«Отличный план», – Валера даже поджал губы и покивал головой.
«Неуместный сарказм я слышу в твоем голосе», – отреагировал я на его интонации.
«Да уж без восторга. Ты хочешь творить дичь, чтобы нас боялись?»
«Бояться не будут, пусть просто нервничают. Слышал такое: никогда не воюйте с русскими – на каждую вашу изощренную хитрость они ответят непроходимой тупостью».
«Не слышал. Но звучит забавно».
«Забавно, но любой профессиональный подход всегда пасует перед слабоумием и отвагой».
«Разово, возможно», – не согласился со мной Валера.
«А я разово и имел в виду, в систему превращать не собираюсь. Корпораты Некромикона – исполнители, но исполнители высокого уровня».
«Вот именно».
«Какой бы ни был высокий уровень, не боги горшки обжигают. Уверен, у них отделы жесткой иерархии вертикального подчинения действуют строго в зарегулированных регламентами рамках».
«И?»
«И все наши возможные действия рассчитываются тактическими анализаторами. Если мы немного сломаем систему разовой акцией, их анализаторы будут выдавать гораздо большее количество вариантов, что расширит пространство необходимого маневра и, возможно, приведет к нехватке ресурсов».
«Они узнают о нас больше. О возможностях, о…»
«Валер».
«Артур?»
«Мы уже умерли, ты забыл? Они и так знают о нас слишком много, а мы про них – совсем ничего».
Несколько секунд помолчали. Очень долгая пауза – потому что мы общались с помощью мыслеречи и происходил разговор гораздо быстрее, чем обычный – не было нужды тратить время на озвучку мыслей.
«Ты хочешь разнести небоскреб корпорации и думаешь, не будет последствий?»
«Ну, разносить я там пока ничего и не собираюсь, так – для красного словца сказанул. Максимум – директору филиала нос сломаю случайно».
«Это будет международный скандал».
«Ты думаешь, им будет выгодно предавать все это огласке?»
«Нет. Но ты привлек и городскую полицию».
«Ой да ладно, эти тоже поборники общей законности и блага так себе. Они на берегу с корпоратами договорятся, отожмут себе просто по максималке от представившейся возможности».
Валера снова ненадолго задумался, а потом вдруг кивнул, проникшись.
«Почему ты сказал, что пойдешь один?»
«Потому что, во-первых, это дичь и я не уверен, что ты готов в этом участвовать, а во-вторых, я могу просто выпрыгнуть в окно сотого этажа и приземлиться в целом виде и без последствий».
«Я тоже так могу, ты меня плохо знаешь».
Спрашивать, каким образом он так может, я не стал. Может и может.
«Ладно, Артур, твой план – откровенно дерьмовый, но другого у нас пока нет. Только вот – устроили мы локальный апокалипсис, спрыгнули с небоскреба, а дальше что?» – продолжил Валера.
«Дальше – больше!»
«Остальные небоскребы разбирать?»
«Там пристань совсем рядом. А я вчера, пока некоторые пили, думал о деле».
«И что надумал?»
«Я нанял яхту отряда Зарганс».
«О-о», – протянул Валера уважительно.
Да, просто так швейцарских наемников без нужных связей не подтянешь, Валера не зря удивился. Но я вчера ночью, сразу после того как получил выигрыш, общался ведь с представителем швейцарского банка. А это хищники гораздо опаснее, чем швейцарские наемные отряды из суверенных кланов; и когда я решил отправить выигранные деньги на хранение в представляемый господином банк, банкир с радостью пошел мне навстречу и организовал наем яхты на сутки. Тем более что задача стояла весьма простая – просто взять нас на борт и вывезти из Хургады, а после, опционально, организовать перелет в Архангельск, как программа максимум, или отвезти нас на базу Российского императорского флота на Сокотре.
Принтер между тем заканчивал печатать небольшую таблетку, размером чуть больше айди. Карта ориентировки, которую создал для меня офицер. Который сейчас на меня вопросительно смотрел.
– Господин командант, готов дать показания.
После моих слов он кивнул, быстро активировал через меню детектор лжи и включил запись. Я положил руку на святящийся круг детектора и начал говорить:
– Я, барон Артур Волков, сегодня ночью совершенно случайно оказался в этом районе, на территории виллы FV32. Вспомнив о том, что на соседней вилле проживает моя добрая знакомая Марьяна Альбертовна Жарова, решил зайти к ней в гости выразить свое почтение. В одной из спален я обнаружил незнакомца, внешне похожего на Марию Луису Фернандес, а также тело Марьяны Альбертовны. Судя по виду незнакомого мне человека и моим предположениям, Марьяна Альбертовна, одаренная восьмого золотого ранга, покончила жизнь по принуждению находящегося человекоподобного существа, скрывающегося под личиной Марии Луисы Фернандес. После моего вопроса предполагаемый убийца задействовал мощное взрывное устройство самоуничтожения, которым намеревался причинить мне повреждения, не совместимые с жизнью.
– Почему вы уверены, что находящийся в доме человек – не Мария Луиса Фернандес? – командант владел собой, но не настолько, чтобы, слушая меня, сохранить бесстрастное выражение лица.
Могу его понять. Если уж мы с Валерой удивились, узнав о том, что Марьяна – одаренная такого высокого ранга, что говорить о полицейском. Это как московский участковый по вызову пришел бы в ЖК Алые Паруса на бытовуху, а там в одном из пентхаусов президент США и английский премьер-министр на кухонных ножах дуэлятся.
– Как владеющий даром, я могу чувствовать разные ауры человека. Аура спрятавшегося под личиной не принадлежала пятидесятилетней женщине, передо мной был молодой хладнокровный убийца, чей пол и гендерную принадлежность я определить затрудняюсь.
– Прошу вас поставить электронную подпись, подтверждая сказанное, – протянул мне планшет командант.
Кивнув, я убрал руку с детектора лжи, который помаргивал зеленым. Обмануть такой – как конфетку у ребенка отнять, меня этому простейшему трюку давным-давно фон Колер научил. И чтобы совсем уж не казалось подозрительным, в ходе своей речи я заставил себя понервничать, а детектор замигать желтым. Лукавил я в том, что оказался здесь «совершенно случайно», и в том, что решил выразить именно «почтение» Марьяне Альбертовне.
Когда я давал показания, Валера смотрел на меня… не то чтобы неодобрительно, а довольно внимательно. Все же жаловаться в полицию на попытку убийства – это не та стратегия, которой придерживаются одаренные аристократы этого мира. И в другой ситуации мое подобное поведение могло нанести урон репутации. Но не в той, к которой мы готовились.
Как раз в этот момент полицейский 3D-принтер закончил печать, и командант передал мне карточку ориентировки. Которая несколькими нажатиями могла трансформироваться или в фотографический портрет, или даже в полноростовую проекцию Марии Луисы, с вариантами образов одежды, макияжа и причесок, которые тетенька использовала за последние три месяца.
– Я могу считаться особо ценным свидетелем? – поинтересовался я, забирая карту ориентировки.
– Несомненно, – просто ответил полицейский.
– Прошу дать мне в сопровождение трех подготовленных, вооруженных и обладающих качественной связью бойцов в качестве охраны.
– Будет сделано. Еще какие-либо пожелания?
– Да. Держите над нами наготове группу быстрого реагирования, возможно появится нужда в эвакуации незаконно удерживаемого гражданина Трансатлантического союза с частной территории корпорации.
Командант только рот приоткрыл. Московский участковый, который на пороге пентхауса столкнулся с бытовой дракой сильных мира сего, вдруг понял, что дерутся они… ну, если не за ядерный чемоданчик, то за нечто близкое по значимости. К примеру, за спички голландского коммуниста – поджигателя Рейхстага, пистолет французского монархиста – убийцы генерала Дарлана или пробирку американского демократа-миротворца, послужившую знаменем вторжения в Ирак.
– Командант?
– Будет машина, – кивнул полицейский, немного отойдя от шока услышанного.
В том, что машина будет, я, кстати, сомневался. Потому что командант сейчас с начальством согласовывать будет. И не факт, что согласует. И не факт еще, что сведения о наших намерениях на сторону не уйдут. Но тут уже осознанный риск, если что, мы просто прогуляемся до холла корпорации и обратно вернемся, закрытым дверям помахав.
Выпрыгнув из полицейского конвертоплана, мы двинулись к воротам. Здесь происходила бурная деятельность – машин черной полиции прибыло уже штук пять. Какие-то приземлились, какие-то парили на виллой, из одного транспорта высаживалась команда криминалистов.
В том, что они что-либо найдут, я сомневался – вспышка света была настолько сильна, что выжгла все, что было в комнате.
«Пешком пойдем?» – ехидно поинтересовался Валера, когда мы выходили через калитку.
«Да сейчас», – только фыркнул я, сворачивая к выбитым ранее и неаккуратно поставленным на место воротам соседней усадьбы. Что задвинутые в сторону туристические полицейские удивились, что городские, когда мы с бесстрастными лицами пролезли через дыру в искореженных воротах.
Я всерьез надеялся, что кабриолет на ходу. И как оказалось, не ошибся – технику знаменитого завода в Зиндельфингене так просто не убить. Без задержек я раскидал по сторонам декоративные деревянные решетки разломанной беседки, увитые плющом, освобождая кузов машины. Обошел вокруг, заглядывая под днище. Вроде не вывесился, должен выехать.
Сел за руль, включил настройку сидений и зеркал под себя, подождал, пока загрузятся автопилот и все программы помощи водителю. Подождал, пока на проекции лобового стекла появится сразу с десяток предупреждений о том, что машина в таком состоянии ехать не может. Особо повеселило сообщение, что закончилась омываечная жидкость блока осветительных приборов. Насмешило потому, что и весь блок осветительных приборов спереди тоже закончился после встречи с решеткой ворот еще вчера.
Когда я смахнул все сообщения, рамка лобового стекла горела красным – показывая, что ехать нам никуда нельзя. Я заставил материализоваться в руке кукри и вскрыл панель приборной доски слева от руля. После переключил один из штекеров и вынул аварийный блок. Красная рамка безопасности сразу пропала, а приборная панель перемигнулась, оживая.
– Воу, как ты умеешь, – восхитился Валера.
Это, кстати, не я умел, а Олег. В Южных районах Высокого Града, в общем-то, так все умели, потому что обслуживание программы безопасности водителя слишком дорогое удовольствие. Даже на машинах городских служб они не всегда работают.
Двигатель зарычал, колеса взвизгнули в скольжении по обломкам дерева, и мерседес вполне бодренько выехал из разломанной декоративной беседки. Не полагаясь на камеру заднего вида, я по старинке развернулся держась рукой за подголовник сиденья Валеры. Проехавшись задом по газону, развернулся и остановился у ворот. Валера вместе со мной выпрыгнул из машины, и мы вдвоем оттянули одну створку, только-только машине проехать.
Полицейские за нашими манипуляциями наблюдали со смешанными чувствами: во-первых, мы сейчас (по всем признакам) угоняли машину, а во-вторых – проникли на частную территорию. Но туристические полицейские к нам не лезли, потому что рядом с нами были черные, а этим было вообще фиолетово – не их зона ответственности.
Прежде чем сесть в машину, мы с Валерой привели ее в божеский вид: окончательно оторвали правое зеркало, привязали буксировочным тросом (он тут как провод вытягивался) полуоторванный бампер и расчистили щерящиеся дыры на месте разбитых фар от осколков. На задний мост еще намоталось достаточно зеленых веников плюща, которым была увита разломанная беседка, но их вырывать мы не стали, так и поехали. За нами, как командант и обещал, двинулась машина с тремя бойцами. Договорился с начальством, надо же.
На большой скорости миновав длинную прямую магистраль острова-пальмы, мы выехали в город. Воскресенье, раннее утро – машин вокруг немного, людей тоже. Те же, кто были, смотрели и провожали нас взглядами с интересом – мы, в общем-то, закон нарушали, передвигаясь на такой убитой машине.
У магазина одежды я остановился.
– Зачем? – спросил Валера.
– В приличное место идем, – пояснил я необходимость и обернулся к сопровождающим полицейским. – Парни, мы на пять минут!
В магазине воспользовались прет-а-порте принтером. Вышли посвежевшими и чистыми, облаченными в костюмы, в которых принимали участие в недавней вечеринке. Печатать костюмы гимназистов как-то не решились – план у нас отличный, но эмблему гимназии на одежде вряд ли кто поймет. Особенно Татьяна Николаевна – наверняка ведь подумает, что я это вновь специально.
Запрыгнув в машину, не утруждая себя открыванием дверей, выехали с парковки, и я порулил в сторону делового квартала с небоскребами. Ошибиться в направлении было сложно, планировка улиц простая. Так что еще пара минут, и мы были у бело-зеленого дерева из трех небоскребов Некромикона. Припарковались на элитной гостевой парковке – допуск куда нам обеспечило полицейское сопровождение.
Без задержек выпрыгнули из машины и двинулись к широкому крыльцу, накрытому футуристическим козырьком, а троица полицейских шагала следом. Я чувствовал напряжение сопровождающих – броня у них четвертого поколения, никаких ментальных блоков нет.
Три башни небоскребов были соединены не только общей крышей, но и общим основанием первого этажа. Широкие двери из белого матового стекла бесшумно разошлись перед нами, открывая путь в огромных размеров просторный холл, напоминающий многоуровневый терминал аэропорта. Людей здесь, несмотря на ранний час, было немало – прямо как в пятом терминале лондонского Хитроу. Даже внешне похоже по составу и внешнему виду посетителей – время к восьми утра, как раз когда прибывают караваны воздушных судов, везущих пассажиров с Кариб и Восточного побережья США.
Беспрепятственно прошли мимо дежурной охраны – наш статус как пропуск сработал; да и контроля на первом этаже серьезного не было, здесь первый этаж как огромный деловой и торгово-развлекательный центр. Осмотревшись, мы с Валерой двинулись вглубь холла к лифтовым шахтам, которые были похожи на огромные сказочные деревья, вплетенные в архитектуру из стекла и бетона.
Проходя мимо одного из кафе, я запнулся, увидев знакомое лицо. Валера едва в меня не врезался и что-то сказал. Но я не слушал – дьявольское предчувствие все усиливалось, добавляя какого-то удивительного куража. Кроме этого, появилась спокойная, будто кем-то нашептанная уверенность в правильности действий.
– Михаил! Михаил! – закричал я, привлекая внимание. Внимание, несомненно, привлек, а вот нужный человек не обернулся.
– Ты кому? – удивился Валера.
– Да вон, скрипач, – показал я в сторону террасы кафе, где расположился с утренними кофе и круассаном тот самый музыкант, с которым меня познакомила в одном из бутиков Анастасия. Я его бы и не заметил, если бы не футляр с музыкальным инструментом, прислоненный к столику.
Если уж творить дичь, то лучше делать это с музыкой. Эстетически правильнее.
– Михаил! – крикнул я еще раз, наконец привлекая внимание знаменитого скрипача.
Музыкант обернулся и, увидев нас с Валерой, сдержанно обрадовался. Поднялся, подошел, кивком поздоровался и выжидательно посмотрел.
«Он же Василий, а не Михаил», – между тем удивился Валера.
– Михаил, приветствую, – одновременно с Валерой произнес я.
Черт, точно! Василий Михайлов же. Ну, у меня на имена память неидеальная.
– Артур, – коротким кивком поприветствовал меня музыкант. Надо же, и на Михаила согласен, поправлять не стал. А мне теперь его по правильному имени неудобно называть.
– Михаил, у меня к тебе есть просьба. Ты сможешь сыграть мелодию… которую ни разу не слышал, если я тебе мотив напою?
– Ох… – не сразу ответил озадаченный скрипач. – Нет ничего невозможного, но без гарантий.
– Отлично, давай попробуем, – согласился я. – Тунц, ту-ун, ту-ту-тун-тун, ту-ту-тун-тун, ту-ту-тун… Ты-ын, тын, ты-ты-тын, тын, ты-ты-тын…
Напевая главный трек из Игры престолов, я даже как дирижер воображаемой палочкой водил.
Василий Михайлов смотрел на меня очень сдержанно, стараясь никоим образом не выказывать эмоции. Сглотнув, немного нервничая, он достал скрипку и на слух взял первые аккорды.
– А-афигеть! – поразился я его идеальному слуху. – Удивительно, простите, – тут же исправился. Но вскоре мелодия пошла куда-то не туда, а у меня появилась идея.
– Михаил.
– Да? – прервался он.
– Посмотри мне в глаза.
Скрипач посмотрел. Я снова напел, только теперь добавив чуть силы во взгляд. Мои ментальные способности позволяли мне не только сейчас воспроизводить что-то из глубин своей памяти, но и передавать это объемным мыслеобразом.
Может быть, с кем-либо другим это бы и не подействовало, но скрипач был действительно талантлив – и уже буквально через минуту в зале раздался волнующий мелодичный наигрыш. Неслышимый, впрочем, во всеобщей суете.
– Михаил, у меня к тебе просьба. Можешь сейчас сыграть это перед случайной публикой? Здесь недалеко, дел на пять минут.
