника и Светлана, постоянно теряясь и обнаруживаясь в разных торговых лавках. Незаметно приходил и уходил Женя, который хорошо знал и город, и окрестности отеля, где они остановились. Так что его никто не искал и не беспокоился. Еще была достаточно взрослая пара – невысокий темноволосый мужчина со статной, заметно выше его светловолосой женщиной. Оба выглядели лет на тридцать пять. Олег и Ольга, супруги, партнеры Калбановых по бизнесу. Еще было несколько калбановских племянников и прочих родственников, среди которых выделялся Георгий – крупный спортивный парень с подтянутой подругой, чье имя Анна, конечно же, не запомнила. Но она и Георгия бы не запомнила, если бы не его примечательная внешность – распирающий футболку торс, бугры накачанных мускулов на плечах и короткий рыжий ежик волос, огненный окрас которого переходил на веснушки лица.
Друзей и родственников у Калбановых было не просто много, а очень много. Хотя не все, конечно, прилетали на целое лето: кто-то на десять дней, кто на пару недель и лишь немногие оставались на более длительный срок. Места хватало, вилла была немаленьких размеров. Туда можно было добраться и на комфортабельном автобусе с паромом, но дорога занимала более десяти часов. Поэтому все, в принципе, предпочитали даже не регулярные рейсы, а предложенное Калбановыми удобство зафрахтованного гидросамолета.
Все, кроме Анны, конечно. Но она давным-давно научилась преодолевать ужас перед полетами и решила не выделяться из коллектива. Но сейчас уже жалела об этом, прислонившись виском к иллюминатору, мечтая и молясь о том, чтобы полет на этом утлом суденышке поскорей закончился. Хотя он даже еще и не начался – только-только затарахтели, прогреваясь, двигатели.
Еще одной неприятностью для Анны было то, что в салоне не было хорошо знакомых людей. Елена осталась в Паттайе. Она должна была полететь на виллу последней и только завтра – дожидалась свою двоюродную сестру с мужем. Вместе с ней добровольно-принудительно осталась дочь Света, и решил лететь днем позже почему-то муж Ольги – той самой запомнившейся Анне высокой дамы, которая сейчас в хвосте самолета заразительно смеялась шуткам в компании молодежи. Кроме нее, старше тридцати лет там был только Антон, высокий, с явно выделяющимися залысинами мужчина из круга друзей Калбановых. Как подозревала Анна, Елена взяла его специально для нее. Даже сейчас, после того как она его позавчера вежливо осадила в ухаживаниях, Анна несколько раз ловила на себе его взгляды. В них ей виделась не только заинтересованность, но и тень какой-то хозяйственности, что ли, вызывающая у Анны легкое раздражение.
– С вами все в порядке? – перебивая гулкий рокот, неожиданно послышался рядом голос. Анна обернулась и посмотрела на аккуратно подсевшего к ней, на самый краешек соседнего кресла, Женю, во взгляде которого читалось участие.
– Да, все хорошо, – произнесла сиплым голосом Анна, радуясь, что на ней зеркальные солнцезащитные очки в пол-лица и парень не может увидеть выражения ее глаз – красные наверняка, слезящиеся.
– Уверены? – после этих слов парня Анна поймала себя на мысли, что лицо его, пусть и обезображенное широким рваным шрамом, по-юному свежо и красиво. Еще раз Анна порадовалась, что Женя не видит ее взгляда, и с трудом сдержалась, чтобы не улыбнуться – юноша смотрел так внимательно, с неподдельным беспокойством.
«Какой трогательный мальчик», – с теплотой подумала Анна, отворачиваясь к иллюминатору. Но самолет начал разбег по воде, и она повернулась обратно. Не выдержав, Анна непроизвольно схватила Женю за руку, а он придвинулся поближе и накрыл ее ладонь своей. Анна закрыла глаза, борясь с испугом, – и несколько минут, пока самолет набирал высоту, сидела очень прямо.
– Вы бледная очень, с вами точно все в порядке? – когда линия моря в иллюминаторе выровнялась, спросил Женя, глядя на свое отражение в зеркальных очках.
– Заболела, – призналась вдруг Анна, – простудилась, еще дома.
– Может, к доктору надо?
– Нет, это ангина. У меня в аптечке таблетки есть, антибиотики. Как прилетим, приму, сразу все пройдет.
Женя молча кивнул, по-прежнему держа ее за руку.
– Спасибо, – улыбнулась ему Анна, чуть сжав его ладонь, увидев, как парень неожиданно покраснел и отвел глаза. Вздохнув и улыбнувшись, она смотрела на него, отстраняясь от полета и вспоминая, как он вчера возник будто из ниоткуда и встал чуть впереди ее плеча, когда на выходе из бара отеля к ней попытались клеиться два не совсем трезвых постояльца. Анна и сама осадила приставал, но, судя по виду Жени, он вот-вот готов был кинуться с подвыпившими кавалерами в драку.
Самолет между тем под радостные возгласы пассажиров в хвосте накренился, меняя курс. И, как обычно, после резкого маневра преследующие Анну навязчивые мысли обрели новую силу. Ей казалось, что сейчас обязательно или отвалится крыло, или выйдет из строя двигатель, или ошибется пилот, после чего самолет обязательно разобьется. На пассажирских лайнерах она обычно утешалась, вспоминая процент аварийности полетов, убеждая себя, что по статистике путешествие самолетом гораздо безопаснее поездки на такси до аэропорта. Но сейчас самолет практически не отличался от машины! При взлете он громко хрустел и поскрипывал, а сейчас тарахтел почти так же, как мотоцикл деда, к которому Анна невероятно давно, кажется еще в прошлой жизни, маленькой ездила в деревню.
Но прошло всего несколько минут, и спасительная мысль была найдена – самолет летит небыстро, к тому же это гидросамолет, и, если что-нибудь случится, они приземлятся на воду и все будет хорошо. Сглотнув, невольно сжав руку Жени, Анна вновь посмотрела в иллюминатор. Удивительно чудесное зрелище – сотканное из разных рваных оттенков лазури покрывало моря притягивало взгляд глубиной яркости красок. Ничего страшного – продолжила Анна успокаивать сама себя – самолет приземлится на воду, а даже если утонет, все выживут и будут плавать в теплой воде, пока не придет помощь.
Или пока не приплывут акулы.
Анна едва не выругалась. Ее уже мутило и слегка подташнивало, к тому же она чувствовала, как на лбу выступили бисеринки пота – в салоне было душно. Кроме этого, еще и горло, периодически першившее последние дни, уже с утра болело так, что с трудом удалось проглотить завтрак. И до сих пор болеть не прекращало, несмотря на пакетик порошка, похожий на лекарство, выпитый сегодня утром.
Закрыв глаза, Анна попыталась отключиться, но с закрытыми глазами острее чувствовалась вибрация самолета и громче слышался рокот винтового двигателя. Вздохнув, Анна открыла глаза, глядя сквозь приоткрытую дверь в пилотскую кабину. Еще один момент, из-за которого самолет похож на обыкновенный автобус, – здесь было видно пилота за штурвалом в кабине. Где, кстати, почти с самого вылета находился смуглокожий, будто высохший помощник – но не в летной форме. Помощник периодически нервно переговаривался с пилотом на быстром языке.
«Может быть, это не второй пилот? Может, это террорист, и он самолет захватил?» – опять вернулись тяжкие предчувствия. Тут же Анна попыталась осадить себя, отогнать назойливые опасения. Она глубоко вздохнула, пытаясь справиться с собой. Медленно выдохнув, она зажмурилась под стеклами очков, а открыв глаза, уставилась в спинку кресла. Единственные моменты в отдыхе, когда она, покинув родной город, жалела, что не осталась дома, были перелеты, заполнявшие всю ее страхом и пугающими напрасными предчувствиями.
Вот только в этот раз предчувствия опасности были у нее совсем не напрасны. Но, пока не догадываясь об этом, Анна все же сумела кое-как отключиться от мира, впав в слегка мутноватое состояние полудремы. Но не полностью, более-менее сохраняя ясность мыслей. И в этом состоянии к ней пожаловали непрошеные воспоминания. Не особо приятные, но Анна не стала пытаться отогнать всплывающие в памяти образы – уж лучше они, чем навязчивый страх катастрофы.
– Анна. Анна, – негромко позвал ее Женя, чуть сжав руку, и та заполошно вскинулась, выходя из состояния полудремы.
– Анна, а у вас телефон далеко? – наклонившись к самому ее уху, спросил Женя.
– Телефон? – Анна зажмурилась, приходя в себя, и, сфокусировав взгляд на Жене, ответила: – Телефон в сумочке, а что?
– Можете дать, эсэмэску написать?
– В чем дело? – Анна, глядя Жене в глаза, потянулась за сумочкой.
– Ну, так… – замялся парень.
– Говори, в чем дело, – выпрямилась Анна, стряхивая с себя болезненное оцепенение и заговорив твердым голосом.
– Мы, кажется, не туда летим, – спокойно сообщил Женя и пояснил: – Я в ваш иллюминатор периодически землю вижу, а ее с этой стороны не должно быть – нам же Сиамский залив пересечь надо. Да и этот перец странный, – сделал он движение глазами в сторону кабины, – даже полетную карту ни разу в руки не взял. Мутный какой-то, а пилот явно нервничает, когда он к нему обращается. Да не смотрите вы на него…
Но было поздно – Анна после слов Жени машинально заглянула в кабину, как раз с ее места именно второй пилот был хорошо виден, а тот, почувствовав взгляд, обернулся и посмотрел прямо на нее. Анна в этот момент, по выражению его глаз, поняла, что Женя вряд ли ошибается – точно происходит что-то нехорошее. Но она, не стушевавшись, выдержала взгляд – хотя сердце ее замерло, а чуть погодя отвела глаза и как ни в чем не бывало уставилась в иллюминатор.
Глава 9. Анна
– Кому ты собрался писать… – выждав паузу, потянула было Анна телефон из сумки.
– Анна… – зашипел вдруг Женя, заметив движение, и она замерла. А подозрительный второй летчик (или не летчик) поднялся и встал в проходе. Он, вроде бы отвернувшийся, по всей видимости, наблюдал за Анной краем глаза. Сощурившись, странный мужчина посмотрел на Анну, потом на ее руку с телефоном и что-то сказал.
– Сорри, ай донт андестенд, – дернула она подбородком. В ответ ей вновь послышалась резкая, с агрессивными интонациями дробленая речь. Фыркнув еще парой фраз, подозрительный тип кинул взгляд через плечо, на пилота. Встал он в этот момент неестественно, и Анна поняла, что он прячет правую руку. В этот момент самолет рыскнул носом, и она сквозь лобовое стекло увидела зелень острова посреди бескрайнего простора водной глади.
Вдруг салон самолета резко поменял положение в пространстве – пилот всем телом налег на штурвал, положив самолет на крыло. Анна закричала и изо всех сил вцепилась в сиденье. Она была пристегнута, и на живот навалилась тяжесть тела, повисшего на тканевой нитке ремня. Она захрипела, увидев, как мелькнули ботинки подозрительного типа, услышала громкие крики пилота. С хвоста самолета раздались хлопки, звуки падающих предметов, крики боли – далеко не все там были пристегнуты. В этот момент легкий самолетик выпрямился, но тут же дернулся, опять заваливаясь, – переложив штурвал, пилот накренил его в другую сторону. Рядом раздалось несколько сухих хлопков, потянуло резким сладковатым дымком, и тут Анна увидела в руке «второго пилота» пистолет. Поймав момент, когда самолет на миг выпрямился, он, лежа в проходе и зацепившись за кресла, смог выстрелить два или три раза, целясь в летчика за штурвалом. В салон сразу же с хрустом стекла ворвались усиленные звуки полета – одна из пуль разбила остекление кабины. И самолет вдруг клюнул носом вниз, сваливаясь в неконтролируемое падение.
Осознав необратимость происходящего, Анна не выдержала. Внутри нее разорванной плотиной поднялась волна паники, вытесняя сознание, и она завизжала от страха. Самолет дернулся в последний раз – пилот, на спине которого расплывалась красная клякса, в последнем усилии поднялся, пытаясь выпрямить машину, потянув на себя штурвал. Это движение всех и спасло – вместо того чтобы неуправляемым булыжником войти в воду, самолет выпрямился и ударился об воду под острым углом.
Салон дернуло, перекосило от удара, раздался хруст рвущегося железа. На находившихся внутри людей хлынула вода – самолет переломился пополам. В вихре белой пены закрутило рядом и пронесло тело угонщика, убившего пилота. Анна вскинула руки, пытаясь закрыть лицо, отстраниться от происходящего, но испуганно дернулась – ее ладони были все в крови. Крик замер, прекратившись, – в груди кончился воздух. Анна открыла рот, вдыхая, но тут ей в лицо плеснуло солеными брызгами, а после ударило по всему телу – отвалившаяся носовая часть самолета начала погружаться, заполняясь водой. Анна, все же сохраняя остатки разума, опустила руки и дернула застежку ремня, затеребив ее, та никак не хотела открываться. Вдруг она почувствовала на себе прикосновения рук. Но, повернув голову, не сразу увидела, кто это – ее длинные волосы, не убранные в хвост, воспарили шлейфом в воде, заполнившей салон, мешаясь. Но через пару мгновений Анна поняла, что рядом Женя – он, нащупав ее ремень, отбросил в сторону ее руки с пряжки. Тут же рвануло резкой болью предплечье – расстегнув ремень, выдернул ее с сиденья и запустил вверх, к разломанному проему в центре салона самолета.
Анна, распахнув глаза, видела все вокруг в голубой мгле, то тут, то там расчерченной завихрениями пузырьков. Носовая часть самолета, где они находились, уже целиком погрузилась под воду. Заработав руками, она проплыла пару метров по салону, схватилась рукой за рваный край обшивки и всем телом рванулась вверх, туда, где сквозь толщу воды проглядывали искрящиеся на поверхности солнечные лучи. Чувствуя, как обжигает изнутри легкие недостаток воздуха, она сделала еще несколько гребков и, прорвав головой поверхность, вырвалась наверх. И только сейчас глубоко вздохнула.
Легкие заполнил воздух, принеся с собой облегчение. Всего на мгновенье – вырвавшаяся толчком на поверхность Анна, судорожно вздохнув, опустилась вниз и глотнула немало воды. Тут же ее вывернуло, скрутило, и она закашлялась, барахтаясь на поверхности, пытаясь одновременно и вздохнуть, и исторгнуть из себя горькую морскую воду. Вода пошла носом, так что неприятно ожгло слизистую, но Анна сильнее заработала ногами, удерживаясь на поверхности.
Успокоив наконец дыхание, она повернулась – закрутившись в воде, осматриваясь вокруг. На море было легкое волнение, и ей пришлось вытягивать шею, активнее работая руками и ногами, удерживаясь на поверхности. Хотя прошло всего ничего времени, в мышцах уже чувствовалась усталость. Анна, обычно полная жизненных сил, последние пару дней и так чувствовала себя вялой, а тут еще и некстати подхваченная простуда. В голове шумело от удара о кресло при падении, руки и ноги уже начали казаться набитыми ватой, движения не были легкими – еще и чувствовалась облепившая тело стягивающая ткань одежды. На Анне была длинная и легкая асимметричная туника с длинными рукавами, которая сейчас вовсе не казалась легкой. От ощущений окутывающей ее пелерины ткани Анна на мгновенье почувствовала себя медузой, все продолжая осматриваться. Она едва не выпрыгивала из воды – изнутри так и стучали молоточки страха – что остров ей привиделся, что они оказались в центре безбрежного моря. В тот момент, когда совсем рядом заметила зеленые очертания острова, паника отступила (спасена!), но ее молнией пронзила мысль: «Вероника. Где Вероника?!»
– Ника! Ника, ты где?! – что было сил закричала Анна. Забыв про усталость и боль, она сильно заработала руками и ногами, пытаясь приподняться над водой, осмотреться.
– Ника… – уже негромко выдохнула Анна и застонала.
Чуть отдышавшись, она опустила лицо в воду и открыла глаза. На нее снова накатила голубоватая пелена, сквозь которую было расплывчато видно дно. Там, на довольно большой глубине, лежала носовая часть самолета – а вот хвоста видно не было. Подняв голову из воды, Анна вздохнула и, уже чувствуя тяжесть в ногах, легла на спину. Ласковое море сразу обняло ее, в ушах зашумело, и все вокруг заполнил яркий солнечный свет, проникающий даже сквозь смещенные веки, – а из звуков остался только громкий и гулкий шум дыхания. Неожиданно в плечо ей уткнулось что-то мягкое, одновременно уколов. Анна вскрикнула от неожиданности, отпрянув. Развернувшись, она поняла, что ее плеча коснулся один из всплывших кусков обшивки самолета.
Анна выпрямилась в воде и, жадно вдохнув, опустила голову в воду, открыв глаза. За секунду она в голубой пелене увидела очертания самолета, но сейчас там все было уже не так четко, как в прошлый раз. Между дном и поверхностью болтались обломки, вещи, бесформенные тканевые кляксы – в одной из них Анна узнала рисунок обшивки сиденья фюзеляжа. Неподалеку мелькнуло темной массой, и она прянула в воде, отшатываясь. Но это был Женя. Показавшись над водой, он сипло вздохнул, а после часто и жадно задышал. Придя в себя, он подплыл к Анне и, оказавшись совсем рядом, показал ей на остров.
– Доплывете?
