Это куда сложнее, чем просто заглушить обычный хаос мыслей. На такое способен любой разумник, но для того, чтобы выдавить из черепа хоть намек на сигнал, нам с Фурой понадобилась многодневная практика.
Наверное, когда-то даже Казарей сомневался, что у нас есть дар. Внутри собственных черепов мы должны были отыскать потайные окна и двери – обычно запертые на засов, причем неспроста, – и распахнуть их настежь, чтобы впустить слабый ветерок. Этот ветерок пробирался через темные, сырые подвалы наших разумов, через пыльные комнаты и забытые коридоры, взвивался спиралью по потайным лестницам и наконец-то достигал сознания.
Иногда ветер появлялся сам по себе, не принося никаких сообщений. Это означало, что череп активен и шепчет мне, но никто не использует другой такой же, чтобы передать послание. Все равно что взять трубку телефона и услышать гудение, но никакого голоса.
Я воткнула штекер в соседнее гнездо. Ветер отсутствовал. Судя по меткам рядом с этими входами, они уже давно неисправны. Но проверить не помешает.
Я подключалась, отключалась, слушала.
И вдруг ощутила самый краешек чего-то. Вороватое, увертливое присутствие, которое одновременно существовало и не существовало. Канал входа был активным, и нечто появлялось и исчезало, когда я двигала пальцем по проводу.
Я беззвучно шевельнула губами: «Что-то есть».
До той поры я была одна в комнате костей, но теперь делила пространство с бестелесным гостем, который вполне мог быть и неразумным, но в то же время полностью осознавал мое присутствие, наблюдал и реагировал.
Это был несущий сигнал черепа, означающий, что тот активен, способен вести и передачу, и прием. Мигающая материя теперь, когда я разбудила череп, блестела ярче и настойчивее.
Из глазниц вырывались узоры разноцветного света.
Пришлось еще сильнее сосредоточиться, чтобы уловить обезьяний сигнал, оседлавший несущую волну, потому что его модуляции были в сотни, если не в тысячи раз слабее. На нейронных мостах имелись круглые ручки настройки и ползунки для усиления сигнала. Это усиление всегда делалось с осторожностью и лишь после обнаружения стабильной несущей волны.
Ну наконец-то.
Я не то чтобы слышала разговорную речь, а скорее осознавала пустоты, которые остались бы в тишине на месте изъятых слов. Что-то вроде негативных отпечатков. По большей части они были холодными, как типографские литеры, и начисто лишенными естественных интонаций.
Я обзавелась привычкой записывать слова – проговаривая их про себя и запоминая на достаточно долгое время, чтобы потом нацарапать несколько строк в журнале сообщений, – продолжая воспринимать поступающие сведения. Это был особенный навык.
…Прошу подтверждения ауспиций для Слепого Пятна, Ракушки и Желтого Шута. В ответ предлагаются сведения о мятеже на двух судах, представляющих взаимный интерес…
Ни то ни другое не предназначалось нам и не могло принести непосредственной выгоды. Один безымянный корабль послал сообщение другому, будучи уверен, что они переговариваются наедине. Вероятно, эти корабли в прошлом имели дружеские отношения и уже не в первый раз обменивались сведениями. Может, у них были парные черепа, полученные из одного и того же шарльера; или чтецы – родня, как мы с Фурой; или и то и другое. Еще они могли пользоваться слабым шифрованием – кодами, обманными указаниями – или просто полагаться на то, что третья сторона не настроится в определенный момент на определенную частоту. Может, это и вовсе был капер, посылающий сигнал во все стороны, выпрашивая объедки.
Я слышала только одну сторону в вероятном диалоге. Голос был отчетливым, но звучали и другие – то появляясь, то исчезая, как рябь на воде, так что я могла уловить только отдельные слова, в лучшем случае фразу.
…Покупка десяти тысяч лиг ярдажа с тройным волокном… Стоит учесть, что катер с налоговиками в последний раз видели… Потеряли кормовые завал-тали во время фотонного шквала… Пятнадцать многомерных пистолей за спасенное имущество… Срочно требуется фельдшер… Когда мы вышли на орбиту Когтя Блэка… Прихватите дыхаль и лучших лекарских помощников…
Разные голоса, шепчущие из разных черепов, с разных кораблей. Всегда корабли, за редким исключением. Черепа не работают должным образом на мирах, иначе банки и картели давным-давно опустошили бы рынок старых костей. Слишком ненадежный способ для этих разумников. Слишком жуткий.
Чтобы различать второстепенные голоса, требовался хороший чтец, но я причисляла себя к лучшим. Под этими шепотами простирался еще один слой, который читался еще труднее, и все же я знала, что он лежит в пределах моих возможностей – при условии, что череп не капризничает и все другие факторы работают в мою пользу. Вытеснив болтовню более высокого порядка из сферы внимания, я напряглась и прислушалась к тому, что лежало за ее пределами. Тишина поднималась и опускалась, заполняя мое сознание ревущей пустотой. Я знала, что рано или поздно услышу голос там, где его нет. Но если сосредоточусь как следует, то смогу уловить истинное сообщение, скользнувшее под слоем всех прочих.
Вот.
Не слово, не звук, но присутствие другого обезьяньего разума, соединенного с другим черепом. Я не могла сказать, близко этот разум или далеко, но он тянулся ко мне, и не потому, что желал контакта, – в этом случае присутствие было явственнее и настойчивее, – но потому, что некто был заинтересован в познании моей природы. Наши умы соприкоснулись на этом слабом уровне взаимодействия, и мы одновременно отпрянули. Однако кратчайшего контакта оказалось достаточно. Я ничего не узнала об этом разуме, не получила ни малейшего представления о человеке, который, возможно, находился в другой комнате костей, за тысячи или даже миллионы лиг отсюда, но он или она очень старались исключить два слова из своего мыслительного процесса – те два слова, которые выдавали слишком глубокое понимание того, кто мы такие.
И все же эти слова продолжали просачиваться.
Рассекающая ночь.
* * *
На следующей благоприятной вахте я заварила чай, нарезала горячего хлеба с маслом и, собрав остальных на камбузе, выложила им все подробности нашей ситуации, становящейся все более мрачной. Вокруг стола расселись Прозор, Страмбли, Сурт, Тиндуф и я. Отсутствовала только Фура, которая предпочла побыть в своей каюте, пока не узнает вердикт, чтобы никто не решил, будто она влияет на происходящее.
Стоит признать, это было благоразумно с ее стороны. Даже если бы она ничего не сказала, ей было бы трудно не вмешаться в разговор посредством мрачной ухмылки или хмурого взгляда.
– Если ты здесь, чтобы сказать нам, что она в очередной раз передумала… – предостерегающе начала Страмбли.
– Нет, она обещала подыскать для нас место назначения – и сделала именно это.
– Я слыхала, нас засекли, – сказала Сурт. – И сигнал пришел с той же стороны, где я видела парусные вспышки.
– Я думала, вспышка была только одна, – проговорила Страмбли, слегка нахмурившись. – Так их было несколько?
– Одна вспышка, о которой мы можем говорить наверняка, – сказала я. – И сигнал подметальной тревоги – в самый разгар шторма, когда я меньше всего склонна доверять нашим приборам.
– Значит, ты не думаешь, что за нами следует корабль? – спросила Сурт, скрестив руки на груди.
Я ни словом не обмолвилась о происшествии в комнате костей даже Фуре, и у меня не было настроения усугублять беспокойство Сурт, пока мы не разберемся с нашим затруднительным положением.
– Паладин не мог с уверенностью сказать, откуда взялся локационный импульс, если он вообще был настоящим. Да, это та же самая часть неба, где была парусная вспышка, но если мы начнем вздрагивать от каждой тени…
– Мне это не нравится, – сказала Страмбли.
– Тебе куча всяких вещей не по нутру, – заметил Тиндуф так просто и беззлобно, что даже Страмбли не сумела бы обидеться. – А я вот сестренкам Несс доверяю. Ежели они говорят, что за нами нетути корабля, – я им верю.
– Ты доверяешь кому попало, – покачала головой Сурт.
– Всенепременно, – согласился Тиндуф. – Пока он не напакостит мне, что бывает лишь однова.
– Если существует корабль, который нами интересуется, – сказала я, – он пойдет следом. В противном случае это просто мираж или какой-то совершенно посторонний парусник, оказавшийся здесь случайно. В чем нет состава преступления.
– И что же это, по-твоему, Адрана? – спросила Страмбли.
– Я думаю, нужно забыть об этом до тех пор, пока не изменим курс.
Страмбли откусила от ломтя и стерла масло с губ.
– Значит, Фура составила для нас план, да? Положившись на свой многолетний опыт в подобных делах?
Тиндуф постучал глиняной трубкой по столу. Он мягко улыбнулся и своим обычным примирительным тоном сказал:
– Давайте взглянем, чего она придумала, а потом будем приговоры выносить, ага?
Прозор выпила чаю.
– Это нам не навредит.
– Фура не вслепую делала свой выбор. – Я развернула тряпку с рваными краями, на которой отметила названия и основные детали потенциально пригодных для нас миров, и закрепила ее на столе четырьмя маломерными пистолями в качестве магнитов. – Она сочла, что лучше всего искать варианты во внешних процессиях, и я не думаю, что кто-то из нас станет по этому поводу возражать. Затем она сузила круг поисков, оставив только те миры, которые находятся немного в стороне от проторенных дорог. Мы не хотим слишком приближаться к месту, где идет бурная торговля, – оно, вероятно, кишит кораблями, и кто-то может понять, что мы собой представляем.
– Плевое дело, – хмыкнула Страмбли.
– Фура и это учла, – продолжила я. – Но я вернусь к подробным деталям, как только мы определимся с выбором. Так вот, я не хочу, чтобы вы решили, будто я исключаю какое-то место, прежде чем мы его обсудим. Первый из кандидатов Фуры – мир под названием Метерик, и он кажется достаточно хорошим для наших целей, но единственный из трех обладает поглотителем. То есть крутым гравитационным колодцем.
– Нам не подойти слишком близко под парусами, – сказала Прозор. – Значит, перемещение туда-обратно – только на катере.
– Если бы с горючим капитана Рэка дела пошли лучше, это не было бы проблемой, – сказала я. – Но так уж вышло, что мы не можем себе позволить расточительность, а путешествие к миру, подобному Метерику, ничего не оставит от наших запасов.
– Я правильно догадываюсь, что два других варианта попроще? – спросила Сурт.
Я кивнула:
– Катромил и Колесо Стриззарди. Полагаю, ни у кого из присутствующих нет опыта прямого взаимодействия с этими мирами?
– Встречала как-то разумника, который бывал на Катромиле, – сказала Прозор, не пожелав вдаваться в подробности. – А сама я побывала в сотне колесных миров, но никогда не слышала о Колесе Лиззарди…
– Стриззарди, – сказала я.
– Об этом тоже не слышала.
– Оба мира в отдаленных процессиях, – продолжила я, постукивая пальцем по ткани. – Ни тот ни другой не назовешь пульсирующим средоточием цивилизации, но нам такое и не нужно. Нам требуется место достаточно тихое и сонное, где можно без лишних хлопот разобраться с нашими делами. У того, кто захочет покинуть нас, будет вдоволь возможностей. Не исключено, что придется ждать несколько месяцев шанса купить куда-нибудь билет, но мы беремся покрыть расходы.
– Только не болтайте о своих приключениях, – предупредила Прозор. – Иначе нам придется вас разыскать и отобрать денежки.
Я улыбнулась Прозор, расценив ее слова так: какими бы ни были планы других, она останется на «Мстительнице».
– Сомневаюсь, что кто-то распустит язык. Это небезопасно. Фуре нравится Катромил, но у него есть одна особенность, о которой, я думаю, вы все должны знать.
– И какая же? – спросила Сурт.
– Его жители – не друзья Босы. – Я рассказала о спонсированной экспедиции и постигшей ее судьбе. – Ее там ненавидят всеми потрохами, и было бы неразумно впутываться в эту вражду. Если они заподозрят, что мы как-то связаны с Босой, все пойдет кувырком.
– И вряд ли кого-нибудь заинтересует наша версия, – прибавил Тиндуф, прежде чем глубоко затянуться трубкой.
– Да, проблема, – кивнула я здоровяку. – Если бы это зависело от меня, я бы не рискнула подвергнуть испытанию их оскорбленное чувство справедливости.
– Значит, надо держаться подальше от Катромила, – сказала Страмбли. – Без всякой гарантии, что в другом месте будет лучше.
– Мы не узнаем наверняка, пока не доберемся туда, – сказала я. – Но одно точно: подобных общеизвестных эксцессов, связанных с Босой, там не было. Значит, нет причин убояться нас с первого взгляда.
Сурт скептически скрестила руки на груди:
– Это действительно лучшее, что она придумала?
– Иногда вытягиваешь короткую соломинку, – сказала я. – А иногда все, что у тебя есть, – это короткие соломинки. Я согласна, ни один из вариантов не выглядит многообещающим, но доступные нам возможности ограниченны. Каждый из нас мог бы воткнуть булавку в «Книгу миров» и найти место получше, но придется обойтись теми местами, где мы не нарвемся на неприятности и не встретим другие корабли. Боюсь, что это исключает бо?льшую часть Собрания.
– Значит, Колесо Стриззарди, – решила Прозор, – если только у него нет каких-нибудь недостатков.
– Насколько мне известно, нет, – ответила я.
Остальные что-то пробормотали и неохотно кивнули.
– Если это все варианты, Адрана, – сказала Сурт, – то, я полагаю, выбираем третий. Сэкономим топливо.
Страмбли потерла шею.
– И сбережем голову на плечах. Мне так больше по нраву. Тиндуф?
– Я беру то, что дают. – Он задумчиво постучал по трубке. – Но одна мыслишка бередит старому Тиндуфу душу, Адрана. Может, они и не ссорились с Босой открыто, но это не значит, что отнесутся к нам по-дружески, когда увидят наши паруса, – точнее, когда ничегошеньки не увидят, что тоже плохо. Они все равно смекнут, кто мы такие и чего учудили.
– Он прав, – заметила Прозор.
– Они увидят наши паруса, – сказала я. – По крайней мере, некоторые из них. Боса не была дурой, она знала, что бывают случаи, когда нужно выдать себя за мирный корабль. Так что в трюме есть запас обычных парусов, чуть меньше двух тысяч акров. Они в плохом состоянии – скорее всего, сняты с кораблей, которые она ограбила после бортового залпа из гаусс-пушек, – но Боса не собиралась использовать их вместо ловчей ткани.
– Так какая нам от них польза? – спросила Сурт.
– Можно подвесить их снаружи на обычном такелаже, – подхватила идею Прозор. – Не имеет значения, сколько в них дырок, главное, чтобы с пары сотен лиг никто не разглядел.
– Зачем было Босе возиться с этими парусами, если она никогда не приближалась к цивилизованным портам? – спросила Страмбли.
– Иногда приближалась, – возразила я. – Кроме того, парус занимает не так уж много места, если его упаковать как следует, и даже тысяча акров парусины весит меньше бочки с топливом. Такелаж намного тяжелее.
– Это сработает, – сказала Прозор, сильно нахмурившись, как будто прокручивала все детали плана в голове. – Пристального изучения не выдержит, особенно если попадется знаток парусного дела, но весь фокус в том, чтобы нас и не рассматривали.
– Очень не хотелось бы вас огорчать, – сказала Сурт, – однако нам следует разобраться не только с парусами. Вы видели, на что мы похожи? – Она подалась вперед, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. – На то, чем и являемся, – на пиратский корабль! Это ведро с гайками снаружи выглядит коллекцией кошмаров благодаря шипам и прочим жутким аксессуарам, которые Боса сочла нужным прицепить к корпусу.
– Согласна, – кивнула я, вспомнив, как мы возвращались на корабль после похода в шарльер. – Это серьезная проблема.
– Сколько времени лететь до Колеса Стриззарди? – спросила Прозор, логично предполагая, что я уже все рассчитала.
– Пять недель. Тридцать пять дней, плюс-минус один-два. До Катромила, если понадобится, доберемся немного быстрее.
– Мы и близко не подойдем к тому месту, где к Босе испытывают столь сильные чувства, – заявила Страмбли, потирая шею так, словно уже чувствовала на ней веревку.
Прозор задумалась. Она кое-что знала о том, как составить хитроумный план.
– Справимся, – сказала, наконец. – Настройка парусов – не совсем детская забава, но ведь и мы не дети. Если обманули Босу – ведь получилось же, – то сможем обмануть и олухов на Колесе Стриззарди, особенно с учетом того, что не хотим причинить им никакого вреда. А что касается корпуса – то, что было закреплено, можно и открепить, было бы желание.
– За пять недель? – с сомнением проговорила Сурт. – Даже меньше, ведь нам нужно будет выглядеть прилично, когда на нас посмотрят в телескоп или увидят на экране подметалы, на достаточно близком расстоянии.
– Стоит только начать, и все выйдет славненько, – заверила ее Прозор.
Сурт рассеянно поковыряла бутерброд и принюхалась, как будто улавливая запах плесени сквозь щедро намазанное на хлеб масло.
– Наверное, недели – лучше, чем месяцы, даже если придется стереть пальцы до пеньков. Уйдем мы с этого корабля или нет, припасы давно пора обновить.
– Согласна, – сказала я и позволила себе тихонько перевести дух, чувствуя, что сумела склонить экипаж к самому разумному из возможных планов. – Нам необходимо туда попасть, независимо от чьих-либо личных намерений. Но мы все равно должны четко осознавать риск. Может быть, он не такой существенный, как в вариантах с Метериком и Катромилом, но никто не встретит нас с распростертыми объятиями, если возникнет хоть малейшее подозрение о связи с Босой. – Я глотнула чаю и продолжила: – Пока что время на нашей стороне, но слухи пойдут, и все кусочки сложатся. Нужно использовать наше преимущество, пока возможно, и это означает, что мы должны побыстрее добраться до Колеса Стриззарди, позаботившись о том, чтобы наш корабль не внушал страх. – Я кивнула всем по очереди. – Соглашусь с Проз: мы справимся, если не будем сидеть сложа руки и чесать языки.
– А твоя сестра? – спросила Страмбли. – Она спокойно воспримет этот маленький мятеж и отказ от ее предпочтений?
