– О, мне очень жаль.
Я повернулась к маме и провела ее на кухню. Она, как обычно, не сняла туфли, так что ее высокие каблуки короткими выстрелами стучали по мраморной плитке.
– Не страшно, – отмахнулась она и заняла место во главе стола. – Я пожаловалась и хотя бы получу свои деньги обратно. Ох, Итан, дорогой, будь так добр и отнеси чемодан на второй этаж. Рози позаботится о нем позже.
– Конечно, миссис Прайс, – проворчал он, поднимаясь по лестнице. Когда Итан заметил, что я тихо смеюсь над ним, ему все же удалось показать мне средний палец, быстро исчезая наверху.
– Расскажи мне о последних нескольких неделях, дорогая. Я была так рада услышать, что ты выиграла премию Джины Бахауэр, – сказала мама, а затем встряхнула тканевую салфетку и коротко сморщила нос. – Красные салфетки на завтрак?
Волосы у меня на затылке встали дыбом.
– Рози отдала белые в химчистку, – произнесла я настолько спокойно, насколько могла, наливая кофе. Потом достала из холодильника тарелку с колбасной нарезкой, сняла фольгу и поставила ее в центр стола. Мама дотошно проверила столовые приборы, прежде чем, нахмурившись, взяться за вилку.
Я села рядом с ней и, коротко вздохнув, взяла себе тост.
– Все прошло отлично. Папа, видимо, остался в Бостоне, но в любом случае…
Я замолчала, понимая, что больше рассказывать нечего. Абсолютно. Мать отсутствовала почти три недели, а я за это время не занималась ничем другим, кроме как играла на пианино и пряталась от внешнего мира. В желудке образовался ком, и я быстро откусила от тоста, чтобы нарушить внезапно наступившую тишину. Я попыталась натянуто улыбнуться, но меня спас друг, который с явным облегчением спустился по ступенькам. Совершенно измотанный, он опустился на стул напротив меня.
Мать взглянула на него и приподняла бровь.
– Не обижайся, Итан, но ты ужасно выглядишь.
– Спасибо, миссис Прайс. Это просто опухоль мозга, – пробормотал он.
– Что, прости?
Под столом я пнула его по голени, и Итан быстро выпрямился.
– Прошу прощения, ничего такого. Я просто не выспался. Мне нужно было… хм… учиться.
– Тверк? – На этот раз не смогла удержаться я.
– Что это? – озадаченно осведомилась мама.
Итан хитро рассмеялся.
– Это новый… вид спорта, который мы сейчас изучаем. Ничего особенного, миссис Прайс, – ухмыльнулся он и начал накладывать еду в тарелку.
– Как прошел твой концерт, мама? – вернула я тему в более безопасное русло.
Она вздохнула, смахнув салфеткой несуществующую каплю кофе с губ.
– Как обычно, просто катастрофическая организация. Не уверена, что мне стоит снова принимать это предложение в следующем году.
Конечно же, она примет. Я делала вид, что внимательно слушаю, пока мама жаловалась на все и вся, начиная с дирижера, чью работу даже она могла бы сделать лучше, и заканчивая дурно пахнущим воском для натирания пола.
На заднем плане тихо играли «Грезы любви».
Я настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что удивленно подняла глаза, когда мама протянула мне какой-то предмет.
– Что это? – растерянно поинтересовалась я.
Родительница приподняла одну бровь.
– Твой билет на самолет, конечно. – Она уронила конверт на мою тарелку.
– Мой билет на самолет? Куда?
– В Нью-Йорк.
– Что? – переспросила я, совершенно сбитая с толку.
Итан с любопытством посмотрел на белый конверт, уголок которого уже пропитался яичным желтком.
– Вы летите в отпуск с Саммер, миссис Прайс?
– Отпуск? О чем ты говоришь? – покачала головой мама и бросила салфетку на тарелку.
– О чем говоришь ты? – потребовала я в ответ.
– Об оркестре, конечно. Поздравляю, моя дорогая. Я, конечно, сразу согласилась от твоего имени. Можно выбрать любую дату полета. Ты достаточно взрослая, чтобы планировать поездку самостоятельно: когда захочешь лететь, сколько времени тебе понадобится, чтобы подготовиться и произвести хорошее впечатление. Я бы предложила нам встретиться еще раз не позднее конца октября. Если тебе нужно переехать…
– Секунду! Таймаут. – Я отчаянно замахала руками перед ее лицом, но мама тут же окинула меня ледяным взглядом. Предупреждающее выражение ее лица тут же заставило мои руки замереть в воздухе. Тем не менее я хотела знать.
– О чем ты говоришь, мама? Нью-Йорк? Оркестр? Я еще не получила приглашения на прослушивание.
Мама нахмурилась, достала из клатча свой смартфон и начала печатать.
– Что за ерунду ты говоришь, Саммер? Конечно, ты получила приглашение.
– Что?.. Нет, не получила, – сказала я, внезапно смутившись.
– Получила. Еще две недели назад. Я попросила, чтобы приглашение прислали непосредственно моей помощнице. Думала, ты знаешь. Рейчел должна была написать тебе SMS. – Мама произнесла это так гордо, как будто мне следовало похвалить ее за само знание того, что такое SMS.
– Рейчел ничего не писала мне, – обессиленно проговорила я.
– Даже так? Как неприятно. С тех пор, как Рейчел забеременела, она, судя по всему, постоянно забывает обо всем. Я уже подумываю о том, чтобы нанять себе новую помощницу. Или помощника, который, по крайней мере, не выйдет из строя из-за чего-то столь же хлопотного.
Итан поочередно смотрел то на меня, то на маму круглыми глазами.
– Но Саммер получила приглашение – это здорово… – начал он.
– Мама, как ты можешь делать нечто подобное? – неожиданно вырвалось у меня. Я не смогла удержаться. Быстро повернулась к ней. Мои руки дрожали, а сердце билось в груди слишком быстро. – Тебе уже две недели известно, что меня пригласили на прослушивание в Нью-Йоркский оркестр, и ты ничего мне об этом не говоришь?
Она бросила рассеянный взгляд на свой смартфон.
– Неужели это нужно обсуждать?
У меня от изумления открылся рот.
– Эм… да, конечно!
Мама вздохнула.
– Саммер, у меня действительно много дел, и, боже, от Рейчел никакой помощи. Не устраивай драму. Ты получила приглашение. Все остальное не важно.
– Нет, это не так. Важно, что ты сообщаешь мне это таким образом, – процедила я сквозь стиснутые зубы.
Мама резко посмотрела на меня.
– Саммер, я понятия не имею, что с тобой сейчас происходит. Но мне нужно идти. Рейчел написала, что через час у меня встреча с прессой в центре города. Спасибо за завтрак. И не жди меня на ужин. Буду поздно.
Она встала, поцеловала меня в щеку, зажала клатч под мышкой и с телефоном у уха отправилась прочь из комнаты.
Ошеломленная, я уставилась на ее узкую спину.
– Мама!
Ответом мне послужил стук захлопнувшейся входной двери.
– Оу, это было жестоко, – пробормотал Итан, когда смолкло эхо.
У меня создалось впечатление, что мне на голову вылили ушат холодной воды. Я так беспокоилась о подаче заявления! Сколько раз я заглядывала в мобильный только для того, чтобы снова разочароваться? В мыслях я уже прокручивала, как мои мечты лопаются, словно мыльные пузыри. А мать все это время знала, что Нью-Йоркский оркестр заинтересовался мной и предоставил мне возможность выступить. Очевидно же, что она просто оказалась недостаточно заинтересована во мне, чтобы хотя бы набрать мой номер и сообщить новость. Она вообще мне не звонила. Ни разу за все три недели.
– Эй, Саммер… – Сильные руки обняли меня сзади. Итан прижал меня к своей крепкой груди, окутывая своим с детства знакомым запахом. – Поздравляю, – пробормотал мой лучший друг, положив подбородок мне на плечо.
– Поздравляю? – проворчала я, глядя на него снизу вверх. – Разве ты не заметил? Она перенаправила мои электронные письма. Она знала! Она все время это знала и не сказала ни слова. Какой нормальный человек так делает?
Итан вздохнул, скользнув теплым дыханием по моей шее.
– Ты же знаешь свою маму, это вполне в стиле Люсинды Прайс.
– Нет! – рявкнула я, отрываясь от Итана. Его прикосновение сейчас казалось слишком сильным для моей перевозбужденной кожи. Выругавшись, я вскочила и пнула ближайший стул. – Становится все хуже и хуже. Становится хуже! Не то чтобы ожидала от нее хоть какого-то интереса, но я заслуживаю минимум уважения. Она… она такая…
Глаза наполнились слезами. Я быстро зажмурилась и приложила пальцы к переносице, глубоко при этом вдохнув.
– Эй, Саммер, не плачь. У тебя прослушивание в Нью-Йорке, это ведь Самое главное, не так ли?
– Да, но… она мне не сказала.
Слегка колеблясь, я позволила Итану снова притянуть меня ближе и окутать своим ароматом.
Некоторое время в доме было тихо. Только «Грезы любви» продолжали играть на заднем плане, вызывая у меня легкую пульсацию в висках.
– Болит голова? – прошептал Итан. Его голос звучал немного мрачнее, чем раньше.
Я кивнула и зашагала, когда он мягко вывел меня из столовой.
– Иди сюда, садись. – Он легонько подтолкнул меня к слишком большому дивану в гостиной. Устало сбросив туфли на высоких каблуках, я размяла пальцы ног, пока Итан нес мне из кухни аспирин.
Затем бросила таблетки в рот и проглотила их.
При этом я с раздражением наблюдала, как друг устраивается на другом конце дивана и накидывает на себя плюшевое одеяло.
– Что ты там делаешь?
– А на что это похоже? Я строю себе пещеру. Можешь зайти ко мне, если хочешь.
Против воли я улыбнулась. Эту игру мы придумали в шестилетнем возрасте. Просто обнимались под одним одеялом и делали вид, что находимся в пещере. Чаще всего это происходило, когда мир в очередной раз становился слишком громким.
– Итан, это глупо. Возвращайся сюда.
– Ах, к сожалению, я тебя не слышу. Стены моей пещеры слишком толстые.
– Итан, тебе двадцать один, – напомнила я, подползая к нему и заглядывая под одеяло. Свернувшись калачиком, он сидел в полутьме и ухмылялся мне.
– Привет, прекрасная дева. Ты, случайно, не хочешь разделить со мной место в этой уютной берлоге? TripAdvisor[3 - TripАdvisor – крупнейшая в мире платформа о путешествиях.] назвал это место самой комфортной пещерой обнимашек во всей Аризоне.
– Там почти не осталось места, даже ни малейшего местечка.
– Пффф… сноб.
– Ребенок.
Смеясь, я пригнулась и заползла под одеяло. Яркий дневной свет просвечивал сквозь лиловую ткань, а в его лучиках кружилось несколько пылинок.
– Иди сюда.
Итан раскрыл объятия, и я прижалась к нему. Его руки обвились вокруг моего тела, удерживая меня рядом.
– Здесь мило, – прошептала я, положив голову ему на грудь. Под рубашкой, которая все еще немного пахла сигаретами и алкоголем, ощущалось сильное и равномерное сердцебиение Итана.
– Да, я тоже так думаю. Немного душно, но приятно, – пробормотал он, кончиками пальцев поглаживая меня по волосам.
Я выдохнула, чувствуя, как напряжение постепенно покидает меня. Итан держал меня за руку. На самом деле обычно только он и прикасался ко мне. Несмотря на довольно частую жажду физической близости, я построила свою жизнь так, что она вряд ли когда-либо происходила. Меня словно окружал стеклянный дом, и я понятия не имела, смогу ли выбраться из него когда-нибудь.
– Что бы я делала без тебя, Итан? – тихо поинтересовалась я в нашей пещере.
Парень перестал меня поглаживать.
– Играла бы на пианино, – не задумываясь, ответил он.
– Я не это имела в виду, – вздохнула я и посмотрела на друга.
Итан встретился со мной взглядом, выглядя при этом непривычно серьезным.
– Я знаю, что ты имела в виду, Саммер. Но это правда. Твоя жизнь состоит из музыки. Не будь меня рядом, не так много бы изменилось. Ты сидела бы на фортепианном стуле и терялась в музыке. Я никогда не был и не буду более чем благоговейным слушателем.
