– Да?
– Угу. Я ни в одной стране не видела, а тут прямо стеллажи. «Диор», «Ланком», «Шанель» – у всех. Наверное, специально для Японии выпускают. Они ж тут все на белой коже помешаны.
– Точно, и все вечно с этими солнечными зонтиками и в перчатках тусят! Но зачем они так отбеливаются? – пожала плечами Женька. – У нас, наоборот, все загорелыми хотят казаться… А когда бледный – значит ты болеешь.
– Может, японки до сих пор считают белую кожу признаком высшей расы? Или они все подсознательно хотят быть гейшами…
Женька подозрительно взглянула на таинственный бутылек.
– Интересно, а как оно отбеливает? – задумчиво сказала она. – И насколько сильно?
– А ты намажься вечером и посмотри на утро, посветлеешь или нет, – предложила я. – Только намазываться нужно полностью! А то прикинь, лицо отбелится, а туловище таким же останется…
– Ага! – испугалась Женька. – А вдруг я утром проснусь вся белая?! Чё я потом делать буду?
– Ну, намажешься таким темным тональным кремом. – Я еле сдержала смех, представляя, как Женька проснется совершенно белой.
– Ну уж нет! – решительно заявила она. – Не буду я лучше пользоваться никакими их отбеливателями! Пусть они сами ходят как мумии! Мне пока мое лицо нравится и так.
И она убрала опасный лосьон подальше в шкаф.
Мы подумали, что можно было бы подарить его Ларисе и потом наблюдать, насколько она отбелилась. Жаль только, что она умеет читать по-японски.
* * *
– Марина, привет! – Жан берёт меня за рукав, когда я, мокрая от дождя, зашла в холл университета. У нас с ним общее страноведение.
– Тебя вызывают в офис, – говорит Жан. – Ты забыла расписаться за стипендию.
– Как это – расписаться за стипендию? – тупо спрашиваю я.
– Нууу, обычно, знаешь, люди пишут своё имя или, если они не умеют писать, просто палочку или кружооочек… – тянет Жан в своей непередаваемой французской манере.
– ЖАН!!!
– Ты правда не знаешь, что каждый месяц нужно расписаться до десятого числа?
– Таааак. А если я не?..
– Нууу я не знааю… спроси у них. Увидимся в классе! – Жан уже машет мне рукой из лифта. Он даже машет по-французски.
– Коннитива, Марина-сан! К сожалению, вы не успели расписаться в срок, и ваша стипендия переносится на январь.
Я смотрела на японодядечку из офиса, широко открыв глаза, и силилась заставить свой слабый женский мозг осознать смысл услышанного.
– Как то есть… Но мне нужно сейчас…
– Но вы не волнуйтесь, деньги не теряются. Они просто переносятся.
Я стояла, как будто меня чем-то облили. Потому что до меня наконец стало доходить. Что в декабре я стипендию не получаю. А получаю хрен с маслом. Что за билет к бойфренду на Рождество, который срочно нужно было выкупать, этим масляным хреном я вряд ли рассчитаюсь.
По дороге в класс я медленно подсчитывала, сколько мне нужно денег на поездку в Лондон: тысяча баксов на билет плюс пара тысяч на банковской книжке для визы. Плюс наличка по мелочи…
А потом прикинула, сколько у меня есть. Около двухсот тридцати долларов. Я богач. Может, сразу махнуть вокруг света?
На уроке страноведения Митико-сенсей что-то рассказывал, но мне было не до этого.
– Марина, с тобой всё в порядке?
Жан потряс меня за руку, и я медленно вышла из комы.
– Жан, это полный шит. Я в полном дерьме.
– Оу! – Жан удивлённо поднимает брови и округляет рот. Если бы я не знала, что он француз, я бы думала, что он гей. – Шит?! Мердэ?..[14 - Merde (фр.), shit (англ.) – дерьмо.]
– Угу, полнейшее мердэ. Мне нужно платить за билет в Англию уже сейчас. А у меня двести баксов на полтора месяца.
– О, фёак! – восклицает Жан, и в добром английском «фак» звучит гармоника Парижа.
Да-да. «О, фак!» – как много в этом слове…
– Марина… – Жан вдруг загадочно склоняется ко мне и переходит не шёпот. – А почему бы тебе не… поработать немного? Ты бы сразу могла заработать себе на билет…
Я поднимаю голову и тупо смотрю на него.
– КАК, Жан?! Преподавать английский? Но это же ерунда, так на билет не заработать.
– Не-е-ет, Марина. – Жан косится на меня, прищурившись. – Знаешь, в Японии есть такие места… ммм… клубы. Лаунджи. Ты говоришь с клиентами, а тебе за это платят деньги…
Я подозрительно сдвигаю брови.
– А если ты ещё покажешь… – Жан делает выразительно-округлый жест руками в том месте, где, будь он женщиной, у него мог бы находиться бюст. – То получаешь намного, намнооого больше. – И Жан смешно складывает губы бантиком.
Я смотрю на него с укором, но всё равно признательна, что хоть он меня веселит.
– А если дашь потрогать – вот так, чуть-чуть! – Жан делает движение, как будто проверяет, насколько горячий утюг. – То вообще не о чем беспокоиться… – Он хитро улыбается и выразительно поводит бровями вверх-вниз.
– ЖАН! – строго говорю я сквозь смех, пытаясь изобразить оскорбленное достоинство.
– Оюкей, Оюкей, Марина, я ведь только предложил вариант! Решение твое. Просто ты сказала, что у тебя проблемы с деньгами, – вот я и решил помочь… – Жан умильно разводит руками в знак полнейшей невинности. И всё же склоняется напоследок, чтобы шепнуть мне на ухо: – Если надумаешь – обращайся, я как раз в таком месте работаю барменом…
– Обязательно, Жан. Большое спасибо.
Вернусь – расскажу Женьке, как Жан на страноведении предложил мне поработать проституткой, чтобы сколотить деньжат на билет к бойфренду.
Вот такие они, мои друзья. В трудную минуту всегда подскажут правильный выход из ситуации. Помогут добрым советом. Наставят.
Спасибо им!
Глава 2. Итальянские каникулы
Меня поглотил фиолетовый суперэкспресс с круглыми окнами. Я села в эргономичное кресло, поставила чемодан рядом и наблюдала, как за стеклом постепенно отдалялся город с вечерними облаками и приближались аэропорт и ночь.
У гейта 34 пассажиры ждали ночной рейс Осака – Рим. Они казались маленькими и беспомощными в белой скорлупе аэропорта по сравнению с необъятным тёмным миром там, вовне. Было тихо, и лишь лампочки витрин беспошлинных товаров боролись с первобытной тьмой, которая навалилась на терминал и заглядывала в широкие окна.
Затем симпатичная девушка пригласила всех пройти на борт большой машины, которая перенесёт нас из одного места планеты в другое сквозь это тёмное небо так, что мы не заметим дискомфорта и даже сможем читать там, в небе, при электрическом освещении.
Пол позвонил, когда я уже сидела в уютном кресле. Мы договорились, что его знакомый встретит меня в Риме и отвезёт на станцию. Там я куплю билеты на поезд и поеду к Полу в его южный городок… Всё-таки какой он молодец, что нашел работу и таки смог забрать меня на Рождество! Правда, для этого пришлось экстренно переехать в Италию.
Самолёт поднялся в ночь, и мы полетели над миллионами огней, над границами, над морями, над половиной земного шара…
В римском зале прилетов ко мне стремительно приблизился рослый парень с головой Микеладжело и телом быка.
– Меня зовут Мауриццио, – произнес он с сильным акцентом. – Ты подруга Пола? Из Японии?
– Si, – ответила я на лаконичном итальянском.
– O, ciao bella! – обрадовался бык и чуть не задушил меня в объятиях.
В поезде до центрального вокзала он сначала разглядывал меня, потом как бы случайно положил свою руку вплотную к моей и невзначай заметил, что живет неподалеку.
– Как насчет кофе? – натренированно спросил он, тряхнув локонами.
Глядя на его куртку с крупной надписью «GIORGIO ARMANI», я что-то думала про милых итальянцев, про бренды, про первичные инстинкты…
На центральной станции я попрощалась с Мауриццио. Выпила эспрессо в маленьком, аппетитно пахнущем кафе на римском вокзале. Одна. В большие окна светило нежаркое декабрьское солнце. Мимо по тротуарам, катя чемоданы, проходили красивые итальянцы. Было очень хорошо и спокойно. Почему-то не хотелось никуда ехать. Хотелось остаться здесь и вечно пить кофе с бриошью.
Поезд прибывал в южный городок в 14.45. Путь показался необыкновенно долгим. Сойдя с поезда на южном конце Италии, я сиротливо озиралась вокруг, когда кто-то вдруг подошёл сзади и обнял меня. Обернувшись, я с радостным вздохом упала Полу на грудь.
– Ты что, плачешь? – спросил меня он.
– Нет, дурачок, – улыбнулась я. И подумала, что, возможно, его первые слова могли быть другими.
В светлой кожаной куртке и цветном шарфе Пол смотрелся ещё эффектнее, чем обычно.
– Ты знаешь, мне поставили диагноз бронхит, – трагически сообщил он. – Теперь постоянно хожу в шарфе. Но это ничего, только кашляю часто. Пойдем, нас отвезет один мой друг!
Мы сели в маленький европейский «Рено», и один из друзей (Пол имел тенденцию обрастать новыми друзьями в любом месте, и мне всегда было интересно, где же он хранит старых) повёз нас в дом, который Пол снимал. Мы сидели на заднем сиденье и держались за руки, и я рассказывала ему, как долетела и как парень-бык Мауриццио довез меня до римского вокзала. Пол кивал и весело кашлял в ответ.
– Только я не хочу, чтобы он провожал меня на обратном пути, – сказала я.
Пол рассмеялся:
– А почему нет?
В широте его европейских взглядов отсутствовал такой пережиток, как ревность. Но он знал общепринятое правило, что приставать к чужим подругам нехорошо.
– Он что, пытался тебя поцеловать? – поинтересовался Пол.
– Нет, – честно сказала я.
– Ну, тогда я спокоен, – беспечно улыбнулся Пол. – Я, правда, знаю Мауриццио всего две недели. Но он был так любезен, что сам вызвался тебя встретить. Когда я показал ему твоё фото…
– Так мило с его стороны! Но в следующий раз я справлюсь одна, хорошо?
– Как скажешь, дорогая.
В молчании мы ехали дальше…
* * *
24 декабря.
Мы проснулись в половине второго. Так долго я не сплю даже в Японии. Даже если легла в пять утра, а завтрашние пары можно прогулять.
Пол сварил нам кофе и приготовил тосты. Они немного большие для меня, но всё равно вкусные. Затем мы вручили друг другу подарки: сегодня ведь Рождество. Ну и что, что католическое. Я думаю, Христос совсем даже не против отмечать свой день рождения по нескольку раз в разных странах.
Я торжественно достала старательно выбранный и обёрнутый ещё в Японии парфюм. Я знала, что это его любимая марка.
Пол в ответ робко протянул мне пакет, на котором почему-то написано «Papa Rimini». Как потом выяснилось, он просто перепутал Деда Мороза с папой римским. Я открыла пакет и извлекла оттуда комплект нижнего белья. Оно не той фирмы, которую я ношу, и немного не в моём стиле.
Но я прекрасно понимаю, что Пол не мог позволить себе дорогой подарок. Поэтому я счастливо улыбнулась, поражаясь его умению выбрать именно то, что нужно. Пол просит меня примерить и, когда я предстаю перед ним в блистательном неглиже, радостно заключает, что оно сидит «практически идеально».
Я и правда вижу восторг в его глазах. Вот только к белью это не имеет никакого отношения.
* * *
– Марина.
– Да?
