Расчудесно.
Просто лучше некуда.
Браво, Айрленд!
После того как я ухнула основную часть моих сбережений на первый взнос за земельный участок в Агура-Хиллз и, как богатенький Буратино, заплатила за весь алкоголь, который мы выдули за неделю девичника на Карибах, у меня на все про все осталось не больше тысячи долларов. Миа выходит замуж и вскоре съедет, забрав с собой свою половину ежемесячной ренты.
Не волнуйся, Айрленд, ты найдешь другую работу… когда ад замерзнет.
Медиаиндустрия столь же снисходительна, как мой банковский счет после дня в торговом центре.
Я в заднице.
В полной.
Мне придется вернуться к независимым контрактам, снова писать статьи для журналов по центу за слово, чтобы свести концы с концами, а ведь этот этап моей жизни должен был остаться позади! Почти десять лет я в лепешку расшибалась, работая по шестьдесят часов в неделю, чтобы стать тем, кто я сейчас. Я не могу уйти, поджав хвост. Я не сдамся без боя.
Нужно попытаться выбить из «Лексингтон» рекомендацию, которая не была бы разносом в резких выражениях, поэтому я глубоко вздохнула, подтянула метафорические штанишки и открыла ноутбук почитать, что там я написала президенту «Лексингтон индастриз», потому что помнилось это смутно. Может, все не так плохо? Я открыла папку «Отправленные» и кликнула по своему письму.
«Уважаемый Ким Чен Ир Лексингтон!»
Я даже зажмурилась. Ну вот вам и привет последней надежде. Но вдруг генеральный не просек намека и принял мой сарказм за опечатку?
Затаив дыхание, я нехотя вернулась к чтению.
«Хочу официально извиниться за мою маленькую опрометчивость».
Так, начало неплохое.
Ох, если бы на том мне и перестать читать!..
«Видите ли, я не знала, что работаю на диктатора…»
Уй-й-й… Я такая дура, когда напьюсь…
Прерывисто выдохнув, я кинулась как в омут головой, забегав глазами по строчкам:
«…и находилась под впечатлением, что в свое свободное время имею право жить, как мне нравится. В отличие от Вас, родившегося с серебряной ложкой в заднице, я работаю в поте лица и заслуживаю иногда возможности выпустить пар, и если это включает малость подрумянить на солнышке мои сисяндры в чисто женской компании, я так и делаю. Я не нарушала никаких законов – все происходило на нудистском пляже, где я могла раздеться догола, но ограничилась загоранием топлес. Потому что давайте взглянем в лицо истине: бюст у меня что надо. Если Вы посмотрели «оскорбляющий нравы» видос, который Ваша ханжа эйчарка не поведя бровью отправила мне вместе с бредовым письмом об увольнении, Вы радоваться должны, что хоть одним глазом взглянули на мои прелести! Можете даже запомнить, будет на что мастурбировать, извращенец Вы этакий.
Девять с лишним лет я корпела в Вашей вонючей компании. Отправляйтесь же в задницу вместе с «Лексингтон индастриз»!
И утритесь на этом.
Айрленд Сент-Джеймс».
Да-а-а, чтобы такое загладить, предстояло приложить поистине каторжные усилия, но я решила не терять надежды. Может, эль президенте еще не читал мой первый имейл, и новую попытку я могу начать с просьбы стереть первое письмо, не открывая?
Ради даже малейшего шанса найти работу в родной индустрии мне нельзя уходить с плохой рекомендацией. Раз уж они сунули нос в мою личную жизнь, пусть хоть нейтральную рекомендацию напишут! Вспотев от страха, я принялась грызть ноготь. Гордыней я никогда не страдала, поэтому решительно скопировала электронный адрес президента компании и вставила в соответствующую строку нового письма. Тут главное не упустить время.
Но едва я начала печатать, ноутбук пискнул, извещая, что мне кто-то написал. Я открыла входящие, и сердце едва не остановилось при виде адресанта: Grant.Lexington@LexingtonIndustries.com.
Господи, нет!..
Я попыталась сглотнуть, но во рту пересохло.
Дело плохо. Только как-то не соображу пока, насколько плохо.
«Дорогая мисс Сент-Джеймс!
Спасибо за Ваше письмо, прочитанное обладателем серебряной ложки в заднице в два часа ночи, когда я еще находился на рабочем месте. По тону Вашего письма, пестревшего грамматическими ошибками, хотя писала его женщина с дипломом журналиста, я предположил, что Вы сочиняли текст, будучи подшофе. Ну что ж, зато Вам отныне не придется вскакивать в четыре утра (и не благодарите).
Я не смотрел видео, о котором Вы пишете (как-то руки не дошли), но если моя эротическая фантазия когда-нибудь захиреет, я, так и быть, достану его из мусорной корзины – вместе со стандартным рекомендательным письмом, которое Ваш непосредственный начальник планировал Вам вручить.
С уважением,
Богатенький Рич».
Я шумно выдохнула полную грудь воздуха, который так долго удерживала в себе. Вот блин…
Грант
– Мистер Лексингтон, хотите, я закажу вам ланч? Только что звонил посетитель, записанный на два часа, он опаздывает на тридцать минут.
– Почему люди никогда не могут прийти вовремя? – проворчал я и нажал кнопку интеркома: – Закажите мне, пожалуйста, сэндвич с индейкой «Борс хед» и швейцарским сыром на хлебце из цельной пшеницы. И предупредите – сыра один ломтик! В прошлый раз сэндвич собирал, должно быть, повар из Висконсина.
– Да, мистер Лексингтон.
Я открыл ноутбук, чтобы проверить почту, раз уж в мой плотный график опять вкрался предательский перерыв. Скользнув взглядом по списку входящих в поисках чего-нибудь важного, я невольно остановился при виде имени «Айрленд Сент-Джеймс».
Эта женщина либо пьяна, либо сошла с ума, а может, и то, и другое. Хотя первый ее имейл позабавил меня больше, чем половина ежедневной ахинеи… Я открыл новое письмо.
«Дорогой мистер Лексингтон!
Поверите ли Вы, что моя почта была взломана и то нелепое письмо накропал неизвестный злоумышленник?
По моему рассуждению, не поверите, учитывая, какое прекрасное образование Вы получили и насколько Вы умны, сметливы, трудолюбивы и успешны.
Слишком грубая лесть? Простите. Надо же мне с чего-то начинать разгребать собственные конюшни. Нельзя ли нам забыть об электронном недоразумении и начать заново?
Видите ли, что бы Вы себе ни вообразили, я напиваюсь редко. Поэтому, когда в моей жизни нарисовалось абсолютно неожиданное письмо об увольнении, мне не понадобилось много спиртного, чтобы утопить мою печаль. Вместе с моим рассудком, как я теперь понимаю.
Спасибо, если Вы дочитали до этого места. Ниже привожу письмо, которое я сразу должна была написать.
Дорогой мистер Лексингтон!
Обращаюсь к Вам в надежде испросить Вашего содействия для отмены, как я считаю, моего неправомерного увольнения с занимаемой должности. Разрешите напомнить, что я была добросовестной сотрудницей «Лексингтон индастриз» в течение девяти с половиной лет. Я начинала у Вас стажером, была принята на должность корреспондента и после неоднократных повышений стала ведущей утреннего сегмента новостей Вашего телеканала.
Недавно я побывала в остро необходимом краткосрочном отпуске на Арубе в компании восьми молодых женщин (по случаю девичника). При отеле имелся частный пляж, зарезервированный для загорания в обнаженном виде. Не имея, в принципе, склонности к эксгибиционизму, я присоединилась к подругам и несколько часов загорала топлес. Было сделано несколько невинных снимков, ни один из которых не был размещен в соцсетях мной, и хэштега с моим рабочим псевдонимом прикреплено не было. Однако, вернувшись домой, я обнаружила в почте уведомление о моем увольнении по причине нарушения политики компании в части непристойного поведения.
Полностью поддерживая наличие такового пункта в своде правил «Лексингтон индастриз», я тем не менее всецело убеждена, что мое поведение – в личное время, на отдыхе, на частном закрытом пляже – нельзя отождествить с предосудительными действиями, перечисленными в соответствующих пп. внутренней политики «Лексингтон индастриз». В связи с вышеизложенным я почтительно прошу Вас пересмотреть решение о моем увольнении.
С уважением,
Айрленд Сент-Джеймс
(телеведущая Айрленд Ричардсон)».
Сент-Джеймс… Откуда я знаю эту фамилию? Она показалась мне знакомой, еще когда пришло первое письмо, поэтому я поискал эту Айрленд во внутреннем телефонном справочнике. Она нашлась в отделе новостей, которым руководит моя сестрица, а я избегаю его как чумы вот уже полтора года, с тех пор как возглавил компанию после смерти нашего отца. Политика, пропаганда и бюрократия меня не увлекают. Формально я президент и генеральный директор, но на деле больше занимаюсь финансовой стороной «Лексингтон индастриз».
Я отыскал и перечитал первый имейл мисс Сент-Джеймс. Второе ее письмо было, конечно, поприличнее, но первое меня позабавило больше. В конце она поставила «Утритесь», и я невольно засмеялся – со мной так никто не разговаривал. Отчего-то ее стиль показался мне свежей струей; у меня возникло престранное желание побеседовать с мисс Ричардсон за бокалом вина. Она разожгла во мне любопытство. Я снова нажал кнопку интеркома на столе:
– Милли, можете позвонить в отдел телевещания продюсеру утреннего сегмента новостей? Не то Гаррисон Бикмен, не то Гарольд Мильтон, как-то так.
– Сию минуту. Записать его к вам на встречу?
– Нет. Скажите, что я хочу посмотреть личное дело одной из его сотрудниц, Айрленд Сент-Джеймс, рабочий псевдоним Айрленд Ричардсон.
– Я обо всем позабочусь.
– Благодарю.
Что до отложенной деловой встречи, то она продлилась всего пятнадцать минут: этот тип не только опоздал на полчаса, но и явился абсолютно неготовым. Я не располагаю запасом терпения для людей, которые не ценят мое время, поэтому я прервал его блеянье и вышел из комнаты для совещаний, попросив гостя забыть мой телефон.
– Все в порядке? – Милли подняла голову, когда я проходил мимо ее стола. – Вам что-то нужно из кабинета?
– Нет, встреча закончена. Если, паче чаяния, нам позвонят из «Бейсайд инвестментс», просто кладите трубку.
– Гм, хорошо, мистер Лексингтон. – Милли встала и с блокнотом в руке поспешила за мной в кабинет. – Звонила ваша бабушка, просила передать, что охранная сигнализация им не нужна, она отправила установщика домой.
Я только головой покрутил, обходя свой стол.
– Чудесно. Ну просто лучше некуда.
– Я отыскала личное дело мисс Сент-Джеймс и распечатала для вас. Распечатка на вашем столе в папке. Отдел персонала приобщил к ее делу некое видео, я выслала вам его на почту…
– Благодарю вас, Милли, – перебил я, усаживаясь. – Соблаговолите закрыть за собой дверь.
* * *
Черт, вот теперь я ее вспомнил! Дело давнее, но ее история не из тех, что легко забываются. Айрленд Сент-Джеймс взяли на работу, еще когда компанией руководил мой отец, и я околачивался у него в кабинете, когда Милли принесла личное дело этой мисс. Отец использовал случай Сент-Джеймс как поучительный пример решения, которые иногда приходится принимать ради имиджа компании.
Я уселся в кресле поудобнее. Каждый соискатель проходит проверку, серьезность которой зависит от вакансии. Чем больше человек на виду, чем больше его имя и лицо способны повлиять на наш бренд, тем глубже мы копаем. Проверкой на благонадежность обычно занимаются эйчары и привлеченные спецы по расследованиям. Если человек оказывается чист, на работу его принимает менеджер, подписывая контракт у начальника отдела. Как правило, высшее руководство ради этого не беспокоят, если только нанимаемый не несет в себе потенциальную угрозу нашей репутации, а начальник отдела все равно намерен его принять. Вот тогда личное дело отправляется на самый верх флагштока, то есть о нем докладывают начальству.
Айрленд Сент-Джеймс… Я потер подбородок с уже пробивавшейся щетиной. Имя у нее довольно необычное – наверное, поэтому и запомнилось, хотя я старался забыть много всякой дряни десятилетней давности.
Я полистал ее личное дело: краткая биография занимала меньше страницы, но сама папка была толщиной дюйма два.
Степень бакалавра в Калифорнийском университете в ЛА по двум специальностям – коммуникации и английскому. Магистратура в Беркли – факультет журналистики, аспирантура там же со специализацией в журналистских расследованиях. Признаться, нехило. Приводов нет, штраф всего один за неправильную парковку. Полтора года назад, когда Айрленд Сент-Джеймс повысили до ведущей утренних новостей, сведения о ней уточнили: в деле появилась запись, что у нее был роман с неким юристом. В итоге расследование ничего существенного не выявило – идеальная служащая и добропорядочная гражданка. А вот с ее папашей другая история…
Следующие полсотни страниц были в основном о нем. Рядовой сотрудник охраны в жилом комплексе, в топ-новости он попал уже после своего бегства. Согнув страницы, я медленно отпускал по одной веером, пока не нашел фотографию маленькой девочки. Подпись подтверждала, что это Айрленд. На снимке ей лет девять-десять. Непонятно почему я уставился на фотографию, как на мясную дорожную аварию: маленькая Айрленд плакала, а женщина-коп обнимала ее за плечи, уводя из дома.
Молодец.
Молодец, Айрленд, что после такого начала ты взлетела довольно высоко.
Фотография была невеселой, но я ей улыбнулся. Жизнь у этой девочки легко могла сложиться совсем иначе. Неудивительно, что Айрленд написала мне второе письмо – она не привыкла пасовать.
Я нажал кнопку интеркома.
– Да, мистер Лексингтон? – тут же ответила Милли.
– Меня интересуют последние выпуски утренних новостей с мисс Сент-Джеймс, в эфире она Айрленд Ричардсон. Сбросьте мне на почту ссылку на архивы, хорошо?
– Будет сделано.
* * *
Пожалуй, я больше внимания уделял бы нашему телеканалу, если бы знал, как он выглядит. Или хотя бы смотрел утренние новости.
Айрленд Сент-Джеймс оказалась сногсшибательной – большие голубые глаза, роскошные светлые волосы, белые зубы, сверкавшие в частой улыбке. Она напоминала ту высокую актрису из последнего фильма о Безумном Максе, только была помоложе.
Я просмотрел три полных утренних сегмента новостей, прежде чем открыл письмо Милли, присланное ранее, – с материалами на Айрленд, добытыми нашим запасливым отделом по персоналу. Три пары сисек уставились на меня с монитора. Женщины на пляже, прикрывшись крошечными лоскутками – трусами бикини, томно потягивали что-то из кокосовых скорлупок через соломинки. Я с трудом оторвался от бюстов и вгляделся в лица: Айрленд среди них не было. Но за несколько секунд до окончания видео с пляжа к сидевшим подошла четвертая женщина. Мокрые блестящие волосы казались темнее, но улыбка была несомненно улыбкой Айрленд.
Если у других дам я первым делом заметил их тела, то от лица Айрленд я не мог оторваться до самого конца коротенького видео. Не потому, что фигура у нее оказалась так себе: груди были полные и явно свои, вполне соответствовавшие ее соблазнительному телу; просто от изгиба ее губ в улыбке мне сразу захотелось одеться в броню.
Я двинулся в кресле и повел курсор к крестику в углу вкладки. Хотя Айрленд предложила добавить свое изображение в мой банк эротических фантазий, я не собирался проявлять подобное неуважение. Если бы она сама прислала мне это видео, история получила бы совсем другое продолжение, но я не хотел потом ждать, когда пройдет эрекция, как ни хотелось мне пересматривать видео вновь и вновь.
Я развернулся к окну. Айрленд Сент-Джеймс, ты, судя по всему, настоящая головная боль. Особа, от которой мне лучше держаться подальше, это яснее ясного. Однако я не мог подавить желание побольше разузнать. Несколько минут я колебался, не начать ли собственную проверку – например, выслушать ее версию случившегося. Но к чему мне это?
К тому, что Айрленд Сент-Джеймс пробудила во мне интерес, вот к чему.
Может, я хотел, чтобы в моей компании все было честно и справедливо.
А может, мое любопытство подогрела ее неотразимая улыбка, убойные формы и исковерканное детство?
Взвесив разные версии, я понял ответ. Датчики предупреждения в мозгу вопили мне стереть имейлы и спустить распечатку личного дела в измельчитель для бумаги – это был бы разумный поступок и правильное деловое решение. Однако…
