– Я… не помню.
– Что это значит?
– Это значит, что я не помню. Утром я проснулся в своей ванне, только представь, и не помню ничего про вчерашний вечер.
– Как такое возможно?
– Не знаю.
– Ты был с Ванессой?
– Она сказала, что я вернулся поздно, пьяный и вырубился на диване. Но я не помню, как пил или даже просто был в баре, – Лиам на мгновение замолчал. – Думаешь, мне могли что-то подсыпать?
– Может быть, но кто?
– Тот, кто сделал это.
– Возможно.
– Есть еще кое-что, – сказал Лиам.
– Что?
– Вчера вечером Керри оставила мне сообщение. Около восьми часов. Сказала, что получила мое сообщение, но я ей не писал.
– Но ее номер появился в твоем телефоне в тот вечер, когда ее убили?
– Да. Утром я ей перезвонил. Звонок перебросило на голосовую почту. Когда приехал в участок, попробовал еще раз. И снова голосовая почта.
– И теперь твой номер засветился в ее телефоне. Дважды.
– Если ты считаешь, что я имею к этому отношение, то ты псих.
– Но ты не помнишь, где был вечером.
– Шон, я ее не убивал. Как ты можешь даже подумать такое?
Шон схватил Лиама за плечо и вывел из номера.
– Я не думаю, что ты ее убил, но ты только что подтвердил мою правоту. Видишь, как может все выглядеть, если мы в лоб расскажем про ваш роман? Чем меньше они знают про вас с Керри, тем лучше на данный момент. Это даст нам время выяснить, что произошло. Если ты признаешься сейчас, то станешь главным подозреваемым, и они начнут строить дело против тебя, а тот, кто действительно это совершил, будет гулять на свободе. Понимаешь?
– Думаю, да.
– Тебе надо заполучить детализацию звонков и стереть свой номер до того, как до нее доберутся Хекл и Кинан.
– Разве от этого я не стану выглядеть еще более виновным?
– Ты не будешь выглядеть еще более виновным, если они найдут того, кто это сделал. Пока что главное – держать язык за зубами. В противном случае ты станешь главным подозреваемым, а настоящий убийца останется на свободе. Если они начнут терять время, проверяя тебя, то никто не будет заморачиваться надлежащим расследованием. Тебе надо затаиться на время. Сможешь?
– Да.
Шон наблюдал, как криминалисты выходят из отеля.
– Встретимся на пристани в семь вечера. Надо все продумать, а тебе попытаться вспомнить, где ты был вчера вечером. Эти цветы меня пугают. Кто-то что-то знает.
Глава 8
Шон оперся на раковину и посмотрел на себя в зеркало. Глаза покраснели и слегка опухли от слез. Он умыл лицо и вытерся бумажным полотенцем. В мужском туалете было пусто. Никто не видел его в таком состоянии, и он проследит, чтобы так оставалось и дальше.
Керри мертва. Зрелище в отеле было почти непереносимым. Видеть ее такой – изуродованное тело, обкромсанные волосы, кровь – слишком, сколько бы мест преступлений он ни посетил в прошлом. Он знал эту девушку. Она была славной, доброй и невинной. Хотела от жизни лучшего, и теперь эту жизнь оборвали. Ее не стало, и хотя смерть неизбежно ждет каждого, реалии ее смерти – ее убийства – по-настоящему потрясли его. Вид тела в мешке для трупа всколыхнул старые воспоминания.
Шон смял бумажное полотенце и выбросил его в мусорку. Набрав воздуха в грудь, он открыл дверь и вышел в участок. Пора работать.
* * *
Небеса наконец разверзлись. Дождь лил стеной и по-змеиному шипел, ударяясь об асфальт. Машины ехали медленно, избегая несущейся по сточным канавам воды, министремнины тащили сор к решеткам в конце кварталов, которые уже начали переполняться. День подходил к концу, и с таким дождем тротуары скоро опустеют. Через дорогу люди выходили из мэрии и торопливо шли в метро.
Дон в одиночестве сидел за своим столом, оформляя документы по утреннему аресту. Он любил тишину. Так ему лучше думалось. Когда попадалось сложное дело, он часто ходил в библиотеку на другом конце города. В безмятежности читального зала никто не мешал его размышлениям, как это постоянно бывало в участке. Крики, телефонные звонки, общая суета. В библиотеке такого не наблюдалось. Но существовал краткий временной промежуток между сменами, когда в отделе было тихо и он мог эффективно поработать и там. Это было его любимое время дня.
Чьи-то шаги раздались на лестнице и в опустевшем отделе. Это оказался насквозь промокший Шон.
– Где все? – спросил он.
– Пересменка.
Шон заглянул в кабинет Филлипса. Там было пусто. Он вернулся и сел за свой стол напротив стола напарника.
– Лейтенант еще в больнице?
– Да. Парня перевели из операционной. Следующие сорок восемь часов будут решающими, но врачи настроены оптимистично. Они считают, что он выкарабкается.
– Отличная новость.
– Тесака отпустили из операционной примерно через полчаса после твоего ухода. Его перевели в охраняемое крыло и приставили четырех полицейских. Через несколько дней его можно будет перевезти в камеру.
Шон кивнул и оглядел пустой этаж.
– Ты в порядке? – спросил Дон.
– Да.
– Перенервничал из-за Керри?
– Да. – Шон наклонился к напарнику. – Послушай, я попрошу тебя об услуге, но знаю, что тебе это не понравится, потому что против правил и, честно говоря, может сломать тебе карьеру, если кто-нибудь узнает.
Дон поднял голову:
– Я должен это услышать. Продолжай.
– Мне нужно, чтобы сегодня ночью ты проник в ее квартиру, до того как туда попадут Хекл и Кинан. Забери все, что связано с Лиамом. Записи, фото… все. Я должен написать рапорт о применении оружия, а то пошел бы сам. Просто нет времени. Сегодня Хекл и Кинан закончат с предварительными выводами, а значит, на очереди жилище жертвы, так что нам надо действовать немедленно. Будем держать роман Лиама с Керри в тайне, пока не выясним, что произошло.
– Вы решили скрыть их отношения?
– Пока что.
– Думаешь, это удачная идея?
– Мне просто нужно несколько дней. Если Лиам признается в этой связи, они станут строить дело против него. Как только это произойдет, все кончено. Надо дать Хеклу и Кинану время на расследование.
– Мы с тобой тоже знали ее, – ответил Дон. – Это ставит нас в такое же положение?
– Может быть.
– Ты же не думаешь, что Лиам имеет к этому отношение?
– Нет. Ни за что.
– Верно, так почему не признаться сейчас, чтобы ему – или нам – не прилетело, если они выяснят? Я знаю мальчика почти всю его взрослую жизнь. Практически вырастил его вместе с тобой. В этом управлении и вне его. Я не могу представить, чтобы он был причастен. Неразумно не сообщить Хеклу и Кинану сразу.
– Я сообщу. Но пока нам надо держать это в тайне. Я лучше столкнусь с последствиями того, что не рассказал сразу, чем расскажу и Лиам станет их главным подозреваемым. Мне просто нужно понять, что произошло, прежде чем определиться с последующими шагами. Ты сможешь это сделать? Помолчать несколько дней?
– Ты знаешь, что смогу. Я с тобой. Конец карьере или нет.
– А квартира Керри?
– Схожу сегодня вечером.
– Чтобы ни следа вещей, имеющих отношение к моему брату.
– Понимаю. Я позабочусь об этом.
Пересменка закончилась. Помещение начало заполняться людьми, и фоновый шум отдела по расследованию убийств вернулся.
Глава 9
Его спас Шон. Когда они только вошли в дом, мама ударила Шона по голове бейсбольной битой, которую отец купил ему, когда он в первый раз попал в сборную лучших игроков в детской лиге. Этот единственный удар оглушил его. Мама планировала сначала утопить Лиама, потом его старшего брата, а потом положить своих детей на матрасы, вложить в тонкие пальчики стебли бумажных цветов, выпить пузырек снотворного и лечь на третий. Счастливая семья в полном составе отправляется к отцу.
Но удар битой оказался недостаточно сильным. Шон пришел в себя и прокрался в ванную. Он ударил мать по затылку той же битой своим, как он называл, коронным ударом Майкла Шмидта[2 - Майкл Джек Шмидт – американский бейсболист, игравший за команду «Филадельфия Филлис».]. Пока она без движения лежала на полу и истекала кровью, Шон запрыгнул в ванну, вытащил Лиама и протащил его через весь дом на крыльцо, все время пытаясь звать на помощь. Из домов высыпали соседи. Джейкоб Стивенс, живший через дорогу старшеклассник, который летом подрабатывал спасателем в Уайлдвуде, сделал Лиаму искусственное дыхание и вернул его к жизни до приезда скорой. Джейкоб заставил его снова дышать, но спас жизнь ему Шон.
* * *
Пристань находилась к северу от Пеннс-Лэндинг, почти под мостом Бена Франклина. Из-за дождя и темноты Лиам не различал ничего, кроме деревянного причала впереди, освещенного только уличными фонарями. Магазинчики вдоль маленькой гавани растворились с наступлением ночи. Тридцатифутовый «Бэйлайнер»[3 - Компания, производящая прогулочные и круизные катера.] Шона мягко покачивался у двадцать восьмого причала, внутри горел свет. Капитан уже на борту.
Их мать выжила. Ее арестовали и поместили в психиатрическую лечебницу, где она убила себя на вторую годовщину смерти отца, выпив крысиный яд, который наемный дератизатор случайно забыл в ее ванной несколькими днями ранее. Все, чего она хотела, это быть с мужчиной, которого так сильно любила. Наконец ее желание исполнилось самым болезненным и мучительным образом.
Лиам мелкими шажками приближался к катеру, и плеск волн о пирс казался ему пушечными залпами. Он шел осторожно, держась по центру, ощущая качку, хотя и знал, что это невозможно. Дыхание стало резким и быстрым, как всегда. Ладони вспотели, несмотря на дождь.
Он никогда не ходил на катере, но, когда тот стоял у причала, частенько набирался смелости залезть на борт и выпить пива с братом. Обычно Шон в шутку опускал мотор в воду и заводил его, угрожая выйти в реку Делавэр, чтобы помочь Лиаму преодолеть изнуряющий страх, навечно укоренившийся из-за их матери. Работающий мотор вселял в Лиама настоящую панику. Шону, похоже, нравилось смотреть, как брата корежит, когда он добавляет газа и делает вид, будто собирается отдать швартовы. Но Лиам знал, что на самом деле брат никогда не отчалит. Что бы он ни говорил, невозможно представить узы крепче. Шон приглядывал за ним и защищал его. Катер никогда не покинет причал. Он это знал, и все же логика никогда не побеждала панику.
Лиам осторожно поставил ногу на край причала и шагнул на корму «Бэйлайнера». Он так крепко вцепился в ограждение, что напряжение чувствовалось даже в плечах. Черная вода лизала подошвы его ботинок, пытаясь ухватить из-под платформы для ныряния и утащить на глубину. Он перекинул одну ногу через борт, перебрался через ограждение и перенес вторую ногу. Дождь заливал лицо, пока он обретал равновесие.
– Шон!
Открылась дверь в каюту. Шон вынес спасательный жилет и бросил его брату.
– Привет. Не слышал, как ты пришел.
Лиам прошаркал к дверному проему и ввалился внутрь, схватив спасательный жилет и надев его на шею.
– Мы можем встречаться в баре? Почему ты заставляешь меня проходить через это?
– Посещения катера – шаг к твоему выздоровлению.
– Я никогда не выздоровлю.
– С таким отношением нет.
Каюта внутри была простой. Диван, который раскладывался в кровать, маленький столик, который можно было сложить, и самая маленькая на земле кухонька. В основном Шон использовал катер для рыбалки и иногда спал на борту, когда плавал в Вирджинию или Кейп-Код. Лиам прошел в каюту и снял дождевик, потом просунул руки в спасательный жилет и защелкнул замки. Дождь барабанил по крыше, заглушая радио, передающее классический рок.
– Увидев Керри сегодня, – сказал Шон, – я испугался. Кто-то что-то знает. Знает, что мы были знакомы с Керри. И знает про маму.
Лиам прошел в глубь каюты:
– Единственные, кому все известно, это я, ты, Керри и Дон. Если только ты не рассказывал кому-то еще.
– Я ничего не говорил.
– Я тоже.
– А Керри? Она могла рассказать своим друзьям.
– Возможно. Я никогда не встречал никого из них, так что не могу быть уверен.
Шон глотнул пива.
– Бумажные цветы, которые мама сделала для нас в тот день, не были открытой информацией. – Лиам сел на диван. – Об этом не говорили в новостях. Откуда кто-то мог узнать про них?
– Неоткуда. Но тот, кто убил Керри, знает обо всем. О тебе, обо мне, о цветах, о вашем романе.
