– Про краба-йети?
– Краб-йети меня мало волнует, я знаю про него почти все.
– Звучит впечатляюще! Надеюсь, я не ошибся с цветом?
– Надеяться бесполезно. Ты ничего не смыслишь в крабах. Впрочем, как и в омарах.
Его локоть случайно касается моего и будто обжигает кожу, отчего я внутренне съеживаюсь. Хорошо, что он не замечает моего напряжения.
– Тогда внеси в этот список еще и женщин.
Смело.
– Они уже там!
– Отлично.
Алексей отвлекается на свой зудящий айфон, и я приказываю себе держать дистанцию, чтобы подобный конфуз не повторился. Но ветви кустарника, опасно торчащие из-за забора и норовящие выколоть мне левый глаз, вынуждают вернуться на исходную. Я прокручиваю в голове произошедшее и не могу понять, с чем связана моя реакция на то случайное прикосновение – ведь я сама уже несколько раз безо всяких заморочек прикасалась к нему.
– Прости, на чем мы остановились? – Он вытягивает руку с айфоном вдоль туловища, не собираясь отвечать на звонок или сообщение, и игриво ведет бровью: – Кажется, ты хотела поговорить обо мне?
Что-о-о?
– Нет!
– Да.
Он снова заискивающе улыбается, и мне это жутко не нравится. Не хочу, чтобы он думал, будто я им интересуюсь.
– Нет!
– Но ты спросила…
Я намеренно перебиваю его:
– Я всего лишь спросила, как называют тебя твои друзья.
И это ничего не значит!
Но он шокирует меня своей проницательностью:
– Может, все-таки расскажешь, чем тебе не нравится мое имя?
И я готова провалиться сквозь землю.
Зачем затронула эту тему? Придется либо сознаваться, что я была к нему слишком придирчива, либо глупо, безнадежно глупо оправдываться. Но он вдруг делает пару огромных шагов вперед и резко разворачивается, продолжая идти, а точнее – пятиться. С сумасшедшей искоркой в глазах. Как простой, обыкновенный мальчишка из соседнего двора, а не как заносчивый супчик с идеально проработанными планами на жизнь.
Бо-оже, его улыбка просто обворожительна! И я теряюсь.
– Мне… я…
Он срывает с куста маленькую веточку с четырьмя липкими листочками и прячет ее за спиной.
– Или лучше давай наконец-то нормально познакомимся?
Глава 8
Шушин звонок врывается в мое сумасбродное утро и возвращает с небес на землю. Ольга с точностью до секунды знает, когда именно стоит напомнить о себе. Но я в курсе, что ее глупые просьбы и проблемки не несут ничего важного и не требуют экстренного вмешательства. Я бросаю взгляд на свою «помощницу», которая по необъяснимым причинам предпочла прогулку комфортному передвижению на колесах, что так несвойственно всем знакомым мне девушкам, и решаю не выпадать обратно в реальность.
Стебелек чего-то зеленого – сирени? акации? да какая разница! – липнет к ладони, пока я вращаю его между пальцев, спрятав за спиной. Я жду от Лины ответа, но она смотрит так, будто я последний придурок на планете.
Не могу реагировать на нее спокойно: покусываю губу, чтобы не рассмеяться, и разжимаю пальцы. Воображаемый букет из миллиона алых роз падает на тротуар.
– Вот! Ты даже познакомиться нормально не можешь! – фыркает она. Но все-таки улыбается.
Теперь я знаю наверняка, что она одобрила мое предложение. Поэтому останавливаюсь, делаю несколько шагов в обратном направлении, подбираю с асфальта веточку, сдуваю с нее невидимую пыль, возвращаюсь и…
Нет, так я еще никогда не знакомился!
– Алексей.
Протягиваю Лине «букет».
– Алексей? – Она смеется, и ее светлые брови снова становятся домиками. Они как бы спрашивают: «Ну и что изменилось?» – но я игнорирую их посыл.
– Да, это я, – не свожу с нее глаз. – А как насчет тебя?
Сейчас Лина такая милая. Ей идет все это: кеды, джинсовый комбинезон с потертостями, футболка оверсайз, красная тесемка на запястье. Тихая захолустная улочка, майский ветер, играющий с прядями ее волос, и молодые листики на ножке, которые она прячет в карман.
– Лина.
– Просто Лина?
– Просто Лина.
– О’кей. Тогда и ты можешь обращаться ко мне как-нибудь проще, – улыбаюсь в ответ.
– И как, например?
– Например, Алексей Владимирович.
– Алексей Владимирович?
Она смеется еще звонче. Мне нравится, как она это делает: легко и без каких-либо раздумий. Ее смех искрится на солнце и отражается в небе радугой. Так смеются только дети.
– Ладно. Хорошо. – Я перестаю пятиться и пристраиваюсь рядом. – Я готов рассмотреть твои варианты.
Справа от нас закусочная, столики которой расположились в тени аллеи. Недалеко от самого крайнего – холодильник с газированными напитками и кофе-автомат. Но мы проходим мимо.
– Лелик? Леня?
– Н-нет.
– Может, Алеша? – Лина забавно морщится.
– Подозреваю, что ты сама не захочешь меня так называть.
Она кивает.
– Тогда Алекс.
Мотаю головой, на что она бурно реагирует:
– Не-ет?
Лина поворачивается ко мне вполоборота; в ее глазах я читаю неподдельное удивление. Но оно не содержит в себе возмущения или неодобрения, наоборот. И я решаю убедиться:
– Ты считаешь, что это имя мне подходит?
Она спокойно улыбается, и этого вполне достаточно для подтверждения.
Но Лина никогда не призна?ет своего поражения!
– Хм… а как насчет Самовлюбленного Эгоиста?
– Ты видишь меня именно таким?
– Нет. Но ты же согласился рассмотреть мои варианты!
– Я их рассматриваю, но не одобряю.
– Ах, вот как! – Лина деловито складывает руки на груди. – Значит, все-таки Самовлюбленный Эгоист?
Мы оба смеемся, и я театрально прохожусь ладонью по волосам:
– Не так уж и плохо быть самовлюбленным эгоистом…
– Ну уж нет! Самовлюбленный эгоист и зануда, два в одном – это слишком!
– Слишком… для чего? – Я не хочу, чтобы она замолкала.
– Слишком для всего!
Не-ет, меня не устраивает такой ответ.
– Кажется, ты что-то недоговариваешь…
– Кажется, нам пора возвращаться обратно, А-лек-сей! – она произносит мое имя так, будто пропускает его через мясорубку.
Я смеюсь и смотрю на часы, делая вид, что позабыл о причинах этой спонтанной прогулки. Конечно, сразиться с ней в словесной дуэли, сидя друг напротив друга за чашечкой кофе – да хотя бы за стаканчиком суррогата! – было бы неплохо, но раз она сама игнорирует кофе-автоматы…
– Постой! Я, кажется, поняла.
Лина перебивает мои мысли и оживляется. Ее глаза сияют совершенно по-особенному. Они улыбаются. Улыбаются так потрясающе, что я не могу наглядеться на нее.
Ну что в ней такого? Девчонка же еще совсем!
– Стою.
Я останавливаюсь и решаю, что не сдвинусь с места ровно до того момента, пока она сама не потянет меня за руку.
– Я поняла! Ты динамишь. Да! Динамишь свое же предложение!
Она совершает какой-то немыслимый, молниеносный кульбит: потянувшись ладонью к солнцу, подпрыгивает и, оттолкнувшись ногой, поворачивается вокруг своей оси. И что-то еще в том же духе – я не успеваю уследить за всеми ее движениями. Такой пируэт мне даже в теории никогда не повторить.
Я смеюсь:
– Похоже, я динамлю нечто такое, что с удовольствием продинамила бы и ты.
Ее смех звучит как доказательство. Мне самому хочется взять ее за руку, потянуть за собой и бежать, бежать, бежать… с подскоками, вприпрыжку, на «красный», против движения, без оглядки на прохожих и на прочие обстоятельства! Бежать, бежать… и не важно куда.
Но мы возвращаемся обратно. Необходимо сделать то, ради чего мы сюда приехали. К тому же время уже поджимает – я обещал Игоречку, что буду в боксе к обеду.
В оранжерее по-прежнему немноголюдно. Редкие посетители, больше похожие не на покупателей, а на туристов, забредших поглазеть хоть на что-нибудь, создают атмосферу размеренности и неспешности жизни. Хотя нет, это делают не они! Я отрываю взгляд от высокого растения, ветви которого – будто брызги фонтана, а ствол напоминает ананас, и замечаю, что мой шаг стал короче, а движения замедлились. И вот уже внимание приковывают толстокожие блестящие листья массивного гиганта. Они словно ненастоящие, и я дотрагиваюсь до них – палец скользит по жилистой поверхности. Мне мало того эстетического удовольствия, которое я получаю от созерцания. Подключаю свои тактильные ощущения и растворяюсь сам в себе. В другой ситуации мне было бы неловко, но здесь я не думаю об этом: во мне отключаются условные и безусловные рефлексы, а также все то, что годами навязывалось извне.
Теперь я понимаю, почему многим нравится озеленять свои комнаты, строить зимние сады, работать в цветочных лавках, – у этих людей есть свой параллельный мир, далекий от опостылевшей суеты. Быть может, даже в самом центре мегаполиса.
– Ты прикинулся статуей? Тебе идет! – Лина будто нарочно задевает меня локтем. – Но сейчас ты мне нужен в своем привычном обличии джентри.
Она протягивает мне какие-то бумаги. Я смотрю на них и понимаю, что это накладные.
– Когда ты успела?
Мне показалось, я застрял в этом зале всего лишь на пару минут.
Лина морщится.
– Что? – Ее взгляд снова прожигает меня насквозь, как вчера у машины, когда я только-только совершил наезд на коробки с кактусами. – Ты хотел проконтролировать мой выбор? Боишься, я прихвачу с собой что-нибудь лишнее?
Я смеюсь. Смеюсь и улыбаюсь. Ее беспочвенные выводы забавляют меня.
– Ты можешь прихватить с собой все что угодно, если тебе так хочется.
– Даже это? – Лина указывает на одну из морщинистых пальм и усмехается.
