В голове разом промелькнули все болевые точки, которые были мне известны ранее и о которых упоминал мастер. Но выбрать я обязана была всего одну. Потому что после первого удара огр опомнится и мне будет несдобровать.
Я бросила короткий взгляд на Ханну, подавая ей сигнал, и в тот самый момент, когда Рыклайф падал сверху на Тельвариса, соседка одновременно выпустила с кончиков пальцев не менее двух десятков жалящих оранжевых огоньков.
Она еще не успела до конца выбраться из ямы, хотя уже была почти на “свободе”. Магия заставила ее замедлиться, и дальше все происходило совсем уж стремительно.
Под треск ребер Тельвариса штаны Рыклайфа начали слегка дымиться, прожженные огнем, а сам огр схватил Ханну за ногу и потащил на себя. Соседка вскрикнула, упав на спину и повалившись обратно в яму, а я быстро подскочила к мастеру со спины.
Не буду говорить, что Рыклайф меня не заметил. Он все видел и прекрасно контролировал перемещение всех троих своих соперников.
Не стоит думать и того, что он не успел перехватить и заблокировать мой удар. Нет. Едва я оказалась у него за спиной, пытаясь провернуть свою атаку, как мастер уже наполовину от нее увернулся.
Однако все же доля секунды у меня была. В тот самый миг, когда он поднял руку, чтобы сбить меня с ног мощным кулаком-дубинкой, я стала действовать быстрее. Мне нужна была такая скорость, которой я пользовалась очень редко, но которую тренировать приходилось очень часто. Подобным образом можно было рассечь кинжалом стрекозу в полете или поймать подброшенную монету кончиками двух чернильных перьев.
А я всего лишь изогнулась в воздухе так, чтобы проскользнуть под летящей в ударе рукой мастера. И, уже падая огру на колени поверх лежащих рядочком Тельвариса и Джерхана, я с силой ткнула указательным пальцем в крохотный участок под кожисто-жировой тканью огра.
Это была точка окаменения в самом основании подмышки. Очень сложное для проникновения место, потому что сильный удар кулаком или ребром ладони огр способен был выдержать, несмотря на мощный последующий за этим болевой синдром. Но в сегодняшней лекции Рыклайф Гроар не упоминал того, что если проникнуть сквозь мышечную складку глубже, буквально пронзив узел магических сплетений внутри тела, то за этим последует немедленная реакция окаменения. Это было практически единственное слабое место огров в их огромном теле, способном выдержать чуть ли не любое воздействие. Я знала о нем исключительно потому, что углубленно читала о расах Шейсары задолго до поступления. И пусть прежде я никогда не видела огров, все равно уже знала о них весьма много благодаря редким книгам, которые доставал для меня брат.
Впрочем, я понятия не имела, получится ли у меня правильно достать до точки и применить необходимую силу, чтобы активировать ее. Но мне казалось, что это единственный шанс победить, используя лишь один-единственный попавший в цель удар.
В конечном счете, едва лишь мой короткий и острый тычок достиг цели, а я оказалась лежащей на своих товарищах, Рыклайф Гроар низко и хрипло зарычал. Он был так близко к нам троим, буквально нависал над нами своим огромным телом, что мы могли в деталях рассмотреть, как вдруг потемнело его серое лицо, скривившееся, словно случилось нечто очень неприятное, а затем резко стала твердеть его кожа.
В воздухе послышался легкий хруст, словно кто-то шел в подбитых металлом сапогах по раскаленному песку. А затем…
Рыклайф Гроар превратился в камень.
– Да быть этого не может, – выдохнул сын ректора совсем рядом с моим ухом.
Я тут же попыталась приподняться, чтобы позволить ему вылезти из-под меня и мастера, но, боюсь, что это было не так просто, как хотелось бы. Вес огромной каменной глыбы огра был просто чудовищный.
– Он что, того? Навсегда? – как-то особенно звонко воскликнула Ханна с другой стороны от меня. – Ты прикончила преподавателя? Знаешь, Фи, что-то мне подсказывает, что на ужин к царю тебя за это не пригласят…
А у меня кровь заледенела в жилах. Я вглядывалась в огра и не могла поверить, что он действительно превратился в камень. Насовсем.
Помню, в той главе, где перечислялись слабые места этой расы, совершенно не упоминалось, что делать дальше после того, как огр будет обездвижен и превратится в камень. И я вдруг впервые подумала, что, возможно, именно потому мастер нам сегодня эту точку и не назвал, потому что удар по ней мог его прикончить!
У меня на глазах навернулись слезы.
– Я убила мастера! – всхлипнула я. – А он был такой хороший!
Наверно, в следующий момент я бы разрыдалась, обняв огромную каменную глыбу за шею и вымаливая у нее прощения. Я ведь не собиралась никого убивать! Да и вообще, любая мысль о том, чтобы причинить кому-то подобный ужасный вред, вызывала во мне ужас и протест. И сейчас я испытывала настолько глубокое сожаление, что лишь в последний момент заметила, что каменная глыба-то ожила. И вдруг резко треснула с громким рыком, схватив нас всех троих, и закинула себе на плечо.
Теперь уже наши возмущенные крики разнеслись по полю душераздирающими воплями.
– Что ж, я удивлен! – пробасил Рыклайф, с которого в траву сыпались песок и серая земля. Он поднимался на ноги, удерживая нас на своем плече, как три брыкающихся мешка с камнями. – Вот только пользоваться возникшим преимуществом нужно было сразу! А теперь уже поздно, котики. Вы убиты.
С этими словами он сделал несколько шагов к остальной группе академистов и просто скинул нас с высоты своего роста на землю.
Мы упали друг на друга, и, кажется, я слышала чей-то новый хруст костей. На этот раз тихо застонала Ханна.
И как вышло, что я умудрилась отделаться легкими ушибами, снова оказавшись сверху? Не иначе как провидение помогло, потому что в последний момент падения я каким-то неведомым образом перевернулась в воздухе и приземлилась на согнутые ноги и ладони.
– Ловко, – проговорила Ханна, бросив на меня короткий удивленный взгляд, но почти сразу отвернулась, пытаясь опустить вниз задравшийся топ и нащупать одно из собственных ребер. Где-то там у нее на теле наливался крупный синяк.
– Кто сказал тебе о точке окаменения? – тем временем спросил Рыклайф, вонзив в меня жесткий взгляд своих желтых глаз. Из-под его нижней губы опасно выступили клыки.
Я громко сглотнула, чувствуя, что меня вот-вот начнут ругать.
Язык прилип к небу. Все-таки держать ответ перед существом, которое выглядело как мастер Гроар и было выше как минимум на две головы, то еще удовольствие.
Но я постаралась взять себя в руки, хотя это и оказалось проблематично, учитывая, что вина перед огром все еще меня мучила.
– Простите, я не хотела, – проговорила я негромко. Горло как-то неприятно пересохло. – Дело в том, что с самого детства меня учили тщательно оценивать соперника перед тем, как вступать в бой. Вы рассказали и показали нам сегодня множество болевых точек, которые могли бы помочь нам в сражении с вами. Однако ни одна из них не могла гарантированно вывести вас из схватки. А я… изучала и другие способы борьбы с расами Шейсары.
Мастер Гроар смотрел на меня очень странно. Напряженно и как-то цепко-внимательно. Однако, как ни странно, в его желтых глазах, казалось, не плескалось ни капли раздражения. Было трудно понять, что же скрывается за янтарным блеском его радужек, но, похоже, это была вовсе не злость.
Но тогда что?
Я ужасно боялась, что за своевольный поступок меня исключат. Например, если я нарушила какое-то очередное правило Самоцветов.
Мне действительно пришлось прочесть очень много книг перед поступлением в единственную и самую уважаемую межрасовую академию Шейсары. Однако я понятия не имела о внутреннем уставе этого учебного заведения, потому что его мне изучить так и не довелось.
– Значит, ты тренировала способы быстро убивать, правильно я тебя понимаю? – приподнял кустистую бровь мастер.
Вокруг стало как-то подозрительно тихо. Но краем глаза я видела только лица тех, кто стоял ко мне ближе всего, – Ханны и Тельвариса. И если соседка смотрела на меня с веселым интересом, но дракайн склонил голову и изучал, как диковинного зверя, в открытую.
Я поежилась.
– Я всего лишь штудировала теорию… перед поступлением в Самоцветы, – ответила, прикусив губу.
На самом деле это, конечно, была не совсем правда. Синдар лично учил меня драться, периодически примеряя на себя образы то гарпия, то дракайна, то василиска, а заодно рассказывая, как быстрее добиться того, чтобы представители этих рас потеряли возможность сражаться. Конечно, с настоящими мильерами я так никогда и не вступала в схватку, так что применить на практике опыт не могла.
– Ты тренировала способы убивать, – повторил тогда Рыклайф, и я не услышала в его словах вопроса.
Тишина, казалось, стала еще более звенящей.
Ну все! Теперь точно исключат…
Я сжала губы, вонзив слишком сильно отросшие ногти в ладони.
– Тогда я поздравляю тебя, гематит Шиарис, – вдруг проговорил огр, подскочив ко мне так быстро, что я успела только испуганно крякнуть. Он с силой хлопнул меня по плечам, едва не раздробив кости безо всякого боя. А потом громко рассмеялся. – Ну хоть кто-то из вас, малыши, может за себя постоять! Всем брать пример с этой тощей человеческой девчонки! По крайней мере, у нее хватило мозгов не драться с противником, который многократно превосходит вас всех по силам и способностям!
На этих словах он повернулся к остальным академистам и зарычал так громко, что кто-то даже отшатнулся:
– Урок восьмой: НИКОГДА не вступать в заранее проигранную схватку! Если вы не хотите героически погибнуть, то таких схваток нужно избегать любым способом! А для того, чтобы понять, какой бой будет для вас заранее проигранным, мы возвращаемся к уроку номер пять: “Знай того, с кем тебе придется иметь дело!”
На этот раз мастер Гроар рычал так, что невольно становилось страшно от одного его низкого, пронзительного до дрожи тембра. Вот теперь он и впрямь выглядел раздраженным.
Кстати говоря, его штаны уже не были белыми, ведь в некоторых местах на них остались черные пятна прожженной ткани. Но я сильно сомневалась, что кто-то отважится ему об этом сказать. К тому же крови на них так и не появилось ни капли.
– А теперь следующая тройка, – резко бросил мастер в самом конце своей рубленой клокочущей речи.
Махнул рукой к себе и отошел на несколько шагов в сторону поля, где трава еще не была примята или испорчена магией.
– Но как же? – глухо спросил какой-то гарпий.
– Что не так, малыш? – хмыкнул с легкой насмешкой мастер, сцепив за спиной огромные руки.
– Урок номер восемь: никогда не вступать в заранее проигранную схватку, – четко повторил парень, приглаживая тонкую прядь, выбившуюся из плотного короткого хвоста. Он держался неплохо, но я заметила, что кончики его пальцев в какой-то момент дрогнули.
– Пахнет страхом, – тихо шепнула Ханна, и ее ноздри едва заметно колыхнулись.
– Его можно понять, – мрачно проговорил с другой от меня стороны Тельварис, который так и не поднялся с земли, продолжая сидеть и держаться за ребра.
В этот момент все трое мы переглянулись. Ханна удивленно склонила голову набок, а дракайн даже слегка сдвинул брови.
Огр тем временем широко осклабился, демонстрируя мощные клыки, и пробасил:
– А это правило будет действовать для вас только за пределами моего занятия. Отныне и следующие три года вы регулярно будете вступать в схватки, победить в которых вам не светит. Но!
В этот момент он на миг посерьезнел и, подняв вверх толстый, как дубинка, палец, добавил:
– Вы будете пытаться.
А затем следующей тройке академистов все же пришлось выйти вперед.
– Остальные – смотрят за боем и ищут ошибки своих товарищей! – прокомментировал огр, когда парни начали обходить его по кругу. – Начали!
Так прошел следующий час, после которого мастер самообороны наконец отпустил нас всех по своим делам.
– А как же лазарет? – спросил один из дракайнов, у которого была разбита бровь и кровь залила весь левый глаз. – Вы что-то там говорили насчет рубинового огня царя Торриена.
Огр снова ухмыльнулся и с силой хлопнул парня по спине, отчего тот едва не закашлялся воздухом.
– А это, малыши, для тех, кто старался. Сегодня пропуск в святилище заслужила только гематит Шиарис.
С этими словами огр достал из кармана маленькую монетку. На вид это был обычный медный контий, да и то обшарпанный со всех сторон и кем-то покусанный. В углу образовался резкий скол к центру монеты. Я бы такую даже с земли не подняла.
– Это что? – спросила я, стараясь игнорировать завистливые взгляды переломанных парней.
На мне-то не было даже ни одного кровоподтека.
Стыдно. А что делать?
Кажется, за сегодняшний день уже все поняли, что спорить с мастером – гиблая затея, поэтому никто и не думал возмущаться.
– Это пропуск. Не потеряй, – подмигнул мне вдруг огр. – Действует всего один раз, гематит Шиарис. Имей в виду.
Я невольно вновь посмотрела на монетку, потерев ее между пальцами. А затем перевернула, пытаясь разглядеть давно стершийся оттиск. И тут случилось нечто невероятное. Едва я перевернула кругляшок другой стороной, как у меня на ладони оказалась совсем другая монета! Теперь это был полновесный золотой аспид с профилем царя! И более того, в самый центр монеты был инкрустирован крупный ограненный рубин, сверкающий сотней граней.
Все, кто видел это волшебство, глядя мне через плечо, разом ахнули.
Но стоило мне вновь перевернуть монету, как она опять стала обшарпанным поломанным контием.
– Свободны! – прорычал огр и хлопнул в ладоши.
И по этому сигналу все академисты вмиг зашевелились, торопясь расползтись по своим норам. Даже те, кто, казалось, не могли стоять еще минуту назад, торопливо уносили ноги.
– А как же раненые? Им кто-нибудь поможет? – удивленно выдохнула я, когда Ханна схватила меня под руку и потащила прочь.
– У нас есть обычный лазарет, Фи, не паникуй, – проговорила она. – А нам бы лучше поскорее убраться с глаз мастера! Пока ему не пришло в голову, что занятие не закончено и у него есть еще парочка приемов, которым можно нас обучить в первый же день.
– Дельная мысль, – раздался у нас за спиной голос Тельвариса.
Я быстро обернулась, замечая, как прихрамывает парень, держась за живот. Мелкие обсидианово-золотые чешуйки на его плечах никуда не исчезли, а только стали ярче. Я невольно залюбовалась игрой солнечного света на черных гранях, как сбоку Ханна шепнула мне на ухо:
– Понравился, да? Скажи – красавчик? Я бы сама, честное слово, если бы не ты…
Мое ответное шипение было таким громким, что даже Тельварис поднял голову.
Ханна громко рассмеялась, задрав голову. Ее мощная грудная клетка ходила ходуном, и на миг даже стало заметно, что в узком женском топе вместо груди колышутся аккуратные подкладки телесного цвета.
– Держи себя в руках… подружка, – бросила я, ухмыльнувшись в ответ. А затем добавила тише: – А то от смеха грудь из одежды выпрыгнет.
Ханна тут же успокоилась, коротко взглянув на свой топ и аккуратно поправив его посадку.
Но Джерхана этим явно было не смутить.
– Тельварис, возьми монету, тебе было бы неплохо вылечиться, – протянула я руку дракайну, который к этому времени уже поравнялся с нами.
Парень взглянул на мою раскрытую ладонь с поломанным кругляшком и покачал головой.
– Не стоит, Шиарис, – снова назвал он меня по фамилии. – Это твой приз, не мой. К тому же у дракайнов регенерация как у земляных червей, – он усмехнулся, и я заметила, что он и впрямь выглядит уже гораздо лучше, чем буквально полчаса назад. Даже огромный сине-красный кровоподтек на животе стал в два раза меньше.
В этот момент Ханна хитро ухмыльнулась:
– Как у червей? То есть если дракайна разрубить пополам, появится два дракайна?
Тельварис поморщился.
Я тоже. Это была довольно жестокая шутка, мужская, но, кажется, Тель не обратил внимания.
– Я надеюсь, это никому из нас не доведется узнать, Джар.
– Иллашеннас[1 - Иллашенас – на змеином языке: “если Рубин заблестит”, дословно “если богине Иль-Хайят будет угодно”.], – неожиданно склонила голову Ханна, коснувшись кончиками пальцев лба.
Я на секунду замедлилась, услышав незнакомое слово.
– Это что значит? – приподняла я бровь, пытаясь повторить в голове звуки, напоминающие шипение.
