– Рад слышать. – кивает на кровать. – Тебе нужно отдохнуть.
– С тобой? – прикусив кончик языка, смотрю на Рэя.
Больше не произнося ни слова, Рэй наклоняется ко мне и целует. Зажмуриваю глаза, в которых появляются слезы, и отвечаю на его поцелуй. Откуда слезы? Я не знаю.
С каждым прикосновением, движением губ, поглаживанием рук и стоном голоса за дверью перестают существовать, этот чертов остров, Куб, избранные и заключенные… больше ничего нет, только его упругие губы, дарящие мне блаженные ощущения. Руки блуждают по телу, снимая одну часть гардероба за другой.
А в голове только одна мысль: "Мне мало".
Оказавшись в одном нижнем белье, а точнее в спортивном лифчике и трусиках-шортах, понимаю, что Рэй полностью одет. Так не должно быть. Оторвавшись от меня, смотрит в глаза и только открывает рот, чтобы что-то сказать, как я его перебиваю:
– Уверена я. Давно уже уверена.
Самодовольная хищная улыбка, глаза, горящие голодом, губы, припухшие от поцелуев – идеальная картина, возможно, самая эротичная в моей жизни. Рэй обхватывает меня за талию, поднимает на руки, и я обвиваю его торс ногами, чувствую, насколько сильно он желает меня, и это раскрепощает полностью. С тихим стоном прижимаюсь еще ближе, ещё теснее. Спиной чувствую прохладу двери, к которой оказываюсь прижатой, руки Рэя исследуют мои бедра, поднимаясь всё выше. Дыхание сбивается. Каждое его касание, словно огненное, оставляет за собой жаркий след.
Поцелуй не прекращается, он становится жизненно необходимым. Жадное, голодное касание губ переключается на покусывание, потом становится нежным и трепетным. И так по кругу, по второму, по третьему.
На мгновение отстранившись от меня, Рэй произносит:
– Держись крепче.
Я повинуюсь и ещё сильнее вдавливаю своё тело в тело Рэя, чувствую каждый изгиб, вот только одежда мешает. Хочу голое, горячее тело. Впиваюсь пальцами в плечи, и прохладная стена, которая распалилась от моего тела, исчезает.
Каким-то образом оказываюсь на кровати. Лежу на спине и получаю новую порцию поцелуев. Но целует Рэй не губы, он прокладывает жаркую дорожку по шее, касание губ возле уха заставляет сжаться пальцы на ногах. Снимает лифчик, и тот исчезает из поля моего зрения. Я вообще могу видеть только горящие животной похотью серые глаза с расширенными зрачками. Как только губы Рэя дарят очередной влажный поцелуй, прикрываю глаза, но тут же открываю их, я знаю, что сейчас будет. Медленно, слишком медленно снимает мои трусики и тут же склоняет голову вниз, неотрывно смотря мне в глаза. "О-о-о" – вырывается из меня. Спина выгибается, волна жара проносится по телу. Нет, вот эта самая эротичная картина в моей жизни. Рэй там снизу, смотря мне прямо в глаза делает невообразимые вещи. Руками хватаюсь за темные волосы, задевая идентичный моему шрам, под которым скрывается капсула, но в следующее мгновение забываю об этом. Рэю нравится трогать меня, я чувствую каждое касание, они не нежные – собственнические, немного грубые и такие желанные. Не понимаю, что происходит, теряю связь с реальностью и улыбаюсь, смотря в потолок. Рваные вдохи и выдохи. Ещё сильнее сжимаю пальцами волосы Рэя, не знаю зачем, но пытаюсь отползти выше, цепкие руки Рэя удерживают меня на месте, обхватив мои ноги на бедрах. Пальцы на ногах сжимаются, каждый нерв на пределе. Дыхание настолько сбилось, что я не понимаю, где нахожусь, все мысли ушли, и остался только жар… Один, два, три, и я взрываюсь.
Ноги дрожат, на губах улыбка, в голове – ни-че-го.
Рэй пропадает буквально на мгновение, возвращается, нависает надо мной сверху, и я понимаю, что на нем тоже нет одежды. Когда успел? Неважно, это-то мне и надо. Провожу руками по его плечам, улыбаюсь, опуская руку ниже и прикасаюсь к нему. Рэй громко вдыхает воздух через сомкнутые зубы, тут же жестко целует меня в губы, и я чувствую свой вкус на его губах.
Ноги ватные, но мне мало. Мало! Надавливаю на плечо Рэя, и он опускается на спину, а я забираюсь на него сверху. Смотрим друг другу в глаза, опускаюсь, и чувствую, как сантиметр за сантиметром Рэй заполняет меня. Губы приоткрываются, а вдох замирает. Руки Рэя сжимают мои бедра и помогают опускаться ещё ниже и задержаться там дольше, чем на мгновение. Одну руку Рэй оставляет на бедре, не позволяя мне подняться, а второй проводит по второму бедру, по животу, по груди, поднимается по шее к лицу, и я не понимаю каким образом, но его большой палец оказывается у меня во рту, и я сильно прикусываю подушечку пальца.
Срывается. Рэй срывается, и больше ничего не происходит медленно, опускает вторую руку на бедра и помогает мне опускаться и подниматься.
Быстрее, быстрее и быстрее.
Переместившись, Рэй садится и прижимает меня так крепко, что невозможно дышать. Да мне и не надо. Вдохи, стоны, внутри в самом низу живота поднимается новая порция жара, более тяжелая и желанная, но Рэй с тихим рыком, снимает меня с себя, и в следующую секунду я оказываюсь стоящей на коленях на кровати, Рэй сзади заполняет меня и, обхватив одной рукой вокруг талии, максимально близко прижимает к себе. Упираюсь руками в стену, и рука Рэя, появившись справа, опускается рядом. Он покусывает мне шею, и я в блаженстве закрываю глаза. Движения становятся резкими, быстрыми, и кажется, что я сейчас потеряю сознание, как рука Рэя опускается с талии, всего одно нажатие на центр естества, и громкий крик вырывается из меня. Чувствую, как Рэй, прижавшись ещё ближе, войдя ещё глубже, извергается в меня.
Голые, потные, счастливые продолжаем стоять на коленях плотно прижавшись друг к другу.
Дыхание сбилось и у меня, и у Рэя. Ленивая улыбка блаженства появляется на лице. Или она уже была? Рэй прижимает меня ещё ближе и обнимает, опускаю свои руки поверх его и откидываю голову ему на плечо. Хорошо. Идеально. Замечательно.
Его губы у самого уха и тихое, немного хриплое: "Идеальная", заставляют меня обернуться и поцеловать Рэя, на этот раз медленно и с безграничной нежностью. Отстраняюсь, оборачиваюсь, и он берет моё лицо в ладони, слегка хмуря брови, говорит, да так, что в это я верю безоговорочно:
– Ты нужна мне. – кажется, слова даются ему с трудом. Тяжело сказать такое, ведь это значит куда больше, чем банальное "люблю тебя".
Глава шестая
Если вы думаете, что оставшееся на отдых время мы спали, то это глубочайшее заблуждение. Сексом, к сожалению, мы тоже больше не занимались. Пролежав в обнимку всего каких-то крошечных пять минут, мы вынуждены были одеться (кто знает, когда произойдет беда, а в одежде её встречать гораздо проще).
Но зато мы разговаривали.
Спокойно, так, словно всегда были близки.
Было очень много разговоров на совершенно разные темы. Строили планы о том, как спастись, что нужно делать и как себя вести на острове. Рэй десятки раз повторял мне одно и то же: "Не мешкай, кто бы не стоял перед тобой, всегда выбирай себя. Только себя". И каждый раз я соглашалась, а внутренности скручивало тугим узлом ужаса. Я не хочу этого. Не хочу выбирать себя, взамен отнимая жизни.
Не уверена, что у меня получится.
Совсем не уверена.
Помимо мыслей и планов о выживании, Рэй рассказал о нашей первой встрече в Кубе. Тогда я была в ужасе от происходящего и не заметила, как он посмотрел на меня, но, по его словам, он был в шоке. Увидеть меня там, это последнее, чего он ожидал, но это произошло. Перед ним стояла четкая задача, найти Чистого и довести его до центра, свершить пророчество, и только тогда сделка будет считаться завершенной. Рэй прекрасно знал, что каждое его действие видит Дэвид, и не хотел показать, что я имею для него какое-то значение. Также у него были мысли о том, что меня подослали, чтобы сделать шоу более интересным и увлекательным. Он не имел права отвлекаться, каждую свободную минуту уходил из "дома", зарисовывал квадраты, пытался понять, где именно находится Центр Всего, ведь никто не знал, что карта будет на Чистом. Постоянно пробирался в лагерь Гаррета и узнавал, нашел ли тот второй Артефакт. Ради этого он прошел адские состязания за "дар", и он помогал ему несколько раз, в том числе, когда Рэй спас нас от чудиков. Он прошел там многое и был куда дольше, чем я. У него была цель – свершить пророчество, и только тогда Кензу помогли бы.
Он сделал всё, как и было уговорено, но брата не спас.
Порой наши желания и приложенные усилия, в итоге, не имеют абсолютно никакой ценности.
– Почему ты не дал понять, что знаешь меня? – спросила я тогда, лежа на узкой кровати и рассматривая наши переплетенные пальцы.
– Сначала я думал, тебя подослали, потом решил, что ты обижена на меня. Ведь ты сама никак не дала понять, что знаешь меня, вела себя как стерва… целовалась с Дереком. Я в свою очередь был зол. Очень зол, увидев тебя с Дереком, я подумал о Кензе, который находится на грани жизни и смерти… на тот момент я думал, что ваши отношения возобновились. Он говорил о девушке, с которой встречается, но не называл имени. Я решил, что это ты, был в этом уверен, ведь он постоянно повторял, что я знаю эту девушку.
– Почему ты решил, что эта девушка я?
И Рэй рассказал, что Кенз солгал. Солгал о том, что я сама его поцеловала в тот злополучный вечер, что я сказала о том, что хочу вернуться к нему. И когда Рэй увидел меня в объятиях Дерека, посчитал меня последней тварью, которая дарит свою благосклонность всем подряд. Потом он узнал, что я ничего не помню о настоящей жизни, а после выяснилось, что я и вовсе являюсь Чистой.
Так же Рэй рассказал, что он получил деньги за победу в Кубе. Похоронил брата, и оказалось так, что на кладбище он был практически один. Его мать и отец даже не знали, что их младшего ребенка нет в живых. А не знали они по одной простой причине – им было плевать.
Родители Рэя разошлись, когда ему было десять лет. И он был этому рад, ведь их совместная жизнь никак не походила на нормальную. Постоянные ссоры, драки, алкоголизм отца и легкий нрав матери. В итоге не выдержала мать, она подала на развод и, оставив двоих сыновей с алкоголиком отцом, уехала жить со своим новым мужчиной на другой конец страны. Она не бедствует, живет в достатке, но никогда, ни разу в жизни мать не помогла своим сыновьям ни материально, ни морально. Отец тоже редко появлялся в доме, в основном он где-то пил. А когда появлялся, то просил денег, отсыпался и снова пропадал.
Рэй, будучи ребенком, воспитывал ещё большего ребенка – Кенза. Они жили впроголодь, но потом соседи заметили, что мальчишкам живется плохо, кто-то обратился в органы опеки, но, когда работники пришли к ним в дом, Рэй вылизал жилище до безупречного блеска, забил холодильник ворованными продуктами, и рассказывал взрослым сказки о том, как счастливо они живут, папа работает и никогда не обижает братьев. Он просто боялся, что если его и Кенза заберут, то он потеряет брата навсегда. А он не мог этого допустить. После того, как органы опеки забыли о семье Бейкеров, Рэй стал подрабатывать у соседей, кому-то стриг газон, выгуливал собак, помогал на стройках. Он делал всё возможное, чтобы выжить.
Его личный Куб начался задолго до того, как он о нем узнал.
На кладбище Рэй был один, потом пришли двое друзей Кенза и девушка, которая рыдала так, что он сразу понял, это и есть она. Та самая девчонка, про которую постоянно говорил брат. Рэй даже не сразу вспомнил эту белокурую девушку. Лишь в тот момент, когда она сама подошла к нему и заговорила, до него дошло, что это Алиша – девушка, учившаяся на два класса младше Кенза. Она очень изменилась. Из невзрачной малявки, которая постоянно бегала за Кензом и его друзьями, девушка превратилась в настоящую красавицу. Брат был прав, Рэй действительно видел её раньше, но до этого момента ни разу с ней не общался. Когда небольшая компания, объединенная общим горем, решила уйти с кладбища, приехала женщина и устроила концерт. Она бросалась на Рэя, кричала и винила его в том, что её сын мертв из-за Кенза, тот самый, что сидел за рулем с неимоверной долей алкоголя в крови. Рэй не стал напоминать матери, потерявшей ребенка, что это именно её сын виновен в аварии, ведь никто не запрещает быть в нетрезвом состоянии будучи пассажиром.
Оставив рыдающую женщину, Рэй покинул кладбище, доехал на такси до города и купил мотоцикл, чтобы уехать из Хард навсегда. Выпив изрядную долю алкоголя, он позвонил матери, которая живет совершенно с другой семьей и сказал, что дом оставляет ей, просил не искать его, как будто она бы стала это делать. Он сообщил ей, что Кенза больше нет. Рэйлан ожидал сочувствия матери, поддержки, слёз, но единственный ответ прозвучал так: "Я перезвоню". Перезвонит! Услышав такое, Рэй взбесился, ему было непонятно, как родная мать может так наплевательски относиться к смерти родного сына. Она сказала, перезвонит. Рэй рассвирепел и начал крушить дом, он вообще хотел спалить его, но тогда пришла я.
А позже нас схватили.
Мы лежали на узкой кровати, постоянно сцепляя наши пальцы вместе и разглядывая руки. Его большую и загорелую ладонь, и мою маленькую и более светлую.
В те минуты я думала лишь об одном, что произошедшее между нами всё только усложняет. Не из-за банальности, страсти или чего-то посредственного, а из-за того, что теперь я боюсь не только погибнуть, но и потерять его.
Новый камень на сердце.
Ещё один.
Более тяжелый и страшный.
Рэй закончил свой печальный рассказ, и какое-то время мы просто лежали. Не знаю, о чем думал Рэй, но я была в ужасе. Каждая частица меня хотела жить, дышать и чувствовать. Но едкий дым страха давал понять, что осталось мне недолго.
Нам осталось слишком мало времени.
Сирена прозвучала так неожиданно, что я вскрикнула, села и тут же закрыла рот рукой.
Началось…
Глава седьмая
Громкий вой сирены заставил всех выбежать в узкий коридор. Она визжала так, что хотелось закрыть уши и спрятаться под тонкую подушку, но я этого не сделала. Как бы мне не было страшно, как бы не замирало дыхание и не потели ладони, я вышла из комнаты следом за Рэем и в потоке Избранных двинулась в холл. Толкая друг друга, изредка перешептываясь, мы добровольно шли на казнь.
По собственной воле переставляя ноги, движемся туда, где нас ожидают только боль и ужас. Почему мы добровольно туда идем? Ответ прост – страх. Некоторые говорят, что миром правит смелость или любовь, или сила духа. Нет, это просто красивые слова поэтов и глупцов, которые, сидя дома, придумывают высокопарные фразы.
Миром правит страх. Это я знаю не понаслышке. Всё время чувствую его каждой частицей тела и души.
Дойдя до холла, физически ощущаю всеобщее напряжение. Обводя взглядом Избранных, то и дело ловлю на себе ответные взгляды. От этого становится ещё более жутко, по их лицам могу судить одно, вчерашний разговор о сотрудничестве – это просто сотрясание воздуха. Никто ни с кем не собирается сотрудничать.
Они все мои враги.
Каждый из них – смертельная угроза.
На черном экране телевизора идет отсчет большими белыми цифрами: пятьдесят семь минут по одной секунде утекают в неизбежность.
Новый страх.
Новое волнение.
Старая задача – выжить любой ценой.
Рэй берет меня за руку и слегка сжимает пальцы, отвожу взгляд от экрана и смотрю в серо-зеленые глаза. Мы выживем. Должны. Обязаны!
Сирена замолкает только тогда, когда последний персонаж заходит в холл, и звук тишины тут же взрывается всевозможными голосами. Избранные словно пришли в себя: кто-то кричит, что это бред, и он не согласен на условия игры, кто-то рыдает, кто-то нервно расхаживает из стороны в сторону, наша шестерка стоит и наблюдает за этим, пока светловолосый парень, единственный Чистый, не считая меня, забирается на диван и кричит:
– Молчать! – постепенно наступает практически идеальная тишина, нарушаемая мерным отсчетом часов на черном экране. – Это чистой воды психология! Не будьте баранами и не идите на поводу у них! Мы договорились держаться вместе, вот и будем!
Толпа буквально заглядывает парню в рот. Но я понимаю, это только из-за того, что всем нужен лидер. Люди так устроены: они не хотят принимать сложные решения, они не хотят стараться добиться чего-либо сами, они просто хотят переложить ответственность на другие плечи. И Джервис Флауэрс дает им это плечо, а то и два.
Гаррет подходит к Рэю и тихо шепчет, прикрыв губы рукой от посторонних взглядов:
– Кажется, первенство у тебя только что отняли.
– Мне не нужно первенство. – отвечает Рэй, смотря на оратора Джервиса.
Гаррет театрально закатывает глаза и прикладывает ладони к щекам:
– Ах да, конечно, я и забыл, что святой Рэйлан и святая Джорджина – ангелы во плоти.
– Гаррет, закройся. – говорит Челси и, смотря на Рэя, спрашивает. – Что будем делать?
Гаррет оценивающе смотрит на Челси, бросает взгляд на меня и снова переводит всё внимание на девушку, говорит:
– Малышка Челси, я бы не советовал так со мной…
Девушка перебивает Гаррета и тычет в его грудь пальцем:
– Ещё раз назовешь меня "малышкой", и нас станет двадцать девять, но у тебя уже не будет возможности пересчитать оставшихся.
Губы Гаррета растягивает удовлетворенная улыбка, а Челси оборачивается к Рэю и ждет ответа, она не видит, что Гаррет по-прежнему оценивающе пялится на неё, а Коди в порыве злости сжимает руки в кулаки и испепеляет Гаррета взглядом.
– Когда нас отсюда выпустят, нужно держаться ближе к берегу, так по крайней мере мы не заблудимся, и основные постройки, – Рэй кивает на экран, – если верить видеоролику, находятся на окраинах, в центре острова просто лес, неизвестно, что нас там ожидает. Если видите какое-то оружие, тут же хватайте и бегите, еды и воды это тоже касается. И самое главное – вакцина. Как только найдете её, не вкалывайте сразу же.
– Почему? – спрашивает Дерек.
– Двадцать четыре часа на то, чтобы найти новую дозу вакцины. Если ты найдешь её через три часа и вколешь – это идиотизм.
– Согласен. – говорит Гаррет продолжая разглядывать Челси. – Отсчет идет с момента введения препарата.
Пока они разговаривают, я смотрю по сторонам и натыкаюсь на взгляд лидера-Джервиса, вокруг него собралось по меньшей мере пятнадцать человек, он, как и Рэй, дает указания, но, поймав его взгляд, я понимаю, мы в его команду не входим – мы противники. Думаю, его команда и вовсе состоит из одного человека – его самого.
Когда на часах возникает тридцать ноль ноль. Металлические пласты, закрывавшие нас от внешнего мира, поднимаются, и солнце освещает полную женщину, идущую с небольшой тележкой, как на борту самолета. Это настолько сюрреалистичная картина, что все замолкают. Подступаю ближе к Рэю и сжимаю его руку. В холле разносится только монотонный отсчет времени и скрип маленького колесика тележки. Всё моё внимание сосредоточено на переднем правом колесе, которое в сумасшедшем танце кружится вокруг своей оси и, не попадая в такт другим колесам, создает мерзкий скрип о пол. Неужели у инвесторов не хватило денег на новую тележку, или хотя бы на починку одного маленького колесика? Какие глупые мысли, но думать о колесе намного легче, чем о том, что находится под белой простыней на тележке.
– Доброе утро, птенчики. – говорит женщина и проходит к самому крайнему дивану.
Дверь остается открытой, может у нас есть возможность сбежать? Но женщина рушит все мои планы, которые даже не успели сформироваться в адекватную мысль:
– Итак, цыплятки мои, первое, у здания находятся сорок пять вооруженных людей, не советую пытаться сбежать, вас просто расстреляют – на смерть. Второе, добро пожаловать на Остров Избранных, вам несказанно повезло находиться здесь и участвовать в данном эксперименте. Учтите, если покажете себя во всей красе, то проект не закроют, в него вдохнут новую жизнь. – боже, что она несет? Все, кто работает на Доктора, больные на голову чудовища, даже эта румяная пышущая жизнью дама. – Третье, – скидывает скатерть с тележки, на верхнем подносе лежит куча черных часов, снизу шприцы и ампулы. – Это первая вакцина, как только я введу её вам, начнется отсчет двадцати четырех часов, эти часы помогут вам не пропустить следующий прием препарата, если вы его раздобудете, конечно. После введения сыворотки, буквально через час с вашим организмом начнут происходить интересные вещи.
– Например? – голос из толпы.
– Мы не знаем. – отвечает женщина.
– Что? – вырывается из меня.
Женщина находит меня взглядом и отвечает:
– На практике мы проверяли вакцину только на обезьянах.
– Как гуманно. – шепчет Челси.
В толпе начинаются перешептывания, женщина три раза хлопает в ладоши и вновь привлекает всеобщее внимание.
– Вакцина дойдет до капсулы и запустит её, она в свою очередь запустит участок мозга, отвечающий за силу и концентрацию внимания. На обезьян это действовало по-разному, одна из них сломала металлическую клетку и сбежала, многим удалось только помять решетку, а одна додумалась открыть её, хотя там был цифровой код. Вот так.
