– Какая хитроумная система. И как же здесь можно найти кого-то?
– Началось! Еще не успел побывать у Всевидящего, получить задания, а уже ищет кого-то. Повремени немного, братишка. – Парень тяжело вздохнул. – Души из года в год становятся все наглее.
– Танат сказал, что это возможно, – почти прорычал Флинн.
– А я и не говорю, что это невозможно, – ответил парень. – Теоретически я могу тебя провести к тому, кого ты ищешь, если он еще в Чистилище и не против встречи с тобой. Но заруби себе на носу: сделаю я это лишь в обмен на твое хорошее поведение.
– И что же подразумевает под собой «хорошее поведение»? – спросил Флинн, пытаясь держать себя в руках. Загробный консультант начинал бесить.
– Быть послушным и забыть о глупостях. Ты их и при жизни совершил предостаточно. Не стоит делать эту папку еще толще, – серьезно произнес парень, бросив его личное дело на стол.
Флинн напряженно перевел взгляд с папки на своего консультанта.
– Я постараюсь, – сжав зубы, процедил он.
– Тогда дай руку, – сказал парень, прищурив зеленые глаза.
Флинн нехотя подчинился. Рукопожатие было сильным и обжигающим, как прикосновение к раскаленной кочерге. Он отдернул руку и посмотрел на нее. Посреди ладони появилась татуировка в виде крыльев птицы.
– Не бойся, она не навсегда, это временный контракт. – Парень продемонстрировал свою ладонь. – Видишь, у меня теперь такая же метка. С этого момента наши души связаны. Я буду чувствовать все, что чувствуешь ты, так мне будет легче контролировать твое состояние.
– Души? – удивился Флинн, дуя на руку (она еще горела). – Хочешь сказать, что ты тоже когда-то был человеком?
– Ребенком, – коротко ответил парень.
– Ты – душа ребенка? – не поверил Флинн, подумав, что его консультант над ним подшучивает. – На вид мой ровесник.
– Вот именно, что на вид, – заявил парень, поправляя наехавшую на глаза шапку. – В загробном мире можно принять любой облик. Но сразу предупреждаю: тебе и пытаться не стоит.
– Почему это?
– Взрослые слишком привыкли видеть себя такими, какими их видят окружающие. Ты можешь попробовать, но вряд ли у тебя получится. Для этого нужно откинуть все условности, но люди держатся за них мертвой хваткой, боясь утонуть в чужом неодобрении. Чем старше человек, тем больше он зависим от постороннего мнения. Мы же – дети – не видим рамок, потому что не создаем их. Это удел взрослых.
– Да, взрослым быть непросто, – согласился Флинн. – Но зачем мне ребенок-консультант? Какая от тебя польза?
– Ой, только не называй меня консультантом, – скривился парень. – Я – психофор. Это нечто большее, чем обычный советчик. Я проводник твоей души.
– Ладно, но я все равно не понимаю. Ты и жизни толком не видел. Какие советы ты можешь мне дать?
– Простые и правильные, – ответил парень. – Дети смотрят на мир иначе. Вот скажи, если бы тебе понравилась девушка, что бы ты сделал?
– Ну, не знаю… – Флинн пытался вспомнить, как поступал в подобных ситуациях. – Подошел бы к ней, начал шутить.
– А ребенок бы сказал прямо: «Ты мне нравишься».
– Суперсовет от того, кто девчонку и за руку не держал, – хмыкнул Флинн.
– Думай как хочешь, – отмахнулся парень. – Кстати, меня Тайло зовут. Ударение на «а». Терпеть не могу, когда мое имя коверкают.
– Вовремя представился.
Тайло на что-то отвлекся. Он повернул голову к выходу, а после хлопнул в ладоши и громко крикнул:
– Эй, бездельники, время обеда давно прошло! Работа сама себя не сделает!
В воздухе залетали папки, застучали клавиши печатных машинок, зашуршала бумага. Чашки с чаем и кофе поднимались и опускались, глухо ударяясь о столешницы. Сотни невидимок упорно трудились на своих рабочих местах. Тут Флинн вспомнил, как Танат говорил, что чужих психофоров увидеть нельзя.
– Эй, Тайло, а все ли психофоры дети? Или ты один такой? – спросил он, наблюдая за парящим в воздухе белым мелком. Кто-то нарисовал на стене зверька (почему-то безухого).
– Коллин, милая, что ты делаешь?! – воскликнул Тайло. – Как так можно?
Он подошел к невидимке, сердито отнял мелок, а потом дорисовал зверю уши. Вышел кролик.
– Уши – это самое главное! – Тайло указал на свою шапку с кошачьими ушами. – Если их сделать острыми – выйдет кот, если круглыми – медведь, а если длинными, то кролик. Уши меняют все! – Он отдал невидимке мелок и вернулся к Флинну. – Да, все психофоры дети, и поверь мне, тебе достался не самый капризный. Пойдем, у нас дел выше крыши.
– Куда мы? К распределителю заданий? А их будет много? Они сложные? – затараторил Флинн, догоняя своего психофора.
– Слишком много вопросов, у меня уже голова трещит, – потирая виски, пожаловался Тайло. – Давай все делать по порядку? В загробных делах у меня больше опыта, согласись.
Тут к нему подплыла чашка с кофе, а за ней, вальяжно перекатываясь по воздуху, румяный пончик, посыпанный сахарной пудрой.
– Коллин, ты душка, – умилился Тайло, принимая угощение. – Если бы не ты, я бы давно уволился, честное слово!
Флинн жадно посмотрел на еду. Ему жутко захотелось есть. Видать, невидимка поняла это, и вскоре к нему подлетел черничный кекс, а вслед за ним чашка с чаем, в котором плавала долька лимона.
– Спасибо… Коллин? – неуверенно сказал Флинн.
– Да-да, это она, – с набитым ртом подтвердил Тайло. – Коллин у нас здесь одна такая милая и внимательная. Кстати, как твои дела, Коллин?
Тайло, судя по серьезному выражению лица, очень внимательно слушал невидимку, в чем-то соглашаясь с ней и периодически удивляясь.
– Вот оно как… Да, это очень серьезное дело. Не переживай. Все будет хорошо, – подбодрил Тайло невидимку.
Флинн откусил от кекса небольшой кусочек. Ему отчего-то казалось, что еда в мире мертвых обязана быть резиновой и безвкусной, но ошибся: ничего вкуснее он никогда не ел. Мир мертвых впервые порадовал.
– Подкрепился? – спросил Тайло, и Флинн кивнул. – Тогда ноги в руки.
Они быстрой походкой направились к выходу.
– Пока, Коллин, – дружелюбно попрощался Тайло уже у самой двери и помахал невидимке рукой.
– Хорошего дня! – пожелал ей Флинн.
– Она тебе тоже желает хорошего дня, – передал Тайло слова невидимки. – Говорит, что ты лучше, чем думаешь о себе.
– Боюсь, что она ошибается. – Флинн поник. – Я не самый лучший человек.
– Коллин никогда не ошибается в людях. У нее нюх на доброту, – сказал Тайло, переступая порог. – Хотя не исключаю, что она могла перепутать доброту с простотой.
Улица встретила их освежающей прохладой и слабым ветерком. Влажный воздух легким поцелуем коснулся щек Флинна. Небо опять отодвинулось, и теперь звезды сияли не так ярко, как раньше.
– Так почему все психофоры это души детей?
– Все просто, – пожал плечами Тайло. – Взрослые попадают сюда с багажом прошлого. Здесь они исправляют свои ошибки, если получается, конечно. Дети же чисты, как первый снег. Мы ничему не научились при жизни, не извлекли никаких уроков – не успели, – поэтому нас делают компаньонами взрослых. Мы перенимаем ваш опыт, без которого нам дальше нет пути. Взамен же даем советы – простые и правильные, как я уже говорил. А еще мы делимся с вами внутренним светом, которого вам так часто не хватает.
– Жить страшно, а не успеть пожить еще страшнее… – Флинну стало тяжело на сердце.
– Да, намного страшнее, – согласился Тайло, задумчиво рассматривая небо. – Я вот никогда не пробовал клубнику. В Чистилище она не растет. Почему – загадка. Может, климат слишком сырой. – Он чихнул. – Что-то лень мне идти на своих двоих. Последний пончик был лишним.
Тайло подпрыгнул и завис в воздухе. Нарисованные крылья на его кедах ожили и стали настоящими – он летал.
– Я бы тоже не отказался от таких кед. Можно мне пару?
– А смысл? Все равно не сможешь взлететь, – ответил Тайло, делая вираж.
– Сомневаешься в моих способностях? – поинтересовался Флинн, идя следом.
– Дело не в них. Твоя душа слишком тяжела для полетов. Груз вины и ошибок не даст тебе подняться. Ты ведь слышал о Небесных Чертогах и Лимбе?
– Да, – кивнул Флинн, смутно припоминая речь господина Аяка.
– Так вот, – продолжил Тайло, – легкие души могут вознестись в Чертоги. Отдохнуть там, а после переродиться. Это что-то вроде зала ожидания, только ты сам решаешь, когда придет твой поезд. По слухам, это чудесное место, где исполняются любые мечты. А вот тяжелые души, переполненные злобой и страданиями, камнем падают в Лимб. Туда ведет особый лифт, но только судьи знают, где он находится. Говорят, что Лимб – это бесконечный лабиринт, выхода из которого нет. Души одиноко бродят в нем, поглощенные темными мыслями, потому что в наказание у них забрали все радостные воспоминания, все счастье. Со временем они становятся частью Лимба, растворяясь в нем.
– И часто души попадают в Лимб? – Флинна невольно передернуло.
– М-м-м, не могу сказать, – промычал Тайло. – Вряд ли кто-то ведет статистику. Но ты не бойся, тебе дадут много шансов на исправление, – обнадежил он. – Некоторые души живут в этом городе столетиями. Взять хотя бы Платония Квинта. Он уже две с половиной тысячи лет торчит в Чистилище. Но мне кажется, что ему тут просто нравится, поэтому он и не уходит. Ему даже присвоили звание почетного жителя. А теперь я покажу тебе твой новый дом.
– Дом?
– Ну да, не на улице же тебе ночевать. Ты, конечно, уже не сможешь подхватить воспаление легких и умереть, но это как-то не по-людски. Тебе нужна крыша над головой.
– И что? Я буду жить в доме с призраками? – усмехнулся Флинн, представив себе эту картину.
– Ты и сам призрак, – напомнил ему Тайло. – Город разделен на кварталы. Все они отображают то, – он помедлил, подбирая нужные слова, – то, что гложет тебя больше всего, что не дает быть счастливым и хорошим человеком. К примеру, здесь есть квартал Потерявших Надежду, квартал Одурманенных или квартал Скорбящих.
– И где же мое место? – Флинн сглотнул. Он почувствовал, как кровь застучала в висках.
– Увидишь.
Остаток пути Флинн молчал. От всего услышанного у него голова шла кругом. Сейчас он не хотел ни о чем думать, ни о чем спрашивать. Ноги не гнулись, но он не жаловался и продолжал идти, хмуро глядя на дорогу, хотя на самом деле ему хотелось бежать от своего нового дома куда подальше.
– Пришли, – сказал Тайло, опускаясь рядом с ним. – Твой новый дом.
– Милое место, – выплюнул Флинн.
Ему не нужно было читать табличку на здании, он и так прекрасно знал, куда привел его психофор. Теперь новый дом будет каждый день напоминать Флинну о том, что гложет его до костей и не дает быть счастливым.
6. Новый старый дом
Новое жилье Флинна по иронии судьбы действительно походило на дом с привидениями. Обветшалый особняк навевал тоску. Темные проемы окон смотрели на Флинна с жалостью. Внутри дом оказался не лучше: деревянный паркет был изборожден глубокими царапинами, словно громадный зверь каждый день точил об него когти, выцветшие обои, лоскутами свисавшие со стен, напоминали потрепанные крылья бабочек. Лампы, покрытые вековым слоем пыли, жадничали и неохотно делились светом, а на тяжелых портьерах и некогда шикарных коврах хозяйничала моль.
– Располагайся, – сказал Тайло. – Я поищу комендантшу.
Флинн плюхнулся на бордовый диван, подняв столб пыли, и закашлялся. Пытаясь восстановить дыхание, он осмотрелся в поисках графина с водой, но, увы, не нашел. Зато обнаружил старый журнал, который уже лет пятьдесят не выпускают. Как только Флинн дошел до последней страницы, журнал рассыпался в прах и появился на прежнем месте. Загробный мир не переставал удивлять.
– Попрошу впредь к экспонатам не прикасаться, они те еще недотроги, – процедила стоявшая на лестнице старуха. Из-за ее спины выглядывал Тайло.
– Флинн, знакомься, это мадам Брунхильда – комендантша твоего дома.
Старуха поджала тонкие сухие губы и пальнула свинцовым взглядом. Она очень смахивала на бывшую соседку Флинна: такие же седые волосы, уложенные в аккуратный пучок, выпирающий подбородок, маленький крючковатый нос и серые глаза, сверкавшие недобрым блеском. Тощую фигуру мадам Брунхильды обтягивало черное строгое платье до пола. В руках она держала огромную связку ржавых ключей.
– А это Флинн, мадам Брунхильда. Ваш новый постоялец.
– Мне его имя без надобности, – фыркнула старуха. – Буду звать тебя шестьдесят первым.
– Почему это? – Флинн почувствовал себя оскорбленным. Уж имя-то он заслуживал.
– Потому что будешь жить в шестьдесят первом номере, понятно? – резко ответила мадам Брунхильда. – За мной, – приказным тоном добавила она и, слегка прихрамывая, зашаркала наверх.
– Не спорь с ней и не задавай лишних вопросов. Она самая строгая из всех комендантов, которых я знаю, – с трепетом прошептал Тайло. Видимо, он ее побаивался.
– Ванная на каждом этаже в конце коридора, но горячая вода есть только по четвергам, – проскрипела мадам Брунхильда. – Прием пищи по гудку, а не по часам, в противном случае – с этими вечными скачками времени – у нас было бы по пять завтраков за день и ни одного ужина за неделю. В комнату никого, кроме своего психофора, не приводить. Это тебе не дом свиданий. Страсть оставь для живых, мальчик. Полтергейсты тоже под запретом, только если сами не заведутся. В таком случае сообщай о них непосредственно мне, я их быстро вытравлю.
Ржавые ключи в руках мадам Брунхильды стучали друг о друга и по нервам Флинна. Лестница тянулась бесконечно. Они преодолели как минимум семь пролетов, но так и не добрались до нужного этажа, хотя снаружи дом выглядел невысоким. Флинну казалось, что он идет по особняку знатного семейства, последний член которого умер лет сто назад, и с его смертью дом пришел в запустение. Газовые рожки на стенах угрожающе шипели, точно рассерженные змеи. Вдоль лестниц висели портреты со смазанными лицами. Скорее всего, художник остался недоволен работой и в отчаянии плеснул на нее растворитель. Тут были недописанные пейзажи на черных холстах, древние вазы, за которые коллекционеры всего мира отдали бы баснословные деньги, давно утраченные произведения искусства. Дом показал себя настоящим ценителем прекрасного, он бережно собирал все то, от чего отказались люди.
Флинн заприметил маленькую статуэтку обезьянки с длинным хвостом. Она стояла на перилах. Чуть дальше ему на глаза попалась такая же фигурка. Мотнув головой, он попытался избавиться от навязчивой мысли, но через пару шагов снова увидел обезьянку. Обернувшись, Флинн понял, что не ошибся: статуэтка, которую он видел ниже, исчезла.
– Ты что, живая? Ты меня преследуешь?
Каменная фигурка, разумеется, ничего не ответила. Пожав плечами, Флинн пошел дальше, но отчего-то ему стало сложно идти. Он опустил голову. Нефритовая обезьянка сидела на его ступне, крепко обхватив щиколотку хвостом.
– Не могла бы ты слезть? – как можно вежливее попросил Флинн.
Обезьянка не шевельнулась. Она пристально смотрела на него блестящими черными глазками. Флинн нагнулся и попытался оцепить от себя назойливое животное, но у него не получилось – хватка была каменной.
– Что ты от меня хочешь? – теряя терпение, спросил Флинн. – У меня ничего нет!
В подтверждение своих слов он вывернул левый карман, из которого выпал золотой кругляш – Монета Судьбы.
Обезьянка мигом отцепилась, схватила монету и ринулась бежать со всех лап.
– Стой! – закричал Флинн, молнией бросившись за воровкой.
Обезьянка, будто поняв его, остановилась, забралась на перила и, обвив их хвостом, повисла вниз головой. Она раскачивалась, как маятник, вертя в маленьких лапках монету.
