– Задание успешно выполнено.
Том вытянул из папки бумаги и довольно кивнул.
– Я передам их в управление завтра же утром. Миссис Пэттон обрадуется.
– И это самое главное, не так ли? – сказала я, пытаясь скрыть иронию и недовольство в голосе.
Миссис Марта Пэттон совместно со своим мужем Робертом руководила управлением муз и была из тех женщин, которые уходили смеяться в чулан. С тех пор, как она разыскала меня на мое восемнадцатилетие, чтобы сообщить о моем даре музы, она едва выносила меня. Всегда была недружелюбна ко мне, постоянно ворчала, если я задавала вопросы, и с самого начала дала мне понять, что в узловом пункте и управлении мне делать нечего. Может быть, она думала, что я зацелую всех добрых муз и разрушу репутацию их учреждения. Иногда я сомневалась, что мой дар вообще мог принести какую-то пользу. Я еще многого не понимала, тем не менее придерживалась наставлений миссис Пэттон и не задавала лишних вопросов. Так было лучше для всех.
– От того, что ты хмуришь лоб, у тебя появятся морщины, – насмешливо заметил Том и помахал рукой перед моим лицом.
– Я подумала о миссис Пэттон, – призналась я и потерла лицо, чтобы расслабиться. Это не очень-то помогло.
– Ах, понимаю, – сказал он и подмигнул. Его рот изогнулся в сочувствующей улыбке. Он догадывался, что именно я думаю о ней. Из вежливости он не подавал виду, но я знала, он ее тоже не любит. Он напрягался в ее присутствии и облегченно вздыхал, когда она отворачивалась. Ее муж был, вероятно, намного приятнее, но лично я с ним знакома не была и полагалась лишь на то, что Том рассказывал о нем. Ах, если бы именно он тогда разыскал меня и сообщил, что я способна стирать у писателей идеи! Возможно, тогда это не стало бы для меня таким шоком. Но он выполнял в управлении другую работу.
Том вздохнул и сделал глоток чая.
– В любом случае я верну документы и сообщу, если для тебя появится очередное задание. Теперь я даже умею писать СМС! – Он гордо выпрямился.
– Я бы посмотрела на это!
Том пошарил в кармане и вытащил древний телефон, который ему предоставили в управлении, чтобы, путешествуя по разным мирам, он мог оставаться со мной на связи. Том начал печатать. Мой телефон был намного современнее, с сенсорным экраном и выходом в интернет. Я достала его из кармана и подождала. Не знала точно, как работает соединение на телефонах между мирами, в любом случае здесь не обходилось без магии. Управление наверняка осуществлялось из какого-то книжного мира. Передача данных между мирами была строго регламентирована, как и все остальное, но в целом не запрещена. И, конечно, не для Мнемозины и ее управления, которое можно было назвать правительством Литерсума.
И действительно, минутой позже мой телефон запищал и показал уведомление о новом сообщении.
Привет, Малу.
– Очень хорошо, – похвалила я Тома и убрала телефон. – Если появится новое задание, мы будем общаться таким образом. Тогда ты сможешь больше тренироваться и будешь печатать быстрее.
Но Том меня уже не слушал. Он с тоской косился на детектив.
Я ухмыльнулась. Этот взгляд мне был знаком. По крайней мере, я знала, как он себя чувствует сейчас. Зависть уколола в сердце.
– Очень увлекательно, не так ли?
Он вздохнул, но не поднял глаз.
– Можно сказать и так. Но это не значит, что я хочу от тебя избавиться, – возразил он и заставил себя поднять взгляд.
– Все в порядке. Я понимаю. Нет ничего лучше хорошей книги. Тогда я снова оставлю вас наедине. – Я поднялась и придвинула стул обратно к столу. «Не вставай между читателем и книгой, – всегда говорила моя подруга Эмма. – Чаще всего из этого не получается ничего хорошего».
Том ухмыльнулся и снова схватил детектив.
– До скорого! – выдавил он и исчез в истории. Образно выражаясь, не дословно. Нам все-таки приходилось использовать двери.
Я уже покинула уголок Тома и направилась к выходу, как вдруг кто-то выкрикнул мое имя.
– Малу, подожди!
Не успев повернуться туда, откуда донесся голос, я заметила, как миссис Бэдэм развернулась ко мне и скривила кислую мину. Она не переносила громкие голоса. Она сверкнула взглядом на виновника, находящегося у меня за спиной, и вновь перевела внимание на экран компьютера. Ой, кажется, ее взгляд меня действительно уколол. Но обернувшись, я нахмурилась. Меня звала Эмма Холмс. Словно я призвала ее своими мыслями.
Если на свете и существовал человек, на которого миссис Бэдэм не производила никакого впечатления, то это была Эмма. Она, как и я, всего полгода исполняла обязанности антимузы. На самом деле, ее фамилия была не Холмс, а Миллер. Но Эмма была самым ярым фанатом Шерлока Холмса из всех, кого я знала, она старалась ему подражать во всем, в чем только могла. Все зашло настолько далеко, что она иногда носила вещи викторианской эпохи и даже шляпу охотника за оленями (шляпу Шерлока Холмса), скрывая под ней свои белокурые локоны. За полгода нашего знакомства я ни разу не видела ее в другом образе. В ее кармане всегда лежала лупа, она называла себя детективом, раскрывающим преступления в книжном и реальном мирах.
Ее родители, точнее сказать, мама и отчим, держали детективное агентство, в котором как раз и работала Эмма. Миллеры консультировали Метрополитен, и, конечно, Эмма часто вмешивалась в расследования.
Она с раннего детства росла на загадках и была чертовски хороша в их разгадывании. Она, как и я, до сих пор жила с родителями и изучала криминалистику. После окончания учебы она хотела стать полноценным партнером в детективном агентстве.
– Хэй, Эмма, – поприветствовала я. – Ты здесь по делам?
Она, запыхавшись, обняла меня. Эмма относилась к типу людей, постоянно находящихся в движении и пьющих эспрессо лишь для того, чтобы подзарядиться. Ее сердце полностью принадлежало «Эрл Грею». Щеки Эммы слегка раскраснелись, а шляпа Шерлока Холмса съехала набок, но она ее поправила.
– Ага, – сказала она и ухмыльнулась. – Я иду по следу пропавшей флешки.
– На ней важные документы?
– Оооочень важные, – прошептала она драматично. – На ней находится множество фотографий капкейков.
– Интересно знать, кто такие капкейки?
– Нет, я не это имела в виду. Да это и не относится к делу. Я хотела спросить, не хочешь сходить на выходных в кино? – Ее глаза сияли.
– Что за фильм?
Ее ухмылка стала еще шире, и я поняла, о чем идет речь. Я подняла руку.
– О’кей, ничего не говори. Это что-то связаное с Бенедиктом Камбербэтчем, Шерлоком Холмсом или… одним из братьев Хемсворт, верно? Да, неважно, я согласна.
– Потрясающе. – Эмма захлопала в ладоши. – Пусть это будет для тебя сюрпризом. Дальнейшую информацию я тебе вышлю. А сейчас мне пора идти. Береги себя! – И она, оставив меня, направилась к главному выходу, преследуя преступника. Персонажи книг не переносили антимуз, таких, как я и Эмма, но они были достаточно прагматичны и просили Эмму о помощи, если нуждались в ней. Время от времени случалось, что персонажи нарушали правила и забирали с собой вещи из других миров. На самом деле, это было строго запрещено, но так как в Литерсуме не было полиции или чего-то подобного, пострадавшие вынуждены были сами находить способы вернуть свое имущество. В первый раз, когда кто-то из персонажей обратился к Эмме, она сначала хотела отказаться, однако потом поняла, насколько выгодным для нее может быть такое сотрудничество. Вместо денег, которые нам было запрещено принимать от героев книг, она получала информацию о Литерсуме. Благодаря этому она уже владела приличной коллекцией знаний. Какая-то информация была весомей другой, но для Эммы любой фрагмент пазла, связанного с Литерсумом, был сравним с золотом. Она хотела знать столько, сколько было возможно, я же, в свою очередь, – столько, сколько было необходимо.
Я еще какое-то время побродила вдоль полок, наслаждаясь запахом бумаги и чернил. Книг было так много, что при выборе материала для чтения можно было столкнуться с дилеммой. Не глядя, я провела рукой по книжным корешкам и наугад вытянула один том. Согласно обложке и названию, это оказался фантастический роман. Аннотация звучала противоречиво. Я прочитала пару предложений первой главы, когда меня вновь посетило плохое чувство. Идея этой книги оформилась только потому, что никто такой, как я, не уничтожил ее. Я посмотрела на пустое место на полке, откуда взяла книгу. Теперь там зияла дыра, как символ моей зловещей магии – навсегда уничтожать идеи. Я аккуратно поставила роман обратно и отправилась домой.
Глава 3
Неделей позже я получила новое задание. После того как Том написал мне сообщение, и мы встретились в Параби для передачи документов, я отправилась прямо к Эдварду Эвенсу, писателю, которого должна была поцеловать. Вообще-то, сначала я хотела посмотреть новый сезон «Люцифера» и заняться заданием позже, но потом все-таки решила сначала выполнить работу. Такая самодисциплина была мне несвойственна. Должно быть, это все кофе, который я купила, выйдя из Парби. Чудо-средство, действующее всегда.
Согласно документам, Эдвард Эвенс был домоседом среднего возраста, который уже почти пять лет пытался перенести идею научно-фантастического романа на бумагу. Возможно, мое вмешательство стало бы актом милосердия, благодаря которому он наконец-то был бы освобожден от иллюзий и получил шанс найти себе новый проект или хобби. А может, его идеи принимали такие формы, которые Мнемозина и управление не одобряли. Потому как некоторые идеи – так рассказывала мне миссис Пэттон – были слишком опасными или пагубными, чтобы опубликовывать их. Как они это определяли, я не представляла.
Так же, как и не знала, откуда в ведомство муз поступала информация о писателях. Миссис Пэттон пресекала все вопросы Эммы. Я предполагала, что с этим как-то была связана Мнемозина. У персонажей вообще не было никакой информации об этом, и они знали об управлении еще меньше нас. По крайней мере, так считала Эмма, ссылаясь на свои знания, полученные в качестве оплаты за выполненную работу.
Я до сих пор стояла перед домом Эдварда Эвенса. Он жил в квартире в центре Лондона, в одном из старых, но роскошных зданий, украшенном вычурными завитками и лепниной, с высокими потолками и скрипучими лестницами. Дом был расположен в переулке, где не было парковки, до него можно было добраться только пешком. Недостатком подобных зданий являлось отсутствие лифтов. Я была вынуждена взбираться до самого верха пешком.
С коробкой пиццы в руках я собиралась изобразить курьера, который ошибся дверью, чтобы под этим предлогом вступить в разговор с писателем. Когда господин Эвенс откроет мне, я спрошу его о нужной двери и, воспользовавшись моментом, поцелую его в щеку. Затем вместе с пиццей вернусь домой, чтобы насладиться ей самой. Такой трюк я уже проделывала несколько раз, и, стоит заметить, всякий раз он срабатывал. Это не привлекало внимания, никто не замечал меня, а в качестве вознаграждения за выполненное задание меня ждала вкусная пицца. Она остывала, пока я доходила до дома, но именно такой я ее и любила. Неважно, на завтрак или на ужин. От одной только мысли у меня потекли слюни.
Я застонала, когда вошла на лестничную площадку и подумала о восхождении. Спорт, если честно, не был моим любимым занятием. Я поплелась вверх по ступеням, и только запах вкуснейшей пиццы заставлял меня идти дальше. Когда я миновала пролет лестницы между третьим и четвертым этажом, увидела идущего мне навстречу полицейского в униформе. Он остановился на нижней ступеньке и перегородил мне последние семь ступеней до квартиры мистера Эвенса, которая уже находилась в моем поле зрения. Дверь была приоткрыта, там слышались шаги. Я озадаченно остановилась. Мужчина с пышными усами оценивающе оглядел меня и скрестил руки на груди.
– Здравствуйте, – сказала я.
– Добрый вечер, мисс?..
– Уинтерс, – закончила я, затем задумалась, правильно ли поступила, назвав свою настоящую фамилию. Однако я считала непозволительным лгать полиции. И все-таки это была плохая идея. У него был приятный голос, а усы над верхней губой шевелились, когда он начинал говорить. Словно маленькие ручки, которые махали мне. Я с трудом подавила смех и обратила внимание на его плечи. Судя по отличительному знаку на форме, он являлся констеблем.
– А вы констебль… – Я оборвала фразу, чтобы он назвал свое имя.
– Детектив констебль Пайпер, – поправил он меня. Детектив? Только служащие уголовного розыска имели такое звание. Я бросила взгляд на дверь квартиры. Что-то здесь было не так.
– Мисс Уинтерс, – продолжил он, – вы живете в этом здании?
– Нет, – честно призналась я и посмотрела на него. Покачиваясь, я подняла коробку с пиццей. – У меня доставка для мистера Эвенса. – Из квартиры на лестничную площадку донеслось бормотание, но, к сожалению, я не поняла ни слова.
– Я вынужден вас разочаровать. Мистер Эвенс не сможет принять ее. Вам стоит уйти, мисс. – В его глазах читалась грусть, но голос звучал настойчиво. Но так просто он бы от меня не отделался.
– Как нет? Что-то произошло?
Мужчина сглотнул и немного подождал, прежде чем сказать:
– Он мертв.
Я набрала воздух, по спине пробежали холодные мурашки. Мертв? Этого не может быть. Я думала о фотографии мистера Эвенса, которая находилась среди документов, лежавших в моей сумке. На ней он выглядел слегка усталым, но живым.
– Неужели он стал жертвой преступления?
– Я не имею права говорить вам больше, мисс. Пожалуйста, уходите.
Конечно, он не мог мне рассказать все, ведь это было строго запрещено. Но попытаться стоило. Вместо того, чтобы развернуться, я уставилась на дверь и прислушалась к голосам, доносящимся из квартиры. Их было много. Где стояли патрульные машины? Перед домом я не видела машин, к тому же переулок был слишком узким. Возможно, они припарковались с другой стороны дома. Я находила лишь одно объяснение этой ситуации. И с интересом посмотрела на констебля.
– Раз вы выступаете в роли сторожевого пса, – я указала на дверь квартиры мистера Эвенса, – а там столько всего происходит, речь точно идет о преступлении. Иначе все происходило бы по-другому. – Услышав фразу «сторожевой пес», он скривил рот, а его усы напомнили мне человечка, который обиженно вскинул ручки в воздух.
– Откуда вы знаете, как все происходит? – спросил он с недоверием и уперся руками в бока, положив их на ремень, на котором в кобуре висело служебное оружие. Эта поза должна была меня непременно напугать, но я не шевельнулась. Он не стал бы в меня стрелять, разве что парой вопросов.
– Моя мама работает в полиции, от нее я кое-чему научилась. – Это соответствовало истине, но лишь наполовину. Она была главным суперинтендантом и возглавляла департамент уголовных расследований, коротко УГРО, которому подчинялись все криминалисты, в том числе стоявший передо мной констебль, если я правильно понимала. Между ней и им было три воинских звания.
Из-за жутких историй, которые мама рассказывала о своей работе и темной стороне Лондона, преступления с летальным исходом шокировали меня не так сильно, как других людей, если им приходилось оказываться в подобной ситуации. Я видела здесь скорее загадку, чем трагедию, которая была с ней связана. Это я унаследовала от мамы, со временем переняв ее видение подобных вещей.
Но констебль стоял на своем.
– Тем не менее я не расскажу вам ничего о происшествии, – угрюмо произнес он. Ага, значит, это происшествие. Мой живот урчал уже не только от голода, но и от любопытства. И немного от волнения. Я должна была во что бы то ни стало узнать больше, ведь мистер Эвенс был назначен мне для поцелуя, я чувствовала ответственность. Оказавшись на моем месте, Эмма уже наверняка нашла бы кучу полезных следов на лестнице. Мне бросались в глаза лишь ворсинки и капли воды на древесине.
– Я спрашиваю лишь потому, что у меня здесь вкусная пицца. – Я снова помахала коробкой перед его носом. – Я не могу вернуться к шефу без денег. Только если предоставлю ему хорошее обоснование. Я съела бы ее сама, но, во?первых, я не люблю «Гавайи», а во?вторых, мне не положено. – Эта вынужденная ложь далась мне с трудом, но так было нужно.
– Завтра в газете вы найдете статью. Там ваш шеф сможет прочитать о том, что произошло. – Усатый мужчина скрестил руки на груди. Разговор был окончен. Черт, так я не продвинусь дальше. Я размышляла, как предпринять вторую попытку, когда пожилой мужчина с седой мелированной шевелюрой высунул голову из-за двери.
– Я чую пиццу? – спросил он, устремляя взгляд на коробку, которую я держала в руках.
Констебль отдал честь.
– Старший детектив инспектор Адамс. – Он указал рукой на меня. – Вы верно унюхали.
Ого. Старший инспектор. Возможно, констебль хотел меня напугать и указать, что передо мной стоял человек, руководящий всем. Тогда ему стоило придумать что-нибудь получше. На лице инспектора мелькнула улыбка, и он, потирая руки, вышел на площадку. На нем не было формы, наплечная кобура с оружием, темные джинсы и серая рубашка. Констебль хотел ответить за меня, но я его опередила.
– У меня пицца для мистера Эвенса, сэр. Что, наконец, с ним произошло? Ваш коллега не хочет рассказывать, но мне необходимо объяснение для шефа, если я вернусь без оплаты. – Я состроила умоляющую мину.
Инспектор посмотрел не на меня, а на коробку в моих руках, словно он умирал от голода. Он откашлялся.
– Мистер Эвенс был убит. Примерно полчаса назад. Соседи услышали пронзительный крик и вызвали полицию, – сказал он и спустился ниже, его взгляд был обращен ко мне. Он сощурил глаза, затем улыбнулся. – Вы пришли очень кстати. Мы вынуждены были отправиться сюда, не поужинав. Сколько стоит пицца? – Одной рукой он указал на коробку с пиццей, а другой стал шариться в кармане брюк.
Тем самым он продемонстрировал то, что я считала еще одним старым клише об англичанах – черный юмор. Только англичанам может прийти в голову съесть пиццу, заказанную человеком, который был убит, так и не получив свой заказ. Ну да, мистер Эвенс никогда ее не заказывал, но инспектор, конечно, не знал об этом. Значит, мне придется отдать свою пиццу, чтобы все выглядело по-настоящему. Но у меня уже успел пропасть аппетит. Мысль, что всего в нескольких метрах от нас лежал мертвый человек с пустыми глазами… писатель, которого я должна была поцеловать… Холодные мурашки пробежали по спине. Инспектор вытащил бумажник, открыл его, однако не нашел там денег. Он недовольно сжал губы. Затем повернулся в сторону квартиры.
– Лэнсбери! Иди-ка сюда! – позвал он. – Пожалуйста, подождите секунду, у моего коллеги, наверняка есть наличные. Мы не задержим вас надолго.
У меня еще было несколько минут.
– Что все-таки случилось? – снова спросила я. Может, голод инспектора сделает его более разговорчивым, чем констебля. Последний бросил на меня предостерегающий взгляд, который я просто проигнорировала.
– Это не для хорошеньких девичьих ушей, – ответил инспектор, подмигнув, но это меня не убедило. Серьезность в глазах лишала его речь легкомысленности. Это напомнило мне выражение лица мамы, когда она рассказывала мне о происшествиях. Конечно, все полицейские со временем покрывались черствым панцирем, чтобы справляться с тем, что им пришлось пережить, они просто вынуждены были так делать. Но они были и оставались сочувствующими людьми. А эта работа была далеко не из легких.
Усатый констебль не упомянул того, что я рассказала ему о своей матери, и я мысленно была ему за это благодарна. Инспектор наверняка был знаком с мамой лично, а мне не хотелось, чтобы он узнал во мне ее дочь. Это бы только все усложнило. Я надеялась, что он не видел меня в момент моих немногочисленных визитов в Скотленд-Ярд.
Дверь в квартиру мистера Эвенса снова открылась, оттуда вышел молодой человек в гражданском. И у меня внутри все оборвалось. Если бы хоть половина полицейских в Метрополитене выглядела так хорошо, как этот тип, я бы задумалась о смене карьеры. На вид он был чуть старше меня, может, двадцати трех лет, но выражение его лица казалось чересчур серьезным. Он нахмурил темные брови, а его изумрудно-зеленые глаза мрачно сверкнули в сумрачном свете лестничной площадки. В тот момент, когда наши взгляды встретились, больше всего мне захотелось развернуться и убежать. Когда я увидела, с каким хладнокровием он смотрел на меня, по телу прошла дрожь. Он наверняка задавался вопросом, что я здесь забыла. Затем он обратился к коллеге Адамсу, и я воспользовалась моментом, чтобы как следует его рассмотреть. Он был значительно выше меня, хотя это было несложно. Темно-серые джинсы прилегали к бедрам, черная рубашка обтягивала широкие плечи, а узкий пояс, на котором висело оружие, еще сильнее подчеркивал его атлетическое телосложение. Его лицо скривилось, но даже несмотря на это, а также бледный шрам над верхней губой, он был чертовски привлекательным. Хорошо выглядеть, но быть в плохом настроении – что за расточительство? Ворчуны были, к сожалению, не в моем вкусе, неважно, насколько убедительным в них было все остальное. Когда он заговорил, я проклинала себя, что его низкий голос тоже мне понравился. Я ощутила дрожь в области живота. Хотелось верить, что это всего лишь вернувшийся голод.
– Адамс, ты на полном серьезе заказал еду на место преступления? – Он скрестил руки на груди и сощурил глаза.
Инспектор Адамс отмахнулся.
– Поработай с мое, тебя тоже начнет преследовать голод в самых необычных местах. На пустой желудок плохо думается. Но нет, я не заказывал пиццу, ее заказала наша жертва. Можешь одолжить мне денег? – Он протянул руку.
Пока Лэнсбери, качая головой, рылся в кармане брюк, я рассматривала инспектора. Его звали Адамс? Где-то я уже слышала это имя. Не тот ли это мамин коллега, про которого она рассказывала, пытаясь скрыть, как ее щеки покраснели? Интересно. Он казался милым. На его губах играла улыбка, от которой светились серо-голубые глаза.
Я передала инспектору Адамсу коробку с пиццей. Лэнсбери спустился вниз, держа в руке деньги. Он без всякого стеснения пялился на принт моего худи и хмурил брови. Конечно, миньоны из «Гадкий я» не считались трендом, но неужели было необходимо так явно показывать свое отвращение? Я тоже могла сказать, что черная рубашка, очевидно, на размер мала ему, раз так натягивается на мышцах. Выбор одежды – личное дело каждого. Но ворчуны, насколько я знала, всегда найдут повод для нытья.
Внезапно я твердо для себя решила, ни за что не прикасаться к нему. Иначе его плохое настроение перекинется на меня, а в такой отвратительный день мне этого крайне не хотелось. Я сделала шаг назад и подняла руки.
– А знаете, что? Пицца будет за счет заведения, – сказала я инспектору Адамсу и засунула руки в карманы. – Только поделитесь с коллегой, возможно, тогда у него улучшится настроение.
Инспектор ухмыльнулся.
– Спасибо. Хорошая идея. – Да, он мне понравился. Следовало позже расспросить маму о нем.
