– Ситуация, – нахмурился Леша, ни разу меня не перебивший. Брови у него жидкие и светлые – очевидно, как и волосы, которые ему так не нравились, что он не желал их отращивать. И все же отчетливо видно, как они сошлись над переносицей в сильном изгибе. Губы средней толщины сжались, превратившись в ниточку, а широкие скулы заострились, будто он сильно сдавил челюсти. – Дело в том, что мы сперва собирались поехать вместе. Затем у меня появились срочные дела, и она отправилась одна. Я должен был приехать завтра.
– Она поехала расследовать или отдыхать?
– Мы планировали и то и другое, – ответил он до ужаса, до нелепости спокойно, учитывая обстоятельства. – Но это же обычное журналистское расследование, история прошлая, давно позабытая, я не понимаю… Она точно кричала? – Я кивнула, глазами передавая волнение. Он должен уже начать шевелиться! Я-то, по сути, никто, у меня даже, наверное, и заявления-то не примут. А он сожитель. Ну или «гражданский муж» – фиг разберешься в этих юридических тонкостях. – Ну, Светка-то не из тех журналистов, которых стреляют в их подъездах…
– Не Политковская и не Листьев, – подтвердила я, что понимаю его мысль.
– Именно. Кому сдалась история про какие-то ротонды, подвалы и масонские символы? Это ж просто легенда…
Я пожала плечами. Все это выглядело странно. Он вел себя как-то не так. Я не знаю, как должен был, но знаю, что не так – хоть убей. Что происходит? Или это я психую на ровном месте? Блин, пора устраиваться на работу. От безделья придумала себе детективную историю, и парень мой мечты, по совместительству чей-то гражданский муж, считает меня теперь истеричкой.
– Никто не говорит, что нападение – или что это было – связано с ее текущей работой. Может, это просто какой-то псих! Мало ли что творится в этой Ротонде, может, они до сих пор там тусуются?
– Кто? – моргнул он изумленно.
– Неформалы! Это же их излюбленное место в Советскую эпоху!
– А… – Он поднялся с кресла и заходил по комнате вокруг письменного стола. Наконец-то! Хоть какие-то эмоции! У тебя девушка пропала, вообще-то! – Блин, как это все не вовремя…
– Что не вовремя?! – возмутилась я. – Она пропала! Возможно, похищена! Как это может быть вовремя?!
– Да нет, я к тому, что собирался поужинать и отзвониться ей, перенести поездку. У меня снова дела наклевываются. Этот контракт еще… Ой, блин, – протянул он. – Если я его снова не смогу убедить подписать… Но теперь точно придется ехать.
– Конечно! – обрадовалась я. Ну слава богу. Все, моя миссия завершилась. – Позвони обязательно, как найдешь ее! Телефон мой есть?
– Что? А… Ты не поедешь?
– Я? – пришел мой черед удивленно моргать.
– Ну да. Дам тебе адрес квартиры, которую она сняла, ключи должны быть в почтовом ящике. А я тогда завтра подъеду, как и собирался.
– Одна?! Ты хочешь, чтобы я поехала туда разбираться одна?! – Он что, больной? Или законченный эгоист? К тому же Светку, судя по всему, вообще не любит.
Бабуля всегда любила повторять: «Все, что Бог ни делает, все к лучшему». А я всегда добавляла: «Да, к лучшему для кого-то. И необязательно для тебя. К примеру, проиграла в конкурсе или соревновании – это все к лучшему для победителя». А она в ответ недовольно хмурилась и отвечала: «Все тебе шуточки». Бабушка не знала такого слова «пессимист». Или знала, но не любила использовать. И вот теперь до меня начал доходить смысл ее сентенций. Она еще поговаривала: «Судьба и за печкой найдет» или «Значит, это не твое было». И вот как не поверишь? Алексей – вовсе не парень моей мечты, как оказалось. Да и ничьей мечты в принципе. Но с моими симпатиями и антипатиями разберемся потом. Сейчас главное – помочь моей непутевой приятельнице. Во что она вляпалась?
– Черт, я совсем дебил… – Леша провел рукой по лысому черепу. На этот раз он побрился под ноль. – Я чего-то так затупил… Если это бандиты какие-то, конечно, ты не справишься. Но я не думаю, что это что-то такое… Светка вечно чего-нибудь отчебучит… Ладно, если ты боишься, поехали вместе. Собирайся и спускайся к машине. На месте разберемся, что произошло.
Почему-то, когда я сбежала вниз по лестнице, мне не пришло в голову, а зачем вообще туда поеду я. Дело в том, что я была так рада, что мне не придется это делать одной, что я просто не догадалась спросить. Может, это хитрая уловка? Способ манипуляции? Предложить сперва что-то совсем уж из ряда вон, чтобы человек в итоге согласился на что-то, что от него и требовалось изначально, но на что он без первой просьбы, возможно, не согласился бы? А также, в тот момент мне почему-то не показалось странным, что слова о выключенном телефоне Алексей сразу же принял на веру и ни разу при мне не попытался набрать свою девушку.
Что ж, бабуля еще одну фразочку любила часто повторять: «Умная мысля приходит опосля».
* * *
До центра Питера добрались за час. Наш город расположен в семидесяти километрах от Северной столицы, почти на границе двух областей. Да, не совсем «в двух шагах», кто-то скажет, но электрички ходят исправно, хоть и редко, а мой дом рядом со станцией, поэтому, когда есть нужда погулять по Невскому проспекту, можно прибыть с утренней электричкой, а уехать с вечерней.
– Как она тебе все-таки сказала? Она в Ротонде была?
Блин, этот прекрасный сосед-принц на синем железном коне еще и тугодум. Или страдает провалами в памяти.
Я хотела посмотреть ему в глаза (черт знает, с чего я решила, что смогу определить по ним притворство и ложь), но он упрямо смотрел на дорогу, как победитель конкурса на самого прилежного водителя.
«Синие, – вспомнила я. – Глаза у него синие, под цвет джипа».
– Да, она сказала, что находится в Ротонде на Гороховой улице! Якобы сняла там квартиру. И, как я поняла, она находилась в тот момент в квартире, а не в парадной!
– Как ты это поняла?
– Господи, ну эхо же! Его не было!
– Может, там особенное эхо? Она мне что-то говорила про странную акустику в Ротонде. Все уши, если честно, прожужжала с этой Ротондой долбаной, только я ее не очень-то слушал. Если б знал заранее, что вся эта инфа пригодится… – он отчетливо вздохнул.
Ну наконец-то! Первый шок прошел. Начал адекватно реагировать.
Мы все время судим других по себе. Если ты быстро реагируешь на чью-то смерть, рыдаешь, плачешь, бросаешься на гроб, то тех, кто этого не делает, считаешь бесчувственными чурбанами. Бессердечными тварями. А то и виновниками – если все идет по плану, зачем убиваться? Но все страдают по-разному. Иногда молчаливая, тихая боль сильнее яркой и выразительной. Кто-то поорал, поплакал, выплеснул все эти горькие, негативные эмоции – и живет дальше нормальной жизнью. А Алексей, сразу видно, не из таких. Зря я на парня набросилась. Пора уже свыкнуться с тем, что не все такие эмоциональные, как я. И пора уже всем людям свыкнуться с тем, что все люди разные. Мне известен пример лучших подруг, которые до сих пор не разговаривают из-за того, что однажды, когда объявили траур по всей стране из-за очередной авиакатастрофы, одна поменяла свою аватарку в соцсетях на свечку и написала трогательный за душу пост, а другая – нет. На мой взгляд, они обе неадекватные, раз из-за такой ерунды не разговаривают годами, но они неадекватными считают лишь друг друга.
– О чем задумалась?
– О дружбе и соцсетях, – честно ответила я.
Он грустно хмыкнул, но больше с вопросами не приставал.
Мы въехали через арку во двор довольно старой пятиэтажки на Социалистической улице. Как я успела заметить, в историческом центре Питера вообще нет высотных зданий. Может, оно и к лучшему, они бы испортили весь вид. Хотя данная улица была вся какая-то невыразительная, унылой серо-коричневой гаммы. Что ж, под стать своему названию и моему депрессивному настроению.
– Вы здесь сняли квартиру? – задала я вопрос, ответ на который с одной стороны был слишком очевиден, но с другой все же требовался, так как это очень странная история и нужно, соответственно, все детали выспрашивать и сопоставлять. К примеру, по поводу адреса уже появились расхождения.
– Да, именно здесь! На десять дней. То есть не я снял, а Светка. Ключи должны быть в почтовом ящике – так написал хозяин. Вот и посмотрим, тут она жила или где-то еще.
«Или с кем-то еще», – мысленно добавила я. Почему-то вопрос о другом мужчине Леша не поднимал, хотя он так и напрашивался. Если она в Питер укатила не с ним, как планировалось, то с кем же? И как понимать ее фразу «Это не он!»? Она-то знала и так, что «не он», в смысле не тот, с кем она жила в нашем городе. Бред какой-то. Театр абсурда.
Со словами «сорок шестая должна быть здесь», Алексей подвел меня к третьему подъезду. Сверившись с сообщением в мессенджере, ввел код домофона. Дверь приветливо запиликала, пропуская внутрь новых постояльцев. Хотя… могу ли я так себя называть? Я же не собираюсь тут жить, в самом деле. Скорее всего, ключей в почтовом ящике не окажется, дверь нам откроет Светка и, радостно хохоча, как ребенок, сумевший провести вокруг пальца умудренных опытом взрослых, все подробнейшим образом объяснит.
…Ключи оказались в почтовом ящике.
Мы с соседом посмотрели друг на друга в небольшом смятении, живо перерождающемся в панический ужас, и бегом достигли второго этажа, на котором располагалась нужная квартира.
– Она куда-то ушла и оставила здесь ключи для тебя, – попыталась я его успокоить, пока Алексей сражался с замками. То ли они оказались чересчур сложными, то ли у него в связи с нервным потрясением подрагивали руки.
Я вспомнила, как просила его помочь открыть мою дверь. Сцена повторялась почти точь-в-точь. За исключением одного но: никакого мистического ореола в этом действии в прошлый раз не было. Не было никаких тайн и загадочных исчезновений. Не было и соперницы. Ну то есть я так полагала на тот момент…
Леша благодарно кивнул в ответ на мое глупое изречение и наконец справился с непослушной дверью.
Мы попали в квартиру. Уже через двадцать секунд стало ясно: Светлана ни разу не переступала через этот порог.
* * *
– Я ничего не понимаю, – полушепотом говорил он, прислонившись спиной к современному высокому гардеробу из светлого дуба. – Где она жила эти дни? С кем? Почему сюда не приехала? Почему домой не вернулась?
– Зная Светку, – начала я, ничуть не изменяя себе (очень уж хотелось его успокоить, да и себя тоже), – она просто-напросто, не теряя лишнего времени, тут же кинулась расследовать.
– Она тебе сказала, что уже встречалась с той семьей? – хватался за последнюю соломинку бывший мужчина моей мечты. – Ну, парня, который постарел?
– Нет! Сказала, что пыталась выйти на его семью, но вышла в итоге на масонов!
– Так где она была все-таки? На Гороховой? Зачем она туда пошла, если не встретилась с семьей еще?
Господи, сколько вопросов! Как будто я тоже журналист и знаю, с чего они обычно начинают свои расследования. То есть хотелось бы, конечно, но уже не в этой жизни.
– Ну, значит, сперва хотела посмотреть на мистическое, а может, просто хорошо распиаренное местечко. – И я пожала плечами, мол, не знаю, это лишь мое предположение.
Алексей сверился с часами в телефоне.
– Ладно, я поеду по делам. Заночую у себя, наверно. Ты оставайся пока здесь… Тебе никуда не надо? – спросил он меня, видя ошеломленное выражение лица. – Светка говорила вроде, что ты не работаешь.
– Да, но…
– Вот и славно. Если что, звони. – Он продиктовал номер телефона, я машинально записала.
Только когда он направился в прихожую, я посмела, догнав его почти уже в дверях, возразить:
– Зачем мне тут оставаться? Я тоже могу заночевать в своей квартире. А завтра, если Светка так и не объявится, отправимся в полицию вместе.
– А если она вернется? – поспорил он, и, в принципе, логика в его словах была. Или мне так показалось на тот момент. – Ключей в ящике нет, она позвонит в дверь, решив, что я уже приехал. Ты ей откроешь и все объяснишь. Заодно пусть она сама объяснится. А то что это за фокусы? – фыркнул он, но впрочем, почти безэмоционально.
– А ты?
– Я вернусь завтра утром. Так рано, как смогу. Позвоню в дверь. Больше никому не открывай. Только ей и мне.
– Ты как будто ребенка одного оставляешь, – прыснула я. Все это казалось нелепостью. – У меня даже вещей никаких с собой нет.
– Это не страшно, хозяин квартиры сказал, что здесь полно всего. Халаты, постельное белье, полотенца и прочее.
– А если хозяин сам заявится?
– Зачем ему? Блин, у меня где-то был номер… – Он покопался в телефоне. – Нет, с ним общалась Светка, а я, видать, так и не записал себе… Ладно, может, дома найду, вроде на листике каком-то его контакты были записаны на всякий случай. Но я не думаю, что он приедет. Если что, его зовут Аркадий. Вроде… Или как-то так. Или Афанасий. Дедок лет семидесяти, по ее словам. Другим не открывай. – И он ушел. Причем так быстро, словно боялся, что я опять стану задавать вопросы, а ответов у него не окажется.
Я вернулась в комнату на несгибающихся ногах, как какой-то робот, и плюхнулась в кресло. Что сейчас произошло, кто-то может мне объяснить? В какую авантюру меня втравили? В то же время пока все более или менее логично. Обращаться в органы действительно рановато. Все, что мы имеем, это Светкин возглас: «Старик, отойди!.. Это не он!.. Подвал!», после чего ее телефон оказался вне зоны доступа. С момента звонка прошел час. Для полиции маловато, они все равно скажут, что нужно выждать трое суток. Следующий пункт: почему меня сюда привезти и бросили здесь? Алексей прав, я не работаю. Какая мне, по сути, разница, ночевать в своей квартире или в этой? Мой город скучный, а это – Питер! Ключи мне оставили, я могу даже погулять. Хотя нет, постойте… Меня же здесь оставили как раз на случай возвращения Светки. То есть не возращения, а прибытия, ведь, судя по всему, она сюда даже не заглядывала.
Оставшись наедине с собой и своими мыслями, я могла наконец более внимательно осмотреть жилище. Комната довольно просторная, напротив двух кресел маленький стеклянный столик, а за ним электрический камин, выложенный белым камнем. Обои двухцветные, нижняя часть благородного серо-синего оттенка, верхняя белая с маленькими синими вкраплениями. Белый камин с фигурками из гжели на верхней полке как нельзя лучше сюда вписывался. Кресла и плотные шторы тоже были синими. В углу железная кровать с кованой спинкой, выкрашенной белой краской, с серым покрывалом с длинным ворсом, будто шкура какого-то животного. Остальная мебель – стенка с гардеробом, сервантом и полками – как я уже говорила, из белого дуба.
Я прошла во вторую комнату. Она оказалась гораздо меньше, метров восьми. Обои с яркими жирафами и медведями. В углу старая мебель – письменный стол с допотопным телевизором и облезлая тумба. Никаких сидений нет. По центру – маленький овальный коврик с цветным абстрактным рисунком, по виду новый. Выход на лоджию из кухни, тут просто окно. Очевидно, эту квартиру сдавали как однокомнатную, потому что здесь не предполагается жить, нет даже какой-нибудь несчастной раскладушки в углу. Сюда заходить нет никакого смысла, идем дальше.
Кухня просторная, не чета моей. Здесь поместилось абсолютно все: и шкафы, и разделочные столы, длинный обеденный стол почти в центре, возле него кожаный диван и два стула с высокими спинками. Куча разной современной кухонной техники вполне уместилась на запасном столе у другой стены. Да еще и можно спокойно передвигаться, не боясь задеть бедром углы мебели, оставляя себе памятные синяки, или скинуть случайно тостер на пол, который еле куда-то уместился. Проход к двери в лоджию свободный, но сама лоджия совершенно пуста, нет даже каких-нибудь сломанных великов, тазиков, коробок и прочего хлама, который обыкновенно на них хранят.
Холодильник забит едой. Это хозяева так постарались? Или Светка все же успела сюда заглянуть? Дело-то не долгое, достала ключ, сунула пакеты с едой на полки (еда действительно находилась в пакетах с лейблом супермаркета, который был в этом же доме – я это заметила, когда въезжали в арку) и ушла, вернув ключи туда, откуда взяла. Но почему тогда не вернулась до сих пор?
Я полезла в пакеты, но чеков не нашла. Из скоропортящегося были только йогурты и хлебобулочные изделия, все со вчерашней датой. Но купить могли и сегодня.
Перекусив, я решила зайти в интернет и почитать побольше об этой Ротонде. Заодно посмотреть по карте, как далеко она отсюда находится. И здесь меня поджидал сюрприз. В почтовом ящике было новое письмо, отправленное полчаса назад. В поле «От кого» значилась Светлана Белова. Светка!
Я тут же кинулась читать.
«Лариска, я на пороге открытия великой тайны. Все упирается в масонов, а наш учредитель от них просто тащится. Собирается телеканал создавать, генеральным продюсером станет, и карьера моя пойдет вверх. Так и вижу себя ведущей передач про загадки истории (типа тех, что идут нескончаемым потоком по бесноватому РенТВ и иже с ним). Пока все вроде идет по плану, я начала разбираться в масонских символах и – будешь смеяться! – уже вижу их повсюду, даже там, где им неоткуда взяться, но… смущает меня что-то мой спутник. На всякий случай пишу письмо с отложенной автоматической отправкой. Если со мной что-то случится или я просто забуду отменить (и такое возможно), оно тебе придет. Итак, я сделала дубликат его ключей, спрятала вот здесь (гео-тэг). Там за шкафом остались черновики моей статьи-расследования.
P.S. Если со мной все хорошо и я вернулась в наш отсталый городишко, просто удали письмо или проигнорируй. Чмок-чмок».
– Какой спутник?! – кричала я на кружку чая. Она ведь безответная и постоять за себя не сможет. В принципе, можно и швырнуть ее в стену, но надо сперва допить молочный улун, а то вытирай его потом с пола. – Ты совсем с ума сошла, да?!
Я встала и заходила по кухне, благо что габариты позволяли.
Светка сказала мне, что сняла квартиру на Гороховой, в том самом знаменитом доме с Ротондой. В том самом подъезде. В реальности оказалось, что сняла она квартиру на Социалистической улице (даже само название нагоняет скуку). Светка сказала мне, что она со своим парнем отдыхает в Питере. В реальности оказалось, что ее парень все это время был в нашем городе и знать не знает, с кем она туда (то есть уже сюда) отправилась. Зачем она врет?
Или не врет?..
Я вернулась в большую комнату, которые обычно именуют залами, и сунула руку за шкаф. Ничего не удалось нащупать. Я сбегала на кухню за телефоном, который оставила на обеденном столе, и посветила в тонкую щель фонариком. Нет, ничего здесь не лежит.
Я еще немного походила в смятении, затем обулась и вышла из квартиры. У меня две точки начала расследования – известный дом на Гороховой и гео-тэг из письма. Вот с этого и начнем. А если Алексей посмеет меня отругать за то, что я отлучилась из дома, пусть живет тут сам! И сам разбирается с тем, что произошло со Светкой. Он, однако ж, уехал заниматься своими делами!
Погода в регионе мне никогда не нравилась. Вот и сейчас, невзирая на то, что с утра сквозь грозную череду облаков проклевывалось скромное и ласковое солнышко, откуда-то наползли темно-серые тучи, да и ветер усилился, словно пытаясь выиграть соревнование по краже шапок с голов прохожих.
Я ни шапок, ни кепок никогда не носила, но в моем тонком плаще присутствовал капюшон – самый бесполезный атрибут на летней одежде, я вам скажу. В этот поздневесенний сезон уши мерзнут только от сильного ветра, но погреть их с помощью капюшона как раз не удастся, ветер просто-напросто его сдувает.
Проигнорировав вход на станцию метро, я упорно двигалась дальше, придерживая непослушный капюшон рукой – будто не желая дарить его жадному ветру и словно забыв, что он надежно прикреплен к одежде, и тот ураган, который сможет его оторвать, унесет и меня саму.
Дом, в котором то ли Светлана, то ли Алексей, то ли они оба сняли квартиру находился в пешей доступности от обоих мест. Я выбрала сперва Ротонду – нерациональный выбор, учитывая, что у меня нет пока обещанных ключей, но она оказалась первой на пути, до своеобразной закладки топать оттуда еще минут десять-двенадцать.
Выйдя на Гороховую, я пересекла Семеновскую площадь и оказалась на чистенькой набережной. Удивительно, что в прежние времена, о чем можно судить по романам, к примеру, Достоевского, районы, примыкающие к Сенной площади считались своеобразным гетто: там жили бедняки и преступники. Разбой, кражи, ограбления – привычное дело. Сейчас эти места вызывали лишь благоприятные эмоции. Пройдя по скромному, с точки зрения архитектуры, мосту, водруженному над Фонтанкой, я оказалась лицом к лицу к двум великолепным зеленым трех- и четырехэтажным зданиям в стиле классицизм. Нужное мне было по левую руку. Белая колоннада в центре фасада здания, увенчанная треугольным фронтоном. Казалось бы, именно за ней притаились все главные загадки этого города. Ан нет. Я уже знала, что нужный подъезд – чуть левее (точнее, правее, если стоять напротив колонн, как я сейчас). Сами парадные расположены со двора.
Я обогнула дом и вошла в арку, чтобы попасть во двор. Изнутри здание имело совершенно другой вид, вызвавший во мне вздох разочарования. Ну почему так всегда и везде в нашей стране? Халтура, пыль в глаза и вопиющее безобразие. И прекрасное лицо, увы, не всегда означает хотя бы в какой-то степени приличную изнанку… Давно не крашеные желтые стены тут и там обнажили уже клочки серого бетона. Унылый дворик – типичный «совок». Здесь нет даже современных ярких желто-красных детских площадок. Качели с оторванными перекладинами, низкий зеленый заборчик, огораживающий скромный палисадник, и куча автомобилей, обступивших этот забор плотным рядом – так, что не протиснуться. Интересно, как водители выезжать будут? И сколько усилий им стоило так припарковаться?
Я начала вспоминать занятия в автошколе, которую так и не закончила. Параллельная парковка – это самый «страшный страх», вот и все, что осталось в памяти от этих занятий.
Железная дверь нужного мне подъезда вся обклеена объявлениями. Тут тебе и телефон вахтера, и памятка о том, как вести себя на экскурсии, и контакты охранного предприятия, а также железная табличка с именем репрессированного в 1937 году Муравьева. Помимо всего прочего, стандартный замок-домофон. Кода я не знала, а ключей, повторюсь, еще не было. Мне просто хотелось понять, что это за место и с чем его едят.
Я наугад позвонила в парочку квартир – никто не ответил. Но я почему-то не спешила продолжать свой маршрут. Может, потому, что с появлением ключей повысится градус ответственности и мне уже придется что-то делать? А сейчас я просто могла стоять, читать черный текст на белых листах и оправдывать себя тем, что составляю план действий, провожу разведку и прочее, прочее…
Запиликавший домофон заставил меня сдвинуться на два шага в сторону, иначе бы выходящий ударил меня железной дверью.
– Вы на экскурсию? – спросила меня строго женщина средних лет в повязанном вокруг головы платке.
Я на всякий случай кивнула и в ответ получила информацию о часах, когда проводятся экскурсии в Ротонде. Женщина напоследок ткнула в номер телефона на бумаге, по которому надобно звонить, и собиралась уйти по своим делам, но я, совсем неожиданной даже для себя самой, спросила:
