– У нас много дурацких кустов, – философски заметил парень. – А по телефону за рулем говорить запрещено. Прямой путь к аварии.
– Я знаю. – Марина тяжело вздохнула.
– С Ковалевым не договоришься. Это все знают.
– Что вы имеете в виду?
– Ну что. – Парнишка выразительно хмыкнул. – Сами понимаете, не маленькая. Только я вам ничего не говорил. – Он на всякий случай обернулся, но рядом никого не было.
– Ну, я пойду. Вижу, вы пришли в себя. Удачи!
– Спасибо. – Марина медленно двинулась в сторону остановки.
Голову ее атаковал шквал мыслей. Если она верно поняла парня, то пытаться дать денег Ковалеву бессмысленно. С другой стороны – не на это ли он намекал, выясняя про ее материальное положение? Парнишка может по молодости не все знать. Марина поняла, что без мужа эти вопросы ей не осилить, и достала телефон.
– Да, зай! – отозвался Сергей. – Ну как?
– Плохо. Очень плохо, – стараясь сдержать слезы, проговорила Марина. – Петелина, представляешь, родила. И теперь у меня другой следователь. Сущий дьявол. Он обещал посадить меня!
– Ты шутишь?! Не может этого быть! Ты же ни в чем не виновата!
– Он так не считает. Напротив, он уверен, что я преступница, убийца и мое место за решеткой.
– Ну это мы еще поглядим! – сердито произнес Сергей.
– Ты бы съездил к нему. Поговорил, как мужчина с мужчиной. Может, стоит предложить ему денег? Хотя… о нем ходит молва, что он неподкупен.
– Я съезжу, зая, непременно съезжу. Посмотрим, подкупен он или нет. Ты сейчас куда?
– Домой, куда еще? А ты? Ты уже освободился?
– Не совсем. Пока еще не в Москве.
– Время уже седьмой час, – возмутилась Марина. – Сколько тебя там будут мурыжить?
– Думаю, еще полчасика – и выдвигаюсь. Что у нас на ужин?
– Голубцы сделаю по-быстрому.
– Отлично. Обожаю голубцы. До встречи! – В трубке воцарилась тишина.
Марина увидела приближающийся автобус и побежала ему навстречу.
Очутившись дома, она без сил опустилась на диван в гостиной. Ей хотелось закрыть глаза, заткнуть уши, чтобы отключиться от всего и не вспоминать о недавнем разговоре со следователем. Однако перед ней все стояло его лицо, красное, как у индейца, с пронзительным и безжалостным взглядом. Марина в отчаянии пнула кулаком диванный валик. В это время зазвонил телефон.
Нинка! Они не разговаривали с момента аварии. Нина звонила несколько раз, но Марина не в состоянии была взять трубку. Вместо нее к телефону подошел Сергей и вкратце описал Нине ситуацию. Марина вздохнула и нажала на прием.
– Мариш! Как ты?
– Ужасно!
– Почему ужасно? – испугалась Нина.
– Я только что вернулась от следователя. Мне грозит тюремный срок.
– Господи, – ахнула Нина. – Не может быть! Сережа сказал, что ты ни в чем не виновата и максимум, что будет, это штраф.
– Как бы не так! Теперь это не административное, а уголовное дело. Я же превысила скорость, и свидетели нашлись, которые видели, как я с тобой трещала по телефону.
Нина подавленно молчала. Марина почувствовала, как ее одолевает злость. Все из-за нее, из-за Нинки. Дернул же ее черт тогда позвонить.
– Мариш, ради бога, прости, – пролепетала в трубку Нина. – Мне так неловко. Ну хочешь, я пойду к твоему следователю и скажу, что это я позвонила? Хочешь?
– Да брось ты, – немного смягчилась Марина. – Ты-то здесь при чем? Виноват водитель. Внимательнее надо было следить за дорогой и ехать медленней. Ты прости, я сейчас не могу говорить. Устала как собака, и настроение отвратное. Давай в другой раз?
– Конечно, – тут же согласилась Нина. – Ты, если что надо, сразу звони. Я приеду и все сделаю.
– Спасибо.
Марина отложила телефон и свернулась калачиком на диване, поджав под себя ноги, уютно пристроила голову на мягкой диванной подушке, закуталась в плед и закрыла глаза, совершенно позабыв об обещанных мужу голубцах.
Вернувшийся домой Сергей застал жену мирно спящей в гостиной. Рядом на полу лежал телефон. Сергей вздохнул, поднял его, поправил плед на Марининых ногах и пошел в кухню импровизировать ужин.
10
…На улице настоящая весна, яркий сиреневый май. Птицы щебечут с таким упоением, что кажется – ты в раю. В такие дни я вспоминаю наш двор в пору моего детства. Именно в это время, мы, ребятня, высыпали на улицу с великами и гоняли по асфальтовым дорожкам до одурения. Потом играли в вышибалы, в салки, колдунчики, жгли костерок на пустыре и рассказывали друг другу страшные истории про черный-черный дом и прочую чепуху. Наша компания состояла в основном из мальчишек, но было там и несколько девчат, возрастом от 11 до 13 лет.
Как-то раз мы засиделись почти до ночи. Одно за другим стали открываться окна, рассерженные матери звали нас по домам. И только мое окно оставалось по-прежнему закрытым. Друзья мои разбежались, остались только я и девочка по имени Майя. Она училась в параллельном со мной классе, в той же школе. Майя мне совсем не нравилась – у нее были длинные и тощие руки и ноги, и нос, всегда облупленный и усеянный крупными веснушками. А еще она была обладателем невероятно высокого и пронзительного голоса, который тут же пускала в ход, если считала, что ее пытаются обдурить или дискриминировать в наших дворовых играх.
Теперь мы с Майей стояли во дворе под большим раскидистым тополем, и я видел мурашки на ее костлявых голых плечах.
– Тебе холодно? – спросил я как можно более небрежным тоном.
Она кивнула, при этом ее курносый нос задрался высоко кверху – вероятно, она тоже хотела казаться независимой и взрослой. Я снял с себя джинсовку и протянул ей.
– Зачем, не надо, – проговорила Майя, но джинсовку взяла и натянула на замерзшие плечики.
– Что будем делать? – спросил я ее. – Еще погуляем или пойдем по домам?
– Я не хочу домой, – сказала Майя, и в ее глазах я увидел грусть.
– Почему?
– Там мать с отцом вечно орут, ругаются. Папка пьяный приходит каждый день, мамка с ним тоже выпивает. Он на нее замахивается кулаком. Страшно.
Она говорила это будничным тоном, так просто и доверительно, что у меня невольно сжалось сердце – словно кто-то стиснул его в кулаке.
– Пошли к нам, – предложил я Майе неожиданно для самого себя.
– К вам? – Она подняла на меня удивленные глаза. – Но ведь мы с тобой совсем не дружим…
– Какое значение имеет тут дружба? Посидишь немного спокойно в тишине, мать наверняка уже ужин приготовила. Она у меня классно готовит. У тебя-то небось и жрать дома нечего?
– Нечего. – Майя кивнула и шмыгнула своим вздернутым веснушчатым носом.
– Ну так и пойдем.
Я решительно взял ее за руку. Она была прохладной, маленькой, но удивительно крепкой. Мы зашли в подъезд, поднялись в квартиру. Из-за двери на площадку просачивался чудесный аромат жареной курицы. Я заметил, как Майя украдкой сглотнула слюну. Ключа у меня никогда не было, мама не работала и всегда находилась дома. Я позвонил. Тишина. Обычно мама тут же бежала открывать. Неужели она про меня совсем забыла? И домой не зовет, и в квартиру пустить не спешит. Майя смотрела на меня с тревогой. Я снова нажал на звонок. Тот же результат. Может, мама куда-то ушла? Ужин приготовила и вышла по делам? К соседке тете Кате, например.
– Мне, наверное, лучше уйти, – робко проговорила Майя.
– Стой тут. – Я крепче сжал ее руку.
Отец с самого малышового возраста приучил меня к тому, что мужчина должен заботиться о женщине. Даже если эта женщина – двенадцатилетняя веснушчатая соплячка с тощими голыми и ободранными коленками.
– Стой, – повторил я и в третий раз нажал на кнопку.
И тут в коридоре за дверью раздались шаги. Странные это были шаги – мама обычно ходила быстро, почти бегом. А эти шаги были медленными и тяжелыми, шаркающими, как у столетней бабки. Спине стало прохладно, я почувствовал, как на руках выскочили мурашки. Дверь распахнулась, и на пороге перед нами предстала мать. Она была неузнаваемая. Обычно веселая, беспечная, белокурая и голубоглазая, напоминающая порхающую бабочку, сейчас она вся поникла и съежилась, став значительно меньше ростом. Лицо ее было бледным и заплаканным, глаза опухли, подбородок дрожал.
– Вова… – она не договорила, махнула рукой. – Заходи.
– Мама, это Майя. – Я указал на сжавшуюся за моей спиной девчонку. – Можно, она поужинает у нас?
– Майя… – все тем же рассеянным тоном произнесла мать. – Да… да… конечно… заходите оба…
Гнетущее тоскливое чувство возникло у меня под ложечкой и быстро-быстро разлилось по всему телу, достигнув самых кончиков пальцев. Что-то было не так. Но что?
Я зашел в прихожую, Майя несмело шагнула вслед за мной. Мать как-то странно взглянула на меня и быстро ушла в комнату.
– Разувайся, – велел я Майе, – тапочки вон там. И сразу мыть руки.
К этому меня тоже приучил отец – пришел в дом, срочно мыть руки с мылом не меньше полминуты. Майя послушно стянула старые, стоптанные кроссовки и надела гостевые тапки. Я включил ей свет в ванной, и она скрылась за дверью. Хлынула вода из крана. В проеме между комнатой и коридором снова показалась мама. Лицо ее было искажено гримасой боли.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65266601&lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
