– Естественно, я не дал бы тебе задание, которое могло бы убить тебя на первом же занятии, – с тщательно сдерживаемым раздражением ответил он. – Но ты не можешь быть настолько беспечной. Гвардиар его светлейшего величества царя не должен доверять никому. А ты ведь хочешь стать настоящим гвардиаром, верно?
– Верно, – выдохнула я, потому что ни на что больше не хватало сил, когда он вот так нависал надо мной, как меч правосудия или мое персональное наказание.
– К твоему сведению, лестрелла – вполне себе ядовитое растение, – отрывисто кивнул он тогда на горшок с травой, из которого я только что сорвала и измяла лист. Затем снова посмотрел на меня, а его брови все так же оставались сдвинуты. – Именно поэтому я хочу, чтобы ты запомнила его запах.
Я с ужасом взглянула на пальцы, на коже которых еще виднелось немного зеленого сока.
– Разве что тебе повезло. Лестрелла не впитывается через кожу, – добавил мастер, чуть презрительно дернув уголком губ.
Я выдохнула с таким облегчением, словно воздух в легких и впрямь был свинцовым. Но, признаться, раздраженный вид мастера ядов потихоньку начинал выводить меня из себя.
Я же не специально ошибаюсь, в конце концов!
– Умывальник в углу лаборатории, – коротко бросил мастер, отвернувшись и сложив руки на груди.
И пока я бегала мыть руки, он не проронил ни слова.
Вернувшись к столу, от которого мирай и не подумал отойти, я торопливо надела перчатки и, как послушная академистка, снизу вверх посмотрела в золотисто-алые глаза.
Но, кажется, на этом моя покладистость стала заканчиваться, как и выдержка мастера ядов. В следующие секунды атмосфера в помещении начала стремительно накаляться.
Льесмирай снисходительно оглядел меня с головы до ног, а затем проговорил:
– Надеюсь, на этот раз у тебя получится лучше.
Мое раздражение потихоньку начало переливаться через край.
– Я буду использовать свои “сильные стороны”, – хмыкнула я, и не думая отвести взгляд от мгновенно вспыхнувших глаз.
– Это была издевка, гематит?
И он опять не назвал меня по имени! Опять!
– Да, льесмирай Риш! – наконец воскликнула я, почувствовав, что напряжение где-то внутри лопнуло лютневой струной.
И пока он не успел вымолвить ни слова от такой наглости, я запальчиво продолжила:
– Я человек, в отличие от вас, и вы не устаете мне это напоминать! Скажите, так принято в этой академии – принижать людей относительно других рас? Я думала, что времена неравенства уже прошли!
Мужчина стиснул зубы и плавно перетек в еще более близкое ко мне положение. И я не сделала даже полшага назад.
В груди клокотало. А еще с каждым мгновением становилось все жарче.
Теперь стоило лишь немного качнуться вперед, чтобы наши тела соприкоснулись. Не знаю, почему так получалось, но это явно было ненормально. Я осознавала это каким-то краем разума, где-то глубоко-глубоко внутри: как только мы оказывались наедине с этим мужчиной, прослойка воздуха между нами стремительно сокращалась, словно нас влекло друг к другу невидимой силой.
И я не знала, замечает ли это льесмирай. Понимает ли, что сам раз за разом уничтожает расстояние и прямо сейчас стоит уже так близко, что остается совсем немного… чтобы поцеловать или задушить.
Хотя, может быть, я чего-то не знала и на самом деле обучение в этой академии именно так и проходило… а граница личного пространства, в которое не принято пускать чужаков, в Верхней Шейсаре очень отличается от Нижней.
Льесмирай Риш постоянно нарушал мою границу. И постоянно был там, куда я могла бы допустить разве что самых близких людей.
В этот момент мастер вдруг обхватил пальцами мой подбородок, словно пытаясь заколдовать меня взглядом, горящим алым золотом, и прорычал сквозь зубы:
– Во времена неравенства, девочка, смотреть в глаза мираям было запрещено.
Я почувствовала его легкое, щекочущее дыхание на своей коже, скользнувшее по нервам мелкой дрожью.
В тот же миг черные зрачки Астариена снова начали вытягиваться, превращаясь в острое лезвие. А я почувствовала, как холодный страх сковывает мышцы.
Я ужасно боялась змей. Диких, хищных, быстрых и жестоких. Один бросок которых мог принести с собой смерть.
Но сейчас, глядя, как в одном человеке смешивается хищник и человек, я испытывала странную смесь ужаса и восхищения. Словно страх мог… возбуждать.
А еще – его пальцы на моем подбородке были горячими. И в том месте, где он меня касался, возникало ноющее, зудящее ощущение, будто просящее продолжения.
– Нельзя было смотреть в глаза? – хрипло выдохнула я, пытаясь как-то справиться с собственным пересохшим языком. – Что же мне теперь, тоже не смотреть? – продолжала, тем не менее и не думая отворачиваться от его глаз, в которых, как ртуть, перетекало красное золото. – Вы любите, чтобы все было по старинке, да, льесмирай Риш? Так вы скажите. Я постараюсь… вас не разочаровать…
Последние слова я сказала почти шепотом. Не знаю, как так вышло, но они прозвучали совсем не так, как я планировала. Не с гордым возмущением, а с легким придыханием, как будто мне хотелось вложить в них совсем иной смысл.
“…постараюсь вас не разочаровать…”
Мне стало еще жарче. Особенно когда льесмирай вдруг прищурился и замер. Напрягся всем телом, словно сказанное как-то повлияло на него.
А потом, словно молнией, его расчерченный зрачком взгляд скользнул к моим губам и обратно.
Я вздрогнула, ощутив себя падающей в жерло вулкана.
– Длинный язычок, да, девочка? – опасно выдохнул он, а я от его негромкого хриплого голоса чуть окончательно с ума не сошла.
Он звучал ужасно, ужасно… волнующе. Остро-пряно и дико, и каждый звук проникал в меня, как очередной глоток отравы.
Я одновременно хотела ударить его и впиться пальцами в его волосы, сжимая до беспамятства, притягивая к себе.
– Кто научил тебя не бояться более сильных? – тем временем произнес Астариен, не отпуская мой подбородок. При этом он чуть склонил голову набок, будто изучал меня. – Страх – в человеческой природе. У тебя его нет. Это тоже брат? Или все же кто-то другой?
Золотисто-алые глаза сверкнули, а я почувствовала очередной приступ ярости.
– Я уже говорила вам! Вы снова меня подозреваете?
Астариен не шелохнулся, продолжая глядеть в мои глаза и сводить меня с ума.
И тогда я вдруг с вызовом спросила:
– А разве вы не чувствуете своим распрекрасным обонянием, что я не лгу? Вы же хваленый мастер ядов? Или что? Все ложь? Не можете отличить правду по запаху? Или как вы там это делаете…
Челюсти мастера ядов напряглись, как и пальцы на моем подбородке. Я попыталась вырваться и отвернуться, но он крепко удерживал меня и одним легким движением снова заставил посмотреть на себя.
– Не смей отводить взгляд. Раз имеешь наглость бросать мне в лицо вызов, то имей смелость встречаться с последствиями.
По спине прокатилась волна жгучей дрожи. Его угроза прозвучала страшно волнующе. И с чего он взял, что я не испытываю страха? Еще как испытываю… Еще как…
Однако, вопреки словам, Астариен неожиданно ничего не сделал. Напротив, он стал объяснять. Разве что почти каждое слово, казалось, давалось ему с трудом, проскальзывая сквозь плотно сжатые зубы:
– Когда человек, мирай или мильер лжет, его кровь начинает пахнуть иначе, – начал говорить он так, будто ненавидел меня до глубины души. Вот только отчего-то его взгляд стал темнее и больше не был неподвижен. Он то и дело скользил по моему лицу, заставляя меня краснеть, словно я была объектом какого-то странного изучения. – Я отличаю это безошибочно и в тот же миг, – продолжал он. – Но с тобой… может быть что-то не так, – его голос стал тише и ниже. Всего на секунду, но это успело отозваться горячей волной где-то у меня в животе. Впрочем, через мгновение Астариен снова посмотрел мне в глаза и прищурился: – Если тебе удастся меня обмануть, возможно, ты не так проста, как кажешься. Хотя ты и не кажешься простой… Странная девушка с окраины Шейсары.
Внутри одновременно вспыхнула горечь обиды и полыхнула ярость. Я реагировала на каждое его слово, как перезревший одуванчик, который поднесли к открытому пламени. А он продолжал меня подозревать.
И чем я, спрашивается, это все заслужила?
– Может, пора звать меня по имени?! – воскликнула я, потеряв остатки терпения и резко вырываясь – отбрасывая рукой его кисть, сжимающую мой подбородок, и продолжая гневно смотреть в его горящие глаза. – Или вам стыдно? Кусать меня было вроде как приятно, но теперь так неловко, что вы даже имя мое выговорить боитесь? Так меня зовут Фиана! Фиана Шиарис!
Лицо льесмирая превратилось в камень.
Мне показалось, что в следующий момент он меня просто убьет.
Глаза Астариена окончательно приобрели сходство с глазами хищника. Зверя, наполненного магией до краев… А все потому, что казалось, будто в этот момент они и вовсе начали светиться в полумраке лаборатории, переливаться золотыми всполохами на кроваво-красном дне, поделенном пополам линией зрачка.
– Звать тебя по имени, значит, – сквозь плотно сжатые зубы проговорил он. – Что ж…
Он резко выпрямился и разом словно превратился в ледяную скалу. Отошел на несколько шагов в сторону и повернулся ко мне спиной, по которой рассыпался черный водопад волос.
Я думала, что мой выпад вызовет у него вспышку ярости, что он сделает хоть что-нибудь, может быть, наконец, скажет, что скрывается за его проклятыми гессайлаховыми глазами оттенка золотого заката.
Но мастер ядов недаром занимал свою должность. Он умел быть холоден настолько, что рядом с ним можно было замерзнуть до смерти.
И… я вдруг с каким-то мазохистским возбуждением подумала о том, что хотела бы узнать, как расколоть каменную скорлупу, в которую обернута его душа. Узнать, что же на самом деле скрывает его безупречно-ледяной взгляд и идеальная выправка безукоризненного преподавателя.
– Будь по-твоему, – жестко проговорил он, не поворачивая головы. Затем резко, раздражительно указал рукой на соседний стол, на котором стояла просто тьма разных растений, и добавил: – На краю – повязка для глаз. Если без помощи зрения ты определишь, которое из растений – лестрелла, можешь считать, что сегодняшнее занятие ты прошла успешно. Если нет – можешь собирать вещи. Я тебя исключу… Фиана Шиарис.
С этими словами он повернулся, высокомерно приподняв волевой подбородок и вонзив в меня ядовито-острый взгляд.
– Исключите? – переспросила я в ужасе. Все пространство вокруг закружилось. – А на каком основании вы ставите условия, учитывая, что вы не ректор и не принимали меня?
Болезненное расстройство попыталось заполнить меня с ног до головы, но ему помешало возмущение, которое уже целиком заняло место внутри моего сердца.
Астариен пожал мощными плечами.
– Я официальный заместитель ректора Рессела. И я имею полное право решать, кто останется в Самоцветах, а кто нет. И пока я не слишком понимаю мотивов простой девочки с окраины учиться в элитном мужском подразделении магов по подготовке гвардиаров царя. Я отвечаю за безопасность этой академии, и твое появление не выглядит случайным. Однако я даю тебе шанс доказать мне обратное.
Он махнул рукой к столу с десятками растений.
С отчаянно бьющимся сердцем я взглянула на него, понимая, что с закрытыми глазами мне никогда не найти лестреллу.
А потом мое внимание переключилось на край стола.
– В маске, значит… – добавила я, хмыкнув, неожиданно вспоминая, что такую же он надел на меня в первый день нашего незабываемого знакомства.
Я бросила короткий взгляд на Астариена, и он, неожиданно фыркнув, закатил глаза. Похоже, он тоже вспомнил…
Но не успела я смутиться от этого факта, как он добавил:
– Хорошо, без маски. Будешь делать это в полной темноте.
А затем просто выключил свет, погрузив всю лабораторию в кромешный непроглядный мрак.
Под мантией академистки гематита по коже у меня скользнули холодные мурашки.
Я не могла разглядеть совершенно ничего.
– Только не забывай, Фиана Шиарис, – в этой черноте вновь раздался его голос, заставивший меня вздрогнуть, – что я прекрасно вижу каждое твое движение.
И мне вдруг почудилось, что этот голос раздавался совсем не оттуда, где он только что стоял.
А гораздо ближе…
И вот кто меня за язык тянул! Могла бы и в маске походить немножко, авось у мастера случилось бы дежавю и он снова захотел бы меня поцеловать!
Ох, что-то меня не туда понесло…
Я почувствовала, как кончики пальцев похолодели, когда я сделала сперва один шаг вперёд, а затем второй. А после третьего врезалась в стол и в ту же минуту почувствовала, как кто-то уверенно обхватил меня за талию горячими руками.
Впрочем, почему кто-то? Я прекрасно знала, кто это. Чьи пальцы осторожно коснулись меня, чьи ладони крепко и уверенно сжали, передвигая на шаг в сторону.
– Одна морока с тобой, Фиана Шиарис, – прошипел мастер ядов, пока я с ног до головы покрывалась мурашками, чувствуя его близость и ощущая отголоски дыхания где-то возле макушки.
– Так, может, не стоило так беспокоиться обо мне? – тихо выдохнула я. Хотела гордо, а получилось сдавленно и жалко.
Стоило ощутить на себе его руки в кромешной тьме, как голос отказался повиноваться.
Астариен так и вел меня вперёд в сторону стола, пока вдруг не остановился, а затем я услышала у самого уха:
– Я же предложил тебя отчислить, так ты не согласилась. А теперь уже поздно что-то менять, я взял на себя ответственность обучать тебя лично и не намерен от нее отказываться, – все эти слова прозвучали настолько отчётливо, несмотря на негромкий голос льесмирая, что я готова была поклясться: губы Астариена должны были находиться в паре миллиметров от моего уха. Мне даже казалось, что я чувствую, как его дыхание шевелит волосы… И от этого воздух застревал у меня в пересохшем горле. А затем он добавил: – Если ты, конечно, сама не провалишься.
И все тело будто окатило ледяной волной.
– Приступай, – резко скомандовал мужчина, и его руки с моей талии исчезли. На какой-то короткий момент перед тем, как это произошло, мне почудилось, будто они замерли, и даже словно чуть сжали мою кожу… а потом все пропало, словно и не было ничего.
Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Но это не помогало. Я все ещё чувствовала, что мастер ядов где-то рядом, и это ни капли не способствовало снижению напряжения.
Осторожно нащупав стол с растениями, я наклонилась и начала пытаться различить по запаху лестреллу.
Это было ужасно. Время шло, я передвигалась от одного горшка к другому и не могла понять вообще ничего. Какие-то ароматы я, безусловно, могла уловить, и между ними даже прослеживалась некая разница. Но в конечном итоге все они пахли травой!
В один момент я протянула руку и попыталась схватить пару листиков, чтобы различить травки на ощупь. Но тут же услышала грозный голос мастера:
– Без рук, гематит Шиарис!
И, едва не подскочив на месте, бросила эту затею.
