Где-то слева от меня послышались смех и приглушённые голоса. Зара и другие идиоты. Мой желудок снова сжался.
Они купили мне в «Гудвилле» целый пакет вещей.
– Теперь можешь переодеться! – взвизгнула Зара.
Она сидела на стене вместе с Марой и какими-то незнакомыми мне ребятами. Кем бы они ни были, она явно пыталась произвести на них впечатление. Я отшвырнула пакет ногой, и он порвался. Похоже, внутри была зелёная толстовка.
– Не тот цвет? Извини! – пропела Зара, пытаясь имитировать мой акцент.
Мара громко захохотала.
Я прошла мимо них и мимо 7-Eleven и направилась к нашему холму. За спиной послышались громкие шаги. Кто-то из них преследовал меня. Я резко развернулась и занесла кулак для удара.
– Ты в порядке, Рошин?
Я опустила руку. Это была не Зара и не Мара.
Это была Лили.
Глава 2
Лили Танака.
Представьте себе самого красивого человека на свете, потом умножьте на два, а потом просто махните рукой, потому что у вас ничего не выйдет. Лили была практически совершенна, и её улыбка озаряла весь мир. Когда вы видели её вместе с Зарой, то сразу понимали, кто подделка, а кто оригинал. Если Лили что-то делала с волосами или пользовалась духами, которые мама привезла ей из Токио, то Зара и вся её свита тут же начинали ей подражать. Это она первая начала рисовать себе стрелки «кошачий глаз», и все остальные стали делать то же самое. Лили было бы очень легко возненавидеть, но это просто невозможно. Она тот человек, который всегда говорит «привет», спрашивает, как у тебя дела, и помнит, что в имени Рошин ударение на первом слоге, а не на втором.
А знаете, что самое странное? Лили почти стала моей самой лучшей американской подругой. Её мама – начальница моей мамы на новой работе. Когда я ещё жила в Дублине, мы часто болтали онлайн, смеялись над тем, как наши мамы помешаны на роботах и пугающем искусственном интеллекте. Но, как только я переехала, Лили тут же меня бросила. Мы о чём-то договаривались, а потом она резко меняла планы. Может быть, когда Лили поняла, какой странной меня все здесь считают, то решила, что дружить со мной – ошибка. А ты не можешь ошибаться, когда ты королева школы. И потом, у Лили уже была лучшая подруга – Зара.
Лили оглянулась.
– Они опять вели себя как придурки?
Я скрестила руки на груди, пытаясь сдержаться. Сквозь переброшенную через плечо сумку чувствовалась холодная банка с рагу из «Хол Фудс». Я старалась не смотреть на лежавший на земле разорванный пакет, из которого торчала толстовка. Я собиралась было рассказать Лили, что сделала Зара, но в этот момент из 7-Eleven вышел Никеш с двумя банками диетической колы и направился к нам.
Моё сердце бешено застучало.
Я не могла поверить своим глазам.
Сегодня утром в классе Лили чуть не плакала из-за геометрии. Когда я помогла ей, она улыбнулась мне так, словно я была настоящим ангелом. Потом она попросила меня после школы зайти к ней домой, чтобы мы могли позаниматься математикой. Целый час мне казалось, что жизнь налаживается, что мы с Лили снова можем стать друзьями. Но к обеду всё было кончено. Высокий красивый Никеш, лучший ученик в классе, предложил помочь Лили вместо меня. Она шёпотом сказала мне об этом на рисовании и спросила, не возражаю ли я. Конечно нет, ответила я. Потому что она звезда, а я всего лишь невзрачный камень на её орбите. И потом, все видели, что Никеш ей нравился. Я смогла пережить, когда она отвергла меня в первый раз, и смогу сделать это снова.
Но на самом деле они не занимались геометрией, а болтались на улице вместе с приятелями Зары. Все эти разговоры о совместных занятиях были ложью, чтобы Лили не видели вместе со мной. Она такая же фальшивка, как и все остальные.
– Какая тебе разница? – Мой голос дрожал.
– Я серьёзно. – Лили казалась обиженной. – Ты…
– Всё в порядке? – Никеш протянул ей диетическую колу, и Лили засияла. С банки капали холодные капли. Как в рекламе.
Моя спина начала зудеть от пота. Сегодня я должна была войти в ворота дома Лили, пройти мимо их «Лексуса» к двери. У неё был чудесный дом с деревянными ставнями и цветущими деревьями. На табличке на стене написано, что ему двести лет, и у американцев это считается древностью. Я повторяла себе, что мне всё равно. Вероятно, дом построил какой-нибудь рабовладелец, грабивший индейцев и убивавший китов. Люди здесь любят историю, но игнорируют большую её часть.
– Лили! – позвала Зара.
Они с Марой по-прежнему сидели на стене и над чем-то смеялись. Зара соскочила на землю с телефоном Мары в руке и начала печатать. Она махнула Лили рукой. Никеш направился к ним, но Лили осталась.
– По поводу того, что Зара написала в TokTalk. – Лили замолчала, и на её лице появилось смущение. Нелегко извиняться за то, что твой лучший друг ведёт себя как настоящий придурок. – Тебе не следовало никому угрожать. Это была всего лишь шутка.
Я раскрыла рот. Лили вовсе не извинялась, а защищала Зару. Когда я наконец смогла дышать, то сбивчиво заговорила:
– Всего лишь шутка? О чём это ты? Она постоянно ко мне лезет!
И тут я поняла, что Лили не видела «подарков», которые Зара каждый день оставляла мне в личных сообщениях, как собака, которая гадит на твой газон.
Никто, кроме меня, не знал, что делала Зара.
– Лили! – снова позвала Зара.
– Увидимся позже, ладно? Я с ней поговорю. Это просто гадко. – Лили подняла пакет из «Гудвилла».
У меня стучало в голове, когда я смотрела, как она возвращается к Никешу с порванным пакетом под мышкой. Никеш взял у неё пакет и отправился в магазин. Потом он вернулся, и они с Лили пошли по улице. Зара глядела им вслед с видом брошенной собаки.
Ах вот оно что! У меня снова запылали щёки, потому что теперь я поняла. Они с Никешем вовсе не гуляли вместе с Зарой и остальными. Они проводили время вдвоём и просто зашли в магазин за колой.
Я пошла домой той же дорогой, что и Лили. Они с Никешем были уже в квартале от меня. Я тащилась позади, и в голове крутились слова, которые я никогда не скажу. Я только что упустила возможность помириться с Лили. Она всего лишь пыталась быть милой. По-своему.
С дерева на дорожку упали лепестки, и Лили подняла руку и коснулась розовых цветов. Интересно, видела ли она сама, как весь мир изменялся только ради неё?
– О боже! У тебя проблема? – раздался позади меня голос Зары.
Они с Марой поднимались вслед за мной по склону холма. Я понятия не имела, о чём она говорит, но надеялась, что на такой жаре они не смогут подняться наверх. Тротуар плавился от солнца.
– Твоя нога, чокнутая! – крикнула Зара.
Я провела по спине рукой. Только не это! Внутри тканевой сумки банка с рагу открылась, и вся подливка растеклась. По моей голой ноге ползла скользкая коричневая дорожка, очень похожая на…
– Меня сейчас стошнит! – На этот раз голос Мары.
– Да, её от тебя тошнит, ты должна извиниться! – захохотала Зара. Они были так близко, что я чувствовала сладкий запах духов. – Не думаю, что Лили хочет дружить с отвратительными людьми. А ты как считаешь, Мар?
Мою шею залила краска. Я уже собиралась повернуться и заорать на них, когда Мара начала жаловаться, что ей жарко. Они стали медленно спускаться вниз, унося с собой свою ненависть.
Я выглядела ужасно, когда наконец добралась до дома: вся в слезах и подливке. Майкл увидел, как я умываюсь в ванной. На этот раз он жевал булочку.
– Ты не забыла про хлопья?
– Покупай свои хлопья сам! – крикнула я, но на самом деле я злилась на себя, потому что совершенно про них забыла.
Майкл перестал жевать.
– В чём дело, Поросёнок? Что-то случилось?
– Не называй меня Поросёнком! – Я продолжала тереть икру. Меня начало мутить от запаха розмарина из подливки.
– Извини.
– Не надо…
– Что не надо? Не надо извиняться?
– Да! Нет! – Я швырнула мочалку в раковину и попыталась выйти, но Майкл загородил дверной проём.
– Господи, да что случилось?
Я хотела проскользнуть мимо него, но он опять заговорил своим обычным ирландским голосом вместо этого гнусавого американского акцента. У меня не осталось сил бороться.
Майкл раскинул руки.
– Обнимемся?
Он был похож на мост между Дублином и Истборо. Я засмеялась, но мой смех перешёл в рыдания. Майкл заключил меня в объятия, которые превратились в шейный захват. Я вывернулась и начала говорить без умолку. Я всё ему рассказала. О моей фотографии, сделанной Зарой, и о голосовании, о том, как я угрожала оторвать ей голову, о маминой карте, не сработавшей в «Хол Фудс», о шутке с толстовкой, о том, как Лили пыталась быть милой, а я этого не поняла. Я испытывала огромное облегчение, как будто все мои страдания вышли наружу и растаяли. Но это продолжалось до того самого момента, как я упомянула о поносной подливке.
Стены задрожали от оглушительного хохота Майкла.
– Поносная подливка! Это же так смешно!
Я ничего не ответила. У меня было такое чувство, словно он наступил на мою грудную клетку. Он пытался остановиться, но не выдержал и снова начал смеяться.
– Брось, это же смешно!
Я включила кран, чтобы умыться: лицо распухло от слёз. В зеркале я увидела, как Майкл приподнял брови, словно говоря «подумаешь!».
– Это серьёзно. – От злости слова застряли у меня в горле.
Майкл фыркнул.
– Нет! Всё, что ты мне рассказала, на самом деле ерунда. Кроме того, что ты угрожала кому-то оторвать голову. Ты правда это сказала?
Гнев, словно когтистое чудовище, рвался наружу.
– Забудь об этом! – Я швырнула Майклу протёкшую сумку из «Хол Фудс».
Майкл застонал, но всё же взял сумку. Тот, кто не ходил в магазин, должен был готовить. Мамин поезд отходил слишком поздно, и она приезжала домой, только чтобы поесть, хотя никогда не успевала сесть за стол вместе с нами. Очевидно, лаборатория нуждалась в ней больше, чем мы.
– Я серьёзно! – крикнул Майкл, когда я направилась в свою комнату. – Тебе стоит обратить всё в шутку, Ро. Может, тебе попробовать быть более дружелюбной? – Я испепелила его взглядом. Он поднял руки вверх. – Я просто предложил.
Я рухнула на кровать. Возможно, в Ирландии я смогла бы обратить всё в шутку. Но здесь я как будто задыхалась. От удушливой жары становилось только хуже: моя комната была похожа на печку, несмотря на встроенный в одно из окон кондиционер. Как весна может быть такой жаркой? Слабая струйка холодного воздуха из кондиционера ничего не меняла: всё равно что бросить кубик льда в жерло вулкана.
Я перекатилась на другой бок и чуть не закричала. В ногах кровати примостился меховой комок, который издавал рокочущее мурлыканье. Но это не обычная кошка: это было бы слишком нормально. Это Фред из маминой лаборатории – кот-робот. Пушистый робот, предназначенный для домов престарелых и для одиноких пожилых людей, и это самое грустное, о чём я когда-либо слышала. Глядя на его поднимающуюся и опадающую спину, слушая его неестественное дыхание, я хотела швырнуть кота об стену. Я нащупала у него на брюхе кнопку выключателя, нажала на неё, а затем отбросила его в сторону. Шерсть казалась слишком настоящей – ужасная гадость.
Когда я была маленькой, то верила, что Фред настоящий, до той самой ночи, когда увидела, как мама на кухне сдирает с него шерсть. Этот металлический скелет! Как будто кот-терминатор. Но мама всё равно продолжала оставлять его в моей комнате, надеясь, что я буду с ним «общаться». Надеюсь, мне никогда не будет настолько не хватать друзей.
Я уткнулась лицом в подушку. От неё тоже пахло по-американски: мерзким жидким «Тайдом». Я представила свои толстовку и легинсы, крутящиеся в стиральной машине. Мне ужасно захотелось, чтобы от них пахло домом.
Всё было плохо. Я была готова расплакаться из-за стирального порошка.
Я села и взяла телефон, глядясь в него как в чёрное зеркало. Мне было действительно очень плохо. Смех Майкла ужасно обидел меня. Но может быть, мне стоит попробовать сделать то, что он предложил: войти в интернет, удалить своё сообщение Заре и перевести всё в шутку.
В приложении меня ждали ещё тридцать сообщений с комментариями к посту Зары. Я заскрипела зубами. Не буду реагировать. Я начала прокручивать сообщения, и тут выскочило новое оповещение:
Ошибка
Ваш аккаунт временно заблокирован за нарушение условий пользования
У меня в желудке всё перевернулось: блокировка? Я принялась лихорадочно прокручивать ленту вниз, чтобы увидеть подробности. Там было сказано, что если я захочу, то могу подать жалобу, но теперь я не могла пользоваться своим аккаунтом и никто не видел моих постов.
Я не могла поверить. Я поняла, что случилось. Подлое голосование Зары и её ужасные сообщения не нарушают правила, потому что я на них не жаловалась. Но, как только я ей ответила, она тут же отправила жалобу.
Моя лента сообщений не работала. Я не могла ничего запостить и проверить, нет ли у меня сообщений. Голова у меня закружилась, как при падении. Софи и Мэйси дома готовились к экзаменам, вряд ли они ставили лайки к моим постам, но всё же блокировка аккаунта… Я даже не могла себе этого представить. Меня как будто стёрли.
Я зарычала и швырнула телефон через всю комнату. Я ожидала, что он ударится о стену: мне ужасно хотелось, чтобы он сломался. Но всё было тихо. Я вылезла из кровати и принялась искать его, ненавидя всё и вся.
Телефона нигде не было видно. Только не это! Мне его подарил папа. Наконец я заметила телефон поверх стопки чистого белья, которую мама посреди ночи бросила в комнате. Я знала, что в три часа ночи мама занималась разными делами: она не только сдирала шкуру с кошек-роботов, но также складывала носки, отвечала на электронные письма и учила Дживса покупать продукты. Она была на этом помешана. Она работала без перерыва, чтобы сделать Дживса умнее (вероятно, ради того, чтобы ей больше не приходилось работать без перерыва). Но мамина тайна заключалась в том, что она любила такую работу.
И тут до меня дошло: могу поспорить, она даже не попросила дать ей в субботу выходной. Несмотря на то что покупка для меня новой одежды – вопрос жизни и смерти.
Я схватила стопку своего пахнущего «Тайдом» белья и распихала его по ящикам. Потом нашла когда-то любимую эластичную футболку с концерта Дуа Липы. Теперь она казалась мне такой же жалкой, как и все остальные вещи. От мысли о том, что завтра придётся надевать их в школу, я чуть не задохнулась.
Последним в стопке белья был мой купальник. Я принялась крутить его в руках: он казался таким странным и в то же время таким знакомым. Я не видела его с тех пор, как мы сюда переехали. Дома я надевала его четыре раза в неделю для занятий в бассейне. Но в Истборо бассейна не было. В Истборо вообще ничего не было, кроме станции пригородных поездов.
Внезапно меня посетила гениальная мысль: тут должен быть бассейн, я найду его. Где-нибудь у железной дороги. Разве это так сложно? Я совершенно точно успею вернуться домой раньше мамы. Она ничего не узнает. Прежде чем мой мозг успел меня отговорить, я схватила рюкзак и сунула в него купальник и полотенце.
– Дживс, когда отходит следующий поезд?
Диск на подоконнике подал голос:
– Следующий поезд из Истборо в Бостон отбывает через шесть минут.
Придётся бежать. Я схватила телефон, бросилась к подоконнику и застыла на месте. Мне никогда не нравился Дживс, но он мог бы за секунду довести меня до ближайшего бассейна. Для этого надо было всего лишь одновременно нажать три кнопки на диске, и он загрузится на мой телефон. Мама постоянно просила меня это сделать. И она бы хотела, чтобы сейчас он был со мной.
Я быстро нажала на кнопки. Телефон задрожал у меня в руке.
– Дживс, где ближайший бассейн? – тяжело дыша, спросила я, пробегая мимо кухни. Я заметила Майкла: он был в фартуке и чистил картошку. – Пошла плавать, вернусь к семи!
– Плавать? Куда? – крикнул Майкл, но я ещё сама не знала.
