Три брата и жемчужина дракона
Сафие Аль Хаффаф
Страна восходящего солнца XVI века – место необыкновенной красоты, которое, к сожалению, омрачено непрекращающимися конфликтами между самурайскими кланами. Вскоре битва доходит до духов и магических существ (ёкаев) провинции Кага, многие из которых раньше оберегали моря и леса, горы и реки, а теперь стоят на грани к полному истреблению. Три брата-ёкая решают объединить враждующие народы – людей и магических существ, но смогут ли люди увидеть в них не только монстров, но и созданий, так похожих на них самих? Смогут ли увидеть то, что скрыто внутри? Ведь то, что мы видим снаружи – лишь только отблеск правды.
Герои книги проходят через круговорот испытаний и преград, приобретают новых друзей и союзников, врагов и недоброжелателей. Встанет ли правитель провинции на их сторону, узнав правду о конфликте? Однако, этот вопрос отходит на второй план перед лицом опасности, которая может обречь на гибель всё население страны…
Сафие Аль Хаффаф
Три брата и жемчужина дракона
Глава 1 «Бушующее море перед ясным днём»
Хотя море ночью штормило, рано утром, когда рыбацкая лодка отплыла, чтобы снять сети, стоял штиль, а вода вновь приобрела бирюзовый отлив.
Солнце уже показалось на горизонте, нужно было спешить к открытию рынка, ведь два рыбака должны были ещё успеть доставить свой улов в близлежащий город, столицу провинции Кага. В Японии и сейчас и в те времена, несколько столетий назад, некачественный товар, или имеющий даже незначительные дефекты, безжалостно отбраковывался и нередко выбрасывался. Так что рыбаки старались как могли, чтобы не повредить рыбу и с усердием сплетенную ими сеть.
– Да, уж, Хоити… Улов сегодня у нас небольшой. Даже на чашку риса с трудом потянет, – вытирая пот со лба заявил старый рыбак. – Всё из-за шторма, верно морской царь разгневался на кого-то.
– Ладно уж тебе, отец. Ты веришь в эти сказки? Уж кого, а драконов я ещё не встречал, – улыбнулся загорелый юноша, продолжая вытягивать сеть.
Тут о дно лодки что-то ударилось и в сети показался большой акулий хвост, но был он странного цвета – весь чёрный.
– Только акулы, запутавшейся в сетях, нам ещё не хватало. Мало того, что сеть чинить, так ещё и мясо никому не продашь, горечь редкая, – нахмурился старик. – Вытягивай, распутаем на берегу. Хотя бы из плавников суп сварим.
Парень схватился за хвост и с трудом втащил трехметровую акулу на лодку, только вот была это совсем не акула, а коджин – водный ёкай[1 - Ёкай – сверхъестественное существо японской мифологии], по поверьям прислуживающий морскому царю. Кожа его была чёрной, как морская пучина и шершавой, словно наждак, его нижняя часть была в точь как у акулы, а верхняя походила на человеческую. Шесть жаберных щелей судорожно открывались и закрывались, рот, полный острых зубов изредка открывался, чтобы сделать вдох, а зелёные, словно изумруд, глаза выжидающе смотрели на ошеломлённых людей. Монстр был полуживой, ведь он накрепко запутался в сетях ещё ночью во время шторма и сейчас беспомощно лежал на человеческой лодке, скованный въевшимися в плоть нитями, словно цепями. Осмелев, люди обступили коджина, пристально его изучая.
– Хотя он еле живой, думаю, до города протянет, – проверяя шею монстра, словно рыбе жабры, решительно сказал юноша. – Я слышал власти дают один рё[2 - Рё – золотая монета весом 18 граммов, эквивалентна 1 коку (150 кг) риса.] за живого ёкая.
– Целый рё?! Что же ты сразу не сказал? – обрадовался старик, взяв в руки черпак. – Нужно поспешить! Скорее греби к берегу, а я пока буду поливать нашего дорогого гостя водой.
Распутав ёкая из сетей и прихватив с собой воду, отец и сын поспешили в город, взвалив монстра на потрепанную, пропахшую рыбой деревянную телегу.
– От… Отпустите… меня, прошу вас, – слабым голосом простонал ёкай, придя в чувства. Хотя он и провел всю жизнь в море, он мог спокойно дышать на суше, вот только совсем высыхать ему было опасно. Раньше он изредка выбирался на поверхность полюбоваться на закат или ночное небо, полное звёзд, на луну, ослепительно блистающую над морским прибоем. Он любил чувствовать ветер на своей коже, солнечные лучи, нежно согревающие все тело после холодных морских глубин. Сейчас же это казалось ему недостижимой мечтой… Хотя ему и рассказывали о нравах людей, предупреждали не подплывать к береговой зоне, он думал, что такого с ним никогда не произойдёт. Как же он ошибался… А ведь он был ещё так молод, только недавно исполнилось двести лет. Только недавно приступил к службе у морского царя, только недавно обзавёлся верным другом.
– Ну, ты что? Как же мы тебя отпустим с такими ранами? Ты и пары дзё[3 - 1 дзё = 3 метра] не проплывешь, – рассмеялся молодой рыбак.
– Вот придём в город, там тебе помогут. И сможешь вернуться домой, – заботливо уверил существо старик, толкнув сына локтем в бок.
Перед тем, как войти в город, рыбаки накрыли ёкая накидкой из соломы, чтобы народ лишний раз его не видел, так что из тележки свисал лишь темный акулий хвост. Через некоторое время они остановились перед резиденцией клана Маэда, в которой жил главный охотник на ёкаев. По слухам монстров сдавать нужно было именно сюда. Молодой рыбак подошел к воротам и неуверенно постучал. Дверь тотчас же открыл один из постовых самураев. Узнав причину прихода, он попросил подождать и закрыл перед ними дверь. Спустя несколько минут к ним вышел один из высокопоставленных самураев-охотников на ёкаев, судя по знаку на кимоно, в сопровождении трех самураев рангом ниже. Расспросив про пойманного монстра, он наконец попросил его показать.
– Мы принимаем только живых ёкаев, а этот, похоже, того и гляди издохнет, – надменно взмахнул рукой самурай, поморщив нос от рыбного запаха. – Могу дать вам за него один кан[4 - 1 кан = 3,75 кг] риса, не больше.
– Но мне говорили… – начал было парень, но его вовремя остановил отец.
– Мы с радостью примем Ваше вознаграждение за наш труд, господин, – покорно промолвил старик, поклонившись, ведь он не понаслышке знал, что случается с крестьянами, задевшими честь самурая.
Ёкая затащили внутрь и наглухо закрыли ворота, рыбаки немного раздосадовано побрели домой – не один рё конечно, но тоже неплохо.
В камеру в большом здании, где держали ёкая, вошёл молодой человек в черных лакированных доспехах с золотой эмблемой на груди и золотыми наплечниками. Шлем, который он держал в руках, был украшен двумя длинными изогнутыми золотыми пластинами, над которыми возвышалась третья, прямая. Это был предводитель охотников на ёкаев. Подойдя к монстру и присев на одно колено, юноша посмотрел тому прямо в глаза:
– Ты коджин, не так ли? К твоему сожалению, тебе придётся дожидаться здесь своей казни, которая скоро состоится на городской площади.
– Зачем вы так со мной? Я же ничего вам не сделал.
– Пока что. Но ты же ёкай, все вы одинаковые – бездушные создания, от которых нет прока, – юноша встал, развернувшись к выходу из камеры. – Твою голову вывесят перед воротами через несколько дней, в назидание другим, если, конечно, не засохнешь без воды раньше.
Коджин сжал кулаки от горя и опустил голову, смотря на уже привычный ему холодный каменный пол. Неужели все так для него закончится? Неужели уже через несколько дней ему отрубят голову на глазах у сборища зевак? С болью он вспоминал те дни, когда беззаботно плавал в морских глубинах и служил во дворце, хотя служба и была тяжёлой. Из его глаз потекли красные слёзы. Спускаясь по щекам, они капали на пол, но как только они касались пола раздавался звонкий звук. Предводитель охотников повернулся к ёкаю и подобрал одну из слез с пола, довольно улыбаясь. В его руках сверкал превосходного качества кроваво-красный рубин. Охотник знал об особенностях этого вида морских ёкаев, именно поэтому монстр и был до сих пор жив.
– Привяжите его завтра на площади и поставьте чашу под головой. Когда слёзы закончатся, обезглавьте, – холодно приказал юноша своим подчиненным, удалившись из камеры.
Солнце пекло невыносимо. Хотя его изредка и поливал водой стражник, стоящий по левую руку, коджин изнывал от жажды и усталости. Его руки были накрепко привязаны к столбам так, что он склонив голову смотрел в чашу, полную рубинов по прошествии двух дней. Слёзы уже как целый день перестали течь, да и сил проливать их у него больше не было. С каждым часом он чувствовал, как внутри него все больше разрасталась безжизненная пустыня. Держали его на деревянном возвышении, площадке, специально предназначенной для показательных казней и наказания преступников. Мимо него целый день проходило множество людей, от нищих крестьян до особ высокого ранга, но никто даже не задумывался о том, чтобы ему помочь, никто даже на него не взглянул с сожалением. Все только перешептывались или спрашивали у охранника, когда же состоится казнь. Дети останавливались, смотря на него, будто на пойманного зверя, и убегали, задорно смеясь со своими друзьями. Друзьями… У коджина был один друг на суше, но звать его было скорее всего бесполезно. Да он и не успеет…
– Кейджи… – почти шепотом бессознательно произнёс ёкай.
– Что ты там сказал? – громогласно вопросил охранник, однако он не успел получить ответ. К нему подошёл надзиратель, тот самый, который выкупил у рыбаков ёкая.
– Сколько сегодня? – поинтересовался самурай, глядя на чашу.
– Ни одного камня, господин.
– Что-ж, сегодня на закате казнить, – бесстрастно приказал самурай, забрав чашу и высыпав все рубины в шелковый мешок. – Доставлю главе клана. Сопроводи меня, ёкая можешь оставить здесь, охранять больше нечего.
Вскоре коджин остался один, это был его последний день, последние часы. Улицы почти опустели, был обеденный час, только изредка пробегали крестьяне или гонцы, спешащие выполнить поручение своих господ. Тут что-то на него нашло и, собравшись со всеми оставшимися у него силами, он приподнялся и крикнул, так громко, как только мог:
– Кейджи! …Кейджи! …Кейджи! Помоги…
– Что разорался? – выглянул продавец из соседней лавки по продаже шелка. – Всех посетителей мне распугаешь, несносное создание! Дамы, дамы, не переживайте, – вернувшись внутрь, он принялся успокаивать посетительниц, – я слышал на закате от него уже избавятся. Итак, вам что-то приглянулось?
Солнце начало заходить, толпа зевак уже стекалась со всех окрестностей, окружив деревянное возвышение – мало кто отказывал себе в таком зрелище, тем более бесплатном. К обычным лесным и горным ёкаям все уже привыкли, а вот морской был в диковинку. Самурай с мечом наготове уже стоял за спиной коджина, наблюдающего за последними лучами солнца. Издали, казалось, даже виднелось море, но, скорее всего, это разыгралось его воображение. Справа от него в специальной зоне, отделяющей наблюдателей от охотников на ёкаев, стоял их молодой предводитель, тот самый, с золотыми наплечниками. Он держал в руках специальную указку, которая и послужит командой самураю, занёсшему катану[5 - Катана – немного выгнутый, с наружной режущей частью меч. Длина клинка от 60 до 76 см (2-2,5 сяку). Общая длина катаны с рукоятью варьируется от 85 до 105 см. Вес: от 750 гр до 1 кг. Катана изготавливается только из Тамахаганэ – японской стали, известной с древности, представляющей собой слитки губчатого железа.] над шеей монстра. Последний луч солнца покидал окрестности города, командующий охотников поднял указку, готовый в любую секунду ее опустить, как тут из дальних концов города послышался невообразимый грохот, как будто целое здание обрушилось. Этот грохот стремительно приближался, двигаясь прямо к площади. Люди испуганно переглядывались, смотря в сторону одной из главных улиц, откуда где-то вдалеке доносился шум. Лучники и самураи приготовили оружие, ожидая нападения. Недалеко от площади шум стих, поднялась пылевая завеса, через которую мало что можно было различить. Вдруг из облака пыли показалась огромная четырёхпалая лапа с острыми когтями, за которой последовала голова с ужасающими клыками, торчащими из пасти и двумя громадными изогнутыми рогами. Это был самый большой ёкай, которого охотники когда-либо видели, ростом примерно в двадцать сяку[6 - 1 сяку = 30.3 см].
Монстр двигался на всех четырёх лапах напрямую к деревянному помосту, смотря по сторонам непомерными темными глазами, украшенными красными полосами, идущими от нижних век до основания рогов. Площадь тут же опустела, люди с криками и воплями разбегались по домам, накрепко запирая за собой двери. Ёкай тем временем одним прыжком снес деревянную платформу, схватив коджина зубастой пастью.
Предводитель охотников приказал лучникам и самураям убить существо, однако все стрелы отскакивали от кожи незваного гостя, а мечи со скрежетом ломались, не оставляя ни царапины.
– Ты не покинешь этот город живым, ничтожный монстр! – выставив катану перед мордой ёкая, командующий охотниками преградил ему путь.
Монстра это, видимо, не очень обеспокоило. Ухмыльнувшись, он напролом двинулся дальше, отбросив самурая своими массивными рогами. Может он что-то бы и ответил самодовольному человеку, но пасть у него была занята, да и задерживаться в людском поселении ему не очень хотелось. Он галопом понёсся по узким по его меркам улицам и через секунду ни от громадного ёкая, ни от коджина не осталось и следа. Они исчезли в лесной чаше у границы города.
Предводитель охотников встал, покрытый пылью и слюнями монстра, потирая ушиб на лице, оставленный рогами ёкая:
– Только попадись мне ещё раз! Посмотрим, как ты заулыбаешься тогда.
Глава 2 «Путь вперед долог и опасен»
В граничащей с Кага провинции Мино в то время жила прекрасная девушка по имени Сорами. Она была не обычной девушкой, а единственной дочерью даймё, принцессой клана Токи. Как все представительницы самурайского сословия, она была не только образована, но и обучена боевому искусству. Особенно ловко Сорами обращалась с луком и нагинатой[7 - Нагината – холодное оружие с длинной рукоятью (около 2 метров) и изогнутым односторонним клинком (в данном случае, 50 см).].
В те времена провинция Мино славилась своей плодородной почвой и обилием урожая, каждый год крестьяне собирали столько риса, сколько и помыслить не могли собрать две, а то и три близлежащие провинции. Но одним летом, когда Сорами исполнилось семнадцать, начались непрекращающиеся дожди, переходящие в штормовые ливни, казалось, будто вся вода мира под небосводом обрушилась на земли клана. Реки вышли из берегов, многие деревни затопило, от рисовых полей не осталось и следа. К концу лета дождь прекратился, вода отступила, оставив после себя разрушенные здания и размытые поля. Лишенные крова и еды крестьяне страдали от голода, а затем и от болезней. Оставалось всего несколько месяцев до зимы, но как прожить зиму без запасов, чем выплачивать жалование? Склады риса были затоплены, как и все окрестные дома. Жизнь всего клана висела на волоске. Выбора не было…
Отец Сорами, Ёринари, решительный и мужественный предводитель, не раз героически проявлявший себя в бою, решил скрепить узы с соседней провинцией, чтобы спасти свой клан и народ от неминуемой и медленной гибели:
– Сорами, как на принцессе и представительнице нашего клана, на тебе лежит большая ответственность. Ты завтра же отправишься в провинцию Кага, чтобы стать частью уважаемого клана Маэда. Глава клана по имени Шинкен согласился, чтобы ты стала женой его первого сына, наследника клана. Надеюсь, ты понимаешь какая честь была нам оказана.
– Да, отец, – покорно ответила девушка, склонившись перед правителем, сидящем на возвышении.
– Как только прибудешь в резиденцию даймё, он вышлет нам помощь и припасы, чтобы мы могли безбедно прожить зиму и восстановить наше благосостояние, – отец девушки встал, явно не находя себе места от переживаний, но за свою долгую жизнь он научился их хорошо скрывать. За ним виднелось огромное полотно с двумя переплетающимися драконами, расписанное золотом, на которое он изредка поглядывал, с горечью вспоминая былые времена. До этого помощи и поддержки просили у него, сейчас же все изменилось. Эта новая роль была ему непривычна и омрачала его гордость, его стремления. – Тебя в пути будут сопровождать мои верные воины, так что ты будешь в безопасности. Сорами, судьба нашего клана и нашего народа в твоих руках. Сделай всё, что в твоих силах.
Девушка поклонилась, ее длинные чёрные волосы переливались как шёлк в лучах осеннего солнца. Бесшумно подобрав искусно расписанное кимоно и встав с колен, Сорами направилась к выходу.
– Сорами, – окликнул ее отец, неожиданно даже для него самого, – в пути… будь осторожна. Никогда не знаешь кто окажется врагом, ведь сейчас наш клан как никогда уязвим. Доверяй своему сердцу.
На следующий день девушка в сопровождении шести самураев и девяти асигару покинула город, держа долгий и опасный путь в провинцию Кага, лежащий через горные вершины и бурные реки, лесные чащи и глубокие расщелины.
После двух дней пути, перед самым перевалом, веревочным мостом, перекинутым через пропасть в три тё[8 - 1 тё – 109 метров], их настиг ураган такой силы, что вырывал деревья с корнями. До моста нужно было идти ещё час, но было слишком опасно, к тому же небо заволокли чёрные тучи и дождь хлынул сплошной стеной. Самураи знали, что поблизости был заброшенный храм, там они и решили переждать ненастную погоду.
Ураган стих только к утру, небо вновь стало лазурным и безоблачным, в чаще леса пели птицы, последние капли дождя скатывались по поваленным стволам вековых деревьев. Дорога была размыта и завалена, пройти одному человеку было сложно, не говоря уже о свите с паланкином. Было решено послать шестерых асигару под руководством самурая на разведку, ведь веревочный мост был единственным путём в провинцию Кага. Если выяснится, что он разрушен, это будет трагедией… Но Сорами старалась об этом не думать, хотя мысли о последствиях возможной неудачи никогда не отпускали ее, красочно представая перед глазами.
Прошёл целый день, а вслед и безлунная ночь, но на утро никто из воинов так и не вернулся. Продовольствие заканчивалось, как и время, которое им отводилось для прибытия в Кага. Было решено отправить оставшихся асигару на охоту, самураи же отправились на проверку маршрута и на поиск затерявшихся соратников. С Сорами остался самый верный и опытный самурай ее отца, командир их небольшого отряда по имени Харуто. С самых малых лет принцессы, он всегда приглядывал за ней, а также обучал военному и боевому искусству. Он был строгим учителем, но всегда справедливым и рассудительным. Ему было немногим за сорок, но он бы дал фору многим молодым воинам, его руки и сердце годами закалялись в пламени беспощадных битв и сражений. На поле боя его всегда можно было узнать по шлему с золотым аистом, парящим на фоне фамильного герба. С этим шлемом он никогда не расставался, так как верил, что он приносил удачу. Сейчас же шлем лежал в стороне, а сам Харуто стоял у дверей, с надеждой вглядываясь в надвигающийся сумрак леса. Ночью так никто и не пришёл.
В полдень следующего дня Харуто решил, что медлить больше нельзя:
– Сорами, я посмотрю как обстоят дела с дорогой, ведущей к нашей провинции. Сейчас слишком опасно идти в Кага, я обещал твоему отцу оберегать тебя любой ценой. Если я не вернусь до ночи, завтра же возвращайся домой, – Харуто протянул девушке свой короткий меч в ножнах из лакированного дерева. – Возьми, пусть он оберегает тебя.
С этими словами воин покинул храм, направившись в сторону леса. Всю ночь Сорами прождала возвращения самурая, однако никто так и не вернулся. Слёзы навернулись на глазах у девушки, но она поспешно их вытерла со своего белоснежного лица, сейчас не время было сдаваться, не время оплакивать воинов. Родную провинцию нужно было спасать, это ноша теперь лежала лишь на ней. Если она не доберётся в Кага до завтрашней полуночи, соглашение между кланами будет расторгнуто. Девушка не могла этого допустить, она не могла обречь на верную смерть свой край.
Ранним утром она одела походный наряд, в котором изредка охотилась в родных лесах Мино. Подвязав рукава и волосы, Сорами заткнула за пояс короткий меч, подаренный Харуто и вооружилась единственным оружием, оставшимся в храме – хорошо ей знакомой нагинатой.
Солнце уже выглянуло из-за желто-зелёных гор с вкраплениями алых листьев клена, окрашивая все в яркие цвета. Небо было безоблачным и голубым, в лесу беззаботно щебетали птицы. Девушка сперва решила пойти к мосту, ведь это был самый короткий путь в Кага. Через два часа, осторожно пробираясь через поваленные деревья, она очутилась у подножия обрыва. От моста сохранились лишь опоры, разбросанные же его части с трудом виднелись далеко внизу, у берегов широкой и бурной реки. Теперь у неё был лишь один выход – идти в обход, перейти реку, где течение послабее, и уже оттуда подняться в горы и продолжить путь в провинцию Кага.
Спустя несколько часов, Сорами дошла до отрезка реки, который можно было пересечь, несмотря на быстрое течение. Вода была кристально прозрачной, каждый камешек можно было разглядеть, каждую проносящуюся мимо рыбу. Девушка уже два дня как ничего не ела, так что она решила ненадолго остановиться у реки и поохотиться на форель. Стоя по колено в реке и занеся нагинату над собой, принцесса выжидала удачного момента, когда рыба проплывет в радиусе удара. В детстве мать ей каждую осень напевала песню, которая всегда заставляла ее сердце радоваться. Сейчас ей нужно было отвлечься от дурных мыслей, от того, что могло ждать ее по дороге в Кага, от участи подчинённых ее отца. Она позволила себе ненадолго раствориться в старинном мотиве. Красиво переливающийся звонкий голос девушки разнесся по лесу, напевая простую, но от того не менее красивую песню:
Гора, покрытая осенними листьями, светится в лучах заката.
У листьев этих множество оттенков, от тёмных до светлых.
Красные клены и плющ играют цветом среди зелёных сосен,
Украшая подножие горы, словно прекрасное кимоно.
В долине по ручью плывут осенние листья,
Качаясь на волнах то одиноко, то вместе.
Красных и желтых оттенков различных,
Покрывают парчой разноцветной водную гладь.
Как только Сорами закончила петь, над ней послышался раскатистый, но мягкий бас:
