– Мы в расчете, уважаемый? – негромко поинтересовался карифец.
– Мое дело конечно маленькое, – сержант задумчиво рассматривал намокающую кровью повязку на искалеченной руке.
– Давай уже, – поторопил его командир.
– Ну, как бы… Это… Мы тут испачкали немного. Может уж испачкать до конца и забыть навсегда?
Повисла зловещая тишина. На тетиве у лучника как бы невзначай оказалась стрела. Лейтенант думал.
– Не стоит, – произнесла Захира и все головы, кроме головы телохранителя, повернулись в ее сторону. – Как тебя зовут, командир?
– Имеет ли это значение для тебя? – усмехнулся лейтенант, но все же произнес. – Иверэс.
– Вас пятеро, хотя, полагаю, скоро будет четверо. Для четверых то, что рассыпано на земле, это много. Очень много.
– Мы и без тебя это знаем, женщина, – усмехнулся сержант. – Как это решает нашу проблему?
– Нет проблемы. Отряд уничтожен, и скрыть это никак не получится. Через несколько часов найдут сбежавших лошадей, так что какую бы сказку вы не придумали, вопросов зададут много. Вам надо уезжать. С этими деньгами можно начать новую жизнь. Наши смерти ничего не изменят.
– Резонно, – согласился Иверэс, но меч не убрал. – И все же одно дело когда ищут солдат, а другое, когда солдат с деньгами. Если вас поймают раньше, и вы заговорите… так что дай мне повод отпустить вас.
– Верность нашему договору? – Захира улыбнулась, увидев улыбку командира. – Да. Я знаю, что верность сейчас не в чести среди солдат Горного герцогства. Покажи им, Тарик.
Карифец неохотно закатал левый рукав, показывая татуировку в виде красного карпа.
Она произвела должный эффект.
– Четверо против одного, – мягко сказала Захира. – Но думаю, что он справится. И с лучником. Да, Тарик?
– Приложу все усилия.
Захира негромко рассмеялась, наконец встав на ноги с того места, где все это время сидела.
– Я вижу, о чем ты думаешь, лейтенант Иверэс. Много ума не надо, чтобы сложить два и два. Ты знаешь, кого охранял карифец с татуировкой мастера меча, и теперь решаешь, как поступить.
– Отправить вас назад, – хриплым голосом ответил тот.
– Если Тарик позволит. Оставить нас вместе с ними? – она кивнула на тела. – Если Тарик позволит. Но, случись такое, вас станут очень-очень хорошо искать. Вы уже будете не дезертирами и предателями. Убийцами матери правителя. Так что же нам остается?
– Проявить верность нашему договору, ваша светлость, – наконец сказал командир.
Виски ломило, и почти минуту Захира смотрела прямо перед собой, совершенно не понимая, где она находится и что видит.
Два перекрестья. Одно над другим, вращались слева направо. Нижний крест едва двигался, второй, все еще закрытый строительными лесами, крутился в три раза быстрее. Оба тянули за собой… мир? Небо? Потолок?
По потолку ползли холодные, колючие, злые на всех, незнакомые звезды. Но самым страшным был месяц. Остророгий, ярко-алый, словно бы умытый кровью. Казалось, он падает, летит прямо на Захиру, и только благодаря перекрестным балкам-клеткам не может рухнуть и раздавить ее.
Она смотрела на него всего несколько секунд, затем не выдержала и отвела глаза, борясь с тошнотой. То ли из-за внезапно нахлынувшего головокружения, то ли из-за страха.
Села на одеяле, которое было брошено на пол и, хмурясь, осмотрелась. Комната вся состояла из острых граней. Камень словно расплавили, а после он застыл острыми бритвами углов, шипов и торчащих во все стороны плоскостей, правильной симметричной геометрии которых позавидовали бы ученые Каренского университета.
Странно и совершенно… нечеловечески. Такое может придумать лишь безумец или… сон.
Она спит?
Хмурясь, Захира попыталась вернуться к последнему, что помнила.
Рассвет над еловой горной грядой, каменистая сыпучая тропа, на которой лошадей требовалось вести под уздцы, карканье воронья, их тени скользящие в небе…
Что же произошло?..
Герцогиня вновь глянула на ползущий потолок, но летящий кровавый месяц не давал никаких ответов. Она встала, решив подойти к стрельчатому резному окну, чтобы увидеть, где она. Куда принес ее Тарик?
Шум, который звучал за стенами, не смущал, в Горном герцогстве много свирепых рек и мощных водопадов, но, встав возле окна, она так вцепилась руками в стену, что вырвала ноготь, даже не почувствовав боли.
Броллендефоссен находился под ней, переваливаясь через край и ныряя в бездонную пропасть долины Шаруда. А прямо напротив высилась темная, зловещая, резавшая мир своими странными гранями башня – Калав-им-Тарк.
И не возникало сомнения, где сейчас находится Захира. В другой башне, напротив. В той, куда когда-то пришел Тион, которая была разрушена и теперь восстановлена.
Разочарование. Вот что она ощутила сейчас. Понимала, что это не сон, и все сделанное в последние месяцы оказалось зря. Ее все же нашли и поймали.
– А как ты думала? – раздался негромкий голос.
Герцогиня еще несколько мгновений смотрела в окно, где мрачная громада, высившаяся над водопадом, казалось даже яркий день делала бледнее, затем обернулась. Рукавичка с волосами, убранными под платок, в черной повязке, закрывавшей глаза, сидела на ее лежанке.
– Выглядишь куда хуже, чем прежде, – наконец произнесла Захира. – Я рада.
Это действительно было так. Красота Рукавички увядала. Кожа на черепе натянулась так, что казалось вот-вот ее проткнут скулы, появились пятна, губы шелушились, а волосы стали куда более редкими.
Она едва расслышала тихое шипение. Но голос у гостьи остался таким же ровным и дружелюбным.
– Я осознавала последствия выбора. Это того стоило.
– Кем она была? – герцогине очень хотелось бы подойти поближе и убить эту гадину, но прекрасно понимала, что нтчего не выйдет.
– Не понимаю, о чем ты.
– Женщина, что стала твоим вместилищем, шаутт.
Рукавичка не стала отрицать ее догадку.
– Тебе, и вправду, есть до нее дело?
– Нет, – призналась Захира. – Хотя ее немного жаль.
– Пожалела бы себя.
– О. Я уже прошла этот этап.
Смешок.
– Неплохо. Думал, ты вцепишься мне в глаза. Ах. Да. Их же пришлось вырезать. Ну, не важно.
– Что с моим слугой?
– Не интересуюсь мясом, если оно не нужно для пользы дела.
Он мог лгать. Или действительно не знать, если ее принес обратно кто-то из других шауттов. Захира мысленно попрощалась с телохранителем. Надеялась, что он ее не предал.
– Выходит, я нужна для пользы, – герцогиня рассеяно потрогала большой палец, на котором все еще оставалось ее кольцо. – Зачем?
Шаутт мотнул головой в сторону выхода:
– Спроси сама.
Наконец-то ее спокойствие дало трещину, и черты исказились от боли. Эрего стоял у входа в зал, спокойно глядя на нее.
Он вырос за те месяцы, что она не видела его. Вытянулся и окреп, и меч на поясе уже не казался ему велик. Такое знакомое лицо, очень похожее на лицо ее мужа. С каждым разом все более похожее с взрослением ребенка.
– Мать, – поприветствовал ее Эрего, чуть склонив голову.
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы посмотреть ему в глаза. Холодные и совершенно чужие.
– Я не твоя мать, кем бы ты ни был.
– Можешь не верить, но мне жаль, – сказал тот, кто теперь был владетелем Горного герцогства.
– Твоя жалость никак мне не поможет, чужак, – она отвернулась обратно к окну, больше не желая видеть родной и в то же время совершенно незнакомый образ. – Выходит, предсказание для этой семьи оказалось верным. Один из да Монтагов всегда должен оставаться в Шаруде, иначе род потеряет право на власть. Когда пришла Рукавичка, мы нарушили правило. Столицу покинули и муж, и сын. Вот результат. Никого не осталось. Лишь чудовище той стороны.
– Ты просто хочешь верить в пророчества, – произнес незнакомец. – И я не чудовище.
– Ну тогда посмотри в окно. Пройдись по столице. Отправься на восток или запад. Загляни на юг, где ты ведешь войну. Послушай, что говорят на севере. Тысячи уже погибли и десятки тысяч даже не знают о том, что их ждет смерть в ближайшее время. Так поступают чудовища.
– Так поступают люди, – последовал спокойный ответ. – Войны были и до меня. И гибли десятки тысяч. Даже сотни. И все пролили много крови: некроманты, таувины, короли, доблестные воины, изменники, мерзавцы, герои и прекрасные девы. Этими смертями можно выложить лестницу в небо и подняться так высоко, что уже и забудешь, как выглядел наш мир. А уж если мы с тобой вспомним волшебников. Впрочем… хочешь считать меня чудовищем, считай.
– Зачем все это?
Рукавичка на этот вопрос негромко хмыкнула за спиной, но Эрего ответил. Она слышала, что он подошел близко, так, что если обернуться, можно коснуться его щеки.
– Ни одно поле не может быть плодородным вечно. Время пшеницы проходит, и начинают расти лишь сорняки. Из года в год. Из века в век. Тысячелетие за тысячелетием. Они все больше, все выше, все опаснее и их яд проникает в саму ткань бытия.
– Опаснее для тебя? Или демонов?
– Для мира, – мягко ответили ей. – И чтобы избавиться от сорняков, поле следует поджечь, а после, когда пожар стихнет и оно остынет, вспахать, удобрить, засеять, полить и ждать всходов.
– Пшеница выйдет со вкусом крови.
– У нее всегда вкус крови. Просто мы не желаем его ощущать.
– Уничтожить память о прошлом, чтобы создать новое будущее, – усмехнулась Захира. – Мой дед говорил то же самое. Уничтожить Дагевар, чтобы Кариф стал более велик. У него не получилось, не получится и у тебя.
– У меня не получалось, – согласился Эрего. – Не раз. И не два. Может не выйдет и теперь. Неудача – это лишь способ оценить свои ошибки и сделать чуть по-другому. Но сейчас все удастся.
– Кто ты?
Ее вопрос, казалось, удивил его.
– Я? Осколок. Фрагмент. Который пытается обновить поле и дать всем то, что утрачено.
– А эти твари?
– Они мой огонь. Знаешь, что здесь было «до»?
– До чего? – ей не хотелось продолжать разговор.
– До всего. До замка твоего мужа. До Катаклизма. До Калав-им-Тарка. До того, как Бледные равнины Даула скрылись в море. Изначально. Именно здесь, на этом самом месте Шестеро открыли дорогу на ту сторону. Здесь все когда-то началось, здесь все и закончится.
– Мне все равно, незнакомец. Для меня все давно уже закончилось. Зачем я тебе?
– Посмотри на меня. Посмотри! – теперь в голосе звучал приказ, и она подчинилась против своей воли. И ей не понравилось, сколь легко и просто это произошло. – Ты напишешь брату, моему любезному дяде, письмо.
Ее поразила эта просьба, но она нашла в себе силы устало покачать головой:
– Нет.
– Я не прошу. Ты напишешь.
– Нет. Не напишу. И ты не сможешь меня убедить. Или заставить.
– Я могу написать и за тебя, – пригрозила Рукавичка и замолчала, стоило лишь Эрего раздраженно дернуть плечом.
– Напишешь и сообщишь, что соскучилась по родине и желаешь приехать.
– И что потом? Привести во дворец еще одного шаутта? – горько поинтересовалась Захира.
– Привести слово Вэйрэна и сражаться с демонами, разумеется. Как мать истинного асторэ ты способна на это.
Она ощутила в словах незнакомца улыбку.
– Полагаю, шауттами и победами над ними я буду обеспечена. Во славу Вэйрэна, – эти слова герцогиня произнесла с ненавистью, но ответ последовал спокойный и чуть насмешливый.
– Без сомнения.
– Ты болен, тварь, если считаешь, что я соглашусь стать твоей очередной проповедницей. Я не принесу на свою родину семя смерти. Найди кого-нибудь другого.
– У другого нет крови Стилета Пустыни. За ним не пойдут.
