Лана Ричи "Девственница на продажу"

– Но я же могу просто отказаться выходить за вас замуж… Никто не заставит меня насильно!

Теперь уже опешил он. Настолько, что я впервые поняла, что это означает – отвисла челюсть. Кажется, я должна была радоваться, но вместо этого почувствовала глубокий, просто ледянящий ужас. Что-то было не так… Что-то было совсем не так! И свистящий вздох Николаса за моей спиной только подтвердил это.

А потом губы Эндрю расползлись в улыбке и он вдруг заржал во все горло. Так, что даже слезы выступили на глазах. Я опешила:

– Почему вы так себя ведете? Что я смешного сказала?

Он только махнул рукой, пытаясь справиться с приступом хохота. Потом, с трудом переводя дыхание, проговорил:

– Кто? Кто сказал тебе такую глупость?

Я еще раз вспомнила все, что успела сказать ему, но не нашла в своих словах ничего глупого или странного:

– Вы сейчас о чем?

Сначала он просто отмахнулся от меня, потом все-таки справился с собой. Все еще утирая глаза, но уже твердым голосом, он сказал:

– Детка, никто и не собирался на тебе жениться. Мне нужна игрушка, и я ее купил. И буду делать с тобой все, что захочу, пока игрушка не надоест мне. Ты. Моя. Собственность.

Это было дико, просто невероятно дико. Такое не укладывалось в моей голове. Но это объясняло все. И странное отношение Николаса, его смешки, когда он называл меня «мисс». И развязное поведение водителя. И, в особенности, отвратительные приказы Эндрю. Того, кого я, по наивности, считала своим женихом.

Не объясняло это одного: как мой родной дядя пошел на такое? Почему он решил избавиться от меня таким ужасным, отвратительным способом? Я снова посмотрела в глаза Эндрю. Даже открыла рот, чтобы сказать ему что-то… И впервые в жизни потеряла сознание от избытка чувств.

Глава 5

Первые две недели в доме Стивенсонов были сложными – что уж греха таить. Особенно тяжело мне было сносить явное пренебрежение двоюродной сестры. С остальными было проще. Дядя, если не обращать внимания на прижимистость, граничащую с явной скупостью, казался вполне нормальным человеком. Тетя и вовсе старалась не попадаться мне на глаза. Если же такое случалось – молчала. За эти две недели мы перебросились едва ли десятком фраз.

Потом жизнь у дяди превратилась в настоящий ад. Сейчас я уже понимала: именно тогда закончились деньги, что я дала им на «хранение». Меня не звали к столу. Если же я опаздывала к обеду или ужину – оставалась без еды. Несколько раз дядя в открытую высказался о том, что его семья не может себе позволить содержать «бедную родственницу».

В последний раз я вспылила и намекнула, что бедная родственница вполне может отозвать право на распоряжение доходом от своего имущества. После этого упреки на некоторое время прекратились. Потом они возобновились, но стали более изобретательными. А я уже не пыталась огрызаться. Я смирилась.

Единственное, на что еще хватало твердости моего характера, так это защита дома от посягательств родни. Дядя постоянно предлагал продать его. Но я отказывалась. Сейчас думаю, что проще было просто переехать туда – и забыть навсегда о Стивенсонах. Но тогда я просто не могла представить себе, как буду ходить по комнатам, в которых жила с папой и мамой, и знать, что больше никогда не увижу их…

Каждый месяц я созванивалась с мистером Адамсом. Разговор не отличался разнообразием:

– Привет, Диана. Как ты?

– Все хорошо. Дядя и тетя заботятся обо мне. Они передают вам привет.

На самом деле, они ни разу не вспоминали его имя. И я уверена, что мистер Адамс прекрасно знал это. Но делал вид, что принимает все за чистую монету.

– Прекрасно, дорогая. И им передавай привет.

На этом месте обычно повисала пауза. Потом он осторожно продолжал:

– Ты же скажешь мне, если что-то пойдет не так?

Я заверяла его, что непременно расскажу ему обо всем, прощалась и сбрасывала вызов. Не могла же я сказать этому доброму, сострадательному человеку, что не так пошло все, причем с самого начала! Что бы он сделал? Я просто терпела. Пыталась быть милой со всеми, включая гордячку Эмму. Была уверена, что они заботятся обо мне – пусть и на свой манер.

Но месяц спустя я и в самом деле вдруг начала чувствовать их заботу. Меня перестали обделять едой. Однажды дядя даже сам свозил меня в салон красоты, а посте этого сделал несколько фотографий. Охал и ахал он при этом явно преувеличенно, но я предпочла не замечать этого. Думала, что в пожилом родственнике, наконец-то, взыграла совесть…

Истинные чувства семьи выдавала только моя сестра. Она по-прежнему смотрела на меня свысока, да еще и завела привычку фыркать мне в след каждый раз, когда я проходила мимо. Долго я не могла понять этого, потом просто решила, что она потешается над моим внешним видом. Из-за вынужденного поста, растянувшегося на несколько месяцев, платья более грудастой Эммы висели на мне, как белье на веревке.

Однажды, глядя в зеркало и безуспешно пытаясь поправить ситуацию при помощи булавок, я даже подумала: я же реально выгляжу смешно. Неужели на месте сестры я вела бы себя иначе? И поняла, что не стала бы смеяться. Ни за что. Попытаться помочь – да, во всем, что в моих силах. Но насмехаться над тем, кому и так нелегко… Это как-то неправильно!

Но я не осуждала Эмму. Мы просто разные. Ну не нравлюсь я ей – что с того? Лишь однажды она разозлила меня всерьез. Я спустилась из своей комнаты, чтобы набрать стакан воды. Стивенсоны в это время сидели на кухне. Такое ощущение, что кто-то из них дежурил там постоянно – стоит ли удивляться, что все члены семьи отличались полнотой?

Когда я проходила мимо Эммы, услышала брошенное сквозь зубы:

– Шлюха.

– Что?!

Я остановилась и медленно развернулась к сестре. В первый момент я не почувствовала ничего, кроме изумления. За что она меня так? За эти полгода я покидала дом всего на несколько раз, только по необходимости, и никогда не пыталась встречаться или даже просто разговаривать с мужчинами. В свои почти двадцать лет я по-прежнему оставалась девственницей и не собиралась пока менять этого.

Эмма смотрела на меня в упор, с каким-то странным, злорадным вызовом. Кажется, она просто нарывалась на ссору! Но это было явно не в интересах дяди. Он быстро нагнулся, прошептал ей что-то на ухо, и сестра, с шумом отодвинув стул, величественно уплыла в свою комнату. Дядя и тетя продолжили разговор, как ни в чем не бывало. Я же, не зная, что и думать, вернулась к себе.

Вскоре то тетя, то дядя стали заводить разговоры о том, что собираются «устроить» мою жизнь. Я к этому времени так устала от своего двусмысленного положения в их семье, что искренне радовалась этому. Думала, что они помогут найти мне работу. Разумеется, на что-то престижное я не рассчитывала… Но готова была на что угодно, лишь бы начать зарабатывать и получить, наконец, возможность переехать отсюда.

В один прекрасный момент дядя пришел ко мне радостный и сказал:

– Поздравляю, Диана! Я выполнил свое обещание. Теперь ты, наконец, сможешь начать самостоятельную жизнь.

Мое сердце радостно екнуло:

– Вы смогли найти мне работу? Какую, кем?

Он снисходительно рассмеялся:

– Ну что ты, глупышка. Какая тебе работа, ты ж не умеешь ничего!

Он радостно потирал руки, улыбался и вообще выглядел донельзя довольным. Но, при этом, старательно отводил глаза:

– Я нашел тебе жениха. Зачем тебе теперь вообще думать о работе?

Это застало меня врасплох. Перебирая всевозможные варианты того, как покинуть дом Стивенсонов, я о таком варианте даже не думала. И не собиралась думать теперь:

– Я не хочу выходить замуж. Точнее, хочу… Но только не так.

Улыбка медленно сползла его лица. Теперь он казался настороженным и злым. Как старая матерая крыса, почуявшая опасность…

– И что теперь? Мне вечно тебя тащить на своей шее? Ждать, пока ты сама найдешь какого-нибудь голодранца, чтобы мне пришлось обеспечивать еще и его?

Я постаралась скрыть возмущение, вспыхнувшее внутри от таких несправедливых слов:

– Ну почему же… Я найду работу. Встану на ноги. А уже потом можно будет подумать и о браке.

Он фыркнул:

– Работу! Вкалывать за копейки? На это ты долго не протянешь. А красота уходит… Кроме того, такие варианты попадаются нечасто. Подумай сама: богатый, красивый, способный обеспечить тебе ту жизнь к которой ты привыкла, и даже больше.

Впервые за все время, что я здесь провела, дядя признал, что у родителей я жила лучше. И это тоже настораживало.

– А кроме того, никто же не заставляет тебя сходу соглашаться на его предложение. Ты можешь съездить к нему, познакомится. Узнаешь его получше – вдруг он тебе понравится? Тогда ты скажешь мне спасибо. Может, и еще как-то отблагодаришь бедного дядюшку. А если не понравится… Просто прилетишь обратно.

Это решило все. Я осторожно переспросила у него:

– Прилечу обратно? Он что, не из нашего города?

Дядя развел руками:

– Нет. Я искал кого-нибудь поближе, но… Сама понимаешь, обеспеченных холостяков не так много. А мне хотелось выбрать для тебя самый лучший вариант!

Я подавила мимолетный укол совести и постаралась сосредоточиться на услышанном. Другой город, дальний перелет… Это означает, что как минимум пару дней я проведу вдали от этой семейки!

– Я согласна, дядя. Я съезжу к нему. Но если он мне не понравится – сразу вылетаю обратно!

Он потер руки:

– Ну вот и чудненько. Я закажу билеты и договорюсь о том, чтобы тебя встретили.

Глава 6

Когда я пришла в себя, в комнате было совсем темно. Тьму разгонял только слабый свет ночника, стоящего на прикроватном столике. Я была в той самой спальне, куда меня привели после приезда. Видимо, кто-то принес меня сюда из кабинета, пока я была без сознания. И не только меня – грешное платье тоже было здесь, лежало на спинке кресла.

Я даже догадывалась, кто именно это сделал. Эндрю тоже был тут. Сидел на краю кровати, внимательно глядя на меня.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65303186&lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.