– Спасибо за приглашение, – ответила Бьянка. – Звучит заманчиво.
– Будет замечательно, – заверил Оке.
Гун-Бритт и Оке скрылись за калиткой, мы с Бьянкой молча помахали им вслед.
– Соседи – это прекрасно, – сказала Бьянка и наполнила бокалы.
– Нам, наверное, не надо идти на этот их праздник, – предложил я.
– Ты с ума сошел? Это будет социальным самоубийством. Мы не сможем здесь дальше жить.
– Но ты же говорила…
– Дорогой, ты действительно не понимаешь, как тут все устроено. С соседями нужно соблюдать дистанцию, но ни в коем случае не следует их сторониться или выказывать неблагодарность. Так что мы пойдем на этот праздник и будем делать вид, что нам страшно весело.
Я положил голову ей на колени и рассмеялся:
– Без тебя я бы здесь и недели не справился.
Она взъерошила мне волосы:
– Ты, дорогой, без меня нигде бы не справился.
– Жалеешь, что мы переехали? – спросил я как бы шутя, хотя на самом деле это интересовало меня всерьез.
Бьянка медлила с ответом, перебирая мои волосы.
– Конечно нет. Думаю, нам тут будет очень хорошо.
Я выдохнул, но в душе все равно осталась какая-то тяжесть.
Через несколько дней я сидел в шезлонге, укрывшись в тени и пытаясь отодрать следы краски на груди, когда с улицы прибежали Вильям и Белла:
– Папа, папа! Можно мы поиграем с Фабианом?
Они подпрыгивали, глаза сверкали.
– Ну да…
– У него есть батут, – сообщил Вильям.
– Батут? – переспросила появившаяся в саду Бьянка.
Полгода назад Вильям захотел поехать в батутный парк, но, после того как Бьянка узнала из интернета, сколько людей в Швеции каждый год ломают ноги на батутах, мы решили не ехать.
На этот раз Вильям не собирался сдаваться и клянчил:
– Он совсем маленький.
Бьянка посмотрела на меня, угадывая мои мысли.
Такие решения были для нее мучительны, но она понимала, что нужно согласиться.
– Тебе лучше пойти тоже и присмотреть за ними, – велела она мне.
– О’кей.
Батут меня не волновал. А вот Фабиан… Он же слишком взрослый, чтобы водиться с Беллой и Вильямом.
– Пойдем, папа, пожалуйста! – упрашивала Белла.
– Хорошо, но ненадолго.
Я натянул футболку, и мы с детьми отправились в сад семейства Селандер.
Фабиан уже прыгал на батуте, Вильям и Белла быстро сняли сандалии и встали в очередь. Это действительно был самый маленький батут из всех, что я видел, прыгать на нем можно было только по одному.
– Надо же, здравствуйте!
На меня чуть не натолкнулась внезапно появившаяся во дворе Жаклин. Ее длинные волосы были собраны в пучок, глаза прятались за черными солнцезащитными очками. На ней не было ничего, кроме ярко-красного бикини.
– Здравствуйте, – ответил я и посмотрел в сторону.
Было трудно отвести глаза от ее неприкрытой кожи.
– Как мило, что вы заглянули. Хотите выпить? – Без тени смущения Жаклин обеими руками подняла очки на лоб, еще более обнажив тело с идеальным загаром.
Я не знал, на чем остановить взгляд.
– Спасибо, но мне нужно идти работать. – Я показал следы краски на руках.
Жаклин оглядела меня с улыбкой:
– Бедный, только и делаете, что работаете.
– Ничего, если я оставлю детей? – спросил я.
Она со смехом кивнула:
– Идите красьте! Мы тут разберемся.
Она прошла так близко от меня, что я почувствовал запах кокосового масла. На газоне возле шезлонга Жаклин сбросила шлепанцы и улеглась, вытянув блестевшее от масла тело и закинув руки за голову. Я не хотел смотреть, хотя удержаться было трудно.
– Я заберу вас через час, – сказал я Вильяму и Белле, – или сами найдете дорогу.
Они были слишком заняты, чтобы ответить.
Когда я возвращался, низко над крышами домов висело солнце, этот разрывающий небо гигантский огненный шар. По моему лицу тек пот, перед глазами мелькали красные и золотые звездочки. Солнце так сильно слепило, что я отвел глаза в сторону, и в поле зрения оказался дом номер четырнадцать, в котором жил Ула Нильссон, осужденный за применение насилия.
Это заняло секунду или две. Я моргнул и прищурился, глядя на конек крыши.
Ула смотрел на меня из окна на фронтоне. Острым пристальным взглядом. Заметив, что я его вижу, он исчез.
7. Жаклин
После катастрофы
Пятница, 13 октября 2017 года
Микки уехал вслед за «скорой», а я так и стою у въезда в квартал. На земле лежит красный велосипед Бьянки, руль погнут, колесо смято.
– Пожалуйста, – говорю я Фабиану. – Я не могу этого видеть.
Он поднимает велосипед. Ула помогает отнести его к тринадцатому дому.
На улице воцаряется мрачная тишина, кожу царапает холод.
– Что мы будем делать? – спрашивает Фабиан.
Мне хочется закричать. Это случилось именно сейчас, когда все уже почти наладилось.
Передо мной стоит «БМВ» с разбитым бампером. Зачем я купила этот проклятый автомобиль? На меня смотрят Белла и Вильям. Хочется обнять их, прошептать что-то утешающее, но они отстраняются, держатся вместе, они начеку.
– Мама умрет? – спрашивает Белла.
– Зачем вы ее сбили? – спрашивает Вильям.
Я молчу, у меня нет сил отвечать.
– Это был несчастный случай, мы столкнулись, я не успела затормозить.
Вильям берет сестру за руку, я иду за ними к их дому.
– Пойдем! – кричу я Фабиану и Уле, они так и стоят у въезда во двор, ничего вокруг не видя.
– Я хочу домой. – Голос Фабиана звучит тихо и слабо.
– Сейчас, мы только дождемся Гун-Бритт и Оке. – Я поворачиваюсь и зову его. – Иди сюда!
– Может, мне тоже пойти с вами? – спрашивает Ула.
– Не нужно.
Я не могу его видеть. Не хочу иметь с ним никаких дел.
– Ты уверена?
Он делает шаг вперед, но я тащу Фабиана за руку к дому, у дверей которого Вильям пытается утешить отчаявшуюся сестру. Ула так и стоит у въезда, широко раскрыв глаза.
Через пять самых долгих в моей жизни минут в дом Андерсонов врываются Гун-Бритт и Оке.
– Что тут случилось? – Гун-Бритт сжимает детей в своих объятиях; Вильям всхлипывает, а плач Беллы пронзает мне сердце.
– Там приехала полиция, – говорит Оке.
За окном идут двое молодых мужчин в форме – о чем-то болтают, показывают на двор и потягиваются.
– Я ожидала чего-то подобного, – произносит Гун-Бритт, гладя детей по голове. Руки утешают, но всем своим видом она обвиняет.
– Прекратите, – прошу я, – не сейчас.
– Но что дойдет до такого… – продолжает Гун-Бритт.
Мне приходится прикусить язык. Ради детей. И Фабиана. Оке открывает дверь полицейским, те здороваются, их лица сама серьезность. Черные ботинки и широкие ремни с дубинкой и пистолетом.
Гун-Бритт и Оке представляются.
– Мы живем рядом. Микки попросил нас присмотреть за детьми.
Один из полицейских внимательно смотрит на меня:
– А вы?
– Я тоже живу здесь.
Фабиан сидит в кресле и вращает руками одна вокруг другой, он всегда так делает, когда нервничает. Взмахивает и крутит. Я осторожно присаживаюсь на корточки рядом с ним. Не слишком близко.
– Все будет хорошо, родной.
– А если она не поправится? – говорит он.
Я делаю глубокий вдох:
– Не надо так думать.
Слышу в прихожей раскатистые голоса полицейских. Пол скрипит под их ботинками.
– Жаклин? – окликает меня первый. – Нам надо поговорить с вами.
