Связанные звездами
Минни Дарк
Девушки в большом городе
Когда влюбленные в детстве Жюстин (Стрелец и серьезный скептик) и Ник (Водолей и истинный идеалист) сталкиваются друг с другом, будучи уже взрослыми, любовь кажется неизбежной. Но почему-то только для Жюстин.
Особенно когда она узнает, что Ник – приверженец астрологии и в своих решениях руководствуется звездами, а точнее, гороскопами в его любимом журнале.
В том самом журнале, для которого пишет Жюстин. Поскольку Ник не торопится влюбляться в нее без памяти, Жюстин решает взять гороскоп Ника и саму судьбу в свои руки. Но даже звезды едва ли могут предсказать, чем закончится эта удивительная история…
«Связанные звездами» – трогательный роман о любви, случайности и выборе, который трудно сделать в одиночку.
Минни Дарк
Связанные звездами
Моему любимому Скорпиону: П. Т.
Звезды являются вершинами неких волшебных треугольников. Какие далекие и непохожие друг на друга существа, живущие в разных обителях вселенной, одновременно созерцают одну и ту же звезду!
Генри Дэвид Торо[1 - «Уолден, или Жизнь в лесу», перевод Александровой Екатерины Юрьевны.]
Астрология – как гравитация. Не нужно в нее верить, чтобы испытать на себе ее силу.
Zolar’s Starmates
Никакое стремление на Земле, ни любовь, ни ненависть, не сравнятся по силе с жаждой исправить чужой черновик.
Герберт Джордж Уэллс
Minnie Darke
STAR-CROSSED
Печатается с разрешения компании Danielle Wood Pty Ltd., as trustee for the Danielle Wood Family Trust и литературных агентств Left Bank Literary и The Marsh Agency Ltd.
Copyright © Minnie Darke 2019
First published by Penguin Random House Australia Pty Ltd 2019
© И. Меньшакова, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2021
Водолей
Николас Джордан был рожден не под звездным небом, а в родильном отделении госпиталя Эденвейл – скромном здании из красного кирпича на самой окраине городка, в котором всего-то и было, что четыре паба, один бассейн, шесть благотворительных обществ и ни одного банка. Да еще и проблемы с водой, каждое лето вызывающие бурное возмущение жителей. Госпиталь окружали клумбы ярко-розовых бугенвиллий, чередующиеся с прямоугольниками жухлого газона, и в момент рождения крошки Ника небо над его раскаленной жестяной крышей ослепляло голубизной, что типично для февраля в южном полушарии.
Но звезды все же были там. Высоко, над безоблачно-знойной тропосферой, над озоновым покрывалом стратосферы, над мезосферой и термосферой, ионосферой, экзосферой и магнитосферой сияли звезды. Миллионы точек, рассыпанных в чернильной темноте и составляющих определенные сочетания, которые навсегда оставят след в судьбе Николаса Джордана.
Джоанна Джордан – Овен, владелица парикмахерского салона «Лучшие стрижки Эденвейла», невероятно результативная нападающая нетбольной команды «Эденвейлские звезды» и двукратная обладательница титула «Мисс Эден» – в первые несколько часов после рождения сына совсем не думала о звездах. Блаженство переполняло измотанную роженицу, расположившуюся в отдельной палате. Она вглядывалась в лицо новорожденного сына и думала о более приземленных вещах.
– У него твой нос, – шепнула женщина мужу.
И ничуть не ошиблась. Носик ее малыша был идеальной крошечной копией того носа, который она знала и любила. Носа, принадлежащего ее мужу, Марку Джордану – Тельцу, широкоплечему борцу за права австралийцев, ставшему финансовым консультантом, любителю чизкейков и неисправимому поклоннику длинных женских ножек.
– А уши – твои, – сказал Марк, внезапно ощутив, что его руки непропорционально огромны на фоне покрытой нежным темным пушком головки новорожденного сына.
И так Джоанна с Марком внимательно рассматривали сына, находя сходство между его щечками, лобиком, пальчиками на руках и ногах со множеством различных источников. Новоиспеченные родители решили, что широко расставленные глаза крохи достались ему от брата Марка, а полные выразительные губки – от матери Джоанны.
Тем не менее они не нашли, а точнее, даже не пытались искать следы влияния Беты Водолея, желтого сверхгиганта, пылающего приблизительно в 537 световых годах от Земли. Или более легкий отпечаток Туманности Улитки, не говоря уже о прочих небесных телах, входящих в созвездие Водолея, в котором Солнце находилось в момент рождения их ребенка.
Астролог, разглядев намеки судьбы в натальной карте малыша Ника в день его рождения, мог бы сказать, что этот ребенок имеет все шансы стать оригиналом, с легким уклоном в эксцентричность, творчески одаренным и заботливым человеком, но при этом настолько азартным, что его братья и сестры предпочтут есть тушеные овощи, нежели играть с ним в «Монополию». Он будет любить костюмированные вечеринки и возьмет в привычку тащить домой всех бездомных собачек и блохастых кошечек, повстречавшихся на его пути.
Тот же астролог, скорее всего, не удержался бы от довольной улыбки, предсказывая, что с подросткового возраста Ник будет во всем доверять звездам. И ему наверняка понравится то, что его знак – Водолей, который ассоциируется с новаторским и оригинальным мышлением, а еще с летом, музыкальными фестивалями и горячими молодыми хиппи, пахнущими пачули и сексом.
Однако в день рождения Ника астролога поблизости не оказалось, и единственным человеком, который сделал астрологический прогноз новорожденному, стала подруга Джоанны Джордан Мэнди Кармайкл. Мэнди – Близнецы, обаятельная ведущая прогноза погоды на местном телевидении, обладательница милых ямочек на щеках, счастливая новобрачная, горячая поклонница группы «ABBA» – появилась в госпитале как образцовая фея-крестная, сразу после работы. Ее лицо все еще скрывал толстый слой грима, а каблуки были настолько высокими, что ей с трудом удавалось семенить на них, балансируя зажатыми в руках громадным плюшевым медведем и букетом тепличных хризантем. Вскоре медведь устроился в кресле, букет – в стеклянной банке с широким горлом, а Мэнди босиком стояла у кровати подруги, с бесконечной нежностью качая на руках ее первенца.
– Маленький Водолей, да? – сказала она, чувствуя, как увлажнились глаза. – Не жди, что он вырастет таким же, как вы с Марком, ладно, Джо-Джо? Водолеи совсем другие. Правда, кроха?
– Ну, спорт ему лучше бы полюбить, – шутливо заметила Джо-Джо. – Марк уже купил теннисные ракетки.
– А он наверняка станет художником. Или танцором. Так ведь, золотко?
Мэнди просунула палец в сжимающийся кулачок крошки Ника, и на мгновение нахлынувшая нежность лишила ее дара речи. Затем она сказала:
– Джо, он прекрасен. Просто прекрасен.
К тому времени, как Мэнди вышла из госпиталя, на землю опустились сумерки и принесли с собой ветерок, такой же легкий и свежий, как и новое мечтательное настроение, охватившее ее, пока она шагала прямо по колкой траве газона – с туфлями в руках – на парковку. Небо на западе все еще было дымчато-голубым, с вкраплениями розоватых облаков, но на востоке первые нетерпеливые звездочки уже мерцали в сгущающейся синеве. Скользнув на водительское кресло, Мэнди еще долго разглядывала эти звезды. Она все еще чувствовала запах младенца.
В следующую пятницу в Керлью Корт – тупиковой улице в недавно появившейся части Эденвейла, с бордюрами вдоль тротуаров, одноэтажными домами под разноцветными металлическими крышами, стриженными газонами и саженцами эвкалипта в пластиковых напольных вазах, – Дрю Кармайкл откинулся на спину и сказал:
– Вау.
Рядом с ним, на соседском батуте, в компании двух стаканов и пустой бутылки из-под ликера «Бейлиз», лежала его жена, полуодетая, взмокшая и сияющая. Дрю – Весы, консультант по вопросам сельского хозяйства, ярый авиатор-любитель, фанат «Пинк Флойд» и непревзойденный мастер игры на воображаемой гитаре перед зеркалом – вернулся домой из двухнедельной командировки меньше часа назад и сейчас чувствовал, что его, образно говоря, поимели. Даже выжали досуха. Повезло, что соседи уехали отдыхать на Золотое Побережье.
– М-м-м-м-м-м, – протянула Мэнди, с улыбкой глядя на усыпанное звездами небо. Дрю приподнялся на локте и посмотрел на жену.
Он видел тень от ямочки на щеке и чувствовал, что ее влажная кожа пахнет подвохом.
– И что это было? – спросил он, пристраивая руку на ее мягкий живот. – М?
– Извините, – заявила она с широкой ухмылкой, шлепнув его по руке, – я – замужняя дама. Не трогайте то, что вам не по зубам.
Он пощекотал ее, вызвав звонкий смешок.
– Что ты замышляешь?
– Замышляю? – переспросила она. – Замышляю? Я… просто смотрю на звезды.
Слегка нетрезвый и абсолютно счастливый, Дрю пристроил голову на сложенные руки и следом за женой уставился в небо.
В эту февральскую ночь Кармайклы зачали девочку, которой предстояло родиться глубокой ночью в ноябре под знаком Стрельца. Она появится – крошечная, идеальная, и легкие прядки каштановых волос будут обрамлять ее выразительное личико. К глазам цвета ореха и подбородку с ямочкой прекрасным дополнением станут лукаво изогнутые губки – наследство от мамы. А вот брови – как и у папы – будут прямыми, почти строгими.
Астролог мог бы предсказать, что эта кроха вырастет весьма прямолинейной девушкой; задорной и в то же время с задатками перфекциониста. Она будет очень любить слова, в девять лет примет участие в конкурсе по правописанию на телевидении (и выиграет его) и приобретет привычку пристраивать карандаш за ухо. На ее ночном столике всегда будет стопка книг (законченных, наполовину прочитанных и ждущих своей очереди), и вполне возможно, среди этих книг отыщется каталог универсального магазина «Говардс Сторадж Ворлд» или «ИКЕИ», ведь организация полезного пространства в шкафу всю жизнь будет для нее сродни самому запретному наслаждению. Ее безупречную память можно будет сравнить с подробнейшей картотекой, и даже в СМС-сообщениях она всегда будет соблюдать правила орфографии и пунктуации.
Возможно, астролог, осуждающе покачивая головой, сделает еще одно довольно точное предсказание о том, что эта девочка не будет обращать особого внимания на звезды. Признаться честно, гороскопы она будет считать бессмысленным набором букв.
– Жюстин, – пробормотала Мэнди себе под нос.
– Что? – переспросил Дрю.
– Жюстин, – повторила Мэнди более отчетливо. – Нравится?
– Кто такая Жюстин? – озадаченно спросил Дрю.
«Увидишь, – подумала Мэнди. – Скоро увидишь».
Рыбы
Шло время. Луны вращались вокруг планет. Планеты наворачивали круги вокруг ярчайших звезд. Кружились галактики. Со временем к небесным телам присоединялось все больше и больше спутников. И вот, словно по волшебству, мы увидели ее – двадцатишестилетнюю Жюстин Кармайкл, пятничным мартовским утром спешащую по зеленой улице в пригороде с опасно неустойчивым грузом кофе навынос. На ней было платье с пышной юбкой в бело-зеленый горох и практически белоснежные кроссовки, на которых плясали пятна света и тени.
Улицей – в паре часов к востоку от Эденвейла – была Ренье-стрит, одна из центральных в предместьях Александрия Парк. Это был район особняков времен Федерации, многоэтажек в стиле ар-деко, цветочных магазинчиков и кафе, тот самый район, где легко можно заказать кофе по-венски в высоком стакане с длинной ложечкой впридачу и где собачьи парикмахеры специализируются на стрижках для мальтийских болонок и шотландских терьеров. Жюстин направлялась в главный офис журнала «Звезда Александрия Парк», где она работала. Официально ее должность называлась «офисный помощник», но редактор – склонный к цветистым речевым оборотам, что вовсе не сочеталось с его лаконичным стилем письма, – предпочитал называть ее «наша милая маленькая будущая журналистка». Если бы он писал о ней статью, то назвал бы «рабочей лошадкой».
Редакция «Звезды» располагалась в приятном, обшитом деревянными панелями домике, стоящем чуть в стороне от дороги. На полной скорости миновав открытую во двор калитку, Жюстин оказалась неподалеку от самой неоднозначной скульптуры Александрия Парк – той самой звезды. Бросающаяся в глаза своим уродством, эта мозаичная скульптура размером с колесо трактора мерно покачивалась и поблескивала на вбитом в асфальт дорожки кронштейне. Ее лучи, слишком толстые и изогнутые для звезды, не отличались особой симметричностью и к тому же были усыпаны кусочками ядовито-желтой плитки и осколками сервиза в цветочек.
Тридцать лет назад, когда звезду только установили на этом месте, местные окрестили ее «желтой угрозой»[2 - «Желтая угроза» (разг.) – название 20-тонной скульптуры Рона Робертсона-Свонна «Свод». Первоначально была установлена на Городской площади Мельбурна. Из-за противоречивой оценки скульптуры она была перенесена по решению городского совета в 1980 году в парк Бэтмена.] и неоднократно пытались найти в документах городского совета лазейку, позволяющую убрать ее с глаз долой. В те дни большинство жителей считали «Звезду» дешевой бульварной газетенкой, а ее молодого редактора Джереми Бирна – отвратительным длинноволосым недоумком. Они были твердо убеждены в том, что непутевый старший сын Винифреда Бирна не имел права устраивать редакцию своего низкопробного листка на престижной Ренье-стрит, в доме почившей матери.
Но затем в Александрия Парк смирились и с газетой, и с ее броским уличным символом, а теперь «Звезда» стала уважаемым глянцевым журналом, пишущим о политике, спорте и искусстве. Выходящий раз в месяц журнал читали не только в Александрия Парке, но и в городе, а также в других пригородных районах. И хотя сейчас Жюстин находилась даже не внизу, а скорее на подходе к карьерной лестнице, немало других талантливых выпускников факультета журналистики были готовы на многое, чтобы занять ее место.
В первый рабочий день ознакомительную экскурсию для Жюстин провел сам Джереми Бирн, уже не длинноволосый борец за мир во всем мире, а скорее солидный, слегка лысоватый господин. Он привел ее и к нелепой звездообразной конструкции.
– Я хотел бы, чтобы эта фигура стала и для тебя символом тех принципов бесстрашия и беспристрастности, которые легли в основу нашего славного издания, – заявил он, и Жюстин изо всех сил старалась сделать вид, что его речь о «вдохновляющих лучах» не вызвала у нее чувства неловкости, и даже изобразила на лице что-то вроде вдохновения.
Работать в «Звезде» было здорово, как редактор и обещал. Все ее коллеги любили свою работу, но и про веселье не забывали. Рождественские вечеринки можно было назвать гимном чревоугодию, и статьи в журнал писались на высочайшем уровне. Единственной проблемой, по мнению Жюстин, было то, что из такого замечательного журнала, каким была «Звезда», никто не спешил увольняться. Три журналиста работали в главном офисе, и еще один – в Канберре, и каждый из них занимал свою должность не менее десяти лет. Кандидат в штат, занимавший должность офисного помощника до Жюстин, ждал три года, прежде чем сдался и нашел работу в сфере связей с общественностью.
В тот день, когда Жюстин, пламенея щеками, стояла с Джереми Бирном перед фигурой звезды, он заверил ее, что все ожидание выпало на долю предыдущего кандидата. А она, определенно, вот-вот попадет в штат журналистов. Но прошло два года, а повышение по-прежнему ей не светило, и Жюстин иногда казалось, что ее первая статья в «Звезде» выйдет не раньше, чем один из нынешних авторов скончается от старости.
Жюстин спешила по дорожке, обсаженной лавандовыми кустами, прямо на ходу перехватывая поудобнее картонку с кофейными стаканчиками, чтобы свободной рукой захватить горку писем, лежащую прямо на плитках дорожки. Поднявшись на невысокое крыльцо, она толкнула дверь бедром и вошла. Еще до того, как дверь за ней успела закрыться, в холл просочился медовый голосок.
