Паук поставил корзинку на землю и засеменил к девушке.
– Что он может сделать? Ее ведь тоже нет, – сказал Шатци, заламывая руки. – Наверняка она уже улетела.
– Никуда не улетела. Здесь она. Ты что, не видишь?
Пройдя между людьми, паук опустился на землю рядом с девушкой, заглянул ей в лицо восемью глазами, и тут что-то легкое, как пух, и прекрасное, как солнечный луч, слетело с ее губ. Переливчатое, словно жемчужина, оно немного помешкало и устремилось вверх.
Паук принялся прясть так быстро, как только мог.
– Торопись, Вебер, – подгонял его Иоганн. – К нам вот-вот пожалуют.
И он указал на небо. Оно потемнело, но не из-за туч… а от воронья. Тысячи черных птиц слетались со всей округи, сбиваясь в огромную воронку, которая раскручивалась над прудом, то опускаясь, то снова поднимаясь. Казалось, будто невидимая рука запускает волчок над Темным Лесом.
– Это он. Сейчас будет здесь, – заговорил Шатци, в чьем голосе звучал страх.
– Но зачем? – спросил Йозеф. – Ведь, судя по всему, он уже получил ее сердце.
– Кто его знает? Надо убираться.
– Не успеем. Он нас увидит.
– Значит, надо прятаться. Давай, Вебер, шевелись.
Паук уже сплел из своей нити прочную паутину. Теперь он встал и жестом рыбака, который бросает сеть, закинул свое изделие в воздух. Сеть сразу обвилась вокруг диковинного переливчатого предмета. Паук поспешно потянул ее к себе, собрал края и скрепил их второй нитью. Теперь пленница никуда не денется.
– Молодец! – похвалил его Иоганн. – А сейчас всем прятаться, живо!
Юлий схватил корзинку Вебера и укрылся за большим камнем. Иеремия с ним. Остальные разбежались по кустам, кто-то даже вскарабкался на дерево.
Приметив трухлявое бревно, паук нырнул под него. Там он затих, прижав светлое брюшко к жирной черной земле и прикрыв собой узелок с драгоценной добычей.
Он даже дыхание затаил, будто умер, – знал, что его ни в коем случае не должны найти. Ведь от него зависела сейчас судьба живой многоцветной жемчужины. Он чувствовал, как та бьется в его паутине, точно мотылек, обреченный и прекрасный.
Это была душа убитой девушки.
Глава 13
Женщина в черных лохмотьях, бывших когда-то платьем, склонилась над мертвой девушкой и поморщилась.
– Иногда я убиваю, братец, – огорченно сказала она и потянула себя за прядь свалявшихся черных волос.
– Эту девушку убила не ты, сестрица. А егерь, – отозвался тот, кто стоял рядом с ней. – Зарезал острым ножом.
Женщина кивнула, но как-то неуверенно и снова дернула себя за волосы – так сильно, что прядь с тошнотворным треском отделилась от головы. Посмотрев на окровавленные корни, женщина отбросила волосы в сторону.
– Иногда я учу. А иногда дарю подарки, – пробормотала она.
– Иногда, – подтвердил тот, кто стоял рядом.
Женщина опустилась на колени, провела кончиками пальцев по крови на жакете убитой. От ее прикосновения та свернулась, затвердела и стала горсткой рубинов.
– Где сердце? – спросила она, глядя на разверстую грудь девушки.
– В стеклянной шкатулке. Ждет меня.
Наклонив голову набок, женщина посмотрела на брата:
– Сколько же сердец тебе нужно, братец?
– Все. До единого.
– Тогда нечего мешкать. От Темного Леса до замка много миль.
Брат протянул руку. Сестра поднялась с земли и взяла ее.
Они были похожи – высокие, бледные, с черными, как смоль, волосами. Только глаза были разные. Его – полные тьмы. Ее – красные, в прожилках кровеносных сосудов, источающие безумие.
Не прошли они и десяти шагов, как брат остановился и завертел головой, по-волчьи нюхая воздух.
– В чем дело?
– Кажется, она еще здесь. В смысле, ее душа. Не уходит. Я ее чую, а ты?
Он выпустил руку сестры и медленно, неуверенно закружился на месте. Его взгляд стал острым, проникая сквозь мглу, обшаривая камни, деревья, пока не уткнулся в трухлявый ствол у самого пруда. Человек в черном шагнул к нему.
Женщина не сводила с него глаз.
– Эй, братец – сказала она, и ее бескровные губы раздвинулись в улыбке, – не знай я тебя, решила бы, что ты боишься.
Тот замер. Затем, повернувшись к сестре, захохотал так, словно услышал самую смешную шутку в своей жизни. Сестра тоже засмеялась, но по-другому: его смех напоминал потрескивание льда, ее был скрипучим и безумным. Вместе они отправились домой, в свой замок, а их голоса еще долго раздавались в тишине леса. Там, где они проходили, с ветвей срывались вороны и с громким карканьем уносились прочь.
Услышав их грай, лисица, таившаяся в кустах шиповника, оскалила зубы и загнала своих лисят в логово. Кролик скакнул в нору. Большая лягушка вздрогнула и укрылась под листом кувшинки.
А неподалеку с облегчением перевели дух семь человечков и большой паук.
Глава 14
– Вебер! – прошептал Иоганн. – Слышь… Вебер! Они ушли?
Голос шел из кроны дерева.
Паук высунул из-под ствола голову, одну лапу, потом другую. Приподняв верхнюю часть тела, он вгляделся во тьму и наконец кивнул.
Иоганн спрыгнул на землю. Другие братья тут же последовали его примеру и появились из своих укрытий.
Йозеф поглядел на тропу, по которой ушли брат и сестра.
– Это не он убил девушку, – сказал он.
– А он никогда не убивает. Всегда находит тех, кто сделает за него грязную работу, – сказал Иеремия и добавил, как выплюнул: – Ублюдок!
Шатци, с лицом белее соли, спросил:
– Иоганн, ты спасешь ее?
– Попытаюсь, – ответил тот и наклонился к девушке.
– Времени совсем мало, – волновался Шатци, показывая на мешок из паутины.
Паучий шелк едва сдерживал напор души, которая рвалась наружу.
– Знаю, Шатц, вижу. И все же, пока она у нас… – он кивнул на мешок, – у девушки есть шанс.
Юлий покачал головой:
– Для чего нам лезть во все это?
– А что нам, по-твоему, делать? Бросить ее здесь и пусть валяется? – фыркнул Иоганн.
Юлий поморщился и отвел глаза.
– Накличем мы нашей добротой беду на свою голову, помяни мое слово, – пробормотал он.
Но Иоганн его уже не слушал. Он поднял с земли тело и, не мешкая, понес его в Лощину – так назывался их дом.
Иоганн был силен и отважен, но его сердце ухало от напряжения – так тяжела была для него девушка из мира людей. Его легкие готовы были разорваться от натуги. Ноги подгибались на бегу. Раз-другой ему показалось, что он не сможет, не успеет, но он упрямо бежал вперед со своей ношей; наверху ветерок раскачивал ветви деревьев. Вокруг Иоганна и над ним беспрестанно шелестела и лепетала листва.
Годы спустя, рассказывая эту историю у камелька долгими зимними вечерами, он будет говорить, что деревья словно торопили его, шепча наивными детскими голосками: «Не сдавайся! Не теряй надежду!»
«Король Воро?н забрал еще одно сердце, – говорили они. – Торопись, Иоганн. Не дай ему победить. Не дай этой девушке погибнуть».
Глава 15
Софи снилось, что она купается в море боли. Огненно-красные волны прокатывались по ее коже, отчего горела кровь и тлели кости.
– Перестаньте… пожалуйста, – молила она. – Дайте мне уйти. Умереть.
Какой-то паук забросил в море сеть, поймал девушку и бережно потянул ее к берегу.
Софи навзничь лежала на песке, разбросав руки и ноги. Голова откинулась набок. Сквозь красную пелену перед глазами Софи увидела, что под ней – не песчаный берег, а деревянный стол. Вокруг были разбросаны инструменты: зажимы, тиски, ножницы для резки жести, молоточки. Она различила какой-то механизм с колесиками, противовесами и пружинками. Громко тикали часы. Двое переругивались шепотом.
Ты с ума сошел!
У тебя есть идея получше?
Мы ее теряем!
Какой-то человек, изможденный и бледный, смотрел сверху вниз хищным взглядом. Рядом с ним появилась женщина и улыбнулась; рот ее был полон гнилых зубов.
Софи ощутила, как чьи-то руки хватают ее голову, поворачивают, насильно разжимают сведенные челюсти. По языку растеклась горечь. Все вокруг померкло; глаза закрылись.
Она уснула. И увидела сон.
Ей снилось небо, черное от воронья.
Глава 16
Пока шла борьба за крохотную искорку жизни, которая еще тлела в теле принцессы, королева на троне так крепко впилась руками в подлокотники, что обломала все ногти.
Она ждала меня, егеря.
Королева не сомневалась, что я выполню свою задачу. Ведь я, как и она, всегда видел мир таким, каков он есть, а не таким, каким мне хотелось бы его сделать, и она это знала.
Я видел, как новорожденный олененок встает на подгибающиеся ножки, а волк бросается на него и вырывает ему горло прежде, чем он успевает сделать первый шаг.
Я видел, как неоперившийся птенец падает из гнезда и как его хватает лисица.
Я видел, как сова уносит в когтях кричащего крольчонка.
Поэтому я называл себя реалистом. Я говорил себе, что мир таков, всегда был таким и таким останется. Такой была моя вера. Но она не спасла меня. Ничто не могло спасти меня тогда.
Весь двор собрался в Большом зале, где должна была начаться коронация принцессы. Но урочный час настал и прошел, а принцесса все не являлась. За ней послали фрейлин. Те принесли ответ: рано утром принцесса отправилась на охоту и до сих пор не вернулась. А вместе с ней – я.
Фельдмаршал велел своим людям отправиться в Темный Лес на поиски нас, но едва он успел отдать распоряжение, как по залу прокатился дружный вздох.
В стрельчатом проеме дверей стоял я – моя грудь часто вздымалась, взгляд был безумным. В руках я держал стеклянную шкатулку, запачканную кровью.
Поняла ли королева тогда, что она наделала? Или все еще воображала, что она в безопасности?
С трудом переставляя непослушные ноги, я подошел к трону. Придворные расступались передо мной, многие в ужасе вскрикивали, ведь мое платье пропиталось кровью. Стражники, схватившись за рукояти мечей, ринулись ко мне, но королева подняла трепещущую руку, и они остановились.
В нескольких шагах от трона я пал на колени.
