– Что? – Я была ошеломлена тем, в какую сторону развивается этот совершенно нелепый разговор, и уперлась руками в бока. – Нет, болван! Разумеется, я не позволяла ему к себе прикоснуться. Представь себе, это не было добровольно, когда меня прижал к стене сумасшедший мускулистый тип в грязи, угрожая перерезать мне горло!
Мэдокс уставился на меня и продолжал долго на меня смотреть.
– Он был мускулистым?
– Ох… – Я со смехом бросила в Мэдокса подушку со своей кровати. Она мягко ударила его по лицу и, словно плоский блин, приземлилась на пол.
Мэдокс поднял одну бровь:
– Это домашнее насилие, женщина! Но не уходи от темы. Он что, был мускулистее меня?
– Да заткнись ты уже, Мэд! Я не хотела, чтобы меня похищали, не хотела, чтобы ко мне прикасались, но, к сожалению, я ничего не могла с этим поделать. Давай уже прекратим говорить об этом. Мы его больше никогда не увидим!
Я гневно прошествовала к двери мимо Мэдокса.
– Ворриор, – удержал он меня тихим голосом.
– Что? – нервно повернулась я.
Подушка жестко ударила меня по лицу.
– Последнее слово не всегда должно оставаться за тобой, – фыркнул он, проходя в коридор, высоко задрав нос.
Глава 4
Только у Ворриор хватает духу называть старика папочкой
– И чем все это закончится?
– Что? – одновременно спросили мы с Мэдоксом.
Красотка со светло-коричневой кожей и густыми длинными волосами неодобрительно подняла бровь и цокнула языком.
– Это! – прошипела она, насмешливо указывая на нас обоих.
После того как Мэдокс на полной скорости убежал из моей комнаты, я наконец поймала его в салоне, где безуспешно пыталась задушить подушкой. К сожалению, он был сыном Аида, а также гораздо более опытным бойцом подушечных войск, чем я, поэтому в конечном итоге мы превратились в катающуюся по полу кучу из рук и ног. После нескольких моих диких атак он решил, что пора продемонстрировать свое превосходство, и потому сел на мой живот и удерживал мои руки, пока я отчаянно пыталась его пнуть. Смех, правда, застрял у меня в горле, когда Персефона ворвалась в салон. Смутившись, я перестала пинать Мэдокса и поспешно попыталась стряхнуть его с себя. Однако он остался сидеть на мне с глупой усмешкой. Его волосы торчали во всех направлениях, а во время нашей схватки он разбросал десятки перьев по комнате.
Богиня уставилась на нас с отвращением.
– Сын, отпусти выродка, пожалуйста. Мне не нравится, когда ты слишком близко к ней подходишь.
Взгляд Мэдокса помрачнел. Я незаметно толкнула его, но он вызывающе поднял бровь вверх и остался сидеть на мне под ядовитым взглядом своей матери. Рада, что ему удобно, но мои кости были готовы сломаться в любую секунду. Я в панике толкнула его еще раз, пока он наконец не поднялся с меня. Пыхтя, я встала на ноги и хотела незаметно исчезнуть из комнаты, но мой любимый придурок-брат схватил меня за плечи и храбро прижал к своей груди. Просто замечательно. Теперь я оказалась меж двух огней. Я сердито смотрела на Мэдокса, но тот упрямо уставился на свою мать.
Персефона поджала свои полные губы, а взгляд ее светло-зеленых глаз с каждой секундой становился все более прожигающим. Она была облачена в зеленое платье, которое обтягивало ее грудную клетку, словно вторая кожа, и элегантно спадало вниз. Широкий разрез обнажал ее длинные золотисто-коричневые ноги, на которых, словно живые змеи, извивались плющ и цветы. Ее волосы, в которых цвели розы и фиалки, спадали на спину, словно блестящий шелк. С каждым ее элегантным шагом по комнате гулял летний ветерок. Она как дочь Деметры была богиней низкого ранга, но одного ее пронзительного взгляда было достаточно, чтобы дать мне понять – я не больше чем маленький ничтожный человечек в грязи ее ног. Ее присутствие освещало комнату и заполняло каждый угол салона. Когда она увидела своего любимого сына, который обнимал бастарда своего мужа, в комнате тут же стало на несколько градусов холоднее. Я незаметно выдохнула и увидела, как мое дыхание превратилось в облачко. Боже, Персефона провоцирует обморожение!
– Э-м… я думаю, тебе стоит отпустить меня, иначе мы скоро превратимся во фруктовый лед, – нерешительно прошептала я Мэдоксу.
– Да пошла она к черту! Ты моя сестра, – пробормотал он мне в ответ.
И все же мне не хотелось связываться с Персефоной в первый же день ее пребывания здесь, поэтому я решительно выскользнула из удушающей хватки Мэдокса и поправила свой капюшон. Мое лицо покрыли тени, когда я слегка поклонилась жене своего отца.
– Добро пожаловать, Персефона, приятно видеть тебя в Подземном мире снова! Как прошло твое лето?
Ее взгляд пронзил меня, словно меч, и будто с наслаждением провернул лезвие внутри меня.
– Ворриор! Я слышала, что тебя чуть не убили сегодня.
На ее губах появилась радостная улыбка. Ух ты, как мило, что она смеется, не так ли?
– Э-м… да. Так и было. У меня было неудачное столкновение кое с кем на 144-м этаже.
– Да, какая жалость! – сказала Персефона, прежде чем повернуться к Мэдоксу с гораздо более приятным выражением лица. – Сын, я должна забрать тебя на ужин. В свой первый день в этой адской дыре я просто обязана настоять на семейном застолье.
Мэдокс кивнул и смущенно улыбнулся, его плечи напряглись.
– Разумеется. Я очень рад, мама. Мы с Ворриор пойдем с тобой.
Персефона подняла одну бровь.
– Я сказала «семейный», Мэдокс, – мягко упрекнула его она.
– Именно так, – сухо ответил он. – Ворриор – тоже семья. Ну что, идем? Иначе наш старик будет чувствовать себя не в своей тарелке.
Персефона цокнула языком и выглядела так, словно в любой момент готова запретить своему сыну взять меня с собой. Как будто он маленький ребенок, которому не разрешают взять с собой за обеденный стол уродливую жабу. Но вызывающе сверкающие глаза ее сына, кажется, удерживали ее от этого. Несмотря на это, она окинула меня взглядом ядовитой змеи, и температура комнаты снова понизилась на несколько градусов.
– Не называй Аида стариком, Мэдокс. Ты должен называть его отцом, как примерный сын, – поучительным тоном сказала она, а затем развернулась на своих голых ногах и легко, словно кошка, скользнула через дверь. Мэд тем временем озорно усмехнулся и потащил меня из комнаты вслед за своей матерью. Я ненадолго задумалась о том, чтобы уцепиться за дверную раму и никуда не идти. Семейный ужин с остальными братьями и Персефоной был столь же приятным мероприятием, как введение заточенной бамбуковой палочки под ногти. К сожалению, Мэдокс предугадывал ход моих мыслей, поэтому все быстрее толкал меня в следующую комнату.
– Никто не называет Аида отцом, мама, – объяснил он Персефоне, которая медленно подняла бровь.
– Да что ты! Насколько я знаю, маленький выродок называет его отцом.
– А еще у меня есть имя, – проворчала я.
Оба моих спутника меня проигнорировали. Мэдокс кивнул, и его лицо изменилось.
– Это правда! Только у Ворриор хватает духу называть старика папочкой. Всем остальным он даже за попытку выдернет перья из крыльев. С момента моего первого и последнего раза у меня все еще осталась залысина на правом крыле.
Персефона сердито фыркнула. Ее шаги эхом отражались от стен. Я незаметно покинула линию огня. Почему Мэд такое говорит? Он что, хочет однажды найти меня задушенной плющом? Я с тревогой посмотрела на одну из роз в волосах Персефоны. Это мне так казалось или цветы правда странно на меня смотрели?
– Аид слишком мягок, когда речь идет об этой девочке. Я не понимаю, почему он предпочитает ее вам. Но от выводка Афродиты едва ли можно было ожидать чего-то иного. Ее дети всегда меня раздражали, но эта еще хуже, она как бомба замедленного действия!
– Вы же знаете, что я слышу каждое слово, не так ли? – спросила я, но меня снова проигнорировали, и только роза продолжала странно смотреть на меня сверху вниз. Я мрачно уставилась на нее в ответ.
Мэдокс сердито фыркнул:
– Завязывай уже, мама! Брайт и Хантер уже здесь?
– Разумеется, здесь. Лэкс и Рэйд тоже. Спэйд должен скоро прийти. – Она откинула свою темную копну волос назад и распахнула двери в столовую. Эта комната всегда напоминала мне странную смесь средневековой обеденного зала и места, где проходило чаепитие Алисы в Стране чудес. Длинный деревянный стол стоял в середине огромного и пустого зала, стены которого были выполнены из грубого камня. С пустого потолка свисала гигантская люстра, черно-белые плиточные полы напоминали шахматную доску, а в стене был камин, в котором можно было зажарить целого быка.
Я незаметно прошлась по комнате, чтобы сесть как можно дальше от Персефоны. Мэдокс, как и всегда, сел рядом со мной, скрестил руки на затылке и начал качаться на стуле. Аид уже сидел на своем обычном месте во главе стола. Богиня грациозно приземлилась справа от него и в знак приветствия погладила его по напряженным плечам. Его лицо все так же ничего не выражало. Фиолетовые глаза были обращены на его старшего сына Хантера, который рассказывал ему о последней погоне за потерянными душами где-то в Даунтауне. Брайт, который был вторым по старшинству в нашей семье, уютно устроился рядом с Хантером, упершись ногами в стол. Он играл с длинным кинжалом, лезвие которого блестело, когда он подкидывал его в воздух. Близнецы Лэкс и Рэйд сидели на другом конце стала, угрюмо уставившись в свои пустые тарелки.
– Почему у Рэйда розовые волосы? – удивленно спросила я у Мэдокса.
Он, хохоча, указал на Лэкса, чьи взъерошенные волосы светились отвратительным ядовито-зеленым цветом.
– Они проиграли спор! – сказал он слишком громко. Их головы тут же повернулись к нам.
– Потому что ты мухлевал! – прорычал Лэкс. Под его глазом красовался заживающий синяк зелено-синего цвета.
– Предатель! – прошипел Рэйд, нос которого выглядел так, словно он бился им об стену. Он так сильно вонзил вилку в обеденный стол, что та, шатаясь, осталась на месте.
– Да что ты говоришь! – сказал Мэдокс, поднимая бровь. – Что я могу поделать с тем, что вы организуете нелегальные битвы василисков при помощи чернокнижника?
– Битвы василисков?
– Один из василисков на середине боя превратился в курицу! – сердито выплюнул Лэкс.
Мэдокс невинно округлил глаза.
– В наши дни нельзя полагаться на черный рынок. Думаешь, что покупаешь кровожадного василиска для своих любимых братьев, а вместо этого получаешь подбитую курицу. Но не переживай, я накатаю им сочную жалобу.
Я тут же засмеялась.
– Можешь рассказывать эту ерунду кому-нибудь другому, Мэдокс, ты нас обманул! Мы хотим вернуть деньги! – Рэйд выглядел так, словно в любое мгновение был готов разбить нос своему младшему брату, но двери открылись, и последний из сыновей Аида, Спэйд, вошел в комнату. Одежда его была грязной, правую щеку рассекал длинный шрам. Черты его лица были жесткими и острыми, а светлые волосы слишком длинными: они неконтролируемыми волнами падали ему на плечи. Все взгляды тут же устремились в сторону молодого аваддонца, который вытер свои грязные сапоги о дорогой персидский ковер у двери. Аид мрачно посмотрел на него, но ничего не сказал, и Спэйд, улыбаясь, упал на стул рядом со мной.
– Только посмотри, кто тут! Выродок снова с нами. Я слышал, что ты по уши в дерьме!
Я со скучающим видом подперла подбородок рукой и окинула его равнодушным взглядом.
– Ой, Спэйд, ты выглядишь грязным. Ты что, снова проводил время в публичных домах на 60-м этаже? – сладко спросила я.
Он по-волчьи мне улыбнулся.
– Нет, представь себе! В этот раз я решил испробовать публичные дома на 114-м этаже. Вампиры умеют делать такие сумасшедшие вещи! Кажется, тебе там тоже было весело. У меня был очень интересный разговор с одним из местных вампиров. Его зовут Ровен, и он сказал, что ты достаточно долго играла с ним в догонялки, пока церберы тебя не нашли. Весь Подземный мир только это и обсуждает! – Его резкий смех заполнил комнату, заставив Аида поднять взгляд. Темный туман закапал на пол, и Персефона сморщила нос от отвращения.
– Ворриор, о чем он говорит? Какой еще вампир? – прогремел голос бога смерти, заставив меня содрогнуться от страха.
– Придурок! – сердито прошипела я Спэйду. Он тихо засмеялся.
Скрипя зубами, я посмотрела на Аида и смущенно ответила ему:
– Ничего особенного, папочка. Просто вампир ненадолго взял мой след, но я без труда оторвалась от него.
– С помощью дерзкого прыжка в мусорный бак, – весело добавил Спэйд, из-за чего остальные мои братья громко засмеялись. Я сердито пнула его в голень и получила в ответ еще более сильный пинок. Откуда Спэйд об этом знал? Я поморщилась, беззвучно ругаясь. В то же мгновение кулак Мэдокса приземлился на щеке Спэйда. Его светлая голова откинулась назад.
– Оставь ее в покое!
Спэйд, оскалив зубы, вытер кровь с нижней губы.
– Ты что, устал от жизни, Мэдокс? – прорычал он. Его глаза засветились красным. Вампирское наследие его матери, кажется, проявлялось в нем сегодня сильнее, чем обычно. На мгновение мне показалось, что я ощутила слабый запах крови в его дыхании.
– Хватит ссориться, мои милые, – прервала Персефона Спэйда и Мэдокса, и оба, толкаясь, вернулись за обеденный стол. – Можете подраться позже, а сейчас мы едим. Ворриор, я поговорила с твоим отцом. Мы сошлись во мнении, что ты не заслужила десерта своим плохим поведением, – прошептала богиня.
Спэйд фыркнул, а я поджала губы. Снова никакого десерта? Кажется, Персефона, помимо случайных пыток, также считала изъятие сладостей отличным методом воспитания. К сожалению, ей действительно удавалось расстраивать меня: я любила сладкое, и богиня отлично это знала.
Она с улыбкой хлопнула в ладоши, тем самым подозвав прислугу. Дворецкий, в данном случае призрак из восемнадцатого века, который служил отцу еще человеком, но не был освобожден от обязанностей после смерти, подавал еду на больших серебряных подносах. Тарелки Аида и Персефоны оставались пустыми. Вместо этого он принес им бокалы на длинных ножках, наполненные мерцающей красной жидкостью. Неопытный взгляд мог принять содержимое бокала за красное вино, но там находилась чистая амброзия. Единственная материя, которую боги могли употреблять внутрь, насколько я знаю. Никто из них не ел и не пил. Я даже не знала, спят ли они по ночам и ходят ли в туалет. Мы с Мэдоксом давно заключили пари по этому поводу.
– Пожалуйста, начинайте! – сказала Персефона с улыбкой. Моим братьям не нужно было повторять дважды: волки тут же набросились на пищу. Качая головой, я взяла несколько жареных картофелин и немного приготовленных овощей. Вегетарианцы в этой семье всегда были в пролете. Парни съели целого поросенка вместе с потрохами и глазом не моргнув, но кусочек брокколи пугал их больше, чем целая армия гулей. Я вяло ковырялась в своей еде и смотрела на Мэдокса, который поглощал свой слабопрожаренный стейк. С каждым кусочком с правого уголка его губы капало немного крови. Запах гниения и мертвого мяса ударил мне в нос. Мне сразу же стало плохо, и я засунула в свой рот картофель, чтобы не задохнуться. Я начала быстро жевать, но через пару секунд остановилась и скривила лицо. Овощ был на вкус как пепел. Нахмурившись, я уставилась на свою тарелку и понюхала. Запах был абсолютно нормальным.
– Все в порядке, моя дорогая? – тихо спросила Персефона.
– Э-э… да, спасибо. Все хорошо. Вкус просто превосходный! – Я сунула в рот жареную морковь и чуть не выплюнула ее. Вкус был просто омерзительным, и я отчаянно пыталась проглотить кусочек. Я сморгнула несколько подступивших слез и улыбнулась своими набитыми щеками, из-за чего Персефона с отвращением покачала головой. Ну, она хотя бы перестала на меня пялиться. Вздрогнув, я проглотила содержимое и окинула тарелку подозрительным взглядом. Что же случилось с этой едой? Я с отвращением перебирала ужасную пищу и смотрела на Аида, который с наслаждением пил свою амброзию. Консистенция была очень плотной, а запах – очень сильным. Честно говоря, для меня она всегда немного воняла, но теперь ее запах показался мне приятно-сладким и немного похожим на мед. Я зачарованно наблюдала за тем, как боги пьют свою амброзию. Аид задумчиво улыбнулся своей жене и сделал глубокий вдох.
– Кстати, милая моя, сегодня ты просто потрясающе пахнешь розами, весь дом ими пропах. Это так опьяняет!
Богиня улыбнулась, но немного растерялась. Бокал остановился на пути к ее рту.
– Что, прости?
– Твой запах! – терпеливо объяснил ей Аид. – Опьяняет. Такого я уже несколько сотен лет не чувствовал.
Персефона раздраженно улыбнулась:
– Спасибо тебе за комплимент, мой дорогой, но сегодня я не наносила розовые духи.
Аид нахмурился в замешательстве:
– Но что?..
Спэйд рядом со мной раздраженно хмыкнул и вытер свои жирные пальцы о штаны.
– Это маленький выродок рядом со мной. Она воняет, как целый цветочный сад. Во всем Подземелье стоит этот запах, даже объявили вознаграждение за голову держателя этого аромата. Вампиры сходят с ума.
От ужаса я подавилась брокколи и закашлялась. Выражения лиц богов вдруг переменились. Мои братья перестали есть и уставились на меня. Вот дерьмо.
