Ничего не изменилось.
Он вернул рацию на шифрованный канал. Теперь Эндрю плакал. Рыдал.
– Нибан! Андал![2 - Два, три.] – выкрикнул Филип.
Перекладины под ним вздыбились, он вдруг обрел вес. Четыре химические ракеты осветили мощным выхлопом землю внизу, разбросали поддоны и опрокинули брошенный Миралом погрузчик. Ускорение толкнуло кровь в ноги, поле зрения сузилось. Голос в рации удалялся, становился тоньше, а потом сознание моргнуло, отключаясь. Скафандр сдавил бедра, словно рука гиганта выжимая кровь обратно. В голове немного прояснилось.
Кратер внизу уже стал продолговатой пыльной кляксой на лице спутника. По нему двигались огоньки. Башни по краям кратера моргали погасшими было огнями – система пыталась перезагрузиться. Верфи Каллисто покачивались, словно спьяну или после контузии.
Счетчик показал две секунды. Одну.
На нуле ударило второй раз. Филип не видел попадания метеорита. Камень, как и вольфрамовые болванки, летел слишком быстро, неуловимо для глаза. Но пыльное облако дернулось, словно от удивления, а потом от него покатилась ударная волна такой мощи, что ее было видно даже в этом слабом подобии атмосферы.
– Держитесь! – без нужды приказал Филип.
Все были готовы. В плотной атмосфере волна бы их убила. Здесь она казалась немногим страшнее жестокого шквала.
Ааман крякнул.
– Проблемы? – окликнул его Филип.
«Песчинка ногу прошила, – объяснил Ааман. – Болит».
«Грацио, что не по по яйцам, койо, – встрял Джози».
«Я и не жалуюсь, – сказал Ааман. – Не жалуюсь».
Ракеты истратили запас топлива, перегрузка отвалилась. Внизу лежали убитые верфи. Огни погасли. Не было даже пожаров. Филип обратил взгляд на яркий звездный туман галактического диска, светившего им всем. Один из огоньков был не звездой, а выхлопом дюз «Пеллы», спешащей подобрать блудную команду. Только без Чучу. Без Эндрю. Филип удивился, почему его не мучает потеря двоих из команды. Из его первой команды. Он доказал, что ему можно поручить настоящее дело с высокими ставками, что он справится.
Он не собирался ничего говорить. Скорее всего, не собирался. Наверное, просто вздох вырвался сквозь зубы. Мирал хмыкнул.
«Ни фига, Филипито, – утешил он с высоты своего возраста. И, чуть помолчав, добавил: – Фелиц кумплеанос. Поздравляю, сабез?»
Филип Инарос благодарно поднял ладони. Ему сегодня исполнилось пятнадцать.
Глава 1. Холден
Через год после атаки на Каллисто, почти через три года после того, как они с командой отправились на Илос, и примерно через шесть дней после возвращения Джеймс Холден плавал над своим кораблем, наблюдая, как разборочный мех режет его на куски. Восемь тугих канатов крепили «Росинанта» к стенам дока – одного из множества ремонтных доков на станции Тихо, где ремонтная секция была лишь одной из множества секций массивной строительной сферы. Вокруг, в километровом объеме этой сферы, шли тысячи других работ, но Холден смотрел только на свой корабль.
Мех закончил резать и снял большую секцию внешней обшивки. Под ней открылся скелет корабля – крепкие ребра, перевитые путаницей кабелей и труб, а под ними – обшивка внутреннего корпуса.
«Да, – заметил плававший рядом Фред Джонсон, – довел ты его, прямо скажем».
Его слова, приглушенные и искаженные системой связи вакуумных скафандров, подействовали как удар под дых. Кому как не Фреду, номинальному главе Альянса Внешних Планет и одному из троих самых могущественных людей в Солнечной системе, следовало бы поддержать Холдена? А сейчас Холден почувствовал себя мальчишкой, у которого отец потребовал домашнюю работу, чтобы проверить, не слишком ли тот схалтурил.
«Погнуты внутренние крепления», – сказал по связи третий голос. Сакаи – кислолицый главный инженер Тихо, сменивший Саманту Розенберг после ее гибели в катастрофе, известной теперь всей системе как «Инцидент в Медленной Зоне», – наблюдал за работами из своего кабинета через камеры и рентгеновские сканеры меха.
«Как ты умудрился?» – Фред показывал на гнездо рельсовой пушки вдоль киля. Ствол оружия тянулся почти на всю длину корабля, распорки креплений местами заметно выгибались.
– А что, – отозвался Холден, – я тебе еще не рассказывал, как «Роси» вытягивал на высокую орбиту тяжелый грузовик, используя рельсовую вместо реакторной тяги?
«Ага, неплохо, – безрадостно сообщил Сакаи. – Какие-то распорки, может быть, удастся поставить на место, но бьюсь об заклад, что в сплаве, в который они все превратились, окажется полно микротрещин».
«Недешево обойдется», – присвистнул Фред.
Руководитель АВП иногда выступал спонсором и покровителем команды «Росинанта». Холден надеялся, что сейчас опять настало такое время. Без скидок привилегированному клиенту ремонт корабля обойдется заметно дороже. Хотя они и такой могли себе позволить.
«Много халтурно залатанных дыр во внешней обшивке, – продолжал Сакаи. – Внутренняя, если смотреть отсюда, в порядке, но я по ней еще пройдусь частым гребнем, проверю на герметичность».
Холден хотел напомнить, что, будь в корпусе течь, обратный путь от Илоса завершился бы множеством смертей, но прикусил язык. С человеком, ответственным за летные качества твоего корабля, лучше не спорить. Холден вспомнил ехидную улыбку Сэм и ее въедливость, которую он привык умерять глупыми шутками, и что-то сжалось у него за грудиной. Прошли годы, но печаль еще пробиралась в душу.
– Спасибо, – сказал он вместо возражений.
«Быстро не получится», – ответил Сакаи. Мех переместился к другой части корпуса, закрепился магнитными присосками и заблестел резаком, снимая следующую секцию обшивки. «Переберемся ко мне, – предложил Фред. – В моем возрасте вредно долго носить скафандр».
Отсутствие воздуха и силы тяжести во многом упрощало ремонт корабля. Платить за это приходилось работой в изоляционных скафандрах. Холден понял Фреда так, что старику надо в туалет, а о мочеприемнике с катетером он не позаботился.
– Хорошо, пойдем.
* * *
Кабинет Фреда по меркам космической станции был слишком просторен, и пахло в нем старой кожей и хорошим кофе. Капитанский сейф на стене изготовили из титана и черненой стали, он казался декорацией для старого фильма. Большой экран позади стола открывал вид на скелеты трех недостроенных кораблей. Все они были большими, громоздкими и функциональными, как кувалды. АВП начинал строить собственный флот. Холден знал, почему альянсу понадобились собственные силы обороны, но полагал, что человечество упорно извлекает из набитых шишек не те уроки.
– Кофе? – предложил Фред.
Холден кивнул, и хозяин принялся возиться у кофейной машины на приставном столике. Приготовив две чашки, подал одну Холдену. На ней различалась почти стершаяся эмблема – рассеченный круг АВП.
Приняв чашку, Холден кивнул на экран.
– Долго еще ждать?
– По нынешнему плану – шесть месяцев, – ответил Фред и, старчески закряхтев, опустился на стул. – А может, целую вечность. Вполне вероятно, что через полтора года мы не узнаем человечества нашей галактики.
– Диаспора?
– Можно называть и так, – кивнул Фред. – Я называю гонкой колонизации. Караван фургонов движется к Земле обетованной.
Открыто и готово к захвату больше тысячи миров. Народ со всех планет, станций и астероидов спешит урвать кусок. А дома, в Солнечной системе, три государства наперегонки строят военные корабли в надежде овладеть ситуацией.
На обшивке одного корабля полыхнул сварочный аппарат – так ярко, что монитор затемнился.
– Илос был не чем иным, как предупреждением о предстоящей гибели множества людей, – сказал Холден. – Хоть кто-то его услышал?
– В сущности, нет. Ты знаешь историю гонки колонизации в Северной Америке?
– Знаю, знаю. – Холден отхлебнул из чашки. Кофе у Фреда был великолепный. Выращенный на Земле, богатый оттенками. Привилегия высокого поста. – И про фургоны намек уловил. Я, к слову, вырос в Монтане. Там еще рассказывают все эти предания о фронтире.
– Значит, тебе известно, что за мифами о дарах провидения скрывается множество трагедий. Немало тех фургонов так и сгинули в пути. А еще больше народу закончило как дешевая рабочая сила на строительстве железных дорог, в рудниках и у богатых фермеров.
Холден пил кофе и наблюдал за строительством.
– Не говоря уж обо всех, кто жил на тех землях, пока не явились фургоны и не принесли с собой новую чуму. Наша версия галактической миссии по крайней мере не угрожает высокоразвитым существам – разве что ящеркам-пересмешникам.
– Возможно, – согласился Фред. – Пока похоже на то. Хотя мы еще не все тринадцать сотен миров обследовали по-настоящему. Как знать, кого мы там найдем?
– Роботов-убийц и ядерные станции размером с целый континент, только и ждущие, пока кто-то щелкнет рубильником, чтобы разнести полпланеты, – если мне память не изменяет.
– Ты судишь по одному примеру. Может быть и хуже.
Холден, пожав плечами, допил свой кофе. Фред говорил правду. Как знать, что встретит человек во всех этих мирах?
Никто не скажет, какие опасности припасены для спешащих обосноваться там колонистов.
– Авасарала мной недовольна, – сказал Холден.
– Верно, – кивнул Фред. – Зато я доволен.
– Можно повторить?
– Слушай, старушка надеялась, что ты докажешь Солнечной системе, как там всё плохо. Припугнешь хорошенько, чтобы ждали разрешения от властей. Хотела вернуть себе контроль.
– Там и было страшно, – сказал Холден. – Я недостаточно ясно это показал?
– Достаточно. Но все-таки выжил. И сейчас Илос готов выслать на здешние рынки грузовики с литиевой рудой. Поселенцы разбогатеют. Может, они и окажутся редким исключением, но к тому времени, как это станет ясно, все миры заполнятся народом, ищущим золотые копи.
– Не совсем понимаю, что еще я мог бы сделать.
– Ничего, – кивнул Фред. – Но Авасарале, как и премьер-министру Марса, и прочим политическим бонзам, нужен был контроль. А ты им помешал.
– Так чем же ты доволен?
– А тем. – Фред широко ухмыльнулся. – Я за контролем не гонюсь. Именно поэтому он мне и достанется. Моя игра рассчитана на большой срок.
Холден встал, чтобы налить себе еще чашку вкуснейшего Фредова кофе.
– Этого мне не понять, растолкуй, будь добр, – сказал он, прислонясь к стене у кофеварки.
– У нас есть станция «Медина» – судно на самообеспечении. Никто из направляющихся к кольцам мимо него не пройдет. Мы раздаем нуждающимся семена и предоставляем убежище. Мы продаем почву и фильтарционные установки, дорого продаем. Каждая выжившая колония будет помнить о нашей помощи. И когда настанет время создавать галактическое правительство, к кому они обратятся? К людям, которые собирались принести свою гегемонию на стволах орудий? Или к тем, кто был рядом и помог в трудную минуту?
– Они обратятся к тебе, – признал Холден. – Вот зачем ты строишь корабли. Пока все нуждаются в помощи, ты должен выглядеть добрым – но, когда станут думать о правительстве, надо будет показать силу.
– Да, – сказал Фред, откидываясь на стуле. – Альянс Внешних Планет всегда претендовал на все, что дальше Пояса. Это и сейчас так, только понятие немного… расширилось.
– Всё не так просто. Земля и Марс не допустят тебя рулить Галактикой только потому, что ты раздавал палатки и горячие обеды.
– Просто ничего не бывает, – согласился Фред, – но начинать с чего-то надо. Пока «Медина» у меня в руках, я занимаю центр игральной доски.
– Ты хоть прочитал мой доклад? – спросил, не веря своим ушам, Холден.
– Я не склонен недооценивать опасности, оставленной на тех мирах…
– Про оставленное забудь, – перебил Холден и, опустив на стол недопитую чашку, шагнул к столу Фреда и навис над ним. Старик, нахмурившись, подался назад. – Речь не о роботах и системе метро, которая всё еще работает после миллиарда лет бездействия. Речь не о взрывающихся реакторах, не о смертоносных слизнях, которые заползают тебе в глаза и убивают…
– Много еще пунктов в твоем списке?
Холден не слушал.
– Помнить следует о заколдованной пуле, которая всё это прекратила.
– Тот артефакт оказался удачной находкой, учитывая…
– Нет, не удачной! Это был самый жуткий из известных мне ответов на парадокс Ферми. Знаешь, почему в твоей метафоре с древним Западом не упоминались индейцы? Потому что они все умерли. Те, кто всё это построил, получили фору и воспользовались протомолекулой-вратостроителем, чтобы перебить остальных. И это еще не самое жуткое. А самое жуткое, что появился кто-то еще, выстрелил тем в затылок и оставил трупы валяться по всей галактике. Думаешь, они не против, чтобы мы подбирали барахлишко убитых?
* * *
Фред дал команде два номера для управленческого персонала в жилом кольце Тихо. Холден с Наоми делили на двоих один, Алекс с Амосом жили во втором – впрочем, они приходили туда только спать. Эти двое всё то время, когда они не изучали многочисленные увеселительные заведения Тихо, торчали в квартире Холдена с Наоми.
Холден застал Наоми сидящей за обеденным столом. Она прокручивала что-то сложное на ручном терминале и улыбнулась ему, не поднимая головы. Алекс развалился на кушетке в гостиной. На включенном стенном экране мелькали графики и дикторы новостных программ, но звук был приглушен, а пилот, запрокинув голову и закрыв глаза, тихо похрапывал.
– Они теперь и спать здесь будут? – поинтересовался Холден, подсев за стол к Наоми.
– Амос отправился за обедом. Как твои дела?
– Тебе начать с плохой новости или с самой плохой?
Наоми наконец оторвалась от работы. Склонив голову набок, она прищурилась.
– Опять подвел нас под увольнение?
– На этот раз нет. «Роси» здорово побит. Сакаи говорит…
– Двадцать восемь недель, – закончила за него Наоми.
– Именно. Ты подсадила жучка мне на терминал?
– Просмотрела план работ, – сказала она, кивнув на экран. – Получила час назад. Сакаи неплохо знает дело…
«Но не так хорошо, как Сэм…» – повисла между ними невысказанная мысль. Наоми снова опустила голову, спряталась за упавшими волосами.
– Так вот, это плохая новость, – продолжил Холден. – Полгода на приколе, и я всё не дождусь, чтобы Фред сказал, что оплатит ремонт. Или хоть часть. Хоть что-нибудь.
– Мы пока шикуем. Вчера поступила оплата от ООН.
